Зависимость. Ненавижу это понятие. Что значит зависимость? Это когда ты не можешь без кого-либо или чего-либо. Когда у тебя опускаются руки, стоит только потерять предмет своей зависимости. Когда кажется, что вместе с этим чем-то не станет и тебя.
Предмет зависимости пропал, и, казалось бы, все хорошо, ты теперь свободен, независим. Тогда почему же мы так цепляемся за последнюю ниточку, не хотим верить, что зависеть больше неотчего. Ответ просто омерзителен. Ужасен. Он заставляет понять, какие мы порой мелочные и слабые.
Нам так проще.
Нам проще забыть, что мы сами за себя отвечаем, что мы отдельный организм. Нам в тяжесть нести ответственность за самих себя. Казалось бы, стоит выдумать себе от чего зависеть, и все: можно, вроде как, за что-то ухватиться; есть к чему стремиться. Курс задан, сиди себе за штурвалом.
Все мы от чего-то зависимы. Больны чем-то. Кем-то.
Поэтому, теряя то, от чего были зависимы, мы впадаем в депрессию — до тех пор, пока не выдумаем себе новую зависимость. Но важно не путать зависимость с целью. Идя к цели, ты продвигаешься вперед. А зависимость затягивает тебя, не отпуская, сужая кругозор до предела, фокусируя на себе. И важно вовремя понять, что для тебя зависимость, а что цель. Иначе будет поздно.
Я вот поняла это поздно.
Зависеть от человека — отвратительно. Он сам решает, что ему делать. Он делает только то, что выгодно ему самому. Он может подложить тебе свинью, подставить тебя.
Так и случилось.
В один момент все мое представление о ситуации перевернулось. В один момент все прояснилось, и последний пазл встал на свое место.
— Как украл?
Голос сел. Я просто не хотела этого говорить. Не надо больше ничего говорить. Все предельно ясно. Жизнь просто в очередной раз пнула меня под коленку, опрокидывая на твердь реальности.
Два лица тут же развернулись в мою сторону. Аомине смотрел с недоумением. Хайзаки… просто смотрел. Грустно, опустив плечи. Он… знал. Знал, что я услышу это, именно сейчас, он знал, что я приду сюда. Он был готов к последствиям. Выбросив козыри, он знал, что останется в дураках.
В голове стало пусто. Очень пусто. Я в шоке, наверно. С осознанием сложившейся ситуации пришла злость. Мутная пелена ярости застилала разум, мешая дышать, давя на горло.
— Ты, ублюдок… — прошептала я.
Голос так же отказывался работать. Все ушло на задний план, уступая место отчаянию и гневу.
— Ты, ублюдок, врал мне! Ты знал, каково мне! Ты, как никто другой знаешь, какого это — терять место в составе из-за другого человека!
Я сама не узнала свой голос. Он словно опустился на октаву — я бы испугалась, возможно, не будь моя голова занята другими мыслями.
Я уже была совсем рядом с Хайзаки.
— Да кто ты вообще такой? — мой голос дрогнул.
— Мне не оставалось выбора, — тихо.
Зависимость. Вот она, чистой воды. Зависимость от собственного статуса. Ему не интересен баскетбол, ему просто надо было в который раз утереть кому-то нос.
Такого презрения, как сейчас, я не испытывала давно. Никогда, пожалуй. Я аж воздухом поперхнулась от простоты его ответа.
Удар.
Парень лежал на земле, прижимая ладони к носу. Костяшки моих пальцев окрасились в красный от чужой крови.
Отъезд вдруг показался мне не развлечением на год, а вынужденным действием. Сбежать от происходящего. Совсем. Другая страна — чем не временное убежище от проблем?
— Алекс! Алекс, посмотри на меня. Господи, ты вся белая, как мел! Иди сюда, — сквозь волну накативших мыслей я чувствовала крепкие объятия Аомине, видела, как с трудом поднялся Хайзаки, бросая на меня взгляд, полный горечи поражения, как он ушел в темноту переулков. Я до сих пор не видела его таким… безобидным? Возможно, чувства были правдой. Но это подстава. А подставить человека — как сравнять его с грязью. Подлости нет оправдания, и я его оправдывать не буду.
— Я заберу вещи, подожди здесь, — сказал Дайки, расцепляя теплые объятия.
Дождавшись, я забрала у него из рук свою сумку, достала оттуда кофту, надевая, обмоталась шарфом.
— Все наладится, — сказал парень, видя, что я успокаиваюсь.
— В Америке.
— Алекс, не улетай так надолго.
Я не ответила.
— Ты нужна мне здесь, слышишь? — повысил он голос, за плечи разворачивая меня к себе и заглядывая в глаза.
— А мне нужна эта поездка. Я вернусь, дай мне время.
Дайки поджал губы, хмурясь из-за моего ответа. Доведя меня до дома, он, помявшись, еще раз крепко обнял меня, и развернувшись, пошел в свою сторону. «Как насчет новой зависимости?» — нервно смеясь, спросил мой внутрений голос.
Нет. К четру ее. Только не снова.
Тот вечер прошел сплошь в раздумьях. Я вспоминала время, что мы проводили вместе с Хайзаки. Вспоминала его поведение. Вспоминала слова, собственные мысли. Все словно было много месяцев назад. Словно из прошлой жизни. И я сама, и Шого, и весь мир вспоминался несколько иным. Чуть более честным. Чуть более живым.
Да. Вот что называется депрессией. На следующий день ты так же придешь в школу, так же улыбнешься друзьям, но что-то все равно будет не так. Не то, не там. Все чуть-чуть другое. Лишь позже, посмотрев на ситуацию со стороны, понимаешь, что, по большому счету, ничего не изменилось. Меняешься ты сам. Твое восприятие.
Так бывает, когда нас немного встряхнет. Потеря близких, переезд, предательство, другие обстоятельства меняют человека. Просто иногда мы этого не замечаем, а иногда замечаем, и сами не можем понять, что не так.
В тот вечер
я не могла понять, что не так. Когда после смерти родителей все более или менее устаканилось, я думала, что дальше будет штиль. Затишье. Я совсем не была готова к каким-либо плохим новостям и событиям. Хотелось все держать под контролем. Поэтому меня словно окунули в кипяток, а потом бросили в снег. Я была потрясена таким поворотом. А внутри будто что-то щелкнуло. Какую-то кнопочку в настройках лишний раз нажали. Что-то закоротило.
И резко стало все равно. И правда, ничего нового. Все как всегда. Жизнь дает тебе печеньку, а забирает две.
И от сердца как-то отлегло. И дышать стало легче. Не переживать, не плакать.
Так должно быть.
Я с ума схожу, наверно.
Но скоро я улечу отсюда, скоро все изменится.
И все же, поведение Аомине дает повод для раздумий. Он переживает, волнуется. Заботится — с этим ничего не поделаешь. Постоянно хочет что-то сказать, недоговаривает. Влюбился? Ха-ха. В кого? В меня? Да ко мне проблемы липнут, как мухи на дерь… кхм, не будем об этом. Только сумасшедший будет со мной связываться. И это мы уже проходили.
***
Приходи в семь в парк.
Аомине.
Помимо неприятных воспоминаний о вчерашнем дне, мое утро началось с такой вот открыточки. Прямой намек на свидание. После вчерашнего. Клянусь, чей-то труп найдут сегодня в парке. В 19:01.
Что ж, сегодня выходной, и тренировки, как и школы, нет, и мне в общем-то больше улыбалось выйти на площадку. Но я все же решила разнообразить рутину. В принципе, если подумать, мы бы и там пересеклись.
День тянулся долго и скучно. Помимо раздумий над планами в предстоящей поездке и болтовни с Момои я так и не смогла найти себе другого занятия. Лишь когда стрелка часов показала почти половину шестого, я начала потихоньку собираться.
На самом деле, я была в предвкушении — непонятно чего. В тот раз, на встрече с тем же Дайки, в том же парке, я узнала от родителей новость об их отъезде. Оттуда начались неприятности.
И что принесет мне
эта прогулка, неизвестно.
Натягивая недавно купленные вместе с Сацуки серые джинсы, я глазами искала приличную кофту. Мой выбор остановился на столь удачно подвернувшемся теплом вязаном свитере с более чем уютной горловиной. Да, помимо баскетбола и «приключений» на пятую точку я еще люблю тепло и уют. И мой гардероб этому «еще» соответствует. На ходу распуская и расчесывая длинные волосы, я отправилась искать всякую необходимую мелочь, типа телефона, ключей и подобного. Натянув уличные кроссовки и оповестив домашних о своем уходе, я вышла на улицу.
Часы показывали семь, когда я уже подходила к парку. Завидев неподалеку возвышающуюся среди прочих темно-синюю макушку, я двинулась в сторону ее обладателя.
— Долго ждешь? — на подходе спросила я.
— Не очень, — ответил Дайки, рассматривая меня с ног до головы.
— Что, так нравлюсь? — спросила я с усмешкой.
Произнесенная фраза казалась обычной шуткой — ровно до тех пор, пока приветливо улыбающееся лицо Аомине резко не посерьезнело.
— Да, вообще-то, — сказал он, хмурясь. Сказал он, повергая меня в полное недоумение своим ответом.
— Давно уже, —
заткнись, — Алекс, —
нет, — ты мне уже давно нравишься. Очень.
За этой фразой последовал уверенный поцелуй, закрепляющий его слова.
«Как насчет новой зависимости?» — все так же истерично посмеиваясь, спросил внутренний голос.
***
Парень с пепельными волосами гордо вышагивал, двигаясь примяком к уличной топке для мусора. На плече болталась потрепаная сумка, а в руках небрежно висели за одни шнурки порядком потертые кроссовки.
Без раздумий, он швырнул связь с прошлыми ошибками в огонь. Его ничуть не тронули слова упрямого мелкого мальчишки, который пытался помешать ему совершить задуманное. В сознании все еще ярко стояла картина полных ярости и гнева глаз. Они тогда не сверкали золотыми искорками, как обычно.
Белые ранее, сероватые нынче кроссовки полетели в огонь. Охватываемые языками пламени, они сгорали так же, как сгорело счастье их владельца.
Потому что его он точно так же уничтожил.
Бросив все топку.
