Странное послевкусие

Рэд достиг деревни только к двум часам дня, когда солнце продолжало нещадно палить. Час пик здесь напоминает семейный парк по выходным, нежели огромную толпу птиц, образующих непонятную, плывущую в никуда массу. С определенным ритмом двигались из стороны в сторону аккуратные потоки идущих по своим делам взрослых. С небольшого холма, на котором и стоял сейчас Рэд, открывался отличный вид на самое сердце жизни этого общества - центр деревни. Как он и предполагал, почтовое отделение было закрыто, а на двери висела табличка: "Все ушли на праздник, начальство не искать". Вздохнув, он кинул на подоконник кипу писем и отправился к себе домой, не изъявляя особого желания идти веселиться. Обойдя шумный хоровод на перекрестке, Рэд свернул с центрального проспекта и пошел тихой улочкой, на которой лишь изредка встречались одинокие подростки. Несмотря на то, что идти таким путем заняло на пять минут дольше, он все же трусцой перебежал по зебре, не оглядываясь на оставшийся далеко позади шумный праздник. Около бежевого глиняного домишки его уже ждали Чак и Бомб, болтавшие о том, как здорово они отжигают на вечеринке. Появившийся перед ними Рэд отвлек их от пустой беседы. - Хэй, друган, куда ты пропал?! Мы целое утро пытаемся найти и пригласить тебя на тусовку! Даже твой унылый начальник нашел себе аппетитную пташку, - усмехнулся Бомб и расплылся в радушной улыбке. - Знаешь, я как-то не в настроении сегодня, всю ночь не спал, не мог найти себе места, - от этих слов Чак залился краской и упорно начал смотреть куда-то влево. - Пожалуй, идите сами веселиться, я хочу побыть один. И все же, волнующийся и смущенный, Чак решил робко ответить: - Рэд, прости. Я забыл тебя поблагодарить за прошлую ночь, это было крайне любезно с твоей стороны. - Нет проблем. Уверен, ты бы поступил на моем месте так же, - произнес красный. - И да, слушай... Могу я... Зайти к тебе? - голос Чака едва заметно дрожал, а его изумрудные глаза, вечно бегающие из стороны в сторону, неестественно замерли. - Ну... Конечно, только не сейчас. Я планирую хорошенько выспаться после бессонной ночи, - безучастным тоном ответил Рэд, а желтый настолько смутился, что его черный хохолок оттопырился куда-то вверх. - Да, конечно... Я просто хотел... В общем... Ладно, иди спи, а мы с Бомбом пока пойдем на праздник, да, друг? - беспокойно хихикая, Чак взглянул на друга. - А это еще и обсуждается?! Пошли, а то скоро начнется мыльная вечеринка, я не хочу этого пропустить! Рэд, поспи, ты выглядишь неладно. До скорой встречи! - кинул Бомб и направился вместе с Чаком к шумному фестивалю. Небольшая глиняная халупка резко показалась Рэду какой-то чужой, будто бы с ней было что-то не так. Он скучал по тому уютному месту на краю Птичьего Острова, вдали от деревни. Остановившись в нескольких шагах от двери, он грустными глазами оглядел дом и вздохнул, понимая, что идти ему в любом случае некуда. Чувствуя вновь подкатывающее противное настроение, Рэд плюхнулся в постель, не размыкая глаз. Физическое и психическое изнеможение дало о себе знать: не прошло и минуты, как негусто обставленная спальня заполнилась тихим и ровным сопением. Когда Рэд раскрыл глаза, за окном уже догорало алое небо, укутанное в рваное пуховое одеяло из лиловых и рябиновых облаков, с которых крупными каплями сыпался дождь. Стуча по соломенной черепице, они забавно трещали, будто крохотные маракасы. Закинув в рот пару ягод, Рэд обошел спальню и выглянул из окна: еще недавно страдавшая от засухи почва теперь ежедневно увлажнялась сезонными дождями, от которых она покрылась крохотными ямками и лужицами. Из соседних домов доносился веселый рокот голосов, звонко звучащих среди печальной канонады дождя. Даже в самых крохотных домиках горели свечи и звонко лился смех; одна единственная глиняная лачуга, стоящая прямо в центре, одиноко молчала, изливая из себя только темную пустоту вечера. Глубокий вздох, казалось, растекался по всему организму, обволакивал легкие, сковывал ноги, леденил руки и наводил ужас. Ужас жалкой никчемности. Блеснула молния, ее вспышка на миг озарила все вокруг. Где-то вдали громыхнуло, гулким эхом разнося вой природы. Рэд отпрянул от окна и шлепнул себя по лицу, громко выкрикнув: "Соберись, тряпка! Жил один, проживешь и дальше!". Он повернулся к зеркалу, взъерошил перья и бодрым шагом спустился на кухню, чтобы заварить себе чай из женьшеня (именно он резко бодрил сонных птиц и помогал им забыть обо всем, о чем не хотелось думать). Когда рыжий чайник громко засвистел, женьшень был уже засыпан густым слоем в оранжевой чашке Рэда с выцветшим портретом какого-то старого знакомого. Вообще, мало кто мог стерпеть приторно горький вкус этого напитка, но Рэд откровенно не понимал это большинство, ему доставлял удовольствие именно терпкий и бодрящий вкус, к которому тот привык довольно быстро. С первыми глотками горло окатила волна из кипятка и горьких лепестков чая, резко взбодрившим грустящего. Когда кружка уже ополовинилась, раздался быстрый ритмичный стук в дверь. На улице по-прежнему шел дождь, потому Рэд удивился нежданному гостю. Спустя пару секунд трель по двери повторилась, убедив хозяина в том, что ему не чудится. Открыв засов, он распахнул дверь, и с улицы резко повеял свежий аромат дождя, на пол одна за другой попадали крупные капли воды. На усыпанном градом пороге стоял Чак, ежившийся от холода и непогоды. - Можно зайти? - выпалил гость. - Ах, да, конечно, проходи! - неожиданное появление друга окончательно вывело Рэда из меланхолического транса, в котором тот пребывал с самого пробуждения. Закрыв за собой распухшую от воды дверь, Чак вошел в дом и остановился напротив красного. Он попытался открыть рот и что-то произнести, но не смог: сама Вселенная хотела, чтобы они молчали. Застывшую и замершую тишину нарушало только пылкое биение двух сердец да едва доносившаяся с улицы рулада дождя. Неподвижные, они смотрели друг другу в глаза и не смели даже моргнуть. Дрожа, Чак поднял руку и медленно, едва касаясь, провел ей по щеке Рэда и разгладил взъерошенные перья на висках. Рэд все так же стоял, даже не шелохнувшись, чем встревожил желтого. Заметив это волнение в глазах гостя, он моргнул и решительно шагнул на Чака, прижал его к двери и впился в него своим клювом. Чаку слабо верилось в то, что происходит: он заковал Рэда в свои крепкие объятия и жадно целовал его, то и дело вздрагивая от приятного рычания красного. Оттолкнувшись от двери, Чак уверено шагнул в сторону дивана и легким движением руки бережно бросил Рэда на кровать. Затем он аккуратно уселся ему на бедра и все так же жадно поцеловал. В их глазах промчалась агрессивная искра возбуждения, которая игриво намекала на то, что вечер будет очень жарким... Полный любви и страсти вечер тихо и едва заметно сменила всепрощающая матушка-ночь. Сбежав от неуютной и шумной деревни, пара, крепко обнявшись, заворожено глядела на чистое агатовое небо, усыпанное миллионами звездами-бриллиантами. Оба они были искренне счастливы нынешнему мгновению: тому, что было слышно биение сердца ближнего, его дыхание и легкий шелест перьев от слабых порывов ветерка. Бархатный полумрак ночи овладел двумя юными сердцами и не собирался их отпускать. - Когда-то давно отец мне сказал: "Найди то, ради чего существуешь. Только тогда ты сможешь по-настоящему жить и наслаждаться жизнью". Я искал. Потратил на поиски всю свою жизнь, но так ничего и не нашел. Лишь недавно судьба сжалилась надо мной и подарила то, что дороже любых благ. Она дала мне тебя, - произнес Чак, взглянул в глаза собеседнику и провел ладонью по его плечу. - Да... - выдохнул Рэд и поднял взор к небу, пылающему тысячами крохотных точек. - Видишь все эти звезды? Они кем-то окружены, кому-то нужны. А теперь глянь туда: вдалеке от скопления крупных светил две крохи остались совсем одни, никому не нужные и одинокие. Это мы с тобой, Чак. Но я счастлив остаться один навеки, если ты будешь моим спутником. Моей второй звездой. - Рэд. Останься со мной еще чуть-чуть. - С тобой? Хоть навсегда, - добро улыбнулся он в ответ. Они лежали на пустынном поле всю ночь, разглядывая черно-оливковое одеяло звезд, и беззаботно болтали, смеясь и счастливо хихикая. Никто им в этом мире был не нужен.