Друзья — это незаменимая часть нашей жизни. Друзья поддерживают нас всегда, как далеко мы бы не находились друг от друга. Когда ты скучаешь по друзьям, то автоматически становишься очень несчастным человеком на планете. И сердце ноет в груди очень сильно, заставляя мысли путаться. Берегите друзей, потому что они — одни из самых главных людей в вашей жизни.
Вторник.
— Я хочу сдохнуть. Застрелиться к чертовой матери. Я не могу жить. Совсем. Надоело все, — распивая уже вторую бутылку виски, произнёс Олег. Он, кажется, лишился всего за эти три гребанных летних дня. Он к чертям поссорился с Алисой, умудрился послать Пануфника далеко и надолго, не забыв при этом отправить и Нестеровича к нему в компанию. Клевакин был разбит. Ему действительно не хотелось жить: все просто навалилось так неожиданно и резко, что парень сразу же впал в депрессию. Он бы и из дома не выходил от слова совсем, если бы не алкоголь, который все-таки заканчивался рано или поздно. В случае танцора, разумеется, рано. Раз в два-три часа. Уже вторые сутки. Свет из окна неприятно слепил глаза. Олегу очень хотелось спать, а жить... Очень не хотелось жить. Бросив беглый взгляд на часы, которые показывали, что пока ещё половина третьего дня, Клевакин последний раз приложился к бутылке и побрел в кровать. Заснуть в такой ситуации парню не составило никакого труда.Среда.
Где-то в квартире настойчиво звонил телефон, но танцор был слишком занят, чтобы отвечать на чьи-то звонки. Олег искал кошелёк, потерявшийся в куче ненужного барахла и пустых бутылок. Но звонили очень и очень настойчиво. Клевакин понял это довольно скоро и решил-таки взять трубку. Лучше бы он этого не делал. На том конце провода была Алиса. Она звонила помириться, но Олега не устраивал такой исход. Он снова наорал: сначала на девушку — из-за того, что она, дура этакая, разрушила их дружбу, а потом в пустоту его жилища — от безысходности. Парень бесился. Бесился, осознавая в душе, что виноват сам. Он скучал по друзьям. Он очень хотел услышать весёлый смех Макса, крепко пожать руку неожиданно серьезному Антону и улыбнуться Алисе, зная, что она улыбнется в ответ. Жить не хотелось все сильнее, и Клевакин осознавал это в полной мере — и это пугало. Улицы Челябинска встретили парня не очень радушно: от вчерашнего солнца не осталось и следа, зато ветер дул изо всех сил, волнуя зелёные листья деревьев, которые были сейчас во всей своей красе. Казалось, что будет дождь, но парня это не волновало — в его душе разыгрывалась буря похлеще. Хотелось быстрее вернуться домой и залить в себя как можно больше спиртного. Чтобы не чувствовать боли. Не чувствовать ничего. Совсем. Путь от дома до магазина занимал около пятнадцати минут, и эти пятнадцать минут Олег просто ненавидел. Он был в солнцезащитных очках, но порой они не спасали — его узнавали фанаты и просили автограф. Сначала это радовало Олега. Но сейчас Олег стал другим. Магазин был довольно большим, что-то типа хорошего московского супермаркета. Алкоголь стоил там не очень дорого, не то что в столице — и Клевакин очень радовался, что не живёт в Москве. Там разориться было бы очень просто. — Олег? Чёрт. — Клевакин, ну ты даёшь! Что ты на себя напялил, а? Последний вкус пропил? Какого? — Откуда ты…? — Откуда я знаю, что ты бухаешь, Клевакин? Да вот Алиса звонила мне недавно, просила зайти. Из-за чего вы с ней поцапались, а? — Юль, не лезь только вот, а! Сами разберёмся, не маленькие! Николаева деланно надула губы. Когда вчера ей позвонила Доценко и попросила присмотреть за «совершенно разбитым Олегом», Юля думала, что все довольно хорошо. Но сегодняшний день убедил её в обратном: Клевакин был явно подавлен, почти убит. А Юля, как известно, очень любила помогать несчастным. Не спрашивая разрешения, девушка сначала увязалась за Олегом, а после и вовсе нагло зашла в его квартиру, осматривая её своим пристальным взглядом. Клевакина это слегка озадачило. Да и поведение подруги удивило. О нем волнуются? За него переживают? Олег вдруг поверил, что да. Да так оно и было в общем-то. — Чем угощать будешь, Олег? Я все-таки в гостях. — Могу виски налить, будешь? — Мне семнадцать, придурок. — Ну тогда придётся уйти. Еды-то у меня нет. И это было правдой. Открыв холодильник, Юля ужаснулась — он был совершенно пуст, лишь пара апельсинов валялось где-то у дальней стены. — Я пиццу закажу, если ты не против, — растерянно пробормотала Николаева, подходя к дивану, где Олег уже откупоривал очередную бутылку. Его совершенно не заботила сложившаяся ситуация, поэтому уверенно ответив короткое «делай, что хочешь», парень сделал глоток. Горло обожгло совсем несильно, можно сказать, все уже стало настолько привычным для Клевакина, что он уже не чувствовал этого лёгкого жжения. — Не хочешь рассказать мне что-нибудь? Она все еще здесь, что ли? И вот нафига привязалась ко мне, маленькая дурочка? — Если ты мой друг, Юль, то конечно, хочу. Олег блефовал, но Николаева не видела этого. Она действительно хотела помочь, хотела спасти, вытащить Олега из всего того дерьма, в котором он неожиданно очутился. — Говори, я слушаю. — Уйди. Не лезь в душу. Просто не трогай меня. — Пожалуйста, Олег. Юля не заметила, как сама вдруг почувствовала себя жалко. Стены его жилища на неё так действовали, что ли? — Ты не волнуйся, Юль, я позвоню Алисе, позвоню. Только сначала сам разберусь в себе. А ты тут со своими разговорами. Не позвоню. Пусть просто уйдёт. — Ты врешь. — Нет. Но Клевакин врал. И это доставляло ему удовольствие — он чувствовал себя прекрасно, видя, как обводит кого-то вокруг пальца. Но Николаева не хотела вестись на его слова второй раз за вечер. Несмотря на всю свою юность и безбашенность, она все-таки довольно неплохо понимала людей. — Почему ты всегда ведёшь так себя, Клевакин? Отталкиваешь тех, кому дорог? — Тебе на меня плевать, не строй из себя святошу. — Почему ты не можешь просто рассказать все мне?! — Потому что я даже не знаю тебя хорошо! А ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что я уже за*бался жить, что мне хочется сдохнуть, и что я сам, чёрт возьми, не понимаю, почему причиняю всем только боль! Почему я не могу просто извиниться и сделать так, чтобы всем было хорошо? Иногда мне кажется, что я слишком заигрался. Что у меня не осталось никого, кто знал бы меня настоящего. Кому я был бы нужен таким, какой я есть. — Олег… — Заказывай пиццу, Юль. Побухаю в следующий раз. — Послушай… — Я же вроде сказал все, что ты хотела знать, что-то ещё? — Да, — Юля вздохнула, — Я хотела сказать, чтобы ты не грустил. Ты мне нужен, вот правда. Парень усмехнулся и придвинулся поближе к Николаевой. — Не очень-то верится в это. — А так?***
Юля всегда любила помогать людям, оказавшимся в беде. И Олег не стал исключением: она кинулась его спасать, не задумываясь о последствиях. Девушка хотела, чтобы Клевакин рассказал кому-то все, что у него на душе. Юля стала бы хорошим психологом, Клевакин понял это довольно неожиданно. Так же неожиданно, как Николаева поцеловала его, робко прикасаясь своими губами к его. Олег ответил, и поцелуй стал более резким и властным — парень хотел сделать Юле больно, чтобы та почувствовала, что у него на душе. Олегу не нравилась Юля. Он просто решил, что обязательно записался бы к ней на приём, будь она действительно врачом в какой-нибудь клинике. Юля не любила Олега. Она просто чётко поняла, что танцы, пожалуй, это не единственный её талант. В психологии она, кажется, тоже делает успехи.