***
«Как же печально смотреть на место, что ты называл домом, а теперь оно просто напоминает разруху. И как же больно смотреть на раненных людей, которых ты зовешь семьей, при чем раненных по твоей вине. Черт, я сейчас разревусь!». - Люси, где ты пропадала!? – воскликнул радостный голос Драгнила, что быстро оказался рядом с вернувшейся в родную гильдию заклинательницей. – Эй, ты чего ревешь-то? Тебя кто-то обидел? Ты только скажи кто, я ему мигом задницу надеру! - Я… я так рада, что вы все в порядке, - захныкала блондинка, - простите меня за это! Соленые капли градом катились по ее нежным щекам, искусанные губы жгло этой солью, икота заставляла вздрагивать, но она никак не могла себя успокоить. - Я так боялась за вас! Боялась, что вы возненавидите меня, за то, что случилось с гильдией! Хвостатые феи сначала теряются, не знаю, что делать. Смотрят на заклинательницу с тревогой, не понимая, о чем она говорит, пока до них не доходит, что Фантом Лорд за ней так-то охотился. - Люсенька, не плачь пожалуйста, - первым, что не удивительно, очнулся мастер Макаров. – Ты ни в чем не виновата, слышишь? Такое периодически случается, темные гильдии всегда враждуют со светлыми, и драки между ними не избежать. Считай, что для нас это была всеобщая тренировка! - Мастер! – Люси еще больше начинает плакать, размазывая слезы по всему лицу, только в этот раз от облегчения, что ее ни в чем не винят. Люси падает на колени и обнимает старика, что тут же принимает ее в свои теплые объятия и крепко сжимает. - Ну-ну, девочка моя, все хорошо, ничего страшного не случилось. - Простите меня, - снова всхлипывает заклинательница, утопая в теплых объятиях. - Ой, ну болельщица, завязывай уже, - хмыкает Бикслоу, что стоял неподалеку и старался удержать своего друга Фрида от опрометчивых поступков, вроде тех, где он хотел кинутся к блондиночке, как только она появилась и за обнимать ее до смерти. – Никто не пострадал, считай мы все только повеселились. Всеобщий махач! - Точно-точно, мы же все тут мужики, а мужики меряются своей силой, чтобы узнать кто сильнее! – присоединяется Эльфман. Следом за ним и другие хвостатые кричат, что-то подбадривающее и вот улица наполняется криками, смехом и улыбками. Спустя несколько минут Люси наконец, улыбается, вытирая слезы. - Я люблю вас, ребят! - Мы тоже тебя любим, Люси!***
Следующие дни Хвостатых фей наполняются разгребанием завалов и построением нового здания гильдии, в этот раз намного больше и крепче. Мужчины таскают бревна, камни, в то время как девушки занимаются покраской, готовкой и уборкой. Время летит просто до невозможного быстро, не успевают моргнуть глазом, как уже наступает поздний вечер, еще один раз моргнув – уже утро. Постепенно гильдия отстраивается, превращаясь в большое крепкое и безопасное здание, где вновь звучит смех, крики, слышны звуки драки и разбивающихся стаканов. Хартфелия, что все еще немного опасается изменения мнения и реакции согильдийцев прячется в библиотеке, среди стеллажей, наполненных старинными книгами, чудом уцелевшими в той бойне, и за самими книгами, буквально утопая хрупким телом в мягком кресле. И лишь один человек знает об этом. О том, где она прячется. И от чего… - Я тебя не побеспокою? – мягкий тон голоса в тишине помещения кажется достаточно громким, отчего Люси вздрагивает и едва не роняет книгу, что держала на своих коленях. - Фрид? - Извини, не хотел тебя напугать. - Ничего, - блондинка слегка улыбается, - ты просто очень тихо ходишь. - Издержки профессии, - мужчина слегка пожимает плечами и оглядывает кресло напротив девушки. – Можно? - Конечно, присаживайся, - Люси кивает и осторожно наблюдает за перемещениями мага, что с удобством устраивается в кресле. От пронизывающего взгляда изумрудных глаз по коже бегут мурашки и появляется стойкое ощущение сбежать от этого взора, от этого мужчины, от тех чувств, что пробуждаются внутри. От чувств, что быть не должно. Потому что нельзя. Потому что Фрид Джастин для Люси – табу. Потому что он не может быть тем мужчиной, которому она обещала в прошлой жизни. Не может быть тем, кто любил ее. Она просто недостойна его. Такие как он не любят таких как она. К сожалению. - У тебя все хорошо? – голос Фрида все еще тихий, он не хочет напугать заклинательницу, не хочет, чтобы она сбежала и пряталась теперь и от него тоже. - Да, - Люси чуть мнется, отвечая на этот вопрос, отчего сразу становится понятно, что нет – не хорошо. - Люси, - выдыхает мужчина, и от тепла в его голосе, от взгляда, такого понимающего и мягкого, ей хочется спрятаться. Лишь бы не смотрел так, лишь бы не выворачивал одними только глазами ее душу наизнанку. – Не ври, пожалуйста. Хартфелия грустно улыбается и отводит взгляд, руками непроизвольно обнимая себя за плечи, словно пытаясь согреть саму себя. - Что тебя беспокоит? - Я все еще чувствую вину, - тихо шепчет Люси, голос ее дрожит, а пальцы лишь крепче сжимаются на плечах. – Что вы все пострадали, что гильдия была разрушена. Мне все еще кажется, что вы вините меня в этом. - Люси, - пораженно выдыхает Фрид, в нем вспыхивает тревога и злость на того, кто вообще заставил эту маленькую девочку испытывать эти чувства. – Тебя никто ни в чем не винит. И ты сама не должна. - Но я виню! – карие глаза заполняются слезами, когда блондинка возвращает свой взгляд на мужчину. – Виню себя! Потому что, если бы не мой отец, этого бы всего не случилось. Если бы он только отпустил меня, но он просто не мог! Не мог! Иначе бы его бизнес пострадал! Если бы я не сбежала и просто позволила ему выдать меня замуж, то этого бы всего не случилось! Никто бы не пострадал! Монстр внутри Фрида поднимает свою уродливую голову, когда он понимает суть слов заклинательницы, когда он читает то, что проскальзывает между строк. Не «Иначе бы его бизнес пострадал», а «Бизнес бы просто разорился». Не «Позволила ему выдать меня замуж», а «Позволила бы ему продать меня». Руки с такой силой сжимаются в кулаки, что кожа на костяшках белее, и даже впившиеся в ладони ногти, оставляющие полукруглые лунки не помогают успокоится. Монстр ревет и требует крови. Монстр хочет уничтожить ублюдка-папашу, чтобы он и думать забыл о Люси. Чтобы даже не смел смотреть в ее сторону, чтобы не думал приближаться. Под зажмуренными веками вспыхивают алые сполохи жажды крови. На языке чувствуется металлический привкус от прокушенного языка. Но все это тщетно. Ничто не может вытолкнуть его из марева, состоящего из ярости, ненависти и жажды крови. Он видит, как грудная клетка перестала подниматься, видит, как пухлые губы, что ранее были ярко-розовыми, стали бледными, бескровными, видит, как жизнь покинула тело его возлюбленной. Видит, и боль скручивает все внутри него. Превращает все органы в месиво. Сердце разлетается на осколки. Кости крошатся и единственное, что сейчас Фриду хочется больше всего – умереть рядом со своей девочкой. Просто лечь. Закрыть глаза. И больше никогда их не открывать. Потому что знать, что он больше никогда не увидит этих теплых шоколадных глаз, никогда не услышит ее переливчатый смех, не почувствует вновь сладость ее поцелует, не обнимет, не услышит ее нежный голос – не-вы-но-си-мо. Это выкручивает суставы, уничтожает разум, это убивает его. Его тело живо, но вот душа… Душа умерла в ту же секунду, как сердце его возлюбленной перестало биться. И виноват во всем этом был никто иной как ее отец. Это он убил ее. Он. Тот, кто никогда ее не любил. Тот, кто видел в ней лишь товар. Тот, кто стоит сейчас позади него. Живой и относительно здоровый. Почему ты жив, а она – нет? Почему ты стоишь сейчас тут, а она лежит – мертвая!? Боль сменяется яростью. Она сжигает его изнутри. Меч, лежащий прямо рядом с телом его принцессы, предвкущающе блестит. Тонкие пальцы зеленоволосого дергаются в сторону клинка, обхватывают холодную рукоять, которая скользит в ладони от крови, что казалось была повсюду. Всего миг. Миг, за который перед глазами проносятся все воспоминания, связанные с его маленькой прекрасной принцессой. Миг, и меч пронзает… - Фрид, - ладошка приземляется на сжатую в кулак руку, выдергивая волшебника из мутных видений. – Ты в порядке? - Да, - хрипло выдыхает Джастин. – Все в порядке. Извини, если напугал. Я просто очень разозлился. Люси вздрагивает и уже пытается отдернуть руку, но Фрид быстро перехватывает ее, мягко сжимает и поднимает глаза на Хартфелию, сталкиваясь с горячим шоколадом, в котором впору захлебнуться. - Не на тебя, - Фрид тяжело вздыхает, стараясь привести себя в чувства, лишь бы еще раз не напугать волшебницу. – А на твоего отца. Люси несколько раз быстро моргает, пытаясь прогнать вновь подступившие слезы, но глаз от тлеющих изумрудов не отводит. - За то, что он заставляет тебя испытывать эти чувства, за вину, за боль, которую он тебе причинил. Родители не должны так поступать. Родители должны дарить заботу, любовь, нежность, а не вызывать в своем ребенке желание сбежать из дома. Ты ведь именно это и сделала? Хартфелия кивает и горько улыбается. - Да, я сбежала… - Вот почему я злюсь, потому что у тебя не было безопасного места, которое ты могла бы назвать домом. Не было людей, которых бы могла назвать семьей. Ты достойна этого. Ты настолько светлая, что я до сих пор удивляюсь, как мы все не ослепли от того, насколько твоя душа сияет. Люси, ты заслуживаешь счастья, дома и семьи. А он был не вправе забирать у тебя все это. Люси всхлипывает и дергается вперед. Спустя миг она уже сидит на коленях старшего волшебника и прижимается к нему. Сильные руки – дрожащие от желания и страха сделать что-то не то – обнимают ее за плечи, поглаживая по тонкой спине. Курносый нос, уткнувшийся ему в местечко между плечом и шеей, и горячий воздух, выходящий из него – опаляет, вызывает стадо мурашек. А стройное тело, прижимающееся к нему, заставляет стиснуть зубы, ведь чувства, что до бойни лишь тлели как затухающие угли, теперь пылали, словно лесной пожар в жаркое лето. - Все будет хорошо, - тихо шепчет ей Фрид на ухо, сдерживая все свои низменные желания. Потому что эта светлая душа и впрямь заслуживает счастья. А Фрид не верит в то, что он может ей его дать. Что он может стать ее счастьем.