Память крови

Пронизывающий ветер задувал в спину, ноги по колено проваливались в снег. Это внизу в Фолкрите было относительно тепло, здесь же в горах над городом весна даже не наступила. Поездка из Вайтрана заняла чуть больше суток и прошла без приключений. Хотя по дороге я успела наслушаться всякого, времена были неспокойные. Говорили о гражданской войне и о патрулях, что перешли в армию, а оттого бандиты на дорогах почувствовали волю. О некромантах, что подкарауливали одиноких путников. Об агентах Талмора, выслеживающих поклонников Талоса и предающих их суду. Словом, опасностей вокруг хватало. А люди умирали сотнями. Поэтому теперь не удивляло мое столь настоятельное принятие в качестве курьера Соратников: рук не хватало везде. Ничего из своего прошлого я так и не вспомнила, ни обрывков детства или юности, ни лиц тех, кто когда-то мог быть со мной рядом. А потому, взбираясь на гору с изрядно потрепанным письмом, я все же надеялась, что хотя бы там найду ответы. Да и само письмо от начала до конца вызывало у меня противоречивые чувства: в нем не было никакой информации о лице его написавшем, а только указания. «Добраться до Фолкрита, забраться на гору, пройти по каменному мосту, обратиться к прислужнице». Было ли это место мне родным, оставалось только догадываться, а строка про прислужницу окончательно запутывала, ведь слуги бывают только в больших усадьбах. Но то, что находилось за мостом, никак не могло быть моим домом. Это вообще был не дом, и даже не поместье. Это был настоящий замок — скрытый от посторонних глаз, он возвышался над всем темной громадой. Все еще думая, что здесь какая-то ошибка, я осторожно прошла по мосту и постучала в массивную дверь. Мне и впрямь открыла прислужница — довольно странного вида женщина, с осунувшимся лицом. Она не сказала ни слова, и, пока я несмело комкала в руках конверт, дверь передо мной распахнулась, открывая путь в гулкий холл. И если до этого я пребывала в легких сомнениях, то теперь удивление достигло своего предела. Служанка куда-то ушла, а я изо всех сил старалась представить, кем мог мне приходиться отправитель. Дядей? Мужем? Господином? От рассматривания деталей обстановки становилось еще тревожней. Все казалось заброшенным и невероятно древним: на выщербленных каменных стенах кое-где пророс мох, в дальних углах слоями свисала паутина. Как будто этот замок стоял тут тысячу лет, и доброю половину из этого времени не использовался. Внезапно меня посетила мысль о том, что приглашение сюда — это какая-то ловушка, придуманная теми, кого я не увидела в своем кровавом сне… Волна страха еще не успела захлестнуть меня, когда прислужница вернулась и жестом позвала за собой. Я пыталась понять, стоит ли мне чего-то опасаться, приглядывалась к служанке, к предметам, но ощущения опасности так и не почувствовала. Проходя по коридорам, только лишний раз убедилась в том, что замок был в запущенном состоянии. Слишком мрачно, слишком сыро. Дверь, на которую мне любезно указали, со скрипом отворилась, и я осторожно вошла в зал. Внутри было так же мрачно, как в коридорах, окна плотно завешаны тяжелыми шторами, только в ржавом канделябре горели несколько свечей, стекая воском прямо на пол. Здесь пахло тленом, пыльными пергаментами и немного кровью. Где-то в глубине двигался темный силуэт. Только когда тяжелая дверь хлопнула за спиной, я поняла, что попала в ловушку. В одно мгновение существо оказалось подле меня — слишком быстро, чтобы называть его человеком. Он был настолько близко, что я могла рассмотреть его орлиный нос, хищно выступающий вперед, ярко-алые глаза, и, конечно же, зубы. Очень хорошо сохранившиеся для его морщинистого лица, окаймленного сединами. Длинные и острые. Инстинктивно вжимаясь в окованный металлом выход, потянулась пальцами к единственному оружию у себя на поясе. Но разве способен железный кинжал защитить от настоящего вампира? Он протянул ко мне руку, и стало нестерпимо больно. Нет, не от его пальцев: он что-то повесил мне на шею, щелкнула застежка. Я не могла рассмотреть что это такое, по ощущениям похоже на кулон, который выжигал кожу в месте прикосновения. Боль была невыносима настолько, что заставила забыть и о вампире, и о недавних страхах, заставила сложиться вдвое, а затем и вовсе опуститься на холодный пол. Перед глазами все плыло, стучало в висках, и я дернула подвеску рукой, пытаясь сорвать. Острые зубья вокруг кулона проткнули ладонь до крови, едва я коснулась его. — Наконец-то, — прошептал вампир, поднимая меня и забирая украшение, которое сам же и одел. Боль отступала медленно, а я снова вжалась в дверь, не понимая, что происходит. Не было похоже, что я нужна ему для трапезы, он отвернулся от меня, вытягивая вперед руку с подвеской, разглядывая ее в тусклом свете. Камень внутри, прозрачный до этой секунды, помутнел и стал цвета крови. — Что ж, — медленно протянул он, убирая подвеску в один из карманов на своей мантии, — я должен был убедиться. Снова. Он зажег еще несколько свечей, и, наконец, комнату удалось разглядеть целиком — она была похожа на кабинет и лабораторию одновременно. Вдоль стен высокие полки: одни доверху забиты книгами и свитками, другие — склянками и черепами. Много полуразрушенных кадок с засохшими растениями, а в центре массивный, заваленный бумагами стол. Вампир смахнул их одним движением на пол, освобождая место для подсвечника, и выдвинул кресло. — Садись, — кивнул он мне, указывая напротив. Вопреки ожиданиям, тело снова никак не реагировало, то ли устало биться в страхе, то ли чувствовало, что бояться нечего. Медленно подошла к столу, осторожно присаживаясь на край предложенного кресла. — Кто ты? — заглянула в немигающие алые глаза. — Письмо было от тебя? Если я не нужна ему в качестве еды, тогда зачем? Может, это какая-то игра? Тогда мне нужно знать правила. — Вижу ты снова ничего не помнишь, — он говорил спокойно, а в голосе не чувствовалось даже тени угрозы. — В таком случае, я не ошибся, не раскрывая в письме некоторых подробностей. Мне стоило бы извиниться за этот… небольшой эксперимент. Я же говорил, что должен был убедиться. — Убедиться в чем? — я потерла неприятно саднящий ожог на шее. — В подлинности твоей крови, разумеется. Но обо всем по порядку. Признаться, мне начинает надоедать рассказывать тебе эту историю уже в который раз. Провалы в памяти случались с тобой и раньше. Итак, я Хенрик — придворный маг твоего ныне покойного отца и твой учитель, а этот замок — твой дом. — Моему отцу служил вампир? — спросила я в замешательстве, а он начал смеяться — сначала беззвучно, потом все сильнее обнажая острые зубы. — Ты думаешь, что он был человеком? Постой, ты думаешь, что и сама тоже…? Трудно было разделить его веселье, потому что в собственном ответе я была уверена. Перед отъездом мне все же удалось выпросить у Фаркаса зеркало: из мутного осколка на меня смотрели невероятно чужие, но вполне человеческие глаза. Вовсе не красного, а темно-серого цвета. — Ты слишком многое забыла о детях ночи, девочка, — сказал он, вдоволь насмеявшись. — Как по-твоему становятся вампиром? Через укус? — Или через рану, оставленную кровососом. Или же вампир может дать свою кровь. — Об этом ты помнишь. Но помнишь ли, что есть и другая форма — подарок даэдра? Немногие нынче знают, что Молаг Бал за тысячу человеческих жизней дарует свою кровь, делая не просто вампиром, а лордом-вампиром. Я не понимала, о чем он говорит, хотя изложенное и казалось знакомым. Но как это все касалось меня, было все еще неясно, и я молчала, желая знать больше. Вампир откинулся на спинку кресла, давая понять, что беседа затянется. — Полторы тысячи лет назад служить даэдрическому принцу желали многие. Лорд Харкон был первым в Скайриме, кто вместе со своей семьей принес жертвы Балу, а затем, получив дар, обратил всех подданных. Так появился клан Волкихар. Вместе с Харконом ритуал прошли и некоторые другие семьи, впоследствии уничтоженные в борьбе за абсолютную власть. Среди них был и наш господин, некогда правая рука Харкона — лорд Себериан. В этом замке он прожил несколько веков со своей женой, до тех пор, пока она не погибла. Он замолчал, вглядываясь в мое лицо, то ли ожидая увидеть там искру воспоминаний, то ли просто изучая реакцию. Видимо, не дождавшись желаемого, решил продолжать. — Печаль от утраты жены сломала нашего лорда. Я бы даже назвал это настоящей болезнью, неизлечимой тоской. Отчасти он начал завидовать Харкону, у которого помимо жены была еще и дочь. И наш лорд возжелал иметь наследника. Вот только вампиры не могут иметь потомство, дочь Харкона не родилась вампиром, а прошла посвящение, будучи уже взрослой. Она была плотью и кровью своего отца. И наш господин тоже хотел наследника, а не преемника. После долгих поисков он обнаружил книги, утверждавшие, что возможно провести некий ритуал по передаче даэдрического дара простому смертному. Эти «сказки», как называли мы их тогда, свели лорда Себериана с ума. Он нашел и манускрипт с описанием ритуала, и подходящих кандидатов, но не все шло так, как он представлял. Старый вампир, в отличие от меня, в мыслях совершенно не путался, но сама история все больше вводила в заблуждение. Для чего он ее рассказывал? Какое мне дело до каких-то лордов и их желаний? — За десять лет экспериментов в катакомбах замка мы без особой нужды умертвили не одну тысячу юных жизней. В несколько раз больше, чем требуется для дара Молаг Бала. Подростки, почти состоявшиеся мужчины, молодые девы — они все умирали, едва кровь лорда, касалась их губ. Все, кроме одной. Как только он заговорил о ритуале передачи крови, я напряглась: нет ли здесь связи с моим недавним кошмаром? — Я нашел твое тщедушное тельце среди десятка трупов. Истерзанных и обескровленных. Это было на другой день после ритуала, и я был уверен, что никто не выжил. Но ты была жива и голодна, а глаза изменили цвет, став, как и подобает настоящему вампиру, алыми. Изменили цвет и волосы. В остальном сплошное разочарование: слишком слабая, чтобы быть полноценным ночным охотником, почти детское тело, на вид не более тринадцати лет. В этот раз он молчал куда дольше, давая время подумать над сказанным. — Это какая-то игра? — не выдержала я. — Думаешь, я — это она? И где же тогда алые глаза, тщедушное тельце и жажда крови? Вампиры не стареют, уж кому ли, как не тебе это знать? — Да, вампиры не стареют, ты права, — он вздохнул. — Они словно «замораживаются» в своем возрасте в момент превращения. Но ты даже по меркам вампиров никогда не была обычной. В свои предполагаемые тринадцать не умела разговаривать, не знала простейших вещей. Когда мы научили тебя речи, ты абсолютно ничего не могла вспомнить о своей прошлой жизни. Лорду, конечно, это было только на руку, без труда он поселил в тебе мысль, что ты его дочь и несколько десятков лет растил как свою наследницу. В первое время мы с тобой серьезно намучились, поскольку крови ты требовала как несколько взрослых вампиров. Опасаясь, как бы ты не стала тираном для всего Скайрима, лорд Себериан принял решение не обучать тебя воинским навыкам, воспитывая исключительно как леди. — Это по-прежнему не объясняет, почему сейчас у меня почти взрослое тело, и крови за те пару дней, что я в сознании не захотелось ни разу. — Все странности начались примерно через сорок лет твоего обращения. Сначала начал пропадать аппетит. Это было облегчением, находить для тебя столько жертв иногда было тяжело. Но однажды я заметил, что цвет глаз стал тускнеть, а через некоторое время и вовсе вернулся к первоначальному. В этот же период случались провалы в памяти. — Значит, это и был первый раз, когда я потеряла память? — принимать за правду его историю я пока не собиралась, но вопрос вырвался сам собой. — А потом я что-нибудь вспомнила? — Нет, мы так и не узнали ничего. Эликсиры, возвращающие память, не помогали. А наш сведущий в таких вопросах маг так и вовсе стал утверждать, что каким-то образом ты излечилась от вампиризма. Подтверждением тому стало, что ты стала расти, очень медленно, совсем не так, как нормальные дети, но все же… — Если эта девочка… то есть я, излечилась, то почему вы сохранили ей жизнь? Зачем я вам? Умирать, конечно же, не хотелось. Но если это игра, то пора ее прекращать, если же нет… История была невероятна, но отчего-то уже не казалась простой выдумкой. Иначе как объяснить, что я до сих пор не чувствовала никакой угрозы в этом замке? — Все дело в твоей крови. Я не знаю, как это происходит, но кулон не мог ошибиться. А значит, по законам клана ты не только наследница, но и исполнительница последней воли теперь уже мертвого лорда Себериана. Ты жива только благодаря тому, что тебя прятали от глаз Харкона. — Прятали? — по всему выходило, что вампир здесь не один, быть может, их несколько, а значит, шансы на побег нулевые. — Истинный дар даэдрического лорда под запретом, никто не смеет передавать его простому смертному, кроме самого Бала. Но твой так называемый отец презрел все законы, за что и был казнен Харконом, как и почти весь клан. Мы успели спрятать тебя на Солстейме, прежде чем это случилось. И до ста лет — возраста, когда любой вампир становится достаточно сильным — тебе надлежало оставаться там. Два месяца назад этот срок настал, и ты прислала письмо, что возвращаешься. Вот только Солстейм ты покинула, а в Скайриме так и не появилась, и я начал беспокоиться. Помня о твоих внезапных провалах в памяти, я разослал письма во все крупные города с указанием внешности, пока наконец Соратники не сообщили о твоем местонахождении. И вот ты здесь, а я в который раз я пересказываю твою жизнь… Так их тут целый клан, пусть и наполовину уничтоженный, и жизнь они мне сохраняли явно неспроста. — Ты так и не сказал, чего конкретно хочешь от меня, Хенрик. Сомневаюсь, что ты позвал меня сюда, чтобы вспомнить почившего лорда и передать бумаги на наследство. Он широко улыбнулся, в который раз демонстрируя ряд острых конических зубов. — Разумеется, все не просто так, — отчеканил он уже более холодно. — Лорд Себериан видел в тебе дочь, я вижу воспитанницу, но есть и другие, видящие в тебе орудие. И это не только жалкие остатки некогда великого клана Себериан. Не всем по душе власть Харкона. Ты нужна нам, чтобы убить его. Хотелось рассмеяться. Звонко и весело, чтобы смех отлетел от каменных сводов и разбавил ту серьезность, с которой выживший из ума вампир сообщал о моем предназначении. Ну допустим, что я поверю в эту историю. Но как он сам только что сказал, меня не воспитывали как ночного охотника, я слишком слабая, а теперь он так спокойно заявляет, что мне нужно убить бессмертного вампира. Лорда, к тому же. — Я прекрасно осознаю, что для нынешней тебя эта задача невыполнима, — моя неуверенность его, кажется, не смутила. — И, учитывая, что никто не учил тебя необходимым вещам, это будет сложно. — Сложно? Скорее, самоубийственно. Разве у меня есть хоть малейший шанс на успех перед вампиром, который за полторы тысячи лет мог научиться чему угодно? — Не забывай главного — ты являешься носителем такого же дара, как и Харкон, истинной крови, а значит, сильнее любого находящегося в этом замке. И не важно, что оружия в руках не держала, этому тебя обучат. Обучат! Надеюсь, он представляет, что я впервые взяла в руки меч пару дней назад. Если Харкон захочет от меня избавиться, ему даже не придется самому марать руки, шайка бандитов за умеренную плату сделает всю грязную работу. Да что там шайка, на меня и одного особо жирного злокрыса хватит. Алые глаза смотрели не мигая, изучали, выжидали. — Я ведь не могу отказаться? — Почему же? Можешь, — он хищно оскалил зубы в усмешке. — Но в таком случае, нам придется силой удерживать тебя в подземелье, закалять твое тело болью, искать учителей с особыми методами воспитания… Уверен, ты будешь благоразумна и не захочешь этого. То есть выбора у меня в любом случае нет, это я поняла. И не важно, что быть чьим-то орудием мне абсолютно не хочется, убить они меня не убьют, раз я им так нужна, а вот пытки и безрадостное существование в катакомбах мне будет обеспечено. — И… что я должна делать? — выбраться из этой истории уже вряд ли получится, нужно хотя бы сделать вид, что я согласна, посмотреть, что они предложат. Похоже, что силой удерживать меня для них нежелательно. — Ищи способ сразить Харкона, пока он не знает о надвигающейся угрозе. Учись владеть оружием и магией, и всему тому, что поможет тебе победить его. Если будешь осторожна, то времени у тебя будет достаточно, а мы будем приглядывать за тобой по мере возможностей. Я не спросила, сколько именно у меня времени. Если Хенрик говорит правду, и я не старею, как обычные люди, то впереди меня ждут десятки, а то и сотни лет. За это время можно многое придумать и многому научиться, тем более, что это все равно входило в мои планы. Скайрим — суровое место, и для его суровости я совсем не подготовлена. Быть может, не так и плохо быть дочерью лорда, пусть и вампира. Кроме того… Кровавый кошмар никак не желал вплетаться в рассказ старика. А уж в его подлинности, в отличие от мутных историй о вампирах, я не сомневалась. Сначала мне показалось, что он как-то связан с получением крови, но ведь лорд Себериан давал мне ее, а не брал. Похоже, что этот кусок моей жизни не имел ничего общего с существованием в замке или на Солстейме. Откуда он вообще тогда взялся, и почему так тревожит меня? О нем, пожалуй, пока не стоит говорить моей новоявленной «семье». А еще лучше пока и вовсе не думать об этом. Ну, а пока буду играть роль их «тайного оружия». — Хенрик, — пальцы устало потерли виски, — я так понимаю, что за неимением выбора нам стоит обсудить мое будущее. Ты будешь рад узнать, что пару дней назад меня приняли в гильдию, где за умеренную плату учат подобающе держать меч…