Кто-то бил меня по щекам, пытался выдернуть из небытия. Удары хлесткие и неприятные.
— Эй, перестань! Она сама очнется!
Сначала чужие голоса — мужской и женский — доносились издалека, звучали глухо. Открыть глаза все еще не было сил, веки словно ссохлись.
— Да сколько можно валяться в постели! Уже два дня прошло. Она ведь не больна, и лихорадки у нее нет. Пусть просыпается!
Свет был мягким, приглушенным, и по глазам не ударил, но тело по-прежнему не слушалось, пронизанное слабостью.
— Смотри-ка, и впрямь очнулась!
Неясный силуэт склонился надо мной. Вглядеться в него не успела, чьи-то цепкие пальцы сжали подбородок, повернули голову, вызывая легкое головокружение.
— Ну вот, я же говорила!
— Отойди от нее, Эйла.
В глазах немного прояснилось, что позволило рассмотреть нависшего надо мной незнакомца: высокого плечистого мужчину с гривой темных волос.
— Кто вы?
Я никогда не видела раньше этих людей, ни здоровяка, ни девушки, выглядывающей из-за широкого плеча. Ее внимательный холодный взгляд сверлил меня так, будто я была диковинным зверем.
— Мы, можно сказать, твои спасители. Как твое имя?
— Я… — голова раскалывалась, разрывалась на части, а в памяти словно образовалось огромное черное пятно. Невозможно было вспомнить не то что имя, но и то, как выгляжу.
— Не помню.
— Совсем ничего? — в их глазах читалось недоверие, словно я нарочно утаивала от них истину.
Отрицательно помотав головой, попыталась подняться с постели. Кровать скрипнула, мне удалось сесть, и теперь я заметила, что мои названные спасители при оружии и облачены в броню: девушка — в легкую, мужчина — в крепкую сталь.
Кто эти люди вообще? Как я здесь оказалась?
— Отстань от нее, Фаркас! — шикнула та, что звалась Эйлой, собираясь, по-видимому уходить. — Дай ей немного прийти в себя. Сообщим, что она очнулась, пусть дальше решают, что с ней делать.
— Пожалуй. Ну, а ты постарайся вспомнить хоть что-то. Я пока принесу еды, — дверь хлопнула.
Спасители, значит? Нет, причин не верить их словам не было, в их действиях, несмотря на внешнюю суровость, угрозы не чувствовалось, но все же… От кого или от чего они меня спасли? И куда подевались воспоминания?
На новую попытку поковыряться в прошлом голова отреагировала болью — словно кто-то проткнул виски раскаленным прутом. Тело ощущалось чужим: босые ноги даже не сразу почувствовали холод от каменных плит, в руках еще не было силы. Решила встать и осмотреться. Для жилого помещения здесь было мрачно, отсутствие окна и каменные своды наводили на мысль, что я нахожусь под землей. Беглый взгляд по комнате не дал никаких ответов: простая мебель, множество книг о стратегии, тренировочный манекен в углу, вероятно, хозяин комнаты был воином, как и те двое. Меч в ножнах, лежащий на комоде только подтверждал догадки.
Пальцы сами потянулись к клинку, однако, на полпути пришлось силой заставить себя коснуться не меча, а книги. Лучше не брать чужого оружия, вряд ли это понравится моим «спасителям». Вместо металла пальцы скользнули по шероховатой обложке, зашуршали страницы, но прочесть ничего не удалось — вернулся здоровяк.
— Что, уже не лежится на месте? — улыбнулся он, ставя на стол поднос с незамысловатой едой — бурой похлебкой и ломтями хлеба. — Понимаю. Мне даже после тяжелых ран валяться в постели тошно.
Он бросил на меня беглый взгляд и сразу спохватился:
— Наверное, одежду тоже стоило принести…
Снова громыхнула дверь, а я оглядела на себе бесформенную льняную робу — поношенную, но чистую. И точно не мою. Впрочем, в этом месте все было чужим: чужие люди, чужие вещи. Даже собственное тело казалось таковым.
Мужчина вернулся быстро, но до его прихода ни от похлебки, ни от хлеба не осталось и следа, есть хотелось ужасно. Он принес какие-то линялые тряпки и, главное, пару сапог, аккуратно положил рядом с кроватью. Пока он это делал, я всматривалась в его черты: высокие скулы, массивный подборок с жесткой щетиной, плохо причесанные волосы, доходящие почти до плеч. Внешне он походил на огромного косматого зверя, но серо-голубые глаза выражали искреннее участие к моей судьбе, что невольно вызывало симпатию. Однако отбросить все сомнения не удалось, да и как себя вести, если совершенно не представляешь, кто ты, где находишься и как тут оказался?
— Да не смотри ты так, — бросил он, словно моя настороженность была чем-то необычным. — Ни я, ни кто-либо другой в Йоррваскре тебя не обидит.
— В Йоррваскре? — название, как и ожидалось, не говорило ровным счетом ничего.
— Ты, наверное, не местная. Или же память тебе и впрямь отшибло напрочь. Йоррваскр — это дом для Соратников.
Разведя руки в широком жесте, он чуть не уронил какие-то книги с близстоящих полок. Стыдясь собственной неуклюжести, засунул эти самые фолианты поглубже. Хотелось уточнить, а кто же такие Соратники, но он и без этого понял, что с памятью у меня туго. Деревянный стул натужно скрипнул под тяжестью его веса.
— Соратники — это старейшая гильдия в Скайриме, потомки Исграмора, — в его голосе почувствовались нотки гордости.
— Тебя зовут Фаркас, правильно? Скажи, Фаркас, а как я вообще здесь оказалась? — слушать о неизвестной гильдии не то чтобы не хотелось, но куда важнее было узнать что-то о себе самой.
— Тебя принес мой брат. Сказал, что спас из какой-то пещеры около Вайтрана. Ты была без сознания два дня. Это все, что мне известно.
Негусто. Вайтран… такой город я знаю. Но бывала ли я в нем когда-то? И что я делала в неизвестной пещере? Все эти куски никак не желали складываться в нечто целое.
— А могу я увидеть твоего брата? — правильнее было предположить, что именно он может рассказать больше.
— Да, наверное. Только переоденься, не в лохмотьях же тебе наружу выходить.
От резких движений голова еще сильно кружилась, но, стараясь не подавать вида, я сгребла принесенные вещи и спряталась за деревянную ширму.
— Ты это, прости за такой прием, — продолжал бубнить Фаркас. — Соратники не привыкли здесь за кем-то приглядывать, наше дело бандитов убивать да бить рожи пьянчуг, не заплативших хозяину таверны.
— Так вы наемники? — теперь стало понятнее, почему он говорил «спасти из пещеры».
— Наемники? — он словно поморщился от этого слова. — Это не совсем верно. Мы следуем зову чести и доблести, как завещал Исграмор, охраняем простой люд от напастей. За символическую плату, разумеется.
«Как ни назови, все равно наемники». Хотя очнуться среди наемников было, однозначно, лучше, чем в каком-нибудь бандитском логове.
Грубый лен соскользнул, обнажая тело. Ни шрамов, ни побоев, ни повязок, их скрывающих. Кожа тонкая и слишком бледная, а еще, судя по осмотру, красотой я не отличалась — ни пышных женственных форм, ни здоровой мускулатуры, как у той же Эйлы. В «новой» одежде, которая по размерам вполне могла принадлежать самому Фаркасу, я выглядела оборванкой или подростком, только что вышедшим из сиротского приюта, однако, выбирать в моем положении не приходилось. Спутанные пряди то и дело лезли в глаза, хотелось подвязать их лентой, а еще лучше остричь. Их цвет мне не понравился: каштаново-красный, больше похожий на спекшуюся кровь. Хотелось увидеть собственное лицо, но ни зеркала, ни любой другой отражающей поверхности поблизости не оказалось. Обвязавшись несколько раз поясом и подвернув все штанины и рукава, я, наконец, была готова выходить.
Версия о том, что мы находились под землей, была верной: пришлось миновать широкий проход с такими же каменными сводами как в комнате, а затем подниматься по лестнице к просторному залу. Массивные деревянные колонны, украшенные резьбой, держали на себе нечто похожее на перевернутое днище корабля. Когда я спросила об этом, Фаркас рассказал целую историю, связанную с основанием их гильдии. Что «Йоррваскр» — это корабль, чей остов стал первым пристанищем людей в этих землях.
— Сегодня что-то тихо, — Соратник обогнул пылающий очаг и подтолкнул меня к широкой многостворчатой двери, — обычно тут оживленнее. Но Кодлак в отъезде, Эйла только что ушла на задание, а Вилкас занял всю тренировочную площадку вместе с новичками, — именами он сыпал так, словно они уже были мне знакомы, но от уточнений в этот раз воздержалась.
Снаружи было холодно, несмотря на безоблачное небо и ослепительное закатное солнце. Через тонкую ткань кожа мгновенно почувствовала ветер с гор. Пахло полевыми травами, отчего-то напоминая о середине весны.
— Кажется, мы не вовремя, — мой спутник поманил меня жестом к деревянным поручням, откуда открывался вид на арену, расположенную на несколько метров ниже, — тренировка уже началась.
Внизу в центре площадки стоял мужчина, который по внешнему виду не мог быть никем иным, как братом Фаркаса: те же темные волосы, те же черты лица. Он был чуть ниже и не такой широкий в плечах, но это не мешало ему носить тяжеленную броню из стали и при этом двигаться быстро. Удары его казались отточенными, шаги продуманными, а все вместе это почти завораживало.
— Чего встали, щенки? Нападайте! Только все разом, а то я засну от скуки!
Послышался лязг металла, ученики начали атаку с разных сторон. Первый неудачный удар одной из них был с легкостью встречен блоком.
— Рия, твой диагональный сверху слишком слабый, замах неправильный, — отводя в сторону чужой меч, он уже успел переставить ноги, готовясь к новому выпаду.
Казавшийся маленьким одноручный клинок другого ученика скользнул по его оружию, так и не достигнув цели.
— Атис, чего медлишь? С таким коротким лезвием ты должен сближаться с противником, а не ждать его активных атак, — он завершил еще один маневр, а затем, не выпуская из рук оружия, тяжело ударил локтем третьего, внезапно подкравшегося со спины.
— А ты, Торвар, вообще не лезь в драку без оружия, — удар заставил рыжебородого пошатнуться и сплюнуть кровью, локоть попал прямо по челюсти. — Если будешь так же подставляться, в настоящем бою тебе быстро вспорют брюхо.
— Смотрю, тебе понравилось, — Фаркас потянул меня за рукав куда-то влево. — Да, Вилкас умеет драться. И обучать умеет. Только гордый уж больно. Боюсь, как бы носом небо не пропорол, — он засмеялся. — Спросишь его позже о своем спасении. А пока, раз уж мы здесь, давай я тебе покажу главную гордость Соратников.
Видимо, Фаркасу нравилось внимание, с которым я его слушала, может потому он и решил показать мне Небесную Кузницу — место, которое, по его словам, существовало даже до прихода людей. По изогнутым ступеням мы поднялись на холм, где каменное изваяние орла возвышалось прямо над пылающим кузнечным горном.
— Отсюда открывается прекрасный вид на город, — Соратник указал рукой в сторону площади. — Вон, даже статую Талоса видно. К счастью, остроухие еще не добрались до нее. Им только волю дай, они все его алтари до единого уничтожат, не могут простить его величия и приравнивания к аэдра.
Аэдра. Как будто что-то кольнуло внутри.
— Акатош, Мара, Аркей, — их имена появлялись в голове сами собой. История, мифология, география отчетливо всплыли в памяти. Но ведь где-то я должна была их узнать?
— Ты чего это богов вспомнила? — забеспокоился Соратник.
— Обидно — помнить имена богов, но не помнить собственного.
— Вспомнишь еще, — он положил тяжелую руку на мое плечо, словно пытаясь утешить. — Иногда, если сильно удариться головой, случаются провалы в памяти.
Отчего-то не верилось, что мое беспамятство — результат удара, но Фаркасу я об этом не сказала. Пытаясь отвлечь себя от этой темы, я сделала вид, что интересуюсь стальным оружием, разложенным прямо возле кузни. Топоры, мечи, кинжалы — основание их покрывали причудливые узоры, а лезвия… острые… Неосторожное касание к одному из клинков — и на пальцах выступили рубиновые капли. Я непроизвольно поднесла их к губам, слизывая кровь языком.
— Когда это ты успела пораниться? — слова Соратника будто растворялись в пустоте. — Эй, что с тобой? — кажется, он тряс меня за плечо. — Эй!..
Вязкая непроницаемая мгла обнимает со всех сторон. Пространство вокруг заполнено неясным шепотом и еще какими-то странными звуками: шелестящими, шуршащими, почти гипнотическими.
Я не ощущаю ни рук, ни ног, ни тела, только что-то липкое под собой. Темнота больше не кажется абсолютной, и взгляд выхватывает цвет. Рубиново-красный. Как кровь. Впрочем, это она и есть: я лежу в луже собственной крови. Она вытекает из меня, ручейками пробегает по шероховатой поверхности и скатывается в каменные желобки, высеченные в полу. Нет боли, ран или отрубленных конечностей. Нет даже голоса, чтобы закричать.
Бессильная ярость закипает внутри, но направить ее некуда. Вокруг никого, только алые струйки покидают мое тело неестественным образом, устремляясь во тьму. Туда, куда мой взгляд проникнуть не может… туда, где, возможно, есть кто-то еще…
***
— Эй, подъем!
Кто-то снова хлопал меня по щекам. В этой комнате я уже была, но лицо надо мной — испещренное морщинами, пожилое и явно недовольное — принадлежало очередному незнакомцу.
— И вот с этим вы возились два дня? — под словом «это» он, очевидно, имел ввиду меня.
— Скьор, ты как всегда слишком суров, — голос Фаркаса где-то рядом.
— А ты как всегда слишком мягкосердечен. С чего ты решил ее по Йоррваскру таскать? У нас тут что, музей? А ну вставай!
Как тщедушного котенка он поднял меня одним рывком. Бесцеремонно покрутил голову, поднял несколько раз руки.
— Как и предполагалось. Мышцы отсутствуют, выносливость тоже. Она что-нибудь вспомнила? — спросил он Фаркаса так, словно я была неодушевленным предметом, не способным отвечать самостоятельно.
— Нет.
— И что с тобой делать прикажешь? — он повернул ко мне лицо. — Ни имени, ни дома. Ладно, на рассвете Вилкас даст тебе тренировочный бой, посмотрим, может ты и сгодишься для Соратников.
Возразить я ничего не успела, тело еще не до конца пришло в норму, мир вокруг неприятно вращался, а осколки кошмара напоминали о себе. Мужчине же не было абсолютно никакого дела до моего состояния, в два шага он преодолел пространство комнаты и вышел, хлопнув дверью.
— Скьор решил взять тебя в Соратники? Вот это новость! — Фаркас даже не пытался скрыть свою радость, ему определенно хотелось, чтобы я осталась в Йоррваскре, однако, он был несколько удивлен. Его удивление сыграло мне на руку, он не стал задавать вопросов о моем обмороке.
— И зачем вашему доблестному братству воинов такая как я? — ни по одному признаку воительницу я не напоминала.
— Может, он просто пожалел тебя. В любом случае, это будет лучше, чем стать прислужницей в храме или девкой в таверне. Так что ты уж постарайся. А я постараюсь вернуться к твоему испытанию, у меня этой ночью работа, — он хлопнул меня по плечу напоследок, отчего оно заныло.
Наверное, он прав. Я до конца не понимала собственного положения, но слова Фаркаса расставили все на места. Пока у меня нет воспоминаний, я не могу выбирать. Крестьянка ли я, работающая на какого-нибудь господина, есть ли у меня какое-то имущество, родители или даже лошадь — пока это остается неизвестным, придется искать хоть какую-то крышу над головой, а Соратники далеко не самый худший вариант.
Но стоило только Фаркасу выйти, как мысли вернулись к видению. Что оно значит, откуда взялось? Внутри сна я чувствовала себя сильной и разозленной, но чем больше думала о той жуткой картине, находясь в реальности, тем сильнее невидимые щупальца сжимали горло. Мерзкий страх ледяными иглами впивался в душу, въедался в сознание. «Нет, так не пойдет», — прошептала я самой себе, пытаясь унять легкую дрожь в руках. «Нужно успокоиться. Думать о текущем».
Текущее — завтрашний бой с Вилкасом, которого мне ни за что не выиграть. Потому что он мастер поединка, а я даже не уверена, что держала когда-то оружие в руках. Взгляд метнулся в сторону так и покоившегося на комоде меча. Брать его было все еще боязно, но пальцы уже обхватили рукоять, вынули клинок из ножен. Меч был тяжеловат, а два моих крайне неуклюжих взмаха окончательно убедили в собственном неумении обращаться с ним. Но до утра оставалось еще несколько часов, и я должна была хотя бы попытаться.
***
На горизонте только забрезжил рассвет, в то время, как я уже стояла напротив Вилкаса, нервно сжимая рукоять меча. Того самого, что прихватила из чужой комнаты. После бессонной ночи с оружием в руках я чувствовала себя обессиленной и беспомощной.
Помимо него, Фаркаса, и впрямь вернувшегося к началу поединка, и Скьора, которому надлежало следить за ходом боя, никого не было. Но меня это не успокаивало, рукоять скользила во влажной ладони, а колючий взгляд Вилкаса, заставлял переживать еще больше.
— Ну, давай, ударь меня разок, я от этого не сломаюсь! — он встал в стойку, обнажая оружие.
В этот раз в его руке был такой же клинок как и у меня — одноручный, но в голосе скользила издевка. Предлагает ударить? Да я меч-то держу всего несколько часов, и ему наверняка об этом известно. О чем вообще думал этот Скьор, выставляя меня против такого бойца? Закованный в броню Вилкас был выше на добрую голову да и шире раза в два.
Крепче сжав оружие, я постаралась собрать все силы, чтобы ударить противника в грудь. Вспоминая вчерашний бой, уже предчувствовала, как воин ловко уйдет от удара, а я потеряю равновесие. Или же он выставит блок, откинув меня назад всем весом. Но ничего такого не случилось. Он даже не шелохнулся, чтобы отбить неумелый выпад. Меч с противным лязгом царапнул по броне, и я замахнулась еще раз. Второй удар был мощнее, Вилкас даже сделал полшага влево, делая вид, что уклоняется, а клинок снова скользнул по нагруднику. Я не могла понять, что происходит, еще вчера этот воин справлялся с тремя противниками одновременно, а сейчас словно сам подставлялся.
— Довольно, — сухо сказал Скьор. — Поединок окончен, для Соратников ты вполне подходишь. Будешь курьером поначалу, а со временем может чему и научишься.
От удивления я так и застыла с оружием. Бой казался ненастоящим, наигранным, словно все было предрешено заранее. Пока я подбирала слова, Скьор уже успел исчезнуть из поля зрения, а Вилкас усиленно делал вид, что я пустое место.
— Если хочешь что-то сказать — валяй, — рявкнул он, видя, как я открываю рот. — Только учти, что щенкам вроде тебя тявкать здесь не положено.
И в самом деле, чему возражать? Всю ночь упражнялась, только чтобы выиграть, чтобы остаться, а не быть выброшенной на все четыре стороны, а тут вдруг победа кажется неправильной?
— Пока что будешь делать, что другие велят, — глаза цвета стали смотрели презрительно. — На вот, отнеси мой двуручный меч на заточку к кузнецу. Ах, да… Скьор просил тебе передать это письмо. Как прочтешь, подойди к нему, — он сунул конверт мне в руку.
Поднять его двуручник не представлялось возможным, поэтому я просто поволокла его к кузнице, все еще ничего не понимая в происходящем.
— Мне уже можно поздравить нового курьера Соратников? — наблюдавший наш разговор Фаркас, наконец, осмелился заговорить. Мы уже успели достаточно отойти от арены, так что нас никто не слышал. Он с легкостью поднял мою ношу, закидывая на плечо.
— Не с чем особо, сам не видишь?
— Разве ты не рада остаться? Кстати, а что за письмо?
Я расправила немного помятый конверт и в недоумении уставилась на дорогую с виду бумагу. Если оно для меня, то я понятия не имею, от кого оно. Воск был скреплен какой-то незнакомой печатью.
— Ого, — Фаркас бесцеремонно заглядывал через мое плечо. — Кажется, мы узнали твое имя.
И впрямь поверх конверта было нацарапано, что адресовано оно некой Феониссе, «девушке с темно-красными волосами». Исходя из того, что этот довольно редкий цвет волос я видела разве что на собственных плечах, письмо и впрямь было для меня.
— Слишком длинное, — заключил в мгновение Фаркас. — Буду звать тебя Нисса.
— Как хочешь, — я только пожала плечами, несколько раз повторяя про себя свое полное имя. Оно по-прежнему ничего не значило — всего лишь несколько символов, скрепленных вместе. Вариант Фаркаса и тот казался ближе.
Письмо я убрала подальше, потому что в данную минуту и при Соратнике не имела ни малейшего желания его читать. Если уж оно содержит тайны моего прошлого, хотелось бы узнать о них первой и в одиночестве. Исходя из видений, на что-то хорошее можно было не рассчитывать.
— Да ладно тебе! — Фаркас казался слегка обиженным. — А вдруг это письмо, в котором тебе завещают целое состояние? А тебе и радостью не с кем поделиться будет, — он сказал это так, словно за какие-то полдня мы стали закадычными друзьями. Впрочем, это было скорее приятно, чем раздражающе. Из тех, кого я встречала до нынешней минуты, он был единственным, кто со мной разговаривал не презрительно-приказным тоном.
— Если бы так, то вряд ли твоему брату пришлось вытаскивать меня из той пещеры.
— Ну, может ты наследница знатного рода, которую выкрали ради выкупа?
Я улыбнулась. Мой кошмар намекал скорее на прошлое какой-нибудь жертвы для ритуала, нежели богатенькой дочери лорда.
— Собирайся, салага, — голос Скьора, неожиданно раздавшийся позади нас, заставил меня подпрыгнуть. — Те, кто прислал письмо, велели отправить тебя в Фолкрит.
— А кто мне его прислал?
— А вот это не моя забота. Мне сказали, чтоб я тебе его передал, сказали, чтоб отправил в Фолкрит. Что там дальше, меня не волнует. Не знаю, что тебя ждет. Может, дом, может, родные. Но я знаю одно: тебя только что приняли в самую уважаемую гильдию Скайрима, и совсем не для того, чтобы ты отсиживалась у семейного очага. Так что одна нога там — другая здесь. Неделю тебе на все про все. И только попробуй сдохнуть от волков по дороге!
