Представьте это

      Я был вне себя от злости, когда шел к моей машине от кафе. Почему он просто не мог смириться с отказом? Меня раздражало, что он не понял все еще тогда, когда первой вещью, которую я сказал ему будучи трезвым, было свалить из моего дома.       Я не осознавал, что плакал, пока не врезался в Вика.       — Привет! Где ты… что случилось? Келлин, ты в порядке? Что случилось…       — Это все он! — воскликнул я, остановившись и позволив слезам свободно катиться по моему лицу, мои плечи слегка тряслись. — Это все!       Он обхватил меня руками и крепко меня сжал.       — Слушай, успокойся, а потом расскажешь мне все, что случилось…       — Келлин? — спросил Оли.       Я выпутался из хватки Вика и уставился на него сквозь слезы.       — Слушай! Мне сейчас не нужны отношения, ладно? Почему ты, блять, не можешь понять этого? Что, черт возьми, заставляет тебя думать, что я хотя бы немного заинтересован? Просто отъебись от меня…       — Потому что ты говорил мне о ней! — закричал он впервые за весь разговор, я уставился на него, не зная, что сказать. — Ты говорил мне о том, что ты чувствуешь себя так, что никто снова не полюбит тебя так, как делала она. Ты говорил, что чувствуешь себя так, будто будешь в депрессии всю свою жизнь, потому что будешь один. Ты говорил мне это, Келлин! Когда я лежал рядом с тобой на кровати, чтобы убедиться, что ты в достаточно сидячем положении и не захлебнешься своей рвотой во сне. Ты плакал, и плакал, и плакал. Ты сказал мне о том, что ты пытался сделать два месяца назад!       Он и сам начал плакать в этот момент, как и я, от упоминания того, что я пытался сделать с собой пару месяцев назад. Я знал, что Вик стоял рядом, смотря на нас, и, наверняка, ни черта не понимал.       Я никогда не говорил никому о своей попытке суицида. Ни Алексу, ни маме, ни даже Вику — никому. Но, пребывая в нетрезвом состоянии, я, по-видимому рассказал все Оли, а он не относился ко мне плохо из-за этого...       — Я хочу доказать тебе, что ты снова будешь любим. Я хочу быть этим человеком, Келлин, я не хочу, чтобы ты уходил. Ты мне так чертовски важен, и я хочу быть человеком, благодаря которому ты будешь чувствовать себя любимым, красивым и идеальным, потому что ты такой и есть, черт возьми!       Вик, наверное, действительно, блять, не понял, почему я подошел к Оли, резко обхватил его руками и стал рыдать ему в плечо.       — Мне так страшно, — плакал я, мой голос приглушался его кофтой.       — Я знаю. Но идти дальше — это нормально. И я думаю, теперь ты должен дать мне шанс быть человеком, который обнимает тебя по ночам.       — Да. Я тоже так думаю, — я немного отстранился, чтобы всмотреться в его глаза.       Он улыбнулся и, наклонившись ко мне, поцеловал меня, медленно и сладко, что понравилось мне довольно быстро.       — Так, — сказал он, немного посмеиваясь, — что насчет того свидания в кафе?       — Да. Теперь мне это понравится.