Случаи из жизни. Сборник драбблов по Дэтрин (Доминик/Кэтрин)

      С утра я возненавидел этот день, как никакой другой. Сара пришла домой в пять часов утра, не удосужившись хоть раз за всю ночь позвонить и сказать, что с ней все хорошо. У них, видите ли, было слишком весело, чтобы отвлекаться. А у них – это у ее новой команды, для какого-то сериала в котором она согласилась сниматься. Согласилась, даже не обсудив со мной. И я был бы, конечно, не против, но этот сериал может поспорить по количеству откровенных сцен с любым порно. НЕТ, ну вот как так можно?! Я разозлился настолько, что уже не мог сдержать гнев. Наши отношения, конечно, и так давно дали трещину; и, хотя я не давал ей повода для ревности ни разу, она умудрялась их находить. А сама обнималась с кем хотела, снималась как хотела, и попробуй я слово скажи. И сегодня утром я сказал. - … Меня достало, что ты со мной не считаешься! – во время ссоры орал я на весь дом, да так, что даже собаки попрятались куда-то. - Я большая девочка, могу делать что хочу, как хочу, и когда хочу! – кричала она в ответ, но, видимо, только для того, чтобы подзадорить меня. По-моему, она добивается расставания. - Скоро полмира узнает, насколько ты большая девочка. – парировал я, воздуха для криков оставалось все меньше. - Да как же ты не поймешь! – продолжала она, не снижая голоса. – мне все это осточертело, ты СЛИШКОМ заботливый, СЛИШКОМ внимательный, ТЫ СЛИШКОМ ИДЕАЛЬНО-ПРАВИЛЬНЫЙ! Я стоял, ошарашенно глядя на свою девушку - язык уже давно не поворачивался сказать - на любимую девушку. Что-то между нами лопнуло, лопнуло так неожиданно, как мыльный пузырь. - Я больше так не могу, – добавила она спустя секунд тридцать моего молчания, при этом устало потирая переносицу/ – Прости… Это были последние слова, что я слышал уже от бывшей девушки, они звенели у меня в ушах всю дорогу до съемочной площадки. Неужели я настолько не подходил ей, неужели забота может так достать человека? Думаете, я успокоился? Нет, с каждой мыслью я лишь больше злился, и до площадки доехал, снова дойдя до стадии слепой ярости. Перед трейлером меня встретила помощница, которая задавала миллион вопросов в минуту и сама же на них отвечала с такой же скоростью. - Зачем вам вообще я, когда вы и так знаете ответы на все вопросы?! – рявкнул я на нее после очередного вопроса-ответа с ее стороны. Бедная девушка дернулась от меня, но мне было далеко не до этого. Резко развернувшись, я вошел в трейлер и с силой хлопнул дверью. Я надеялся побыть наедине с собой и успокоить свои мысли; а то работать в таком состоянии будет невозможно. Но я рано обрадовался, ведь не успел сделать два шага к диванчику, как дверь отворилась, и кто-то зашел за мной. Развернувшись, я увидел Альберто, который, как мне показалось, был чем-то удивлен и расстроен. - Что с тобой? Ты чего орешь так на помощницу? – выпалил он мне в лицо, даже не здороваясь. Впервые я видел капельку злости в его глазах, но это лишь разожгло костер, что уже пылал во мне. - Тебе какая разница? День плохо начался. Иди работай, Альберто! – не крича, но на повышенных тонах ответил я, а тот, лишь зло на меня покосившись, вышел из трейлера, так и не закрыв дверь. И как только я решил пойти и закрыть ее, в дверях появился Мэтт. Да что же это такое? - А тебе чего? - И тебе доброго утра. – удивленно округлив глаза сказал Даддарио, но я знал, что спрашивать он ничего не будет. Слишком уж хорошо мы выучили друг друга. – МакДжи сказал, что сегодня мы работаем до самого утра, попросил всем передать. – он развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь. - Замечательно, теперь еще и целые сутки на ногах! – пытаясь успокоиться, я ходил по трейлеру из угла в угол, при этом решив проверить обновления в соцсетях. И что, вы думаете, я там увидел? Фотки Сары со вчерашней вечеринки. В обнимку с одним парнем, пьет текилу с живота какой-то девушки, потом снова объятия с парнем, только вот уже с другим. Развернувшись, я швыряю телефон в сторону, он с треском ударяется о стену, разлетаясь при этом на множество маленьких кусочков, а во время всего этого открывается дверь и заходит Кэт. Один осколочек попадает в нее. - Ай! – тихонько вскрикивает она и смахивает с руки след от удара. – Дом… - только и успевает произнести она, как мне сносит крышу. - Тебя что, не учили стучаться? – ору я на нее что есть мочи. – Ты не к себе домой заходишь! Что ты смотришь так на меня? Тоже хочется узнать, что случилось? Да как вы все меня достали, особенно ты! Неужели нельзя оставить меня одного?! Вечно ты лезешь не в свое дело, что-то спрашиваешь, я не справочник тебе! Да и на всяких дорожках тебе стоило бы поменьше появляться. Хочешь подцепить кого-то? Так это не поможет. Лучше бы сидела и училась, маленькая глупая девочка. Да ты всем уже надоела своим позитивом тут, оставь его для своей сказочной жизни, здесь взрослые дяди и тети, которые много видели! – слова лились из моего рта, будто прорвало плотину, и я никак не мог заткнуться, а увидев на ее руке уже проступающий синяк, пришел в еще большее бешенство. – Смотри, что с тобой сделала твоя некультурность! Вон в синяках вся будешь! Просто можно было оставить меня в покое. И да, знаешь что? – видимо мой тупой мозг отключился и решил давить на самые больные места девушки. – Тебе действительно стоит научиться актерской игре, она ужасна, фанаты все замечают! И как только нам дали добро на второй сезон! Последняя фраза сорвалась с моих губ, и я понял, что только что сделал. Я наговорил самому светлому в своей жизни человеку кучу гадостей, причем ни одно предложение, слово или буква, сказанные мной, не были правдой. Но это уже не имело значения. Она смотрела на меня с непониманием в глазах, я видел в них след боли от кровоточащей раны на сердце. Раны, которую я сам только что нанес. Она боролась с подступающими слезами, так и стоя на пороге и смотря мне прямо в глаза. Я понял, какое я все-таки ничтожество, раз смог наговорить ей такого. За такие слова просто так не прощают. А если считать, что я бил по самому больному, то такое вообще нельзя простить. - Дом... – я видел, как она собралась с силами и продолжила там, где начала. - я принесла тебе подарок. Сегодня год, как мы сняли нашу первую совместную сцену... Она вытащила из-за спины достаточно большую коробку, которую я до этого совсем не заметил, и поставила ее на пол перед собой. А затем молча развернулась и вышла. Я видел, как она сбегает с маленьких ступенек и несется в сторону складских помещений - туда, где обычно никого нет. Какой же я идиот. Как можно быть таким придурком, Шервуд? – уже в мыслях я кричал сам на себя. Она единственная, кто была рядом всегда, когда это нужно. Кэт же не виновата ни в чем! От злости уже на самого себя и полной безысходности, я рукой швырнул стоящую на тумбочке чашку куда-то в сторону. Она звонко ударилась об пол и разлетелась на миллион осколков. Видимо, сегодня день разбивания всего на осколки. И все же я решил открыть подарок. Там оказалась шляпа - черная, из очень приятного материала, с полями точно такой ширины, как я люблю. Я узнал эту шляпу: когда мы с Кэт были в Париже, то решили пройтись по магазинам. На одной из витрин как раз лежала эта шляпа, как же я тогда засмотрелся на нее! Так, что не заметил, как моя спутница ушла вперед. Она вспомнила, она купила мне то, что я очень хотел, она подумала обо мне, стараясь сделать приятное, а я повел себя как осел. Мне не оставалось ничего, как пойти на грим, все-таки ждать меня долго не будут. Загримировавшись и одевшись, я пошел на площадку. Там на стуле сидела Кэтрин, уже в образе Клэри, и смотрела на свои переплетенные пальцы; слева от нее устроилась Эм, а справа - Мэтт. Обычно я сидел рядом с Кэт, но после сегодняшнего я сомневаюсь, что она когда-то будет этому рада. Но мне надо с ней поговорить, надо объяснить все… Хотя что объяснять? Я сам не знаю, что на меня нашло, но попытаться ведь надо. - Привет, – сказал я подходя ближе к ребятам. По-моему, я никогда еще не был настолько робким. – Кэт… Она вздрогнула. Я не успел даже начать что-то говорить, как меня перебили. - Нет, Дом! На сегодня достаточно, оставь Кэтрин в покое. – вставая со стула, сказал Мэтт, а в его глазах полыхал огонь злости. Он никогда так не смотрел ни на кого, я вообще не видел, чтобы он хоть раз злился на кого-то. Интересно, что Кэт рассказала? - Отвечаю на твой немой вопрос, Шервуд. Ей не надо было рассказывать ничего, тебя слышала вся площадка! – это уже была Эм. При последних словах она демонстративно развела руками, будто очерчивая всю площадку. Неужели меня слышали все? Неужели пелена ярости настолько затуманила мой разум, что я смог настроить против себя целую съемочную площадку? Но, обернувшись, мне не надо было вновь задаваться этим вопросом. Все, все смотрели на меня с упреком и злостью. И я их не виню. Только самый настоящий кретин мог обидеть этого ангела. Я снова повернулся к Кэтс, она уже подняла лицо, но смотрела куда-то мимо меня. Однако я все равно видел, что ее глаза и губы чуть припухшие от слез, лицо немного покрылось красными пятнами, свидетельствуя о том, что она очень сильно плакала. ОНА ПЛАКАЛА! Да я в жизни не видел ни одной ее слезинки, только улыбку. Даже когда она читала неприятные комментарии о себе, никогда она не проронила ни одной слезы. А теперь она не просто плакала, она рыдала, и не из-за кого-то, а из-за меня. Если бы я мог, я бы надавал себе по морде! Но самое страшное, что я увидел - были ее глаза в тот момент, когда она все же перевела на меня свой взгляд. Думаете, там была злость или боль, или, может, обида, ненависть? Нет, там было – НИЧЕГО. Да… в ее, вечно сияющих, смеющихся, заигрывающих глазах не было ничего! Я потушил огонек в ее душе так легко, как тушат свечи на торте. Я, словно Луна в затмение, спрятал весь ее теплый свет в своей тьме! Но я верну этот огонь обратно, иначе в нашем мире станет намного меньше света!