«Хантер… он так и не вернулся. В своём кошмаре, вновь терзающем меня, он шёл в бесконечность, постоянно оборачиваясь и твердил мне что-то про Чёрных, про эволюцию, про борьбу за выживание»…
Нет! Проваливайте! Оставьте меня в покое!
Я различил невнятные слова, постепенно врезающиеся в мой разум.
— …ой, паровоз, не стучите, колёса, кондуктор, нажми на тормо-о-оза!..
Я открыл глаза.
Женя, напевая себе под нос какую-то странную песню, стоял в дверях моей квартирки.
— А? Кто это?.. Жень, ты что-ли? — я зевнул во всю свою морду и потёр глаза.
— Наконец-то! Доброе утро, блин! Ты как всегда в своём обычном темпе, да? — ворчал мой высокий друг. — Давай, вставай, собирай шмотьё, в оружейную и чтоб через десять минут уже на перроне был. Борис заждался уже!
С этими словами, он медленным шагом отправился на платформу, напевая очередную глупую песню про какую-то бабушку, которая зачем-то кушает компот…
— Так… — продолжая зевать, я натянул на себя штаны, рубашку и галстук. Забавно, конечно, я одеваюсь по здешним меркам, но что поделать?
Я взял револьвер, несколько уже заряженных для меня барабанов к нему, десяток патронов-денег, которые выдали мне за прошлое дежурство, и свой старый добрый кожаный планшет-путеводитель.
Прихватив наплечную сумку и выключив свет, я отправился к рынку, не закрывая дверь на ключ. Зачем оно мне теперь? Его может заселить любой житель станции. Флаг ему в руки…
На рынке царило оживление: тут тебе и дети бегают — играют в догонялки, торговцы, которые расхваливают своё оружие, броню и прочие товары, тут тебе и продавцы грибов и… чёрт, до сих пор на мясо смотреть не могу! Особенно — на выпотрошенных свиней. Пусть даже они не разговаривали, а лишь хрюкали, как это когда-то было в нашем мире, но мне их было жаль…
Я подошёл к одному из торговцев оружием.
— Что продаешь, дядь? — спросил я у него, разглядывая витрину.
— У меня выбор как на даче у генерала! — рассмеялся торговец и тут же посерьёзнел. — Шутка. Старая и бессмысленная. Смотри: что на витрине, то и продаю. Есть ещё, конечно, пара тузов в рукаве, но судя по тебе, денег у тебя маловато, парниш.
Что верно, то верно. Да и зачем мне другое оружие с моей-то лапой? Вот если бы удлиненный ствол для револьвера… А, зараза! Сорок патронов стоит!
Плюнув на это, я пошёл дальше. На скамейке у выхода с рынка сидел какой-то мужик, который был мне не знаком, но знавший меня по имени.
— Ник… — взмолился он. — У меня сын болеет. Антошка. Ты не мог бы… не ловко как… хоть пару патронов дать нам на лекарства? Я тебе верну, как только смогу!
«Чёрт. Не успел выйти со станции, а уже расставаться со своими сбережениями. В прошлой жизни, когда я зарабатывал по двести долларов в день, с двенадцати лет, триста шестьдесят пять дней в году…»
М-да…
— Держи. — протянул я ему три патрона.
— Спасибо, Ник. — у мужика вроде стало сразу тепло на душе. — Есть ещё добрые лю… то есть, звери в нашем мире!
«Да, мужик. Добрые… Можешь не возвращать. Некому будет возвращать…»
У выхода из жилого сектора, который кончался у оружейной, мне путь преградил Женька.
— Ник. Ты чё? В туннель с пустыми руками собрался?
— Да нет, у меня вот… — пытался объяснить наличие у себя оружия я, но Женя был непреклонен.
— Дуй в оружейку и прибарахлись как следует!
Делать нечего и я пошёл к оружейнику.
Бывать в оружейной ВДНХ мне ещё не приходилось. У входа в неё я встретил двух солдат, разговаривающих о каком-то новичке.
Оружейная была хоть и маленькая, но от ассортимента, которым она была увешана, у меня разбегались глаза: автоматы, дробовики, пневматика…
Эх… я ещё раз мысленно пожалел о том, что если бы не моя раненая левая лапа, взял бы я себе чего-нибудь получше старенького револьвера.
В помещении играла приятная музыка. Самого оружейника я знал. Очкастый старичок лет шестидесяти, в шапочке, одетый в тёплый свитер с жилеткой.
— Здравствуйте, дядь Паш. — поприветствовал я его.
— Привет, Ник! — с вечным весельем поприветствовал меня оружейник. — Тебе оружие нужно? Давай-ка посмотрим…
Он достал из-под прилавка странного вида автомат с боковым магазином.
— Автомат калибра 5.45. сделан на Кузнецком Мосту. Стреляет криво. Перегревается в три секунды. Поэтому и называется — «Ублюдком»!
Он гоготнул. Я тоже издал смешок. Весёлый всё-таки старик.
— Но… дядь Паш. — прервал его я. — Как же мне с моей лапой-то с двуручным оружием быть?
Он подмигнул мне.
— А вот к нему тебе лично мастера с Кузнецкого передали небольшой сюрприз, хе-хе.
И он достал из-под прилавка три железных маленьких фиговинки, больше похожие на патроны.
— Это… — начал было я.
— Всё верно, мой друг. Это тебе протезы железные! И он, кряхтя, приделал их мне на место отрубленных пальцев и чем-то их закрепил.
Моя морда вся засияла от радости.
— Это… мне? Дядь Паш, зачем?.. Спасибо вам огромное! — обнять старого оружейника мне помешал прилавок, находящийся между нами.
— Это не мне спасибо, парень, а начальнику нашему — Сансеичу. Я помню, был один наш фильм про войну… Режиссёра не помню, он там ещё играл главную роль… ну вот у него такие же «железяки» вместо пальцев были. Но… — он продолжил. — Что-то я отвлёкся. Давай дальше по списку. Что там у нас? Ага…
Он достал странного вида зарядное устройство и противогаз.
— Универсальная динамо-машина для подзарядки фонаря. Ну и противогаз, конечно же. Надевай везде, где высокая радиация. Ну, или на поверхности. Если тебя туда занесёт.
Как только я собрал всё это и положил в сумку, старик потёр руки.
— Так, теперь всё х-хоккей! Хочешь опробовать «Ублюдка» — прошу в мой тир.
Разумеется, я не мог упустить такой возможности, тем более, что наконец-то я смогу теперь ходить с оружием получше моего. Перейдя в тир, я заметил там мишени: обычный дырявый чайник, кукла, плюшевый мишка, бутылки и каска с очень знакомым мне гербом…
Рейх!
Я выстрелил по ней из «Ублюдка» и она свалилась на пол.
«Получайте, твари! Это вам за пальцы мои! А что? Похоже приспособился!»
— Спасибо, дядь Паш. — поблагодарил я оружейника. — Пора мне.
— Ну ты это, первое время особо не высовывайся. Хоккей?
***
Женьки на месте не оказалось. Видать на платформу ушёл уже. Проходя на перрон, я увидел трёх человек, которые сидели у костра.
Да они же рассказывали байки!
Я не мог удержаться и присел к ним. И пусть весь мир подождёт!
— …Я вот никогда Москвы не видел. — говорил толстяк в пальто со шрамом на лице. — Только старые фотографии.
— Нет больше никакой Москвы… И нас тоже скоро не будет. — объяснил ему второй — лысый бородатый дед. — Земля достанется мутантам. И мы сами виноваты в этом.
На долю секунды, я также почувствовал на себе то чувство стыда. Мне было стыдно не за людей, которые добились этого, а за себя…
— А Петербург… — вздохнул дед. — Какой чудный город был… Соборы его — невероятны… Я вот отлично помню: летние вечера на Невском… Всё битком… Девушки фланируют. Красотки!.. Детишки с мороженым… А воздух! Какой воздух! Не надышаться!
Он выдохнул и тихо добавил:
— Какой прекрасный мир… мы уничтожили…
Все сидели молча несколько секунд.
Я почувствовал покалывание в носу и у меня зачесались глаза. Плакать при людях я не мог.
— Ну, а ты, лисёнок? — дед обратился ко мне. — Что ты можешь рассказать? А хотя… Что ты вообще можешь нам рассказать? Дитя подземелий… Эх... Ты ведь наверняка родился уже в Метро…
— Ну… да. — соврал я. — Ничего про тот мир не знаю.
Старик повернулся к третьему — мужчине, сидевшему на бочке.
— Ну, а ты, Никита Васильевич, что-нибудь расскажешь?
Тот прокашлялся и начал говорить.
— Не знаю, мужики… Вот вы можете что угодно обо мне думать после того, что я вам сейчас скажу... но я слышал про Университет.
— Да ну! — старик отмахнулся. — Опять эта легенда дурацкая?
— Какая легенда? — встрял я.
Мужчина замолк, но потом тихо прошептал:
— Изумрудный Город… Шесть станций, которые оказались отрезаны от Большого Метро станцией Воробьёвы горы…
Я с замиранием сердца слушал его историю, боясь пошевелиться.
— …И там, на Университете, Юго-Западной, Проспекте Вернадского, Тропарёво и Румянцево с Саларьево, спаслись учёные… Там же рядом МГУ был. В честь него одну из станций и назвали — Университет. Туда частенько ходят экспедиции, особенно — с Красной Линии. Но пока никто не вернулся…
— Ну ты, Никит, и мастер приврать! — ухмыльнулся дед.
— А что? Что рассказывают — то и знаю! — отмахнулся рассказчик. — Хотя знаю ещё одну легенду… про таинственный портал, находящийся в районе Коломенской, который ведёт в другой мир, или даже, вселенную…
— Тьфу, ты! Тоже мне, рассказчик от бога! Там же радиации полно! У тебя точно от неё мозги спеклись, Василич… — дед был недоволен.
У меня участилось сердцебиение. Неужели, тот самый портал? В НАШ МИР? Это невозможно… Спустя столько лет… Да… даже, если бы и был тот портал, без Морковки я туда не вернусь!
Я встал и пошёл к перрону. Чёрт, надо же к дяде Саше зайти. Попрощаться.
Я постучался в красную дверь и по приглашению начстанции вошёл.
— Ладно, сынок. — поприветствовал меня отчим. — Ты готов? Славно! Слышал же, что у нас Содружество ВДНХ создаётся? Так вот, Алексеевская уже вошла, а вот на Рижскую мы отправляем торговый караван с гуманитарной помощью. Ты должен приглядывать за грузом.
— Понял, дядь Саш. Кстати, — я показал ему свою левую лапу с «новыми» пальцами». — спасибо вам!
— Да не за что, сынок. Возвращайся поскорее и… не впутывайся на Рижской в неприятности. Хорошо?
— Дядь Саш. — ухмыльнулся я. — Ну мне же уже двадцать один! А вы со мной всё как с лисёнком маленьким. До свидания! — я пожал ему руку и вышел из кабинета.
«Прощайте».
***
У входа на ферму, я увидел группу жителей, которые слушали игру парня на гитаре. Скрепя сердце, я бросил один патрон ему в шапку и пошёл дальше.
Пройдя через ферму, где держали свиней, я наконец-то вышел к перрону станции.
Я сразу услышал свист.
— Ник! Давай, блин, быстрее! — кричал, как ни странно, Женька.
Мой друг сидел на ручной дрезине, загруженной разными сумками и баулами.
Возле неё меня встретил тот самый Борис, одетый в чёрную кожаную куртку и в меховую шапку-ушанку.
— Опаздываете, юноша! — он пожал мне руку. — Давайте, залезайте!
Только я сел на сидение дрезины и мы уже готовы были отбывать, нас остановил знакомый мне голос.
— Эй, ребята! Вы на Рижскую едите?
Голос принадлежал одному из рассказчиков, рассказывающего про Изумрудный Город.
— О, Никита Васильевич, и ты тут? — удивлённо спросил Борис. — Да. Мы на Рижскую.
— Не подбросите? — жалобно проблеял наш будущий попутчик.
— Не вопрос. Но зайцем не поедешь, Василич. Придётся поднапрячься чуток! — Борис указал ему на рычаг дрезины.
— Всегда готов!
— Ну, тогда двинули!
Никита Васильевич залез к нам и начал толкать дрезину. Мы медленно тронулись с места.
— Ну всё. Удачи всем, кто остаётся дома, а нам с вами, парни, удачи вдвойне! — сказал Борис.
Странно… где-то я уже слышал подобную фразу. Из раздумий меня отвлёк дружеский удар в плечо от Женьки, сидящего рядом.
— Крууто! Да, Ник? Наконец-то свобода! Хотя бы на время поездки. Думаю, будет здорово! И опасно. И это ещё круче! Мы же всегда с тобой мечтали о приключениях, Ник!
Забыл?
