В попытках остудить рассудок, Мина прижималась лбом к стеклу. Её голова то и дело стукалась о гладкую поверхность из-за скорости авто, а вибрация, проходящая по верхней части тела, вызывала странное чувство. Она словно вводила в гипноз, помогая отвлечься от проблем, ведь ей с таким остервенением хотелось шандарахнуть себя как следует по голове пару раз, чтобы мозги встали на место, а стыд за вчерашнюю ночь улетучился, уступив место боли. В довесок к самоистязанию, всё ещё ныла нога, но эта боль уже не воспринималась так остро, учитывая новые проблемы.
Мина смотрела на проносящийся пейзаж, поджимая губы, и с каждым новым километром всё сильнее осознавала насколько позорно сбежала.
А что ей, собственно, оставалось?
Утром, проснувшись с распухшими губами, Мина отрывками вспоминала события прошедшей ночи. Стыд захлёстывал её с такой силой, что она чуть не разорвала подушку зубами в попытке приглушить звук, ведь ныла словно раненый тюлень.
— Да я же на него накинулась! — хныкала она, и прятала лицо в подушке, когда вспомнила как, увлёкшись поцелуем, для удобства пересела на ноги Чонина. Мина больно кусала себя за руку, потому что не знала куда себя деть. Она прекрасно помнила, как пропускала пальцы в ЕГО волосы и оттягивала их, как постанывала в ЕГО губы и с упоением слушала вырывающиеся хрипы. Её тело покраснело с головы до пят, когда она вспомнила, как посасывала шершавый язык и покусывала пухлые губы, которые хотела попробовать на вкус уже очень и очень давно. Она резко раскрыла глаза и забарабанила ногами по белой, уже полностью измятой, простыне. «Дура! Дура! Дура!» — бесконечно проносилось в голове, а нос словно снова чувствовал запах парфюма, который она слизывала вчера с шеи Чонина, попутно расстёгивая его хлопковую домашнюю рубашку. Мина прикрыла рот рукой, вспомнив, как он скинул её с себя и унёсся прочь.
«Господи как стыдно! Какой позор! Больше никогда не буду пить!» — пронеслось в голове.
У Мины от всего произошедшего кружилась голова, потому что она не знала как дальше быть с Чонином. Ей до ужаса хотелось всё забыть, отмотать назад и не совершать такой глупой ошибки. Её подташнивало, то ли от выпитого алкоголя, то ли от того, что она перенервничала. Мысль «Что подумает обо мне Чонин?» не давала успокоиться.
Поэтому, когда утром её школьная подруга написала, что едет в Пусан и спросила нужно ли что-нибудь передать её родителям, Мина нашла в этом спасательную шлюпку. Наскоро собравшись, запихав нужные вещи в маленькую дорожную сумку, оставив записку и впопыхах забыв телефон, она уехала к родным.
Сейчас идея побега уже не казалась прекрасным решением проблемы, а походила на детский поступок. Она повела себя не зрело. Не зря Чонин до сих пор воспринимает её лишь как младшую сестру.
Мина всё думала о том, что будет когда они снова встретятся. Она не сможет долго прятаться в Пусане, скоро нужно будет выйти на работу. Скорее всего, Чонин мягко даст понять, что ей пора съезжать. А ведь при одной только мысли о переезде сердце больно щемит. Как она будет без него? Она так к нему привыкла. Он нужен ей. Хотя бы его присутствие. Мина больше не видела смысла в самообмане. Она любит Чонина, и никогда не переставала любить! Даже все те годы, что училась в Италии она искала мужчин похожих на него. Если быть до конца откровенной, в Мине всё ещё теплилась надежда на взаимность, но Чонин, своим братским поведением, раз за разом убивал её и вновь реанимировал. И от этого горько и чертовски обидно. Как глупо было возвести на пьедестал своей жизни того, кто никогда не сможет ответить тебе взаимностью. Но сердцу не прикажешь.
За своими мыслями Мина проглядела знакомую улицу и очнулась лишь тогда, когда машина подъехала к дому. Поблагодарив подругу и её мужа, она с трудом и болью встала на травмированную ногу. Решив потоптаться на месте дабы размять затёкшие ноги, она, посмотрев на проходящих мимо школьников, вдруг вспомнила, как Чонин провожал её до дома, предварительно отобрав её портфель у очередного провожающего её одноклассника. Как он хвастался своими оценками и как интересовался не обижает ли кто его маленькую «жёнушку». На мгновение Мина, как и четырнадцать лет назад, зарделась — она вспомнила, как у калитки целовала Чонина в щёчку и, лукаво хихикнув, скрывалась за дверью, а уже дома срывалась вверх по лестнице, откидывала рюкзак, падала на кровать и положа ладонь на гулко бьющееся сердце, зажмуривала глаза от смущения и счастья.
— Мина? — услышала она, когда дверь открылась. Мама удивлённо стояла на пороге, придерживая в руках кухонное полотенце. — Дорогая почему ты приехала, что-то случилось? Что с твоей ногой? — прозвучало взволнованно.
«Случилось самое худущее мама, поэтому пожалей свою непутёвую дочь» — пронеслось в голове, но вместо этого Мина лишь выдавила из себя улыбку и сказала: — Всё хорошо мам! Я просто соскучилась!
Дома как всегда царил уют. Госпожа Чхве верещала вокруг своей дочери, не позволяя ей двигаться из-за больной ноги. Мина была тут же накормлена, отчитана за неосторожность и обнята в нежной заботливой маминой ласке, в которой так нуждалась в такое нелёгкое для неё время. Вернувшийся вечером с работы отец скорее повёл дочь в гараж, где хвастал старой машиной, которую намерен превратить в раритет. У родителей чудесным образом получилось её отвлечь и Мина, наконец, смогла на время избавиться от переживаний и отдохнуть.
— О! Пирог! — облизнулась Мина и потянула свои ручки к вкусняшке.
— Не тронь! — мама слегка ударила полотенцем по её руке. — Будь терпеливой, подожди гостей!
Мина обиженно фыркнула и надула губы.
— Каких ещё гостей? Разве не я здесь гостья? — сложив руки на груди спросила она.
— Ох! Я забыла сказать, что к нам придут Кимы. Ты меня своим приездом совсем запутала, — ворчала госпожа Чхве, нарезая овощи для салата. — А вот и они! — улыбнулась она, когда раздался звонок.
— Я открою, — побрела Мина к двери и открыв её, увидела того, кого совсем не ожидала. — Чонин, — вырвалось у неё с хрипом. Она застыла словно статуя с открытым ртом, абсолютно не понимая, что происходит. У того был серьёзный вид и это наводило страх, казалось будто она натворила что-то непозволительное. Хотя именно так и было.
Мина почувствовала себя маленьким провинившимся ребёнком. Чонин выглядел сурово, но в глубине его глаз плескался испуг, который она, к сожалению, так и не смогла разглядеть.
— Чонин! — послышался громкий радостный возглас госпожи Чхве. — Какой сюрприз! Проходи, хватит стоять в дверях! — мама Мины атаковала бедного парня расспросами по типу: — «А где родители?», «Ты не с ними? Вот же будет сюрприз!», «Расскажи, как моя Мина поживает? Она хорошо себя ведёт?»
Мина была готова сжаться в мелкий комочек и затеряться среди многочисленных вещей, лишь бы спрятаться от взгляда Чонина. Он всё продолжал рассказывать об их жизни в Сеуле, то и дело поглядывая на неё своим пронзительным взглядом, заставляя чувствовать себя виноватой, никчёмной, незрелой девчонкой. В большей части из-за того, что под укоризненным взглядом она кадр за кадром вспоминала минувшую ночь, и потому что, несмотря ни на что, сделала бы это вновь. Она хотела попробовать — она это сделала. И лучше отмучиться со стыдом сейчас, чем остаток жизнь думать каковы на вкус его губы. Хоть эту малость, она смогла себе позволить. Однако мысли всё-таки с упоением её нагнетали, они ведь любят так делать. Испробовав лакомство раз, хочется ещё, но теперь это лакомство, скорее всего, тактично её отошьёт, выселит из квартиры и будет строить отношения с какой-нибудь Хёной или грудастой Юной из отдела маркетинга. От таких мыслей на душе кошки скребутся, сердце волком воет и настроение спускается ниже плинтуса.
Для родителей Ким Чонина внезапный приезд сына оказался сюрпризом, из-за чего вечернее барбекю затянулось до глубокой ночи. Родители обоих то и дело намекали на возможные отношения Мины и Чонина, чем вводили обоих в краску, если бы они только знали, что произошло с их детьми меньше суток назад, то, возможно, вели бы себя по-другому. Госпожа Ким полвечера рассказывала о внуках их друзей, говорила о том, как завидует им и давила на сына, говоря о том, что родители у него не вечные и, пока возраст им позволяет нянчить внуков, ему поскорее надо жениться. О женитьбе она говорила ещё долго, расспрашивая сына о его отношениях, а потом как ни в чём не бывало начала задавать такие же вопросы и Мине. В результате родители выяснили всё начиная с того, как проходят их рабочие дни и вплоть до того, какого цвета постельное белье в их комнатах.
Мина пару раз подумывала сбежать ссылаясь на боль в ноге, но припечатывающий к месту взгляд Чонина не позволял сказать и слова, он словно научился читать мысли и смотрел на неё ровно в тот момент, когда она собиралась уйти.
Уборку со стола поручили молодёжи, как раз давая возможность уединиться.
— Сядь, я сам всё уберу! — сказал Чонин, едва Мина потянулась к грязной тарелке. — Ты забыла дома мазь, я привёз с собой. Она в бардачке, могу за ней сходить.
— Не нужно, боль почти прошла, — отводя взгляд, ответила Мина. Ей всё ещё было неудобно оставаться наедине с ним, но она чувствовала пристальный взгляд и нервно подпрыгнула на месте от звука удара тарелки о деревянную поверхность стола.
— Нам надо поговорить, — прозвучало скомкано.
Мина напряглась и принялась нервно жевать губу. Она усилием воли заставила себя повернуться к Чонину лицом. Он глубоко вдохнул, в попытке собраться с силами, ведь разговор предстоял не из лёгких. Сегодняшний день и так был для него непростым.
***
Чонин не мог уснуть, успел поспать лишь час до звона будильника. Всю ночь он думал о том, что произошло. На губах теплился вкус поцелуя, руки чувствовали приятные женские изгибы и нежность шелковистой кожи. Он без конца прокручивал в голове поцелуй и то с какой страстью на него ответила Мина. Но больше Чонина волновало то к чему всё это может привести.
Во-первых, он ещё сам не мог разобраться в своих чувствах, ведь разве он не собирался оберегать её как младшую сестру? Во-вторых, с чего вдруг Мине испытывать к нему что-то, возможно, это алкоголь затуманил её рассудок? В-третьих, что будет утром, когда она выспится и всё вспомнит?
Утром, тихо собравшись и заглянув в комнату Мины напоследок, Чонин улыбнулся. Вдруг в его голове промелькнула мысль, что он нравится Мине, ведь ещё в школе она писала ему письма с признаниями. Отрывки некоторых предложений он помнит наизусть. Эти воспоминания поднимали дух и настроение. Что если всё намного проще, чем он успел себе надумать?
На работу он приехал с улыбкой, что, кажется, светила ярче солнца. Всё утро он витал в облаках, грёзах и мечтах, думал о будущем и о Мине. О ней он думал больше всего. Пятая отправленная смс на её номер телефона также не получила ответа, как и четыре предыдущих. Звонки оставались пропущенными и это заставляло волноваться. Полдня Чонин списывал всё на то, что Мина спит, но ближе к трём часам дня червячок сомнения разросся до небывалых размеров.
У него началась паранойя, потому что он уже напридумывал себе всё что возможно, всё самое худшее. Наскоро убежав с работы, он чуть не попал в аварию, потому как очень сильно разволновался, торопясь поскорее попасть домой и увидеть Мину живой и невредимой. Квартира оказалась пустой, и тогда у него началась самая настоящая паника. На кровати Мины лежали её вещи и оставленный телефон, видно она собиралась впопыхах.
Нервно крутясь в гостиной в раздумьях, он обнаружил записку «Уехала к родителям». Наскоро написанная надпись в один миг заставила Чонина спуститься с небес на землю. Он сел на пол, сжав пальцами переносицу и понял, что, кажется, мир потерял цвет, запах и вкус. Он подумал, что напугал свою маленькую девочку, и теперь вот она — точка невозврата. Печально ухмыльнувшись своим утренним мыслям, Чонин собрался с силами и решил поехать к Мине и извиниться. В конце концов, это только его вина и только его чувства, которые уже кажутся вполне определёнными.
***
— То что произошло прошлой ночью, — начал Чонин, слова давались тяжело. Мина напряглась в ожидании. — Извини, что поцеловал тебя! Это всё алкоголь…
«Извини, что поцеловал тебя! Это всё алкоголь…» — эхом пронесло в голове Мины, возвращая утреннее головокружение. Она бесконтрольно закрутила головой в отрицании, потому как не хотела слушать дальше, совершенно не думая, что таким действием вводит Чонина в замешательство.
— Я понимаю, ты испугалась… я виноват, но не стоило так уезжать, — прикусив губу сказал он. Ему было больно смотреть на то, что Мина теперь его так воспринимает. — Это моя ошибка и не хочу, чтобы из-за неё мы перестали общаться! — виновато произнёс он.
— Чонин… — Мина поднялась с места. — Я … не испугалась, просто…
— Не переживай, ладно? Я уже поговорил с Бэком, поживу у него, пока не подыщем тебе квартиру.
