Атласная лента

- Жизель… - Молчи! - Жизель…Вы… ты сама знаешь, что так надо. Фирма отца… - Ни слова более о фирме отца и трудных временах! Я устала от подобных бесед и Вашего лицемерия. И это «ты» в Ваших устах – яд. Всего год – и вот я на Вашей свадьбе! Длинные письма и засушенные цветы, откровения, написанные неразборчивым почерком, и запах ночного воска –всё это фарисейство! - Жизель прервалась, впервые за полчаса разговора почувствовав, что перешла на крик. В полутьме пустой залы не было видно, как на раскрасневшихся щеках девушки катились солёные слёзы. В её памяти оттаивали даже самые давние встречи с Альбертом, стиравшиеся из памяти по мере взросления. Не в силах продолжить монолог с той же ясностью мысли, Жизель произнесла:- За что, Альберт? - Мой юный цветок! Вы стали для меня олицетворением всего нежного и искреннего. С первой минуты нашего знакомства и до последнего вздоха – Вы милый друг моему сердцу… у меня есть кое-что для Вас, - Альберт провел тыльной стороной ладони по карману пиджака, проверив себя: положил ли он презент для мисс Бертенг. Повязывая алую, как августовские закаты, ленту вокруг шеи девушки он сказал: «Ты навсегда останешься моей маленькой Жизель». «Которую ты не сможешь полюбить», - отстранённо добавила мисс Бертенг, вставая со стула. Не оборачиваясь, она направилась к двери. Альберт молча провожал её взглядом, вслушиваясь в тихую поступь юной женщины, впервые осознавшей всю жестокость одинокой любви. Свадьба Альберта Лормье и Амилы Готье прошла пышно в стенах старой церкви около летних домиков знатных семей. Роскошные платья дам были похожи на пирожные, что подавали после церемонии. Вся многослойность нарядов не мешала им кружить вокруг друг друга, увлекая за собой своих мужей и детей, одетых более просто, но так же со вкусом. В пылу даже самых шумных разговоров можно было без труда услышать птиц и стрекоз. Очарование тех мест придавало празднику особое значение, будто даже природа выступала за этот союз. Звон фамильных сервизов, поздравления новобрачных и смех гостей сливался в долгую мелодию, напоминавшую Жизель злую шутку, однако девушка никак не выказала своей горечи. И только алый атлас клеймил её разбитое сердце на этом празднике любви.