Die Eroberung

Вопреки сложившемуся мнению, не все военные базы похожи одна на другую как братья-близнецы. Штернвюргер, несмотря на многие модернизации, все равно оставил на себе след старины, а вот Татуин был, напротив, совершенно новым, серым и без каких-либо прикрас. Сплошная эффективность, от которой Кайло хотелось сбежать, чтобы больше никогда не видеть. Он, в отличие от своих сопровождающих, не только видел отличия, но и чувствовал их. Воздух здесь был пропитан криками, а снег под ногами оседал, как сгнившая плоть. До слуха его спутников не доносился плач сотен военных пленных, а Кайло слышал их так отчетливо, что едва не кривился лицом. Все крики были собраны в четыре слова: Добро пожаловать к нам. На Кайло не было наручников, но он чувствовал, что становится пленником этих стен, и не тем пленником, который может уйти, но некуда, а настоящим. На это намекало все вокруг: от высоких окон с решетками до приказного тона, которым к нему обращались. Кайло никогда не хотелось вернуться в Штервюргер так сильно, как сейчас, но их база была разрушена. Не полностью, насколько он знал, но возвращаться туда штатским лицам запретили. Его, а так же большинство сотрудников отправили сначала в Тодерштерн, потом на какую-то небольшую базу на севере, после которой должны были отправить в столицу, но в последний момент все поменялось, и Кайло оказался здесь. На каменной равнине, где когда-то давно проводили испытания массового оружия. Летом здесь жарко как в аду, и Кайло был бы рад зиме, если бы хоть ненадолго задумался об этом. Только его мысли были заняты совсем иным. Кайло чувствовал свою слабость. Привкус позора и проигрыша так и не исчез, отравляя каждую его мысль. Он не справился с тем, к чему стремился все последние месяцы. Ради чего он столько раз требовал участия в боевых действиях у генерала Хакса? Ради того, чтобы впасть в истерику и еще вдобавок застрелить своего же солдата? Рен не находил себе места, ему казалось, что не прошло ни минуты без того, чтобы он снова не возвращался к этим мыслям. Он чувствовал себя сломанным, будто упал с чего-то очень высокого и не знал теперь, как вернуться обратно наверх. «Бесполезен» - сказал Рен сам себе и отставил тарелку с простым обедом. Есть он не просто не хотел - не мог, будто это было каким-то противным действием, причиняющим боль. Заснуть на жесткой кровати тоже никак не выходило. Возможно, было бы немного легче, если бы он был у себя в Штернвюргере, но каждая мелочь напоминала ему, что он не там. Он одинок и бессилен. Если бы не генерал Хакс, возможно, он даже бы не был жив. Дверь в комнату без стука отворили. - Рен, пройдемте за мной, - холодно сказал солдат в проеме. Без каких-либо извинений и объяснений. В Штернвюргере бы с ним так не стали говорить, но Кайло слишком устал после поездки, после последних бессонных ночей и после десятка разговоров, чтобы снова спорить. Скорее всего, это был просто рядовой, которому нужно перевести его из одного места в другое. - К кому я иду на этот раз? - К секретарю. Вас требуют к телефону. Кайло фыркнул, однако поднялся на ноги и пошел по еще более убогим коридорам, чем на своей базе. Все здесь было выкрашено в однотонный серо-зеленый цвет, от которого мутнело перед глазами. А, может, все плыло из-за того, что ему хотелось спать. Его снова привели в небольшой кабинет секретаря. За столом сидела немолодая женщина, которую Кайло уже видел несколько часов назад усердно работающей с бумагами. Сейчас она печатала на машинке, подняв голову, когда открылась дверь. - Мистер Рен, - женщина протянула трубку телефона. – Генерал Хакс на проводе. Кайло нахмурился. Он был рад, что после той атаки с Хаксом ничего не случилось, но никак не ожидал услышать о нем снова так скоро. Тем более - услышать его самого. - Рен? – Хакс говорил сдержанно, почти как обычно, но Рен знал его достаточно долго, чтобы даже сейчас уловить истинные чувства в этом голосе. Усталость и беспокойство. - Да, - ответил он немного отстраненно. Этот звонок казался совершенно лишним напоминанием о своем и так позорном провале, и от этого ощущения проходила дрожь по коже. - Мне нужно поговорить с тобой. Ты один? Рен перевел взгляд на продолжавшую печатать секретаршу. - Нет. - Тогда сделай так, чтобы ты оказался один, - выдохнул Хакс. - Безопасней будет, если тебя никто не услышит. Подобные меры осторожности были явно не случайны. Хакс не страдал паранойей, а значит, хотел сообщить что-то действительно важное. - Выйдете отсюда, - без предисловий сказал Рен секретарше. Женщина удивленно подняла брови и, кажется, собиралась возмутиться, но перевела взгляд на телефон и поджала губы. - Скажете, когда договорите, - ядовито процедила она и медленно поднялась со стула, чтобы выйти из кабинета. Рен дождался, пока за ней закроется дверь, прежде, чем продолжить говорить: - Ты хочешь поговорить о том, что произошло тогда? - он не сказал конкретно, но был уверен, что Хакс его понял. - Да. О том, что там произошло на самом деле, - последнее слово Хакс выделил. – Я хотел сообщить, что предателя, которого я убил, опознали. Это был лейтенант Дофельд Митака. Он в первый раз участвовал в бою и, несмотря на отличные оценки в военной академии, попытался сбежать. Он был предателем, поэтому, я надеюсь, ты не слишком обеспокоен тем, что видел его смерть. Хакс говорил так, словно зачитывал заготовленную речь, лишь иногда выделяя то или иное слово, от чего перед глазами особенно четко всплывали картины. Дрожащая земля под ногами, темное пятно трупа на снегу и как Рен нажимал на курок. От того, что Хакс так просто взял вину на себя, стало только хуже. Это было ошибкой Рена и только его. - Рад, что вам удалось со всем разобраться, генерал. Рен не был уверен, что испытывает настоящую радость, но некоторое облегчение от того, что теперь у него не будет еще больше проблем, присутствовало. Только это не уменьшало его позора и слабости, которые видел генерал. В трубке повисло напряженное молчание. Казалось бы, Хакс ждал еще каких-то слов, но так и, не дождавшись, спросил сам: - Ты хочешь что-нибудь еще узнать? Рен не знал, что можно еще сказать. Наверное, Хакс ждал благодарности, за то, что он не доложил на него, но невысказанное "спасибо" так и осталось молчанием в телефонной трубке. - Когда я смогу вернуться? - Рен постарался, чтобы это прозвучало так же безэмоционально, но голос пропитался усталостью и тоской. - Не знаю, - трубка затрещала, как если бы Хакс начал двигаться. – Здесь все разрушено. Полностью целыми остались только пара складов, ангар и северное общежитие. Главный корпус сейчас будут реконструировать. Может быть, через месяц они закончат. Но лучше бы тебе устроиться на новом месте и не затевать конфликтов. - Я разберусь. Рену совершенно не понравился ответ Хакса, но рассказывать о том, что его не устраивает новые условия, он не собирался. Это бы прозвучало, как жалоба, а он не мог позволить себе еще и это. - Спасибо за звонок, генерал. - Рен, - по сравнению с привычным льдом, голос Хакса сейчас звучал откровенно взволнованно. – С тобой все в порядке? От этих слов его затрясло. К горлу подступил ком, и Рен едва смог выдавить из себя ответ: - В полном. Прощай. - Доброй ночи. В трубке раздались короткие гудки, а Рен продолжал стоять и держать трубку прижатой к уху. Все шло по кругу, будто не было двух десятков лет. Будто он по прежнему был маленьким мальчиком Беном Соло, который до дрожи боится самого себя. - С тобой все в порядке, Бен? – обеспокоенно спросила мать. Бен прижал трубку еще сильнее к уху, словно это могло ему помочь успокоиться. - Нет! Ничего не в порядке! Вернись домой! – срывающимся голосом закричал он, глотая собственные слезы. Это снова происходило. То, чего так боялись все вокруг. То, из-за чего мама всегда начинала плакать, а у дяди тряслись руки. То, почему Бен ненавидел себя. Предметы летали по комнате и разбивались о стены, но осколки продолжали метаться в воздухе. - Малыш, тише-тише, - успокаивающе говорила мать в трубке. Наверное, это могло бы помочь, если бы она была рядом и могла обнять его. Если бы она не отправилась на очередное собрание по невероятно важному делу. Горшок с цветком ударился о стену. - Где миссис Фрэнсис? - Она… она… - Бен зажмурился, боясь сказать. Потому что он сделал что-то ужасно плохое, и маме это не понравится. Не понравится даже больше чем то, что он отрывает ее от работы. - Ты можешь позвать ее? Бен всхлипнул и покачал головой, даже не задумываясь, что мать его не видела. Миссис Фрэнсис была милой пожилой женщиной, с которой его оставили. Она не редко оставалась сидеть с ним, но никогда не оставалась так надолго. В этот раз она в первый раз увидела, как предметы летают по комнате, а Бен в первый раз увидел, как ее спокойное лицо исказилось от страха. Она побледнела, закричала, начала пятится назад. А потом она скатилась с лестницы. Бен совсем не хотел этого. Он не хотел пугать свою няню, не хотел, чтобы книгой разбило стекло в его комнате, но так уж случилось. Теперь миссис Фрэнсис лежала у подножья лестницы, и ему казалось, что теперь он знает, как выглядят трупы. - Мама, пожалуйста, приезжай, - задыхаясь на каждом слоге попросил Бен. – Миссис Фрэнсис… она лежит там. Я не знаю, что с ней! Я не хотел, мама! - Бен, Бен, Бен, успокойся. Я сейчас позвоню дяде Люку и он при… - Мне не нужен дядя Люк! Мне нужна ты! – Бен снова начал кричать, но это уже не имело значение. - Но я не могу. Я в другом городе… - Ты никогда не можешь! Зачем ты вообще уехала? Ты меня бросила! Ты всегда меня бросаешь! – Бен кинул трубку изо всех сил и свернулся калачиком у стены, ожидать, когда приедет дядя Люк. Мать вернулась только через два дня, когда закончилась ее конференция. Рен почти бездумно двигал рукой, следя за тем, как по столу скользит железная чашка с недопитым, почти горьким на вкус чаем. Он сжал пальцы сильнее, и чашка с громким звуком упала со стола, покатившись по полу. В этой дыре ему было нечего делать. Рен думал, что, выспавшись, он почувствует себя лучше, но с пробуждением злость никуда не делась, а, кажется, наоборот, стала еще более невыносимой. На улице сгущались сумерки, из чего Кайло сделал вывод, что проспал все утро и весь день. И ничего за это время не изменилась, кроме появившегося на столе ужина, к которому Рен едва притронулся. Все это было настолько похоже на заключение в тюрьме, что даже большое окно без решетки, выходившее на какой-то асфальтированный двор, не спасало положение. Еще вся эта угнетающая обстановка будила совсем уж неприятные воспоминания, но Рен старался об этом не думать. Выходило, правда, чертовски плохо, как бы он не старался. Кайло резко встал с кровати и подошел к окну, потом обратно к кровати, считая широкие шаги. Штернвюргер казался ему сейчас самым приятным местом на земле. Стеклянная тарелка с едой упала на пол, разбиваясь на множество осколков, и пачкая остатками еды пол. Бен испуганно опустил взгляд сначала на пол, потом посмотрел на дверь, будто кто-то там мог слышать каждый звук. Руки не переставали трястись, когда он пытался собрать с пола осколки. Один из них порезал ладонь и Бен бросил это дело, на шатающихся ногах дойдя до кровати. Больше всего сейчас ему хотелось залезть под одеяло, а, проснувшись, понять, что он дома и все последние дни лишь один большой кошмар. Кошмар, который должен обязательно закончиться. Только порез на руке щипало по-настоящему, страх сжимал сердце ледяными пальцами вовсе не так, как это бывает во сне. Все происходило взаправду, и это надо было принять, потому что другого выхода просто не существовало. Бен продолжал смотреть на руку, по которой стекала кровь, чувствуя, как подступает к горлу ком. Только бы мама смогла его забрать отсюда, только бы смогла сделать это поскорее. Рен сердито пнул сапогом кровать, пытаясь избавиться от собственного детского голоса в голове, повторяющего одно и то же. Это было не то, что ему надо вспоминать. Это вообще лучше было забыть навсегда. Кайло продолжал ходить туда-сюда по комнате, как загнанное в клетку животное. Эту проклятую комнату хотелось покинуть немедленно, как и ту, в которую его поселили много лет назад. Они были слишком похожи, как и все обычные комнаты на таких базах: минимум мебели, железные кровати, и окна, смотря в которые хотелось умереть от тоски. - Давай ты сейчас нам покажешь, что умеешь. Сможешь выключить эту лампу? - голос тихий и вкрадчивый, и от этого еще страшнее. Бен опустил взгляд на собственные руки, сложенные на коленях. Ладонь аккуратно перевязана чистыми бинтами и уже совсем не болит, только все тело будто налито свинцом так, что даже приподнять руку стоит неимоверных усилий. Бен сжал пальцы, и закусил нижнюю губу, пытаясь сосредоточиться. Настольная лампа послушно погасла. Человек за столом растянул тонкие бледные губы в чем-то наподобие улыбки, а Бен почувствовал, как бегут по спине мурашки. - Ты очень способный мальчик. - Ты сейчас же проводишь меня в лабораторию к доктору Ройсу, - Рен впился глазами в неприятное лицо солдата, попутно перебирая пальцами так, словно играл на фортепьяно. - Тебе не положено выходить из комнаты,- толстые губы скривились в усмешке. Наверно, он находил забавным то, что Кайло может ему указывать в таком тоне, но Рен только еще больше сосредоточился и медленно повторил. - Ты сейчас проводишь меня к доктору Ройсу в лабораторию. Чужое сознание было слабым, послать туда приказ было даже проще, чем Рен предполагал изначально. Собственные виски чуть сдавило, но сильной боли не возникло. Кайло еще раз мысленно повторил приказ, чувствуя, как послушно его мысль входит в чужой разум. В лице солдата что-то неуловимо изменилось: брови нахмурились, а взгляд будто смотрел сквозь Кайло. - Да, я провожу вас в лабораторию к доктору Ройсу, - он как-то резко повернулся и пошел по коридору. Рен оскалился и последовал за ним. Это был первый раз за несколько дней, когда он наконец почувствовал себя лучше. - Тебя сейчас проводят в твою комнату. - Не надо, - Бен испуганно захлопал глазами, вспоминая железную кровать и бетонные серые стены. - Пожалуйста, не надо, - губы начали дрожать, а к глазам подступали слезы. Ему не хотелось снова оказаться там одному. Все, что угодно, только не снова пялиться в темное решетчатое окно, дрожа от страха и обиды. Только не опять. - Потом мы обязательно подыщем тебе более удобное место. Это не звучало, как попытка утешить, просто сухая фраза, которой от него пытались отмахнуться. - Я хочу домой... - слезы уже вовсю катились по щекам, а в комнате замигал свет. Хоть Бен и не хотел ничего делать с освещением, он не мог контролировать силу. Человек медленно встал из-за стола и приблизился к нему, чуть наклоняя голову. - Бен, если ты сейчас не успокоишься, мы будем вынуждены вколоть тебе успокоительное. Бен ничего не ответил, только кивнул и сглотнул вновь подступившие слезы. Ощущение, что его отсюда никто не заберет, росло с каждым часом, если не минутой. Только нельзя было позволять себе убедиться в этом окончательно. Если это произойдет, у него совершенно ничего не останется. Мама обязательно с этим разберется и придет за ним. Она скорее всего уже ищет его и обязательно сможет договориться с этими людьми. По-другому просто быть не может. - Контроль над разумом это очень серьезная вещь, Кайло,- доктор Ройс поправил очки, внимательно рассматривая Рена, будто в нем что-то должно было измениться. - И очень полезная, не правда ли? – Рен почти рассмеялся, находясь в хорошем расположении духа. Это приятное открытие новых возможностей помогло, наконец, справиться с ощущением собственной безнадежности. Рен снова чувствовал свое превосходство над любым человеком, находившимся здесь. - Правда, - доктор чуть улыбнулся, - но использовать это все равно нужно осторожно. Я попрошу выделить нам средства для нескольких небольших экспериментов в связи с этим.

***

С этого дня все стало немного лучше. Большую часть времени Кайло проводил в лаборатории, занимаясь собственными тренировками. Каждый вечер он падал на кровать без сил, но все равно не мог заснуть, окутанный мрачными мыслями. Дни слились в беспорядочное месиво из изнуряющей работы, головной боли и редких проблесков успеха. Иногда Кайло проверял свои способности на окружающих. Контролировать получалось далеко не всех, и совершенно недолго, но одна только мысль, что никто, кроме него, больше на такое не способен, вселяла гордость и чувство превосходства. Это было единственным приятным чувством вплоть до того, когда он смог покинуть стены ненавистного ему Татуина. Несмотря на все произошедшие события, возвращение на Штернвюргер было сродни возвращению домой. Возможно, называть военную базу домом было глупо, но здесь он чувствовал себя спокойно, здесь была его территория и этого не меняли даже исчезнувшие постройки и новые каменные стены. Кайло чувствовал себя превосходно, словно с его плеч сняли тяжелую ношу, и особенно приятным было осознание, что здесь у него была возможность ставить свои условия. За месяц, проведенный на Татуине, где никто ни во не ставил его желания, он просто изнывал по этому чувству собственной власти и был сыт по горло положением не более чем удачного эксперимента. Слишком долго ему пришлось сдерживать себя, хотя и это принесло свои плюсы - он больше сил и времени тратил на развитие своих способностей, и это дало очень даже неплохой результат. Стоило, выйдя из машины, заметить знакомую фигуру в черной форме, как губы сами искривились в неприятной улыбке. А вот и тот, кого он так давно хотел увидеть. - Генерал, рад вас снова видеть, - Кайло чуть склонил голову набок, пытаясь зацепить взглядом какие-нибудь изменения. - Взаимно, Рен, - вежливо кивнул Хакс в ответ на приветствие. – Ваши покои не повредились, так что можешь вернуться туда же. На лице Хакса снова все то же выражение лица. Его слова не более, чем очередная формальность, и больше всего он сейчас наверняка желал, чтобы Рен кивнул и молча ушел, но этого не произойдет. Кайло слишком давно не было, чтобы не напомнить генералу о том, на каких условиях он здесь. Хотя вряд ли Хакс смог бы о таком забыть, но лишний раз напоминать ему об этом было приятно. - Конечно, могу, - Рен пожал плечами и сделал шаг ближе. Говорить тут было не лучшей идеей. Слишком много посторонних людей, которым вовсе не обязательно было слышать их разговоры. - Но сейчас я хочу поговорить с вами и не собираюсь делать это здесь. Хакс только сдержанно кивнул, хотя Кайло и так знал, что он вовсе не хочет с ним беседовать, тем более наедине. За месяц, проведенный в другом месте, все казалось немного изменившимся, и это вовсе не из-за отремонтированных стен. Это что-то неуловимое и почти необъяснимое. Генерал пропустил его в свой кабинет, где все осталось по-прежнему, - Я вижу, вы неплохо справились с восстановлением базы, - это прозвучало больше как насмешка, хотя Рен скорее говорил то, что думает. - Только, надеюсь, вы не забыли за всеми этими заботами, что ваш контроль распространяется здесь не на всех? - У меня хорошая память, Рен, - генерал хмыкнул, не утруждая себя тем, чтобы обойти стол и сесть за него. - Все остается по-прежнему, можешь не волноваться об этом. Если это единственное, в чем ты хотел убедиться, то мы можем расходиться, - Хакс позволил себе короткую, почти вымученную, улыбку. Кайло видел, как Хакса нервирует этот разговор, и что он хочет побыстрее остаться один, пытаясь забыть, что на этой базе ему снова придется потакать чужим желаниям. Но после долгого отсутствия было глупо так просто уходить, не напомнив генералу, с кем он имеет дело. - Я очень рад, что вы помните о своем положении, вот только, - Рен сделал паузу, подходя ближе и вглядываясь в чужое лицо. - Я не хочу, чтобы все было по-прежнему. В серо-зеленых глазах не было ничего похожего на страх или панику, только сдерживаемая злость и, наверно, усталость. Кайло мог лишь только догадываться, сколько работы было у генерала за этот прошедший месяц. - Я слишком устал от ограничений, чтобы терпеть их еще и здесь. Так что давайте начнем с поездки в город, чтобы я мог развеяться. Длинные пальцы плавно задвигались, посылая Хаксу призрачные, почти позабытые им, касания. Невидимая рука быстро скользнула по щеке и провела по аккуратно причесанным волосам. Со стороны выглядело, будто слабый порыв ветра треплет рыжие пряди. - Я прикажу подготовить машину к вечеру, - сдержано ответил генерал. - И ваше сопровождение вовсе необязательно, генерал. - Я не могу отпустить тебя одного. Обстановка стала еще более опасной. Даже просто поездка в город – опасна. С тобой поеду лично я один, либо четверо солдат, которые проследят за безопасностью. - Если так боитесь меня куда-то отпускать, тогда я могу согласиться на другой вариант. Кайло говорил это таким тоном, будто он делал генералу огромное одолжение, а не выдвигает свои требования. Дыхание Хакса было рваным, хоть он и пытался это контролировать. Вдохи были то слишком частыми и глубокими, то он вовсе задерживал дыхание, ожидая, что сейчас пальцы сомкнутся на его шее. И вскоре это произошло. Только сейчас Рен сжал чужое горло своими длинными, чуть прохладными пальцами. Удивление, на пару секунд мелькнувшее в глазах Хакса, стоило того. Он отвык от любого общения с Кайло, и уж тем более никак не ожидал такого. - Мне нужно удовлетворять свои желания, генерал, - ухмылка тронула губы, превращаясь в неприятный оскал. - Приведете мне хорошую шлюху. Хакс молчал, смотря на него с той самой ненавистью во взгляде, которую Кайло еще ни у кого не встречал. - Справитесь с этим? - Рен сжал пальцами, впиваясь короткими ногтями в чужую кожу. Хакс отпрянул назад, в ответ Рен только сильней сжал пальцы. Хакс вцепился в запястья Рена, стараясь отодвинуть их. - Да, - выдавил из себя Хакс и наконец перестал сопротивляться. Рен не удержался от хриплого смешка. Он уже и забыл, как это может быть приятно, получать желаемое. А еще приятней при этом видеть, как человек наступает себе на горло, но все равно соглашается, потому что не имеет другого выхода. - Я в вас и не сомневался, генерал, - голос был настолько пропитан издевкой, что она казалась почти ощутимой. Кайло не спешил разжимать пальцы, хоть и не давил уже так сильно, позволяя Хаксу сделать несколько коротких и рваных вдохов. Можно было не сомневаться, что сейчас больше всего на свете генерал хотел так же сжать его горло. Хотел, но не мог. И никогда не сможет. Пальцы разомкнулись, и ладонь скользнула выше, касаясь гладкой щеки. - Даю вам время до вечера. - Я приведу ее после отбоя, - с трудом произнес Хакс. Кайло еще раз провел рукой по его щеке, весело ухмыльнулся на прощание и вышел за дверь, оставив генерала так и стоять в центре собственного кабинета. Рена буквально распирало от чувств изнутри, и впервые за многие дни это были не страх, отчаяние или злость. Пьянящее чувство власти захлестнуло Кайло, и, шагая по длинным серым коридорам, он готов был называть Штернвюргер местом, которое принадлежало ему.