Суперлуние на двоих
Спокойный весенний воздух казался густым и тяжелым от запаха недавно проснувшейся и влажной земли. Полная луна висела над лесным озером, превращая его поверхность в серебряное стекло. Одинокая фигура лежала на широком, плоском камне, склонившимся под таким углом, что он скрывал любого от взгляда с берега. Длинные тёмные волосы, веером рассыпанные на камне, обвивали обнаженное тело, защищая от прохладного ветерка. Голубые глаза с любопытством наблюдали, как темная мужская фигура брела от берега к лесу, и тут появился кое-кто ещё. Она, затаив дыхание, следила за ничего не подозревающим человеком, пока тот прогуливался по берегу ее озера. Бледная кожа сияла серебром под ярким лунным светом, свет и тень очерчивали каждый контур его голой груди и рук. Стрелы, обвивающиеся вокруг конечностей и пересекающие голову, казалось, сияли неземным светом. Он был созданием иного мира. Она всегда знала это. Да и не могло сложиться иначе, разве мог обычный земной человек оставаться живым среди вековых льдов и сиять ярче полярного сияния, создавать целый столб света, устремляющийся в небеса?! Но теперь после событий в Долине Забвения она осознавала необычность этого существа еще ярче. Очарованная, она соскользнула с камня, где обосновалась, и подплыла поближе, скрываясь в тростнике всего в нескольких шагах от объекта своего наблюдения. Он вошел в прохладную воду, погрузившись по пояс. Руки вскинуты, глаза закрыты — словно в молитве. Через мгновение он сделал глубокий вдох и упал спиной в воду. Набравшись храбрости, она нырнула под воду и подплыла еще ближе. И слишком поздно поняла, что неверно рассчитала расстояние. Длинная рука дотронулась до её обнаженной спины, и она резко вынырнула, задыхаясь. Встревоженный неожиданным присутствием, он сделал то же самое. Несколько ударов сердца, оба стояли на отмели, глядя друг на друга, а вода сияющими ручейками скользила по их телам, дыхание стало рваным и тяжёлым. Теперь, когда её обнаружили, она развернулась и хотела нырнуть в озеро, надеясь скрыться. Но раньше, чем она успела оттолкнуться, две руки обхватили её талию, вытаскивая на поверхность. Прохлада воздуха резко контрастирует с жаром его тела, когда он прижал её спиной к своей груди. Она задохнулась и дернулась прочь, чувствуя реакцию его тела на свое присутствие. Неземное существо оказалось вполне земным мужчиной с вполне земными желаниями. Глубоко в его груди раздалось рычание, и он приблизил рот к её уху. — Нимфа… Я слышал о подобных тебе существах, что сбивают невинных монахов с пути добродетели. Аанг запечатлел невесомый поцелуй на её плече, и озорная улыбка расплылась по её лицу. — Какое несчастье, что мне попался далеко не самый невинный из них. Она обернулась, и его объятие ослабло, руки скользнули на её бёдра. Девушка провела смуглой рукой по его затылку и притянула к себе. — Так что, полагаю, мне придется обойтись тем, что есть. Он усмехнулся, ловя губами поцелуй. Прежде чем их губы успели соединиться, она подпрыгнула на мягком песке и с громким всплеском толкнула Аанга в воду. Когда он вынырнул, плескаясь и рассыпая брызги, она расхохоталась. — Катара! В ответ она показала ему язык и прыгнула в воду, как можно скорее уплывая прочь. Аанг со смехом последовал за ней.***
Катара бежала по серебристо-белому песку, широко раскрыв глаза и пристально глядя в темноту. Луна, яркая и полная, висела в небе над головой. Аанг, преодолевая все создаваемые ею препятствия, догнал её и повалил на песок. Визг. Смех. «Попалась!» Она почувствовала его горячие руки, сжимающие её бедра, обжигающее прерывистое дыхание на своей спине, довольный возглас: «Вот она где!» и мягкие теплые губы, нежно касающиеся ее кожи ниже поясницы. Объятие его еще крепче, дыхание совсем сбилось, поцелуи стали неистовее. Океан был неспокоен, волны набегали все выше и выше, пока, наконец, вода не накрыла её босые ноги. Послушная её воле волна подхватывает её как пушинку, вырывая из его цепких рук, и уносит вдаль. Катара заливисто смеется, и, обернувшись, посылает очередной водный вихрь навстречу преследующему. Вода взрывается миллиардами брызг. Серебряные капли лунного мерцания на чернильном небосводе. Запах морской соли и серы, обычный здесь, в стране Огня. Она маг Воды. Она целитель. Названная ему сестра, друг, только недавно стала его возлюбленной. Когда-нибудь она станет и женой. Хотя он не обмолвился об этом ни разу. Их отношения вне Закона, вне Разума, вне Логики, вне всякой Морали. Он пока слишком юн для женитьбы. Но ведь когда-нибудь это случится. Она уже достигла брачного возраста и даже немного засиделась в невестах. Ведь ее ровесницы из Северного Племени Воды (в родном Южном таковых попросту не было) уже вышли замуж и наверняка родили ребенка. Она готовит и убирает, она почти как мать для группы неоперившихся воинов. Она сама воин, боец. Неукротимая защитница тех, кого любит. Она дочь и внучка самых непокорных женщин Южного Племени Воды. В свете яркого серебристого диска луны, который теперь после Осады Севера стоило бы называть Юи, она ещё и маг крови. Магия крови — это контроль. Магия крови — это сила разума. Магия крови беспощадна. Но Катара не станет убийцей. Когда-то давно они с Аангом практиковались в водной магии ночами при полной луне. В первый раз, когда Сокка проснулся и обнаружил, что их нет, то задавал массу неловких вопросов, но он жил с Катарой всю свою жизнь и знал её странности. Маги были странными. Это был общепризнанный факт. Она всегда становилась слегка шальной в свете полной луны. Она смутно припоминает, как кто-то объяснял ей причину, когда она была ребенком, еще до того, как сила стала расти внутри неё. Этой ночью Луна максимально приблизилась, говорят, такое бывает раз в 50 лет. Видимо именно в такое полнолуние Хама освободила себя из плена, но стала монстром. И вот Луна опять во всём могуществе. Она чувствовала, что эта ночь придет. Чувствовала, как сила взбухает в ней, поднимаясь медленно и неминуемо, как прилив. Эта тяга разрасталась до тех пор, пока она смогла почувствовать её вкус. Теперь она ждет здесь, на краю света, и океан обнимает её ноги. Вздрагивает. Каждый мускул в её теле полон жизни, энергии и силы. Она замечает что-то новое, когда вода добирается до ее икр: теперь, соприкасаясь с океаном, она может чувствовать в нем жизнь. Жизнь щедро рассеяна по влажному песку вокруг неё. Она вспоминает слова этой одержимой ведьмы-кукловода Хамы, когда-то лучшей подруги её бабушки Канны: «Вода есть везде, где есть Жизнь. Управляя ей, ты можешь подчинить своей воле кого угодно!» Все биения сердец, все токи крови в телах. Иступленная тоска вновь поднимается внутри неё, и она безжалостно заталкивает её обратно. Сегодня магии Крови не будет. Не сегодня. Через несколько дней, когда цикл пойдет на спад, она будет спать как мертвая. Пока же она постарается всех избегать. Всех, но… Но она ничего не может с собой сделать, её неудержимо тянет к Нему. Его пульс она стала слышать после того, как Его смерть и воскрешение связали их. Словно тогда, спасая его, она отдала ему частичку себя, своей жизни, своего сердцебиения. Раньше ее чуткость к крови в телах других была, в лучшем случае, приглушенной, в худшем ей приходилось покидать лагерь, чтобы избежать этого. Сегодня она ощущает приближение Аанга задолго до его появления на пляже. Ей даже не нужно смотреть, она чувствует. Легкие, совершенно беззвучные шаги и пульс, который сегодня громом проходит сквозь неё. Аанг садится рядом на песок. Сердце её трепещет, сбивается, словно она занята какой-то напряженной работой. И дыхание, кажется, никак не замедлить. Пальцы судорожно сжимаются в песке, и она осторожно расслабляет их. Катара задумывается, хочет ли Аанг, чтобы она научила его магии Крови, но Он не спрашивал, и она не предложит. Это Темная магия и она сама иногда жалеет, что познала ее. Некоторое время Аанг молчит, и она благодарна, что он даёт ей время привыкнуть к его присутствию, прежде чем нарушить её концентрацию словами. — Я увидел ту «стрелу» там… — наконец говорит он. Сердце Аанга бьется ровно, медленный и размеренный ритм, который хорошо ей знаком. Он громко резонирует в песке и воде вокруг, заставляя вибрировать даже её кости. Её рука по собственной воле тянется к его запястью, и пальцы смыкаются вокруг крови, текущей под тонкой мягкой кожей. — Что с тобой? Что-то не так? — Аанг склоняет голову, не дождавшись ответа, молча изучает её. Её собственный пульс почти нитевидный, беспорядочный, дыхание до сих пор не успокоилось, и она может только гадать, что он видит в её глазах. Океан поднялся уже до талии, вода холодная и темная. Ее наполовину поглотила ее же стихия. Без предупреждения Аанг встает, мягко высвобождая свое запястье, но лишь для того, что взять ее за руку и поставить на ноги. Она сопротивляется лишь мгновение. Встает рядом с ним, вода каплями стекает по ее ногам. Его сердце вдруг пропускает удар, и она внимательно смотрит на него, но через мгновение понимает причину и переводит взгляд на свое тело. В любом случае, как маг Воды, она никогда не носит ничего лишнего, находясь в своей стихии. Сегодня, когда сила бурлит в ней, одежды еще меньше. Несколько тонких полосок ткани, едва прикрывающих ее наготу, и даже их она бы сняла, если бы не подозревала, что Аанг может прийти. Он любит встречать восход луны, часто не спит ночами и просыпается раньше всех в лагере, чтобы встретить восход солнца. Её путь от лагеря отмечен дорожкой из одежды, которая оказалась сегодня слишком тяжела для чрезмерно чувствительной кожи. Сковывающая, грубая ткань шелка была безжалостно сброшена. Сокка отыскал этот тряпичный след, но ему никогда не угнаться за этими двумя могучими магами, легко скользящими по поверхности воды, он бессмысленно срывает голос, пытаясь докричаться и образумить их. Они не слышат, они далеко, они словно одни во всем мире, они лишь слышат сердца друг друга, стучащие теперь в унисон. Катара поднимает глаза, и их взгляды встречаются. Сейчас она способна подчинять своей воле тело любого живого существа. Даже Его — Аватара. Однажды ей уже пришлось подчинить его себе, но лишь затем, чтоб они с Соккой не убили друг друга под действием чар Хамы. Они оба были словно перчатки на её руках, правая и левая, безвольные и послушные. Легко. Одно движение её пальцев — и Аватар упадет к её ногам как скошенная трава. Но нет. Она никогда не причинит ему боль, он знает это и доверяет ей. Они смотрят друг другу в глаза, и что-то рождается в ней, чувство, которому она пока не знает названия. Это не та щемящая нежность, что она испытывает обычно. Как и его взгляд. Она давно ждала его. Хотела быть не только любимой, но и желанной. Чем дольше это продолжается, тем больше она ощущает его необъяснимую власть над собой. Он сейчас не мог противостоять ей, но каким-то непостижимым образом, казалось, сам того не осознавая, тоже мог влиять на неё. Не магией, а как-то иначе. Все чувства её обострены до предела. И вот сейчас, когда он так смотрит на неё. Аанг не знает, но одно Его слово, один жест, даже вздох, и она отдаст ему всё. Здесь и сейчас, в серебряном лунном свете и черной воде. Внутри неё непостижимая мощь и напряжение, и жажда, какой она не испытывала никогда раньше. Малейшее движение Его пальцев — и она встала бы перед ним на колени. Он сглатывает. Тяжело. На открытом лице — вся неискушенность и ранимость его чувств к ней. Он молчит. Сейчас речь не о нём. Прежде всего, даже прежде его осознания себя как Аватара, он — Аанг. Самоотверженный в самом истинном значении этого слова, её лучший друг. Три года они поддерживали друг друга во всем, защищали, рискуя своей жизнью. Она всегда была его якорем, опорой, той, к которой он всегда возвращался из боя ли, из Мира Духов, из небытия ли. Три года он мечтал о ней… Тишина. Его пальцы сжимаются на её руках, и он ведет её в воду. Нежные волны покачиваются вокруг. Как только они заходят по пояс, он отпускает её. Его улыбка — мягкая и немного грустная. Сегодня ночью всё наоборот. Равновесие их отношений нарушено. Она избавилась от силы притяжения, и Аанг нужен ей, чтобы удержаться на земле. Она была сильной так долго, что отпустить себя и положиться на другого, предать себя полностью его власти для неё странно и непривычно. Она никогда не доверялась настолько, но в то же время её собственные желания никогда не выходили у неё из-под контроля, как сейчас, когда ощущение окружающей её жизни стало неотступным, почти болезненным. Она и себе-то сейчас не доверяет, так что никто лучше Аанга не сможет удержать её под контролем. Освобождающе и пугающе — предать всего себя самозабвенно. Катара выдыхает, не подозревая, что затаила дыхание. Сказанное без слов «Да будет воля твоя». Дрожь сотрясает её тело, и, наконец, она сдается, позволяя ногам оторваться от песка. Мерцающая поверхность океана смыкается над ней. Погружение в свою стихию. Погружение в полную темноту. Глаза зажмурены, она свободно плывет на глубину, изгибаясь с легкостью опытного пловца. С гибким изяществом и плавностью, присущими лишь магу Воды. Жизнь повсюду вокруг неё. Даже с закрытыми глазами она чувствует, что океан кипит жизнью. От невероятно мелких искр рядом до едва уловимой бесконечности вдалеке. Аанг — яркое пятно серебра за её опущенными веками. Спустя вечность она выныривает. Хватает воздух большими глотками. Она знает, что он наблюдает за ней с беспокойством. Он чувствует её бурю внутри. Она переворачивается, чтобы плыть на спине. Волны раскачивают её, луна излучает чистую энергию, которую она не может контролировать. — Вода помогает. — наконец говорит она. Аанг подплывает чуть ближе. — Обычно да, но сегодня иначе… — отвечает он так же тихо. Катара набирает в лёгкие воздух и опускается вглубь, позволяя объятиям воды унести себя так далеко, что луна становится не больше булавочной головки. Холодная тяжесть. Голубые глаза широко раскрыты, морская соль жалит их. Вокруг неё в темноте пробуждается жизнь. Прилив давит на её кости, побуждая опускаться всё глубже, глубже. Она не в первый раз задумывается: какие секреты хранит темнота? Какие молчаливые и неизвестные чудеса таятся вне досягаемости человека там, в морских глубинах? Холодная вода и тяжесть, глубже, чем человечество может проникнуть или время коснуться… какие тайны лежат в неизмеримой пропасти океана? Сердцебиения, пульсации — она всё ещё слишком хорошо чувствует стремительное движение крови в миллионах жизнях вокруг, но течение шепчет в её ушах, и, удерживаемая плотным объятием океана, её сущность мага воды, наконец, может усмирить мага крови. Неожиданное осознание: я родом отсюда. Звук, далёкий стон. Она оборачивается к этому звуку, каждая клетка в её теле готова к действию. Ждет. Она узнает этот зов, песню из своего детства за полмира отсюда. Звук пропадает. Молчание затягивается, вызывая болезненное чувство пустоты. И снова: долгий, низкий отголосок, резонирующий в костях, такой мощный, что она почти видит легкое колебание звука, проходящего сквозь черноту воды вокруг. Она вырывается на поверхность напором воды и захлебывающихся вдохов, не в состоянии сдерживать себя. — Аанг, — она подплывает ближе к нему, берет руку. — Я хочу тебе показать… Сюда. Они плывут так далеко, что пляж становится смутным воспоминанием. Наконец, она останавливается. — Здесь, — говорит она, оглядываясь вокруг. — Катара?! Я не понимаю… — беспокойство и смущение ясно читаются в темно-карих глазах (они всегда меняют цвет, когда он волнуется), но пульс его спокоен. На её губах медленно появляется улыбка. Голубые глаза прищурены. Она хочет удивить его. — Поймешь. Им не приходится долго ждать. Она сразу узнает, когда он их почувствовал. Его глаза расширяются, рот широко открыт. Невидимое присутствие начинает перемещать воду под ними. Проверка. Но Аанг — Аватар, и, вероятно, они это чувствуют. Всплывают в полной тишине, нарушенной через мгновение мощным взрывом воздуха. — Звездные киты! — в благоговении выдыхает Аанг. — Катара, они… Он не может найти слов. Она знает, что ему нравятся такие существа. По-особому. Вечный покоритель… Двое, один размером с Аппу, другой вдвое больше. Спина темнее полночного океана забрызгана серебряными пятнышками. Отражение ночного неба над ними плавает медленными кругами вокруг них. Они молчат, но все её тело вторит их сердцебиению, и в какой-то момент она не выдерживает. Протягивает руку, поглаживая пальцами глянцевитую кожу китов. «Все живые существа лишь оболочки, наполненные жидкостью» — раздаются в её голове слова Хамы и её зловещий смех. Её дыхание снова сбивается, и сердце разгоняется так сильно, что она прижимается руку к груди, чтобы удержать его. Аанг вдруг оказывается рядом, берет её за руки. Его глаза ищут её глаза. — Ты в порядке? Это слишком для тебя? Глубокий вздох. Она закрывает глаза, чтобы успокоиться. По крайне мере, попытаться. Внутри неё такой переизбыток силы, что она не может удержать равновесие. Соприкасаясь с ним руками, она слышит сердце Аанга громче, чем своё собственное. Она отодвигается, глядя на луну и пытаясь очистить разум, пытаясь не замечать теснящее жжение в груди и судорожный танец своих пальцев. Во всем этом хаосе, захлебнувшись пробудившейся мощью, сильнее, чем её собственная личность, во всей этой неотвязной тоске — где же сама Катара? Она тонет в ритме, питаемом кровью океана жизни, она заблудилась в песне оглушительного сердцебиения и накатывающих волн. Соленая жидкость на щеках — слезы или морская вода? Прикосновение знакомых рук к запястьям, Аанг переплетает их пальцы и тянет её под воду. Только здесь в темноте, в холодных объятиях своей стихии, но в созданном Им воздушном куполе, она чувствует, что снова может дышать. Его пульс успокаивает её, и пятна лунного света, едва пробивающегося сквозь толщу воды, серебрят его темные, почти черные глаза. Глаза, в которые она не может насмотреться, зеркало его таинственной души. Связующая нить между ними, узы дружбы и чувств, возникшие в тот день, когда она вытащила его из айсберга. Многое изменилось, но эти узы с годами становятся всё теснее. Аанг — Аватар и последний маг Воздуха, её лучший друг. Она цепляется за его руки, словно он — её единственное спасение, словно она тонет, и он — последний глоток воздуха. Она качается, стоя на самом краю подводной скалы, и он здесь, чтобы удержать её, пока она снова не обретёт равновесие. — Я тоже хочу тебе кое-что показать, — загадочно произносит Аанг, и на его ладони рождается огонёк, разрастаясь и трепеща. Пламя под водой, оно освещает подводный мир вокруг. Тысячи и тысячи мелких рыбешек, привлеченных этим светом, стаями скользят вокруг их воздушной сферы. Они блистают чешуей и радуют глаз яркими расцветками. Пестрый затейливый перетекающий узор. Катара, раскрыв рот от удивления, смотрит во все глаза на это чудо природы. Свет привлекает и кое-кого покрупнее. Огромный синий глаз в одно мгновение оценивает её. Полуночно синяя тьма — это огромные тени звездных китов, распугивают блистающую мелочь. Массивные гибкие тела скользят вглубь, кружась друг с другом. Медленно, уверенно. Танец китов — это что-то невероятное. Впервые она видит это не с борта лодки, а из пучины океана. Они любуются. Пламя выжигает кислород. Аанг гасит его и тянет её вверх к поверхности. Все четверо всплывают, чтобы вдохнуть, киты выпрыгивают из воды и шумно падают обратно. Серебряные брызги в лунном свете и волна, едва не поглотившая их. Аанг усмехается и встречает её взгляд. Что-то неуловимое есть в выражении его лица, какой-то знакомый замысел. В ней всколыхнулась дрожащая грань неуверенности. Пока она колеблется в недоумении, Аанг берет её за руки. Он опять тянет её под воду, и они тоже начинают танцевать. Медленно кружат возле вращающихся китов, скользят по их невообразимо гладкой коже. Пение китов не прекращается. Поочередно, будто обмениваясь клятвами, они передают эту песню друг другу. Высокий заунывно звучащий вопрос и низкий стон ответа пронизывают её дрожью, и её сердце почти взрывается от страсти в этой музыке. Низкие ноты достигают невозможных высот, чтобы затем исчезнуть в беззвучии. Неотступная мелодия на неизвестном языке — голос песни, древней, как сами звезды. Аанг — равномерное серебряное пятно, но вокруг вся вода ослепляет яркостью красок. Блестящие голубые спирали крутятся вокруг них и исчезают в черноте внизу. Она все меньше ощущает склонность к магии крови и всё сильнее чувствует приближение новой опасности, такой же запретной, такой же темной. Она взбивает её собственную кровь в пену, вскипающую от близости Аанга, от прикосновения его рук. Она закрывает глаза, когда уже не может сдерживать себя. Давление резко исчезает, она испуганно открывает глаза и видит, что Аанг уплывает от неё, подражая кружащемуся в танце киту. Второй плывет позади неё, смешивая течения, поддерживающие её на плаву. «Катара, смотри!» — озорной возглас Аанга, она знает, что это означает — начинается шоу… Он хватает кита за плавник и в мгновение ока оседлывает его. Плавая кругами вокруг неё, он разгоняет кита до предела возможности, ставит его на дыбы, взмахом руки создает айсберг с ледяным кольцом на вершине. Мощная туша взмывает вверх, рассыпая брызги. Опля! — они берут эту высоту. Она слышит его заливистый смех. Следующий круг усложняет номер, Аанг отталкивается от парящего в воздухе кита и, кувыркаясь, прыгает еще выше в созданное им же огненное кольцо. Это отвлекает её, но порождает беспокойство. Она вспоминает, как он чуть не погиб по глупости, пытаясь оседлать Унаги, чтобы произвести на неё впечатление. Конечно, киты не морские чудища, но всё же. Ведь Аанг, несмотря на все свои способности, также легкораним и смертен, как и все люди. Ей ли этого не знать?! Это она уже познала самым горьким опытом. Ну, когда он перестанет подвергать себя опасности ради развлечения?! Наблюдая за Аангом, она вынуждена прекратить это шоу, пока он не выдумал еще что-нибудь позрелищнее и поопаснее. Зовёт его. Он спрыгивает и плывет к ней, улыбаясь во весь рот, озорство плещется из его глаз. — Ну как? Катара, смеясь, целует его в лоб. Её лучший друг открывает свои серебряные в свете луны глаза и улыбается ей. Он протягивает руку, подзывая её… Кружит, прижимая к себе в воде. Нежно целует в губы. Её охватывает дрожь, она дает имя тому, что сейчас чувствует: желание. Она хочет его. Хочет чувствовать на себе его руки, его дыхание — на своей коже, хочет, чтобы его пальцы скользили по её телу, она хочет большего, чем они могли себе позволить. Желание растет внутри неё до тех пор, пока ей не начинает казаться, что она вот-вот взорвётся, преодолевая даже ту грань, которую она считала последним выносимым пределом. Она отчаянно припадает к его губам. Руки Аанга обжигают её, и она может чувствовать его желания почти так же ясно, как свои собственные. Погружение в глубокую пучину уже не спасает. Её жажда выходит из берегов, и когда они снова всплывают, когда киты исчезают в черноте и больше не появляются, она, наконец, отнимает губы. Они обессилены. У них не осталось дыхания. Ни воздуха, ни легких, чтобы вдохнуть его. Только всепоглощающее желание. Она не может говорить, не может смотреть на него. Луна щедро обливает её своим светом. Вены взбухают. Она сжимает зубы с каждым сокрушительным ударом сердца. Она чувствует, как вопрос поднимается в нём, как кровь перетекает в его теле. Он, едва отдышавшись, собирается приблизиться к ней, возможно, взять за руку, посмотреть в глаза и спросить: «Ты в порядке, Катара?». Он собирается приблизиться настолько, что она опять будет чувствовать тепло его тела в воде, но любая близость для неё в этот момент невыносима. Сила опасно пульсирует в ней и растет в свете луны, нетерпение настолько сильное, что она не может даже представить. Первобытная и могучая, разрастающаяся в её теле с каждой новой волной, с каждым ударом сердца Аанга. Нет! Она поворачивает обратно к пляжу и гребет так, как никогда раньше, выплескивая всю накопившуюся энергию. Она чувствует его недоумение, когда он следует за ней. Покоряя воду, Катара могла бы достигнуть берега в мгновение ока. Но она даже не пытается. Наконец она, пошатываясь и задыхаясь, выбирается на пляж. Падает на колени, пальцы её, сжимаясь, утопают в песке. Она зажмуривает глаза и стискивает зубы. Всё её тело живёт желанием его, каждый нерв умоляет о его прикосновении, и это больно. Слишком живое, слишком чуткое, слишком ранимое и открытое, болезненное. Через долгое время она, наконец, может произнести: «Думаю, это всё же была не лучшая идея.» Где-то в стороне Аанг вытягивается на песке. Опустошен. Он тоже не использовал магию. — Пожалуй. Пальцы её дрожат. Тело трясет. Не от нехватки энергии, а от жажды. Каждая благоразумная, осознанная мысль внутри неё борется с желанием и инстинктом. Катара изо всех сил пытается успокоить дыхание, замедлить торопливое, неровное сердцебиение. Рваный край её самоконтроля выскальзывает из хватки. «Сдержись. Ты НЕ хочешь сделать это с ним.» — Этот танец со звездными китами. Это было необыкновенно. Потрясающе прекрасно… Прости, я не удержался от поцелуя… — слова Анга текут мягко, не громче шепота. Она поворачивает голову, чтобы взглянуть на него. Гибкое тело вытянуто на песке, и вода сияет на нём, стекая струйками, замирая мелкими каплями. Луна подсвечивает его голубые ажурные стрелы татуировок, изгибающиеся змейками, завораживая взгляд, и они кажутся темными на его жемчужно-белой гладкой коже. Намокшая ткань штанов шоколадного цвета плотно облепила тело. Она видит, что он возбужден, что ему тоже невмоготу, но он сдерживает себя. Он ещё пока может, она уже почти нет. Жажда скручивает ей внутренности. Это похоже на голод. Это похоже на безумие. Она заставляет себя встать на ноги и направляется обратно к воде. — Катара? — Я… в порядке. Ложь. Голос странный, будто задушенный. Аанг мгновенно оказывается рядом с ней, весь — забота и внимание. Его голос, доносящийся до неё словно через миллионы лет, спрашивает что-то, но она лишь видит его манящие чувственные губы, с трудом отводит взгляд, но теперь она думает только о его руках, поддерживающих её, о руках, способных вздымать огромные волны, заставлять дрожать землю, извергающих огонь и повелевающих ветрами. О шершавых, мозолистых от постоянных тренировок ладонях, на таких изящных и искусных руках ювелира. О его руках на своих плечах, так нежно касающихся, но словно прожигающих кожу до костей. Ее трясет. Она хочет прижать к себе его руки и вести ими по всему своему телу. Она хочет обнимать его, целовать. Она скользит рукой по его упругому животу, хочет дотянуться и попробовать его вкус. Что-то в её выражении лица, какая-то грань отчаянной мысли проступает наружу, и он отдергивает руки прочь. И нервно облизывает губы. Его голос низко и резко произносит ее имя. Но это уже не помогает. Его близость. Это больше, чем она может сейчас вынести. Она отталкивает его, в отчаянии из последних сил, и вода поднимается, оттаскивая его прочь. Она, спотыкаясь, возвращается на пляж. Что теперь? Куда идти, когда собственные ноги не слушаются, дикий инстинкт в её теле влечет её обратно к нему? Он, молча, выбирается из воды. И останавливается неподалеку, больше не решаясь приблизиться к ней. Повисает долгая тишина, заполненная лишь звуками её затрудненного дыхания. — Эм…м… — он смотрит на неё лишь миг. Отвернулся. Его лицо пылает. — Твоя… твоя грудь… — неопределенный жест рукой. Она с непониманием смотрит вниз. Одинокая полоска ткани сползла в сторону, открыв её грудь. Катара снова смотрит на него. Он стоит спиной, но она чувствует биение его сердца. Стремительное. Быстрее, чем когда-либо. Навязчивые мысли в голове: «К чему борьба? Ты хочешь его. Он хочет тебя. Вы оба хотите этого. Уже давно…» Самоконтроль исчезает с тихим вздохом из её приоткрытых губ. Подойдя сзади, она обвивает его руками. По его телу проходит судорога. Катара прижимается открытыми губами к его плечу и пробует на вкус соль с его кожи. — Аанг, я так больше не могу, — умоляет она хриплым шепотом, покрывая его тело поцелуями. — Ты нужен мне, Аанг. То, что случилось дальше, было безумием…***
По мере того, как всепоглощающее, навязчивое желание растворяется в её крови, она смотрит на свои действия со стыдом и сожалением. Сейчас эти чувства уже были не соизмеримы с теми, что она испытывала, впервые поцеловав его в той пещере Двух Влюбленных. Около трех лет назад. Двенадцатилетнего, еще совсем ребенка, смотревшего на неё чистыми влюбленными глазами, но даже не помышлявшего до того о чём-то этаком. Она всегда шла на шаг впереди в их отношениях. И вот опять. Он уже, конечно, сейчас не такой маленький, но еще совсем юный, в чём-то ещё наивный, в чём-то почти ребёнок, а главное — он её лучший друг, он просто пытался помочь ей пережить эту ночь, этот мощный всплеск энергии, а она, не задумываясь, воспользовалась этим. Толкнула его дальше, чем любой из них был готов пойти… Катаре хочется думать, что виновата борьба стихий внутри неё — магии крови, лунного света и натиска гормонов, хочется верить, что она больше не могла бы сопротивляться, но правда в том, что она хотела этого. Но они все сделали неправильно, и дело не только в том, что они поторопились, ведь они даже не женаты, и он даже никогда не говорил ей об этом, просто это случилось иначе. Она познала немыслимое наслаждение, но знала, что это должно было быть по-другому. Парадоксально. Она была всё ещё девственной, но уже не чувствовала себя невинной, сегодня она была Его Женщиной. То, что он делал с ней, казалось ей безумием. Аанг почти исполнил обещанное Катаре ранее — на её теле не осталось мест, которых он не целовал… и только повязка на груди почему-то осталась нетронутой. Непостижимо. Аанг всё же смог удержаться на краю запретного, и теперь она была благодарна за это, но их безумные ласки были за пределами допустимого. Она и не помышляла, что такое возможно, что её тело может быть так отзывчиво на его прикосновения, нежные слова, что он может быть таким ласковым и настолько чувственным. Что существуют другие способы… У них в Племени Воды так было не принято! Может, полярный климат сделал их мужчин суровее, может, все Воздушные Кочевники были такими искусными в ласках, может, просто Он был иным?! Она в свою очередь… Теперь ей было стыдно даже вспоминать об этом… Возможно, всё могло сложиться иначе, развяжи она тот злополучный узел. Она довела парня до исступления своими бесплодными попытками стащить с него штаны. Ни трясущимся рукам, ни зубам не поддавался узел, секрет которого был захоронен в Великой библиотеке, да в мозгу её непутевого брата, придумавшего его, ну и конечно, Аанга. Кстати, а почему он сам не развязал его? Не хотел? Хотя кусок влажной ткани не был для неё такой уж помехой добиться своего. Перевозбужденная упругая плоть и пульсирующий стремительный кровоток, завихряющийся там — все было в её руках. Но он отвернулся, скорчившись на песке. Срам женщине Племени Воды не усладившей своего мужчину! На все её отчаянные попытки исправить это он отвечал неистовыми поцелуями, отыскивая губами самые сокровенные места на её теле, снова погружая в негу. Так они «боролись» друг с другом пока Луна не закатилась за горизонт. Обессиленная, она уже не пыталась притянуть его к себе, но её магия Крови ещё была достаточно сильна, чтобы прокатить волну удовольствия по его измотанному напряженному телу (опыты на Зуко не прошли даром). Наверное, это было не совсем честно. Но можно сказать фактически они были еще невинны, ведь самого главного не случилось. Хотя как теряет невинность девушка ей понятно, с парнями сложнее. Но как бы это ни было, они определенно переступили дозволенную грань. Сейчас, когда оправданий больше нет, когда безопасность темноты тает на восходящем солнце, она ласкает пальцами гладкую кожу его спины, проводит по тонкой ткани шрама от удара молнией, и ей интересно, что он думает обо всем этом. Может Ему так же стыдно? Или нет? Он хотел этого? Он хотел, чтобы это было не так? Почему он молчит? Почему у неё такое ощущение, что Он всегда что-то ей не договаривает? Он, конечно, не такой лжец и обманщик, каким был Джет, но бывает, не говорит всей правды. Именно по этой причине он отверг Ритуал Посвящения, когда его принимали в Племя Воды, как своего. Он сказал, что не достоин их доверия и вытащил из-за пазухи письмо с картой, указывающей место встречи с Хакодой — их отцом, которого они с Соккой не видели с тех пор, как он ушел на войну и ужасно скучали. Он скрывал от них. Да, Аанг был способен даже на такие неблаговидные поступки ради того, чтобы она — Катара — всегда была рядом с ним. Он не хотел отпускать её. Ну, почему он молчит? Что-то не так? Да, он говорил как-то давно, что Аватар не должен жениться. Но как же жить без любви, одиноким? Почему такая жестокая судьба? Несправедливо. Она готова быть с Ним даже вне Закона. Быть просто его Любимой Женщиной. Может он этого и боится? Эти монахи воспитали его таким принципиальным моралистом? А может им временно расстаться, разъехаться в разные стороны света, немного остудить пыл, подождать хотя бы его совершеннолетия? Теперь им, действительно, нелегко будет устоять против соблазна, когда они стали настолько близки. Как им теперь быть? Как дальше жить? Сколько они еще смогут сдерживаться? Как быть ему Аватару — воплощению Мира, Гармонии и Закона, самому идущему против мировых правил? Она прислушивается, пытаясь уловить хоть что-то в его растерянном молчании. Его сердцебиение замедляется, успокаивается, и дыхание становится легче. Он не двигается, но она знает, что он не спит. Закрыв глаза, она растворяется в ровной пульсации крови в его теле. Желание дотянуться своей силой и прикоснуться к нему ушло, но чувства обострены, как никогда. Она могла бы утонуть в теплоте его рук. Она верит, что Аанг что-нибудь придумает, ведь он всегда находит выход из безвыходных ситуаций. Он как никто умеет обходить острые углы, уворачиваться от любых обстоятельств и легко балансировать между двух крайностей. Она верит, всегда верит в него. Аанг пошевелился, сдвинулся, и она ослабляет объятие ровно настолько, чтобы встретить его пристальный взгляд в глаза. — Привет, — говорит он и беспечно улыбается ей. Эта нелепая в своей наивности и простоте фразочка всегда её почему-то умиляла, она словно звучит как «все хорошо, а как ты?». Ее собственный рот отвечает с усмешкой: — Привет. Между ними тянется молчание, и все вопросы о том, как это могло случиться, и возможные исходы повисают в воздухе. А потом он тихо смеётся, закрывает глаза и нежно целует её лоб. Её ногти впиваются ему в спину, но неуверенность внутри неё исчезает, словно её и не было. Только тут она замечает отметину на его плече, оставленную её зубами. Выступившая кровь размазалась по бледной коже. Катара встречает его глаза, открывает рот, хотя понятия не имеет, что собирается сказать. — Ты укусила меня… — голос Аанга дразнящий и нежный, но что-то прячется в глубине его глаз, что-то, чему она не знает названия. — Не знал, что ты можешь быть такой… Даже слов не могу подобрать… Неистовой…. Необузданной, что ли… Она — Маг крови, эта сила дана была ей при рождении, лишь дремала всё это время и росла, хочет она или нет — от неё никуда не деться. Отныне это часть её личности, этот ежемесячный цикл энергии, убывающей и притекающей с приливом. Аанг, несмотря ни на что её парень, её лучший друг, и теперь они связаны друг с другом ещё и этим… осложнением, этим новым уровнем близости и зависимости, и это все её вина. Она потеряла контроль, она сдалась, утонула в желании. Они утонули вместе.***
Катара чувствует, что Аанг смотрит на неё, но не может отвести взгляда от яркого мазка крови на его плече, от потемневшей синяком кожи. Что говорили они в таких случаях, когда были детьми?.. «Поцелуй, и все пройдет. До свадьбы заживет»… Мягкая кожа под её губами, нежный поцелуй. Что-то неуверенно вздрагивает внутри неё, тёмное, инстинктивное побуждение шевелится на грани сознания. И затем она осознанно проводит языком по отметине и слизывает кровь. Отпечатки глубокие, останется шрам. — Я… я думаю… я немного… увлеклась… Было больно? — спросила она извлекая воду из воздуха и собираясь исцелить его. — Было так запредельно невообразимо…. что я даже не заметил этого… — он останавливает её руку с мерцающей между пальцами водой. — Не исцеляй, пусть останется шрам! На память… Утпала даб ма… Кровожадная моя… — Упала? Кто? Не поняла… — «Утпала даб ма» это означает «лепестки лотоса», та отметка на моём плече лучшая награда за… «Мукхамайтхуна». — Что за Му… хама… хуна?! — Можно я не буду это переводить… — краснея, проговорил он. — Я почти догадываюсь. — Знаешь, стыдно признаться. Это не в правилах моего народа. Помню, как-то Настоятель вызвал к себе Монея и Чинту, он отчитывал их за что-то. Я как раз закончил подметать двор и вспорхнул на верхние балки, чтобы избавить колокольчики от пыли. Они не видели меня, а разговор мне показался интересным. Он говорил им: «Пять чашек съеденной еды и выпитого питья образуют одну каплю крови. Из одной чаши крови получается толика капли семени. Оттого семя называют «человеческим соком». Не растрачивая его, сохраняя его в себе, мужчина сохраняет свою силу и здоровье на долгий срок». Так у Кочевников считалось греховным проливать семя впустую. — Так получается, Моней и Чинта… — она побоялась продолжить. После недолгих раздумий она вздохнула, а потом махнула рукой, рассмеявшись. — Что можно ещё ожидать от мужского монастыря?! Ты-то у меня, конечно, хороший мальчик. Он неотрывно смотрел ей в глаза. — Погоди… А откуда ты знаешь про это… как там? Муха… хама… — В библиотеке Храма, — он рассмеялся. — Про женский монастырь. — Нет, серьезно. Где ты научился? — Само как-то получилось. — Ага, конечно, так и поверила. Врожденный дар. С кем и когда ты попробовал вкусить запретное? — сверлила она его своим пронзительным взглядом. — Не в этой жизни точно. — он не отводил глаз. — Ладно, греховное говоришь? Впустую? Тогда с меня пять чашек еды или двадцать пять, ох уж эта арифметика, да хоть сто двадцать пять… — Дело не в чашках и не в еде. Я слышал, удовольствие возможно и так, не проливая, только нужно научиться контролю. Подожди… — Я жду. Чего только? Мне опять не удалось соблазнить монаха. Только магия. Твоему контролю можно позавидовать. Он вздохнул, и моргнув длинными ресницами, застенчиво улыбнулся. Она скользнула вниз рукой по его горячему животу, реакция его тела не замедлила ждать. — Катар-ра-а… — выдохнул и простонал Аанг, хватая её за руку. — Ладно-ладно. Пойдём в лагерь, нас уже, наверное, ищут… Особенно Сокка! — хихикнула она. — Но ничего. Он больше не посмеет лезть в мою личную жизнь. — Да, особенно после того, как ты пригрозила ему сковородой! Даже мне стало не по себе. — Ха-ха-ха. Ой, ну, ладно пошли… — она попыталась встать, но он остановил её. — Да уж, что прямо так…? — смущенно залепетал Аанг, намекая на её наготу. — Там солнце встает… а ты… ну в общем, давай я проложу подземный туннель до лагеря… надеюсь, не ошибусь в направлении, ведь рядом нет Тоф. Какая ирония в том, что без слепой Тоф, мы как без глаз, по крайней мере под землей. — Ну, направление — туда, как-нибудь выберемся, а под землей зажжешь огонь. Вот и всё! — Мы пойдем в темноте… я даже огня зажигать не буду… — Это почему ещё?! — Ну в общем знаешь… как бы это… трудно в глаза тебе смотреть… — Почему это вдруг… с каких это пор? — Ну… боюсь увидеть всё остальное… я всю оставшуюся ночь… ну, тогда… ну… глаз не открывал… и сейчас трудно удержаться… — А… Аха-ха. Ну, я не могу. Ты такой смешной… Забавный. — Да я помню, я для тебя как Момо… Такое-милое-забавное-ушастое-летающее-существо… — Ой, я не могу… Пффф… Ха-ха-ха… — она просто прыснула от смеха. — Не можешь, значит, посмотреть…поэтому так преданно смотришь в глаза… Пффф. — Да! Если посмотрю… Детка, тебе одежда, может, больше уже не понадобиться сегодня! — он так напористо сжал её в объятиях, что она перестала хихикать, а потом грустно добавил. — А, может, и никогда больше… Я теряю контроль. А для Аватара это непозволительно. Он выпустил её и поднялся, отвернувшись. Принял позу магии Земли, твердо упершись в поверхность, и начал совершать пассы руками. Катаре всегда нравилось наблюдать за ним. В его исполнении все виды магий выглядели как-то иначе. Словно он привносил туда что-то своё, особый стиль. Даже жестокая брутальность, которую «покорители почвы» считали магией в его исполнении впечатляла изяществом. Навыки в магии Земли придавали ему упорства и уверенности, какой-то мужественности… Стоило признать, что Тоф изменила Аанга в лучшую сторону. Ведь если честно, она сама вдвоём с братом своими постоянными насмешками значительно поубавили былую самоуверенность Аватара, и даже внушили ему некоторые комплексы. Хотя и поддерживали его. По крайней мере, пытались. Точнее, потакали во всём, а потом посмеивались над ним, если вдруг что-то не получалось. Подрывая тем самым его инициативность и самостоятельность. Тоф же учила его преодолевать обстоятельства, не ища легких обходных путей. Несмотря на всё она не хотела бы, чтобы Тоф продолжала путешествовать с Аангом. Тем более… — Катара, у меня ничего не получается… — Аватар не поворачивал головы в её сторону. Она не видела его глаз, но в его голосе звучали нотки отчаянья, и это отвлекло её от собственных мыслей. — Просто здесь песок, а магией песка ты не владеешь. — поразмыслив немного, заключила Катара. — А твердая почва… — Да, ты права… — как-то облегченно произнес Аанг. — А-то я уж подумал, что со мной что-то не так. Такое опустошение будто внутри… Ну, что же придется отдаться на растерзание Тоф, чтобы овладеть песком, да и магией Земли стоило ещё подзаняться. Мы с тобой ведь можем заклинать воду, которую не видим — там, в недрах. Под песком ведь есть твердая почва. Значит, я могу покорить и её, не покоряя песка. Надо только тренироваться, учиться надо. А магия Металла, которую изобрела Тоф?! Столько ещё непознанного… Надо… Вы с Тоф не особо ладите, ссоритесь вместо того, чтобы… Может, ты не будешь приходить на мои с Тоф тренировки? Я всегда рад видеть тебя и проводить всё время с тобой, но… понимаешь, когда ты рядом… эффект… ну, как бы… по-моему, Тоф доставляет удовольствие всячески измываться и терзать меня на твоих глазах… Лучше полчаса упорных тренировок с Тоф и остальные полтора часа в твоих объятиях, чем два часа унижений и издевательств с вами обоими. — Лучше все два часа в моих объятиях! Да что там два… Всё время! Зачем тебе вообще магия песка?! Зачем тебе учиться? Ты Аватар! Все Четыре стихии покорил. Нет даже пять — еще Внутреннюю Энергию. Война закончилась! Всё! — Ну… м-м… конечно, ты права… но… — смутился и замялся Аватар. — Ну, сколько тебе повторять, не мямли и не три глаза, когда разговариваешь! — Да, мэм! Она осеклась, вспомнив насмешки Тоф по поводу её «материнского поведения». И действительно, как из непокорного свободолюбивого мальчишки-бунтаря ей удалось сотворить вот это…? Тоф права, и она сделала из него «тряпку»?! Хотя, с другой стороны, она знала, что у этого парня ещё тот мятежный характер, и он терпит её выходки лишь потому, что очень любит её, и так воспитан. Но и у его ангельского терпения есть границы, перейдя за которые она получит достойный ответ. И уже ей придется быть тише воды. И разве может быть тряпкой Он — принимающий всю ответственность на себя за все народы, за мир на всей планете? Да, не принял своей судьбы и сбежал, но нашёл способ изменить всё к лучшему. Его сила или его слабость в этом? Не смог поступиться своими принципами и убить врага, отыскал другой способ завершить войну. Его сила или его слабость в этом? Простил злейшего врага (и конкурента за её сердце) и сделал своим лучшим другом и союзником. Его сила или его слабость в этом? Отступился от неё — любимой — после её отказа и ждал, предоставив ей выбор. Его сила или его слабость в этом? То, что было этой ночью… Его сила или его слабость в этом? То, что терпит, прощает и готов на всё ради неё. Его сила или его слабость в этом? — Извини, Аанг! — она поднялась, обняла его, и он сразу оттаял. — Вообще, меня волнует сейчас… — Полнолуние и магия Крови? Суперлуние. Ведь это повторится… — Ну да, повторится через пятьдесят лет. Хама освободилась из тюрьмы в подобное Суперлуние, используя Магию Крови… и стала монстром. Но я не об этом. — Через пятьдесят лет? Ты будешь ещё могущественнее к тому времени, правда? Луна будет сильнее влиять… — Да я не об этом, в общем, мне уже и не страшно совсем, ведь ты же будешь рядом со мной. Не дашь мне обезуметь от своей силы и диких инстинктов. Будешь рядом в ту ночь, через пятьдесят лет, правда? — Непременно… пообещал бы, если бы мог… — серьёзно глядя ей в глаза и неуверенно обнимая, сказал он. — Я не знаю, что будет через пятьдесят лет. Могу лишь предположить, что будет сегодня. А сегодня мы вылетаем в Царство Земли, там очень много проблем, решать которые придется мне, как Аватару. Она смотрела на него в недоумении. — Ты не думай, что я не понимаю, чего ты ждешь от меня и о чем спрашиваешь, поверь, я задаю себе те же вопросы, но на некоторые ещё сам не могу дать однозначный ответ… Он говорил о невозможности их свадьбы вообще или только ближайшее время? Ведь ему пока всего пятнадцать. — Гиацо говорил мне: «Не ищи простых ответов на сложные вопросы», а он был очень мудрым. Дай мне время. — Ну если вопрос лишь во времени… — Катара в облегчении вздохнула. — Любимая, знаешь, я сделаю всё, что от меня зависит, всё, чтобы быть с тобой в ту ночь через пятьдесят лет, чтобы помочь тебе, чтобы отвлечь, чтобы поддержать, чтобы спасти, всё, даже если это будет последняя ночь в моей жизни… — Аанг отчаянно сжал Катару в объятиях, говоря это. Но её напрягло акцентирование на словах «последняя ночь в жизни». — А сейчас мне нужно охладить свой пыл, пока не поздно… — пробормотал Аватар, покрываясь румянцем. — Ты совершенно свела меня с ума! Уже едва сдерживаюсь, чтобы не повалить тебя на песок и забыть обо всём на свете! Он виновато опустил голову, зажмурил глаза, щеки его были пунцовыми. — Я не смогу удержаться от соблазна теперь, когда познал вкус сока страсти…— с надрывом произнес Аанг и честно признался. — Я знаю, что отныне буду нырять тебе под подол всякий раз как только останемся наедине, вовсе не для того, чтобы увидеть ту «стрелу». Яркий румянец передался и Катаре. Так интригующе и смущающе это прозвучало. Но внизу живота так стало томно приятно и упоительно сладко. Честно говоря, она была бы не против испытать это блаженство снова. — Поэтому, нам надо расстаться ненадолго. Понимаешь? А вот это совершенно неожиданно. И непонятно ей. Причина и правда в этом или лишь найден повод? — Ненадолго… — прошептал он ей. — Уже чуть-чуть осталось. До моего шестнадцатилетия. Улажу кое-что и прилечу. Что нужно уладить такое, с чем бы они не справились вдвоём? К чему разлука? Она открыла рот, собираясь озвучить это, но из горла вырвался лишь всхлип. — Я буду очень скучать! Дождись меня… — И он вложил большой палец в кулак: — «Нга каирангла гавпо йо». Она, помня перевод этой фразы, покорно кивнула и приняла условный секретный сигнал. — Для начала тебе нужно хорошенько выспаться, ведь ты всегда так устаешь после полнолуния. А тут такая особая ночь… — заботливо произнес он и нежно пригладил её растрепанные и спутанные тёмные локоны. — Сегодня вернемся и в Тиеньхайши, то есть теперь это Рыбожуравль, эх не очень хорошее название, надо бы другое придумать… — «Репаблик-Сити», может быть? Ты ведь так хотел? — Пока этот небольшой посёлок не дотягивает до такого статуса. Хоть бы разрушенное там восстановить. И знаешь, я хочу обновить традицию праздника. Пусть это будет «Фестиваль Дружбы с Духами». Как тебе? — Отлично, — вяло улыбнулась она, ощущая накатывающее бессилие и борясь с сонливостью. — После фестиваля я провожу тебя на Южный полюс. — Едешь со мной, чтобы проводить? А я думала, если ты так сказал, что берём паузу и дал этот условный сигнал, то… — Я не могу так просто взять и… Вот знаю, что это важно и нужно для миссии Аватара, давно так решил. А не могу… Хочу всегда быть с тобой рядом. Она крепче ухватилась за его плечо, чувствуя слабость в ногах. Он понимая её состояние, нежно чмокнул в щёчку, легко подхватил её и заботливо понёс на руках.***
Сокка тяжело вздохнул, обнаружив, что младшей сестры в палатке нет. Неожиданный визг и всплески с озера, в котором они обычно купались, подтвердили его подозрения насчёт её местонахождения. Догнать умчавшихся вдаль магов было бессмысленной тратой сил. Он издал ещё один протяжный страдальческий вздох, глядя на полную луну. Нет, нужно увозить её! И поскорее! Домой, на Южный Полюс. Пра-Пра или отец, наверняка, вправят ей мозги. Он решил, что так будет лучше. Было адски сложно не давать ей приближаться к Аангу в полнолуние, пока они ещё не были женаты. Пра-Пра всегда говорила, что полная луна действует так по-особому на магов Воды, но ему не хотелось убедиться в этом на примере своей младшей сестры. Надо как-то уговорить её… пока не поздно…