***
Аанг ждал её. Он готовился к этому трудному разговору с самого утра, но нужные слова никак не приходили в голову, а когда Катара появилась в дверях, он забыл даже собственное имя. Она показалась ему озёрным духом, невесомым, прекрасным и бесплотным — она не шла, а текла ему навстречу, и голубой шелк струился по её смуглой коже, и глаза были как два горных озера в летний день. Она протянула ему руки, посмеиваясь над глуповато-смущенным выражением его лица. — Почему ты здесь, а не с остальными? — Катаре нравилось смотреть на румянец, заливший щеки юноши, и слушать, как мучительно он пытается ответить на её простой вопрос. Он был таким забавным: лысоголовым с торчащими задорными ушками, с синими ажурными татуировками в виде стрел, в просторном монашеском балахоне песочного цвета, украшенном лишь деревянными чётками с массивным амулетом и красными шелковыми кистями. В этом ярком нелепом наряде он казался совсем худеньким и каким-то, можно сказать, утонченным, ведь юноши того же возраста были куда коренастее и плечистее. Но он был при этом таким миленьким: светлым, с перламутровой кожей и персиковым отливом на щечках. В его огромных широко распахнутых глазах она видела своё отражение. — Здесь… Да. Я… хотел увидеть тебя раньше… — Раньше других? — она снова засмеялась, наблюдая, как он застенчиво мямлит и трет глаза кулаком.— Зачем? — Нет… Раньше, чем начнется бал… Чтобы… Чтобы привыкнуть, — наконец выдохнул он, явно солгав. Или глупо оправдываясь. — Иначе я не смог бы сказать ни слова, — смущенно добавил Аанг. — Ты — самая красивая девушка в мире! У неё могла бы быть куча поклонников её возраста или старше. Матерых, брутальных, пылких. Но у неё был этот слишком юный, милый и застенчивый ухажер. Зато какой! Аватар! Рука об руку они направились в галерею, где должны были встретиться с Соккой, Суюки, Тоф и Зуко. И в тронный зал они вошли плечом к плечу, как сражались на войне, как привыкли встречать опасность, как победители, вернувшие мир народа планеты. Приветственные речи, благодарности, ответные слова, фейерверки и музыка — всё слилось для них в сплошную мешанину красок и звуков. Аватара требовали то Король Земли, то правитель Омашу, то многочисленные гости из разных племён, так что ему никак не удавалось не только настроиться на разговор, но даже просто выкроить минутку для него. Катара танцевала с другими, ловя тоскливый взгляд Аанга и мечтая только о том, чтобы он подошёл к ней, как когда-то в пещере на тайном вечере танцев, который он устроил для молодежи Народа Огня, сказал: «Возьми мою руку!», и пусть все смотрят, как они танцуют, какие они красивые и влюбленные, пусть знают все, ради чего на самом деле стоило побеждать в этой войне, а она будет смотреть в его серые глаза и думать: «Только ты, я и наш танец!». …Аанг неожиданно, словно прочитав потайные мысли, поймал её руку, выхватив налету из объятий другого партнера, — тот, моментально оценив ситуацию, с поклоном отступил в толпу. Не сказав ни слова, Аватар, вывел её в самый центр зала, на секунду прижал к себе, даря ощущение уверенности и силы. И в следующее мгновение она закружилась в его руках, лёгким перышком вспорхнула в воздух, распахнула руки навстречу танцу, не понимая, где заканчиваются её собственные движения, и начинается его магия. Катара любовалась: Аанг двигался так легко и непринужденно, как дано только магу Воздуха, вел её так гибко и мягко, как способен лишь Мастер магии Воды, их танец разгорался пожаром, и каменные плиты пола пели под их ногами. Они не замечали никого и ничего вокруг — ни застывших в оцепенении гостей, ни восхищенных взглядов, ни восторженных восклицаний. Музыка стихла, окатив влюбленных кромешной тишиной, а через миг — аплодисментами и возгласами толпы. Катара смотрела в глаза Аанга, не в силах разрушить чары, не желая разжимать сомкнутые на своих ладонях пальцы. — Не отпускай меня… — шепнула она одними губами, и в этот момент в глазах его разверзлась бездна… Это всегда поражало её — казалось космос полный тайн и неизвестностей можно было разглядеть в его больших выразительных глазах. И главная загадка была сейчас: почему он смотрел на неё так, словно она произнесла какое-то заклинание? — Идем со мной! — шепнула Катара, и они спешно удалились из бального зала.***
Осень окрасила Королевский сад в цвета народа Огня, всюду развесила красные полотнища: бескровное завоевание. Деревья полыхали немеркнущим костром и роняли искры на траву, ветер лениво раздувал их, заставляя перелетать с места на место, цепляться за скаты крыш, не причиняя вреда. Увязавшийся за Аангом лемур Момо гонялся за опавшими листьями и барахтался в них, как игривый котенок. На секунду Аангу самому захотелось поддаться этой беззаботной игре, но разговор, которого он боялся едва ли не больше, чем когда-то — встречи с Хозяином Огня Озаем, нужно было начать. И закончить. Аанг рассеяно разглядывал ночное небо, мысленно соединяя точки света в их созвездия, привычно повторяя эти линии ладони Катары и другой рукой перебирая её волосы. — Тепло сегодня… — прошептала она, щекоча дыханием его шею. — Угу, — он крепче обнял её. — И небо чистое. Можно все звезды увидеть… Знаешь легенду о пяти звездах? Было это в те давние времена, когда мир был юным. И была осень — время звездопада, когда сияющие звёзды падают с неба, как светящиеся капли дождя… И первая звезда упала в огонь вулкана. Пламя охватило её, чтобы переплавить, изменить её сущность. Но, изменив сущность, трудно не потерять себя. В объятиях огня, опалённая, стала она чёрной, как ночь. Она не хотела забывать о ледяных просторах, откуда принесли её в мир ветра Эа. В пламени обрела она твёрдость; за тысячелетия огонь не смог расплавить её — память не должна умирать. Прошли века и человек нашёл эту звезду. Он омыл её и взял в ладони, и ярко сверкнула звезда-Память в его руках: как Свет рождается из Тьмы, так из мягкого угля стала она алмазом — камнем, что твёрже стали. И память о холодных ветрах мироздания поныне живёт в ней, потому и тепло человеческих рук не может согреть алмаз. — А вторая? — Катара придвинулась ближе, разглядывая отражение звезд в его глазах. — Вторая звезда упала в воды океана. Она боялась утратить свой свет, угаснуть; она погружалась всё глубже и глубже, став крохотной песчинкой, и попала меж створок притаившейся в глубине раковины. Та пожалела маленькую печальную звезду и одела её тонкой переливающейся мантией перламутра. Шло время и звезда-песчинка становилась всё прекраснее, и никто не видел этого. И всё же надеялась звезда вернуться в мир и увидеть ночь, из которой пришла она. И вот — через годы человек нашёл на дне моря молчаливую раковину и открыл её. Он вышел на берег и разжал ладонь, в которой лежало что-то маленькое и твёрдое. И ласковым тёплым мерцанием отозвалась на его прикосновение звезда — Хоуп, надежда. Она стала жемчужиной, и люди посвятили её ночи и Луне. Жемчуг любит свет и тепло человеческих рук, потому, запертый в шкатулке, он рассыпается в прах. — Надо же… — улыбнулась ему девушка. — Хоуп? Это имя ты дал той новорожденной малышке на Змеином Перевале? Он кивнул и мило улыбнулся в ответ. — А дальше? — Когда ты так смотришь на меня… Я забываю о чём хочу сказать… — Ладно. Считай, что я смотрю на звезды. Не смущайся, мне правда интересно. — Третья звезда была ледяной. Но проснулась в ней любовь к миру, и захотелось ей стать частью его. Она торопилась вступить в мир, но растаяла в огненном стремительном полёте. Ветер подхватил её на свои крылья, и стала звезда облаком, медленно меняющим очертания, легендой неба, и в облаке видели люди отголосок своих забытых снов и мечтаний. И облако пролилось на землю дождём… Капли дождя пробудили дремлющие в земле семена растений и трав, и звезда — Майтри, Любовь стала их душой, их жизнью. Свет её живёт в грустных цветах ночи, в серебристых стеблях и соцветиях горькой полыни — любовь не бывает беспечальной. — Любовь? Беспечальной? — Да, Катара. Четвёртая звезда легла на ладонь человека, и показалась ему она, растаяла без следа. Но с тех пор проснулась в нём тяга к странствиям, и не избыть было зова пути, что звучал в сердце его. Часто смотрел человек на звёзды и постепенно начал слышать и постигать песни звёзд, земли и моря, ветра и цветов. Он шёл, и тайны мира открывались ему… Звезда-прозрение стала его душой. — Звезда эта точно растворилась в Кочевниках, — усмехнулась Катара. — А пятая? Что с ней? Юноша прочистил горло. В его мягком голосе все чаще примешивалась хрипотца, своейственная его начавшемуся взрослению. — Стремителен и ярок был полёт пятой звезды. Те, что видели её, знали, что ей суждено скоро угаснуть. Те, что видели её, загадывали желания, веря, что звезда исполнит их. Она пала на землю — осколок небесного железа; и там нашёл её человек. Он закалил её в огне и воде и придал ей образ. И звезда-свершение — твёрже дерева, крепче камня — стала подспорьем человеку в трудах его: помогала она ему собирать плоды, создавать новое, писать книги. И в руках его воистину стала она исполнять желания. Аанг выпустил её из объятия рук, давая полюбоваться на созвездия. Он никак не мог начать нужный разговор и нёс всякий бред, который приходил к нему в голову. Катара слушала древние мифы Воздушных Кочевников и сравнивала их с некоторыми из своих историй, что рассказывала бабушка. — Твои истории всегда такие удивительные, слушала бы и слушала… — томно вздохнув, она положила голову ему на плечо. Затем ночь снова оказалась наполнена только звуками их тихого дыхания. — Аанг? — Да? — он вновь начал вычерчивать созвездия на её руке, стараясь в точности повторить каждую линию. — Спасибо. За то, что сбежал с праздника вместе со мной. Аанг хихикнул и поцеловал ей руку. — Без проблем, кажется, это уже становится нашей традицией. Катара игриво усмехнулась, ближе придвигаясь к нему. — И Аанг… — Что? — Мне кажется, моё платье слишком тяжелое. — Что? — Аанг поднял бровь. — Всё равно это всё платье. Оно слишком длинное… и тяжёлое… и цвет мне не нравится… Он молчал. Катара теребила юбку, избегая его взгляда, без малейших сомнений понимая, что краснеет. То, что ей всё время приходилось словно подталкивать его в отношениях, было забавным, даже нелепо смешным, но по-своему милым. Наконец, она искоса посмотрела на него, и Аанг сказал: — А я думаю, ты хорошо выглядишь. — Ага, — она снова уставилась на ноги, но он успел поймать радостное выражение её лица. — Ты всегда так говоришь… — Я думаю, ты прекрасна, — прикоснулся он губами к её щеке. — Я всегда так думаю. Катара засияла улыбкой и вернула поцелуй. Они прошли уже столь многое, столько всего пережили вместе, а отношения их были по-прежнему кроткими, робкими и практически невинными. — Какие оригинальные застежки на твоем платье, они так подчеркивают твою изящную фигуру и тонкую талию… — Спасибо, что заметил, — смутилась она от комплимента. — Это брат мне подарил. — Сокка?! Ну, тогда понятно! — хихикнул он. — Что понятно? — Ну, тогда понятно, где я их уже видел… В мастерской Механика. Тео показывал. Они, кажется, для автоматической натяжки парусов… — и Аанг откровенно засмеялся заливистым смехом. — Он что? Опять устроил Розыгрыш? Идиот!.. Помоги… Девушка чуть вывернулась, взяла его за руки и переместила их с её коленей к четкому ряду медных застёжек на платье, что больно впивались ей в спину. Они удерживали платье и туго стягивали тело, а ей очень хотелось их расстегнуть. — Ты думаешь, это стоит сделать здесь в саду? Нас могут увидеть…— фраза могла бы быть двусмысленной, если бы её не произносил этот скромный милый мальчик. — Да, пойдем, лучше в мою комнату… — взяла она его за руку. Аанг ещё раз пропустил сквозь пальцы свободной руки её волосы и прошептал, почти касаясь её щеки: — Конечно, там я обязательно помогу тебе с застёжками… — он всё тот же невинный юноша, но в этот раз в его словах чувствовался какой-то скрытый смысл. Или ей просто хотелось видеть в этом что-то особое?***
— Это была… самая ужасная…ш-ш… тьфу!.. платье, что я когда-либо… — Катара с отчаянием пыталась дотянуться рукой до длинной линии шелкового шнурка на своей спине. — И я не могу… поверить… что Сокка на самом деле… подстроил такое… Послу…шай! Пока девушка безуспешно мучилась, Аанг продолжал валяться на её кровати, всё ещё не в состоянии говорить из-за взрыва смеха. Ну, да! Ей просто мерещилось, что они в этой комнате не просто так. — Он такой… идиот!.. Я почти… стыжусь, что мы с ним родственники… дурацкое платье! — сдавшись, девушка шлепнулась рядом с ним. — И хватит смеяться! — но его смех был так заразителен, что вскоре она сама не смогла сдерживать хихиканье. Огромная ошибка. Даже малейший смешок заставил почувствовать, что платье стало на два размера меньше, чем уже было. Вскоре Катара наполовину смеялась, наполовину хрипела. — О, боже мой… да в этой штуке дышать невозможно! — усевшись, она завертелась, снова начиная борьбу со шнуровкой. Взяв себя в руки, Аанг наконец сел и после некоторого наблюдения за её бесплодными усилиями, решил всё же вмешаться. — Эй, ты так ещё больше себя задушишь. Вот, — он развернул девушку и начал сам разбирать застёжки. Катара подняла волосы, чтоб не мешались, и всё продолжала костерить брата, пока Аанг хихикал над её монологом. Когда с развязкой шнуровки было покончено, и Катара смогла нормально дышать, Аанг все ещё сидел на её постели и водил кончиками пальцев по её обнаженной спине. Ей нравилась его нежность, если честно, и она не останавливала его… она чувствовала, что он хочет что-то сказать. «Возможно…» Катара замерла в ожидании. «Неужели…». Что ж признания в любви она ждала тоже столь долго, возможно, стоило дать ему ещё время… Спустя несколько томных мгновений, он преодолел свою робость и решился… — Знаешь, через несколько лет… — интригующе произносит он, и она в предчувствии долгожданного предложения замужества, вслушивается в каждое его слово — …здесь, на территории Царства Земли, будет огромный прекрасный город. Необыкновенный! Город вне политики, вне обычаев. Здесь смогут жить все нации Мира. Все вместе, представляешь? Город новой эпохи, Эпохи Мира, во имя нашей дружбы с Зуко. Город с невероятно высокими зданиями, созданный по проекту величайших умов этого века… — Это каких ещё? — тихо шепчет Катара, скрывая разочарование, порожденное его уходом от волнующей темы. — Ты их знаешь… — смеется он. — Гениального изобретателя Механика и не менее гениального в своем нестандартном мышлении, вдохновителя и бредо-генератора идей — Сокки. — Сокка — идиот! — буркнула Катара. — Сокка — гений! Кстати он уже и название придумал — «Репаблик-Сити». Это был лишь повод хоть немного отвлечь его внимание от нас, но теперь… Представляешь?! Там будет система дорог для доставки грузов ещё лучше, чем в Омашу! Система охраны порядка еще совершеннее, чем агентура Дай Ли в Ба Синг Се! Там будут поставлены на службу простому человеку самые современные технологии и механизмы! С их помощью я приведу человечество к научному прогрессу. Я переверну мир, изменю его до неузнаваемости… — И в этом городе будет Статуя Тебя исполинских размеров?! — иронично прерывает его Катара. — Ну, Зуко уже утвердил проект, статуя будет посреди бухты на островке, хотя я против этого пафоса… — немного смутился Аватар. — Я не могу запретить людям почитать себя, лишь стараюсь соответствовать, быть достойным. Следуя твоим наставлениям, пытаюсь противостоять кружению головы от успеха… — Ах, да «Повелитель Мира» я помню, ты же всего лишь скромный монах… — Был… — он отвечает так ровно, что невозможно определить, рад ли. — Хотя сделать нужно многое… — вздрагивает он, когда она отодвигается. — …Знаешь, все получится, мне нужно лишь время, но его катастрофически не хватает. Я тороплюсь жить. Я боюсь не успеть. Надо ещё многое познать, чтобы жить, и жить, чтобы ещё многое познать. — Эм-мм… Конечно, все получится, ведь впереди у тебя… Вечность! — замечает она. — Вечность впереди у Аватара…. — как-то грустно отвечает он. — Но ты ведь Аватар, дурачок! — смеется она. — Не говори глупостей, Аанг!.. — повисает тишина, и она чувствует его напряжение. — А сколько Аватары жили в мирное время? Ну Киоши, к примеру? — припомнила она одно из его прошлых воплощений. «Их было много за тысячи лет, но если поделить время на каждого из них? Много ли? Почти все статуи в Храме Аватара выглядели молодыми…» Вдруг промелькнувшая неосознанная мысль настораживает её. — Киоши? Двести тридцать… — Ого! По ней не скажешь. Выглядела на двадцать три! Такая…м-м-м… ты был громадной красавицей! Пффф… В прямом смысле слова. И такой мужественной! В прямом смысле слова. А почему её окружали только женщины, ведь она не была монашкой? — все страхи мгновенно рассеиваются, особенно её смешит выступивший яркий румянец Аанга, и она не замечает промелькнувших смятения и обреченности в его глазах. — Ладно. Теперь не говори, что юмор у вас с Соккой — это не семейное. Не поверю… — Двести тридцать! Ничего себе! И у тебя не хватает времени?! Для меня? — Нет. Для тебя всё, что угодно! Просто… Это была моя мечта… И … Ну, в общем… Действительно, зачем мне этот «Репаблик-Сити». Я всегда хотел быть с тобой… Он наклонился и поцеловал её обнаженную спину. Наконец-то! В дверь кто-то требовательно громко постучал. — Катара! Этим «кто-то» был явно ненаглядный братец. — Не входи, я не одета… — крикнула Катара, не успев осознать сказанное. — Эммм… а разве Аанг не с тобой?! — удивился Сокка. — Я слышал его голос. Катара и Аанг, оба моментально оценили ситуацию. И отскочили друг от друга на добрые три фута. — Я-я… эм… дальше справлюсь сама, спасибо! — заметалась она, скрещивая руки за спиной, чтобы удержать спадающее платье. Едва она успела моргнуть, как Аанг был уже на полпути к распахнутому окну. Он оглянулся, наверное, в надежде, что она всё же остановит его. — Катара! Немедленно открой! Э-э-э… Что вы там делаете? — продолжал неистовать за дверью брат. — Ничего мы не делаем! Просто болтаем. Ты же прекрасно знаешь, что Аанг просто скромный мальчик-монах… И ты бы мог выучить это, путешествуя с ним за этот год! И он просто помог мне с застежками. И вообще, это всё из-за тебя и твоей дурацкой шутки! И если я тебя сейчас поймаю, то тебе не сдобровать! — лёд на её пальцах появился словно ниоткуда, приняв форму острейших кинжалов, одно резкое движение и они вонзившись, вспороли деревянную дверь. За дверью послышались быстрые шаги, почти срывающиеся на бег. — Аанг тебе сегодня исполнилось… — мягко продолжила она, обращаясь к мальчику. — Катара… Спасибо за подарок. Меховой плащ. Он мне очень дорог… — перебил он её фразу. Она удивленно вскинула брови, пытаясь понять, зачем он это говорит сейчас. Типа подарок подарен, но он был бы не против получить иной? Знал бы он, что означал этот ритуал, то мог бы… — Не за что… — тихо сказала она и отвела глаза. Смотреть, как мучительно дрожат его брови, было невыносимо. — Ну, тогда увидимся завтра! Спокойной ночи! — с лёгкой волной воздуха он, смутившись, вылетел из окна её комнаты. Он так и не сказал ей… Секунды текли медленно, а она всё так же стояла, ожидая, пока не затихнут удаляющиеся звуки шагов в коридоре. Затем Катара медленно пересекла комнату и встала напротив зеркала. Как она и предполагала, её лицо было в точности таким же красным, как и у Аанга. Она подошла к распахнутому окну. Как и следовало ожидать, его уже и след пропал. В темноте мелькали ночные огни города. На небосводе сияла луна во всем своём великолепии. — Привет, Юи… — горестно вздохнула Катара, приветствуя луну и присела у окна. — Почему же он ничего не сказал мне о нашей свадьбе? Она мысленно вернулась к событиям на Северном полюсе и гибели принцессы Юи. Та пожертвовала жизнью и стала воплощением небесного ночного светила, дарующим Племенам Воды способности к покорению их стихии. Это были горестные воспоминания. «Без жертв не бывает Любви» — дрожь по коже, от предсмертной реплики подруги. Её слова казались пророческими. — «У каждого есть своё предназначение, главное ещё понять, в чём оно. А это не просто…» Потом ей вдруг вспомнилась случайно оброненная Аангом фраза в разговоре с ним, когда они только начинали свое путешествие на Север: «… Монахи сказали, что у меня никогда не будет семьи, это жертва, которую всегда приносит Аватар». Сердце её замерло и сорвалось в немыслимый галоп от мысли: «Он никогда не женится на мне?!» — Бред… Это все глупости! — замахала она головой, словно пытаясь выбросить это из головы. — Аватар Року же был женат. Аанг сам нам рассказывал об этом. И тот портрет во Дворце Зуко… семейная пара выглядит очень счастливой… Она закрыла окно, достала кисть и свой дневник, чтобы успокоиться, уложив мысли на бумагу: «Не знаю, что со мной сегодня. Меня опять кидает из стороны в сторону, как из огня в ледяную воду, из беспамятства в бессонницу, как тогда, когда впервые покорила магию Крови. Чувства мои обострены. Если из-за циклов Луны, то это всерьёз и надолго. Так и будет кидать, каждое полнолуние, покуда силы мои не иссякнут. Но сегодня не полнолуние… Если это из-за Аанга, то я влюбленная дурочка. Это не страшно. Любовь — это прекрасно! Пусть меня и угораздило влюбиться в лучшего друга. В моем Племени четырнадцатилетние юноши проходят испытание на лодке во льдах, посвящаются в «мужчины» и выбирают себе невест. Аанг прошёл испытание ещё в двенадцать, Бато практически посвятил его, подумаешь не нанёс символ краской… Она всё равно смывается, в отличии от татуировок Аанга. Может он уже посвящен своим народом? Мы могли бы объявить о помолвке. Мы могли бы сыграть свадьбу, когда ему исполниться шестнадцать…. Об этом запрещено даже помыслить, ведь он монастырский послушник, представитель иного этноса и по сути иной эпохи, да и кто знает, как всё у этих Воздушных Кочевников было устроено, но снова и снова вспоминаю прошедший вечер, вспоминаю, как он целовал меня в чайной, как нежно его руки обвивали мою талию. Вспоминаю, как он шептал слова, что я больше всего на свете хотела услышать из его уст: «Я всегда любил и буду любить тебя!». Как обет, что нельзя нарушить, как клятва, нарушение которой грозит смертью, опять повторяет: «Я всегда буду любить тебя!» Как прекрасны эти слова! Я вспоминаю, как кружил он меня сегодня в танце в Королевском Дворце! Он выпорхнул из окна моей спальни, и всё, что я хочу — чтобы он вернулся… дождаться утра…» Водоворот мыслей девушки прервался, она резко отбросила кисть, которой записывала свои беспорядочные, суматошные мысли, от громкого звука распахнувшегося окна. И вот пред ней предстал тот, кто вызвал в ней этот шквал эмоций, тот, о ком она грезила. — Прости, я не мог ждать до утра, — полушёпотом произнёс юный Аватар, краснея. Но с дерзкой улыбочкой добавил: — До твоего утра. Моё началось пятнадцать минут назад. Монастырская привычка. «Ждать не пришлось» — это была последняя мысль, пронесшаяся в её голове, прежде чем она притянула его к себе ближе, теряя терпение, чтобы её и губы монаха продолжили прервавшийся ранее танец, но опережая её, он прошептал с придыханием, словно немыслимое предложение: — Хочешь…. — он сглотнул, словно предлагая что-то неприличное. — Чашечку чая?! Предложение было чрезвычайно заманчивым, особенно учитывая то, каким выдался минувший день.