Русал в моих сетях

Грей пришёл, как обычно, ужасно вовремя — за мгновение до того, как Джувия окончательно простилась с ним и отпустила всякую надежду на их сказочный счастливый финал. В общем, Грей пришёл вовремя, несмотря на то, что путь до Джувии занял у него почти десять лет. Этого того, определённо, стоило. Стоило потратить — не потратить, просто… — десять лет своей жизни, снова и снова переплывая все возможные (и гораздо чаще — невозможные) океаны вдоль и поперек и заглядывая в такие глубины, о существовании которых, скорее всего, не подозревали даже сами глубинные жители, переворачивая весь мир с ног на голову и затем вновь ставя его обратно, только для того, чтобы увидеть сейчас — вот прямо сейчас, ни мгновением раньше, ни мгновением позже — Джувию. Удивлённую. Не верящую собственным глазам. Очень-очень милую и настолько… родную, что у Грея при виде неё что-то непривычно-болезненно сжалось в груди, и он наконец понял, что всё это, все прошедшие в поисках неё — и мимо — годы, истоптанные башмаки и сбитые в кровь ноги не были напрасны. Всё это было и важно, и нужно, и… всё это было ради вот этой самой встречи. И не было напрасным. — Г-грей-сама… — пробормотала Джувия, как-то потерянно и трогательно отводя взгляд в сторону. А Грей просто не мог на неё сейчас насмотреться и потому смотрел во все глаза так, будто… будто в целом мире для него не существовало теперь ничего, кроме Джувии. Ничего более важного, чем Джувия. — Грей. — Здравствуй, Джувия. Они встретились на берегу. Грей утопал в горячем песке под ногами и ещё сильнее тонул в ощущении того, насколько близка была ему теперь Джувия. Пусть она и сидела на белых от засохшей соли камнях, и от песчаного пляжа её отделяла тонкая полоса воды. — Я нашёл тебя, — выдохнул Грей. От облегчения ноги подкосились, и он опустился на песок. «Я же обещал, что найду. Помнишь?» — Да, но… Как? Джувия не верила, что её кто-то сможет найти. Джувия не верила, что её однажды всё-таки сможет найти Грей. И — признать это было намного сложнее — все эти десять лет она боялась верить, боялась надеяться, что её искал хоть кто-нибудь. Потому что… Всё же уже целых десять лет прошло, и… Было бы глупо тратить их ради одного-единственного человека. Тем более, если когда-то давным-давно этот человек сам решил уйти. И теперь Джувии было слишком больно дышать — она задыхалась при мысли о том, что Грей — не её Грей — мог совершить нечто настолько безрассудное и глупое, нечто, что совсем не вяжется с его обычными поступками, ради… ради… Ради неё. Из-за неё. Для неё. — Так все эти годы ты?.. — не доверяя собственному голосу, прошептала Джувия, и её слова полетели к суше, подгоняемые прибрежной волной. Грей услышал её и с непривычным задором усмехнулся, стараясь не рассмеяться в полный голос: — Ну, бывало непросто, конечно. Но знаешь… Годы летят быстрее, если каждый из них приближает меня к тебе. Теперь, когда он её наконец-то нашёл, ему хотелось улыбаться, смеяться во весь голос и, простирая ладони вверх, благодарить всех известных ему богов за то, что они позволили этой встрече случиться. Или обнимать этими же руками Джувию и говорить — повторять снова и снова, пока сам в это окончательно не поверит, — что больше никогда её не отпустит. Но сейчас их разделяла морская вода. И вряд ли решением проблемы стало бы то, что Грей с детства умел чертовски хорошо плавать. — Зачем ты пришёл, Грей? Зачем? Ведь я… — Джувия запнулась на полуслове и замолчала, не сумев найти в себе сил на то, чтобы продолжить говорить. «Я русалка. И я уже очень давно… Знаешь, Грей, я уже очень давно устала тебя беззаветно — безответно — любить». Наверняка он это знал. И вряд ли кто-либо стал бы тратить столько времени и сил на поиски безответной любви. А сколько лет его любила сама Джувия перед тем, как уйти, не прощаясь? У Грея тоже слова застряли где-то на уровне горла, смешавшись с непрозвучавшим смехом, не проскользнувшей по губам улыбкой и не сказанными — уже слишком долгое время остававшимися несказанными — признаниями. Но если сейчас он ничего не скажет, то… Тогда он навсегда потеряет Джувию — так же, как до этого потерял её на одно десятилетие и каждый день без неё был подобен смертельной муке. — Это сложно… объяснить словами, Джу. Ты просто ушла тогда, даже не попрощалась, ни слова не сказала! Ты ушла и ничего толком не объяснила, и мне самому не дала возможности сказать хоть что-то, и я… — А что ты мог мне сказать? — Джувия устало вздохнула и покачала головой. Десять лет назад они оба были слишком молоды, наивны и горделивы, чтобы отыскать самые главные, по-настоящему важные слова. А теперь искать их было уже поздно. Да и… от юности, наивности или гордости, от чувств, которые захлестывали с головой в то время, уже мало что осталось. Почти ничего. И всё же Грей шёл к ней целых десять лет, и Джувия старательно не думала сейчас о том, что тогда, давным-давно, они всё-таки могли бы сказать друг другу те самые слова и… Тогда они оба не потратили бы впустую столько одиноких, чересчур долгих и отчаянно-тоскливых лет. «Если бы мы тогда только смогли сказать, если бы поговорили… Если бы…» Думать об этом — даже просто представлять, что такое возможно, — было до несправедливости больно и тошно. — Как там… Как дела у Люси с Нацу? Они счастливы? «Хотя бы они счастливы, если мы сами не смогли?» Она больше всего на свете хотела, чтобы Люси в самом деле стала счастливой. И десять лет назад Джувия готова была стать — Джувия стала — русалкой, отказавшись от магии, от Грея — от любви, — от суши… Всё для того, чтобы Нацу и Люси могли бы быть вместе и любить друг друга. Русалки ведь… холодные, не способные на настоящие, человеческие чувства. По крайней мере, так Джувия думала до сегодняшнего дня — а теперь смотрела на Грея и не понимала, как в её сердце могла все эти годы храниться всепоглащающаяся, горячая-горячая любовь к нему. — Да, — Грей кивнул и улыбнулся, грустно, едва заметно. — Они счастливы, и у них трое чудесных ребятишек. Может, уже и четверо… — Грей нахмурился и совсем мальчишечьим жестом постучал по лбу, припоминая: — Когда я видел Люси в последний раз, она точно была беременна. «Трое детей? Люси всегда хотела большую, шумную и счастливую семью. Я так рада за неё!» То, что её жертва не была напрасной, придавало Джувии сил все эти годы. Она в самом деле была рада узнать, что у этой «сладкой парочки» всё сложилось хорошо. Жаль, что сама она не могла быть участником всего этого: стать подружкой невесты на их свадьбе, поддерживать Люси во время беременности, а потом нянчиться с её детьми, немного участвовать в выборе имён для них и раскрашивать стены детской, ведь Джувия действительно очень хорошо умела рисовать. Или петь колыбельные, которые вряд ли она когда-нибудь споет своим собственным — их с Греем — детям… Жаль. — И как давно это было? — Джувия сморгнула с глаз непрошенные, предательские слёзы. Оказалось, что видеть Грея сейчас и знать, что между ними — у них — никогда ничего не будет… сложно. — Примерно год назад. Я приезжал тогда отметить девятую годовщину их семейной жизни. — Девятую? «Мы бы тоже могли быть женаты уже девять или десять лет. Мы бы были… счастливы?» — Ага. И пообещал, что на десятую обязательно привезу тебя с собой. — Не знала, что ты любишь давать людям невозможные обещания, — заметила Джувия, и Грей всё-таки захохотал: — Это, скорее, стимул, чтобы сдержать слово. — Но я — русалка! — не сдержавшись, выкрикнула Джувия и заплакала впервые за последние годы. — Русалка! Понимаешь?! И с этим уже никто ничего сделает! Это невозможно… исправить. Слёзы градом катились по её щекам и серебристыми сверкающими алмазами падали в воду. Грей бы сделал всё, чтобы ей никогда больше не пришлось плакать, но… Бессилие накрывало с головой, путало мысли и навязчиво шептало в уши: «Ты ничего не сможешь сделать. Ты никак не можешь ей помочь. Зачем ты вообще её искал?» Грей не находил ответа. Он просто хотел когда-нибудь встретить её вновь, и сказать, что он… он всегда… всегда… До этого всё казалось правильным и понятным, но теперь Грей уже и не знал, что и думать, о чём говорить, что говорить… И в его сердце облегчение от долгожданной встречи боролось с не поддающимся контролю, глупым страхом, что сегодня он снова её потеряет, потеряет Джувию. — Я не хочу оставлять тебя одну, Джувия. — Но и быть со мной ты не можешь. — Тогда мы что-нибудь непременно придумаем, вместе! — Неужели за минувшие десять лет ты так ничего и не понял? Не понял, что ничего уже нельзя сделать или придумать? Я останусь русалкой, останусь жить в морской воде, и это невозможно исправить. Меня невозможно спасти! — Нет, за эти десять лет я понял только то, что в мире нет ничего невозможного. Я часто слышал, что найти тебя будет невозможно, но вот сейчас я разговариваю с тобой, вижу тебя… Разве этого недостаточно? — Для чего недостаточно? — Для веры. Ты же смогла сделать Нацу человеком! — Но взамен получила рыбий хвост, — в подтверждении своих слов Джувия пару раз ударила хвостом, подняв вверх тучу брызг. — Значит, нам всего лишь нужно найти колдунью, которая захочет стать русалкой. — Ну да, об этом же каждый второй мечтает… Кто вообще захотел бы добровольно заточить себя в морях и океанах, добровольно отказаться от человеческих чувств и обычной человеческой жизни? Только абсолютно ненормативный человек! Русалки ведь не живут среди людей, не дышат воздухом… не влюбляются в тех, для кого кислород жизненно необходим. А водные маги — морские колдуньи, — видимо, прокляты кем-то, раз могут превращать русалок в людей, взамен меняя собственные ноги на чешуйчатые хвосты и жабры, становясь рыбами с горькой памятью о том, что когда-то они действительно были людьми. Разве не это — проклятие? — Или найти русалку, которая пожелает стать человеком, — договорил Грей, пропустив иронию собеседницы мимо ушей. — То есть… Грей, ты же не имеешь ввиду, что… «Ты бы стал русалом ради меня? Обменял ноги на хвост, жил бы в воде… и был бы счастлив со мной?» Джувия не смела в это поверить, она и мечтать-то о таком боялась, но… Грей сам об этом сказал, а он никогда не лгал, пусть и давал порой совершенно невозможные обещания. Зато потом готов был десятилетия тратить на то, чтобы воплотить чью-то мечту в реальность. За эти качества Джувия его однажды и полюбила всем сердцем. — Я же уже сказал, что больше не оставлю тебя одну, Джу. И если мы не сможем вместе ходить по суше, то будем вместе плавать в море. — Разве такое возможно? — Ну, я не думаю, что наша с тобой магия так уж сильно различается. Морские колдуньи, ледяные маги… Как ни крути, всё завязано именно на самой воде, так что… — Ты мог бы найти себе кого-то другого, менее проблемного человека. — Но люблю-то я тебя одну, Джувия. — Что?.. Грей уверено улыбался, протягивал к ней руки, будто их и не разделяла сейчас вода, и Джувия… Джувия ему в самом деле верила, безоглядно и безоговорочно. Как всегда. *** На десятую годовщину семейной жизни Нацу и Люси Грей, как и обещал, пришёл вместе с Джувией. Точнее приплыл. А за несколько месяцев до этого сами Люси с Нацу стали первыми в истории людьми, присутствовавшими на русалочьей свадьбе. И теперь, поднимая за Люси и её семью (большую, веселую и очень шумную) вверх бокал шампанского и со светлой улыбкой вспоминая то, через что им всем пришлось пройти за минувшие годы, Джувия верила, что всё это было не зря, не напрасно, и силы магов воды или льда — это совсем не проклятие, а… дар. Самый лучший дар, благодаря которому Джувия смогла стать по-настоящему счастливой — вместе с Греем, который оказался чертовски хорош и мил в образе по уши влюбленного русала и её законного мужа. Она и сама уже давным-давно с головой окунулась в эту небезответную — беззаботную — любовь.