Русал в моих сетях

Люси, по её собственному глубочайшему убеждению, катастрофически не везло в трёх вещах: личной жизни, рыболовстве и пиратстве. В первой был полный швах, а в двух последних, в принципе, невезение разделилось поровну, но если в качестве рыбачки ей приходилось раньше выходить в море под гордо развевающимся одиноким флагом и молить небеса хотя бы о том, чтобы не умереть в этот день с голоду, то во втором случае она уже была не одна, собрав под своим «суровым капитанством» почти полную чёртову дюжину хороших, преданных ей и делу и очень (даже слишком) весёлых (а главное — сильных) ребят. Одна Эрза, повстречавшаяся ей на одном из островов (и в тот же день спасенная с того же острова, прежде считающегося необитаемым и проклятым), чего стоила! А Кана? Пьянчуга ещё та, но оказалась же и превосходным навигатором, и весьма талантливой провидицей. Правда, верить её гаданиям на картах Таро — себе дороже: по «пьяной лавочке» она чего там только не увидит. Грей, так и вовсе — ледяной маг, до сих пор отвергающий любую свою связь с пиратами, но все равно спасающий их при каждом удобном случае (в основном, тогда, когда Эрза отвлечена от разбоев и грабежей очередным кулинарным шедевром их повара, Миры. Кто бы мог подумать, что любовь к вкусным тортикам всё-таки превалирует над желанием «размяться» и помахаться с кем-нибудь на мечах?). О том, что чаще всего спасает он Джувию (по уши влюбленную в него ведьму, чья родная стихия — вода), никто вслух, конечно, не говорил, но настойчивый шепоток «Сладкая парочка» по палубе уже давно ходил. Люси смотрела на них, улыбалась, а потом снова впадала в уныние и шла к Лисанне — жаловаться на собственную печальную личную жизнь и на то, что идеальные парни, к сожалению, только в книжках и встречаются. — А ты поговори об этом с Каной? — предложила как-то в один из особенно тоскливых дней Лисанна, и Люси некстати подумалось, что на свою старшую сестру, Миру, Лиса похожа гораздо больше, чем ей самой кажется. По крайней мере, улыбки — ласковые и хитрющие-хитрющие — у них явно были семейной чертой. Впрочем, за тем же Эльфманом, третьим Штраусом на пиратском корабле Хартфилии, такого не наблюдалось. — Может, она заглянет в твоё будущее, посоветует что-нибудь? — Нет уж, спасибо, — мотнула головой Люси: ещё чего не хватало! Вот насоветуют, а она потом только об этих предсказаниях будет думать и окончательно связь с реальностью потеряет. И так ведь постоянно в облаках летала, по вечерам корпя над своим будущем романом. Не хватало ещё с той же страстью и всеотдачей предаваться мыслям о встрече с «суженым». Не то, разумеется, чтобы Люси в это в самом деле верила, но… Быть капитаном (а тем более — капитаном пиратского судна) и без того непросто, а уж если выдержка и хладнокровие будут подводить… Нет, не до любви Люси сейчас было. Не до любви. К тому же, всем известно: женщина на корабле — к беде, а уж влюбленная женщина-капитан… «Потом, когда-нибудь… Накоплю денег, куплю себе маленький белый домик где-нибудь на побережье, стану писателем-виноделом. Тогда — может быть». А Лисанна продолжала безмятежно улыбаться, и даже прозрачные стаканы в её руках вдруг становились символом чего-то весьма загадочного и хитрого, наполнившись пока ещё неясным смыслом, почти что предзнаменованием. Проницательно посмотрев на подругу, Люси наконец вздохнула: — Ты ведь уже спрашивала у Каны, да? — Ну, мне тоже было интересно, — призналась Лиса и едва слышно хихикнула. — Только это все равно секрет, раз сама у неё ничего узнавать не хочешь. — И смысл? — Постарайся вспомнить в нужный момент: с нами никогда ничего не случается просто так. Поэтому даже самый плачевный опыт — это тоже опыт, который однажды может обернуться большим счастьем. — Ты сейчас вообще о чём? — Поймёшь, когда придёт время, — последовал таинственный ответ, и Люси решила, что впредь «плакаться» будет ходить к кому-нибудь другому. И, желательно, без фамилии Штраус: «Знаю я их, этих великих сводников…» Однако шутки шутками, но слова Лисанны прочно засели в голове Люси, пусть и становились с каждым днём всё менее понятными. Да и разгадывать их юная пиратка не спешила: дел и без этого было хоть отбавляй, и подолгу сосредотачиваться на мистически-неясных советах-предсказаниях времени попросту не находилось. В любом случае, вряд ли в ближайшем будущем её бы ждало нечто новое и обещано-желанное. Но, как говорится, человек предполагает, а Судьба все равно сама решает, как карты-судьбы на игральную доску лягут. *** — Привет, красавица, — улыбнулся Люси из сетей русал с розовой чешуей на хвосте. — Рад с тобой наконец-то познакомиться! — Наконец? — почему-то шепотом переспросила Люси, и ухмылка парня стала ещё наглее и шире. В общем, всё случилось как-то неожиданно, а сказанное в тот вечер Лисанной обрело свой новый, странный смысл: плачевный опыт — «бурная молодость» Люси, когда она, сбежав из дома богатого отца, предпочла жить в голоде и нищете, с трудом перебиваясь своими несчастными потугами стать настоящим рыбаком и самостоятельно добывать себе и еду, и деньги, чтобы оплачивать хоть какую-нибудь крышу над головой и койко-место. Рыболовство — это было «не её», и за все двадцать лет своей жизни Люси выловила столько рыбы, что вряд ли получилось бы накормить даже одно-единственного кота, но сегодня об этом своём неудачном опыте всё-таки пришлось вспомнить. Не иначе, сама Судьба «подсобила»: больше месяца не попадалось ни одного более-менее крупного дела, в погребе и казне мышь если не повесилась, то уже явно намыливала веревку для дальнейшего суицида, а до ближайшего острова ещё плыть и плыть… Вот и осталось только откопать среди остатков ворованных и не проданных вещей раздобытые кем-то из команды рыбацкие сети и забросить их в море в вялой надежде на то, что собственноручно добытой рыбы хватит, чтобы накормить одиннадцать голодных ртов. Да ещё и сеть так хорошо успела потяжелеть!.. Когда команда, истекая слюной, подтащила сеть к борту корабля, подняв над водой, то Люси с нескрываемым разочарованием увидела там только русалк… русала, с крайне безразличным видом доедающего сырую рыбку и смачно обсасывающую оставшийся после неё хвост. — Как дела, Лю-ю-юси? — протянул русал, будто обращаясь к давней знакомой, но Хартфилия готова была поспорить, что видела его впервые в жизни. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы сделать неутешительный вывод: русал ей попался странный. Очень странный, уже хотя бы потому, что не пытался ни петь (а всем известно, что русалки своим чарующим пением заманивают замешкавшихся рыбаков на рифы и топят корабли!), ни вырваться-выпутаться из сетей, хотя русалачья ловкость буквально не знает границ, и… Странный русал. Очень-очень странный. И улыбался он так приветливо, по-дружески, что на сердце Люси — казалось, давным-давно превратившемся в лед или зачерствевшем, как кусок черного хлеба, которым её команда завтракала этим утром, — отчего-то становилось тепло, даже… чересчур. «Если где-то на свете моя „вторая половинка“ всё же есть, то у него… Наверное, у него будет такая же улыбка». — Кто ты? — спросила Люси, внутренне сжавшись от мысли, что после этого вопроса русал прекратит улыбаться, поймет, что, наверное, перепутал её с какой-либо другой девушкой, а ещё… Но он просто взмахнул розовым хвостом, подняв в воздух фейерверк из солёных брызг, и радостно осклабился: — Нацу. Люси усмехнулась в ответ, и на сердце стало совсем горячо. А где-то за спиной голосил разозленный и голодный Грей: «Давайте уже зажарим эту чёртову рыбину!», ему вторил вкрадчивый голос Лисы: «Люси, ты буквально сияешь сейчас», но всё это было где-то в стороне, за спиной, на корабле, а здесь, прямо перед ней был тот, кто… Тот, кто обладал самой волшебной улыбкой, и становилось неминуемо-ясно: ни у кого в целом мире Люси Хартфилия, рыбачка и неудачливая пиратка с разбитым когда-то и кем-то сердцем, больше не встретит такой же бесподобной лыбы. А значит… значит… — Так у вас рыбы нет? — нахмурился Нацу, всё-таки прислушавшись, в отличие от замешкавшейся Люси, к тоскливому вою, вскоре сменившемуся монотонно-обреченным бормотанием: «Мы все загнемся от голода. Мы все загнемся от голода и съедим друг друга». — Мы с Хэппи в два счет наловим! Сколько вам нужно? — Ну… — Люси задумалась, вернувшись из ослепительных мечтаний к суровой и, к сожалению, голодной реальности. «По две рыбы на человека — наедятся ли?» — Нас тут одиннадцать, так что… — Мы всё сделаем, — необычайно серьёзно пообещал Нацу, в мгновение ока выскользнув из пропитавшихся водой и солью сетей. — Положись на нас! В тот день Люси поняла, что Нацу можно (и даже нужно, жизненно необходимо) верить, потому что он, скорее, сам загнётся от перегрузок и непосильных задач, чем позволит себе нарушить собственное же данное обещание. Ну, а Хэппи, к слову, оказался говорящим дельфином и подозрительно быстро нашёл общий язык со всем экипажем пиратского корабля, а тихий шепоток «Сладкая парочка-а-а» теперь сопровождал не только Грея с Джувией.