В окружении

Тсунаеши, распахнув глаза, смотрел в лицо своему страшному прошлому. Парень не мог даже двинуться. Его руки тряслись, а глаза застилались поволокой слез. Почему именно сейчас, когда все так хорошо? Занзас сделал пару мелких шагов вперед и в следующую минуту подлетел к омеге, хватая того и прижимая к себе. Скайрини хотелось плакать от радости, но он лишь глупо улыбался, сжимая в своих руках такое любимое существо. Медленно, но верно Тсунаеши «оттаивал», а странный панический страх охватывал разум. Перед глазами стали всплывать сцены насилия, глаза альфы, горящие такой противной похотью, его грубый голос, шепчущий гадости на ухо, эти руки, что сейчас так сильно сжимают его талию. Этот запах, от которого хочется бежать, прятаться, найти самый темный угол мира и никогда из него не вылезать. Из горла вырвался хрип, а после и громкий звонкий крик. Руки и ноги стали колотить по телу альфы. На руках медленно появились коготки, которые тут же принялись расчерчивать все, до чего дотягивались, включая одежду и кожу альфы. Занзас вскрикнул, когда когти прошлись по его щеке, и его руки ослабли, выпуская шатена из захвата. Парень почти отлетел от мужчины, приземляясь около лестницы. Савада полубезумным взглядом смотрел на мужа, который, совершенно ничего не понимая, приложил руку к ране. На крик прибежали и жители дома. Мукуро тут же подбежал к орущему Тсунаеши, но тот хорошенько прорезал одежду Рокудо и отскочил от волка. Юный папа уже не кричал, а скорее рычал, смотря на людей мутным, невидящим взглядом. Хибари же инстинктивно встал перед омегой, защищая того. Он осмотрел на того, кто довел парня до такого состояния и быстро узнал урода, о котором ему рассказывал парень. Встав в оборонительную позу, Кея прорычал: — Что вам здесь надо? — его хвост резко метался из стороны в сторону, хлестая по собственным бокам и ногам, уши прижались к голове, а зрачок сузился в полоску, клыки же слегка увеличились. — Хибари, что здесь происходит? — растерянно проговорил лис. Он понимал, что дело идет к драке и надо бы увести главу Варии, а вот как это сделать — представления не имел. — Тим, уведи его! — Хибари озлобленно глянул в сторону замглавы. — Живо! — Занзас-сама, — вздрогнув лис схватил шрамированного альфу за руку, оттаскивая к выходу, но мужчина в последний момент вырвал руку. Скайрини сделал еще пару шагов вперед. Он не замечал ничего кроме зажавшегося в угол омеги. — Тсунаеши… Тсуна… Тсуна, — Занзас повторял имя юноши, делая шаги вперед, пока в его плечо что-то не уперлось. Скосив расфокусированный взгляд вниз, алоглазый встретился с яростно суженными серыми глазами. — Лучше уйди, — прошипел Кея. — Занзас Скайрини. — Тсунаеши, — как будто и не услышав, мужчина вновь перевел взгляд на супруга. — Ты не имеешь права звать его по имени! — Хибари замахнулся и ударил, заставляя лигра отступить на несколько шагов назад. Кровь из разорванной щеки хлынула сильнее, но теперь мужчина наконец заметил Хибари. На лице алоглазого появился оскал. — Уйди с дороги, Мусор, — Скайрини замахнулся, но его остановил голос сзади. — Занзас. — Реборн? — вздрогнув мужчина, опустил руку. — Ты разве не видишь, как пугаешь его? — настойчиво говорил старший альфа. Алоглазый вновь перевел взгляд на шатена, смотревшего на него с таким суеверным ужасом, будто видел перед собой самого дьявола. — Я… — начал вариец. — Ты должен уйти от сюда, — безэмоционально перебил брата Реборн. — Сейчас же. — Но, — мужчина посмотрел в глаза супругу и, поджав губы, выбежал из дома. Повисла тишина. Хибари сверлил старшего Скайрини настороженным взглядом, а тот с нежностью и грустью смотрел на Тсунаеши. Наконец, супруг Джотто заговорил, переведя взгляд на Кею. — Несмотря на то, что сейчас он ушел, он придет позже. И меня в следующий раз не послушает, — спокойно сообщил он. — Брат никогда не отступится. Договорив, Скайрини развернулся, выходя из дома. Тим еще пару минут постоял в проходе, но тоже ушел, вернее, даже выбежал за дверь, захлопнув ее. Только тогда Хибари позволил себе развернуться и, более или менее, расслабиться. Он прошел ближе к омеге, который все еще продолжал озлобленно-испуганно смотреть на свое окружение. Даже Рокудо уже не предпринимал попыток подойти к омеге. Подойдя как можно ближе, Хибари сел на колени перед Савадой, протягивая к его лицу руку, за что тут же получил несколько царапин. Лишь немного улыбнувшись в ответ, он одним движением прильнул к юноше, заключая того в объятья. Омега тут же начал вырываться, царапаться, даже пару раз укусил, попав в щеку и волчье ухо. Но постепенно, вдыхая аромат зеленого чая, заяц стал приходить в себя. Зрачки вернулись в прежнее состояние, а бушующий в голове страх почти улегся. —…се хорошо, Зверек, — теперь слышал Тсунаеши шепот альфы. — Я не отдам вас. Никому. Я защищу вас. Все будет хорошо. — Кея-сан, — Тсунаеши опустил руки, переставая раздирать спину такого дорогого человека. Из глаз скатилась первая слеза. — Простите… Прости, Кея-сан… Я не хотел тебе навредить… — Ничего, ничего, Зверек. Все в порядке. Я в порядке, — успокаивающими движениями гладил парня по голове Хибари. — Прости, — провыл Савада-Вонгола, заливаясь слезами и кладя ладони на уже мокрую от крови спину. Кея шикнул, но не отстранился. Он держал Тсунаеши до тех пор, пока тот полностью не успокоился и не уснул, утомленный случившимся. Руки омеги скатились по спине, прочерчивая еще несколько линий острыми когтями и повисли по бокам тела. Кея улыбнулся и аккуратно поднял зайца на руки, прижимая к груди. Пальцы, как и местами одежда парня были в крови, но сейчас Хибари просто не мог разбудить того, поэтому просто отнес в комнату, где его встретили настороженно-испуганные малыши, и положил в кровать, укрыв одеялом. Тецуя прорычал, а Изуки пролепетал что-то на своем детском языке, но Хибари лишь прислонил палец губам в знаке «тише» и, прошептав обещание забрать их чуть позже, вышел. Спустившись вниз, альфа прошел в гостиную, где на диване сидел озадаченный и потерянный Мукуро. — Не посмотришь, что у меня там, — хрипло спросил стальногазый, указывая на свою спину. Рокудо растерянно посмотрел на друга, после чего утвердительно кивнул. *** Хибари не мог уснуть. Ему казалось, что как только его заберет Морфей, в дом ворвется этот «алоглазый ублюдок» и заберет его Тсуну. Сердце начинало заходиться в бешеном ритме, а потом через минуту успокаивалось и так многократно. Чтобы хоть немного себя отвлечь, Кея перебирал волоски на головках малышей, лежащих рядом. После того, как Рокудо обработал ему спину и зашил пару особо глубоких царапин и ухо, которое омега все же довольно сильно повредил, Кея тихо зашел в комнату и вынес детей. Малыши были единственным, чем мог отвлечь себя черноволосый волк. Ведь покормить Изуки и поиграть с этими маленькими обормотами было целым приключением. Чего стоит момент, когда маленький львенок, найдя тонфа Кеи, выбросил одно из них в открытое окно, а вторую запрятал, как потом оказалось, под подушку. Мукуро дети тоже смогли отвлечь. Просто подошли и отрезали у задумчивого альфы клок волос. Тогда Хибари даже засмеялся. Но сейчас, когда наступила ночь, и активность детей снизилась почти до нуля, Кея не знал, куда себя деть. Тецуя что-то проворчал во сне и легонько прикусил брата за длинное, покрытое черным пушком, ухо. Изуки же в ответ треснул брата по голове, хмурясь. Кея ласково улыбнулся и убрал ручку омеги с лица брата, который норовил вновь прихватить помеху зубами. Дверь, ведущая в коридор скрипнула и Хибари обернулся. В проходе стоял Тсунаеши, сжимающий в руках край футболки, некогда принадлежавшей Хибари. Омега прошел к кровати и грустно посмотрел в стальные глаза. — Можно мне лечь с тобой? — шепнул он, переминаясь с ноги на ногу. — Конечно, — кивнул Кея. — Только давай с другой стороны. Альфа придвинулся ближе к краю и слегка пододвинул детей. Савада же быстро перешел на другую сторону и шмыгнул под одеяло. Пододвинувшись как можно ближе, омега нашел рукой ладонь Хибари и переплел с ним свои пальцы. — Спасибо, Кея, — шепнул он. — За все. Карие глаза закрылись и юноша тут же погрузился в сон. Хибари же не спал еще долго, наблюдая за копошащимися детьми, которые жались к отцу-омеге, и за самим юным папой, что так красиво улыбался во сне. Альфа заснул только глубокой ночью.