В окружении

Тсунаеши поправлялся очень быстро. За первую неделю его садины и синяки полностью затянулись, с переломами пришлось подождать еще полторы, поэтому встать он смог только на третьей неделе и то с помощью Рокудо. Мукуро оказался очень заботливым, хотя и довольно странным. Все прошедшие недели он почти не отходил от омеги. Этот чудной альфа постоянно развлекал Тсуну, пытался развеселить, что у него часто получалось. Он использовал все: игра, истории, небольшие шоу, в которых он сам был в главной роли. Чего только стоит его представление «Феи». Тогда он надел на спину накладные крылья и принес кучу разнообразных париков. Он бегал по комнате, играя сразу 5 ролей. При этом, он так правдиво показывал персонажей самых разных характеров, полов и возрастов. Тсуне в какой-то момент даже казалось, что у его нового друга раскол личности. Хотя, кто знает, кто знает… А насчет историй… Благодаря Рокудо, лже-Савада узнал об устройстве поселения, в которой находится. Оказалось, что это территория лисов и волков называется «Намимори», и живет здесь довольно большое количество жителей, примерно две с половиной тысячи человек, что было большой редкостью для подобных селений, в которых собрано лишь два вида. Так же в Намимори было катастрофически мало омег, из-за чего о них очень заботятся и опекают чуть ли не на протяжении всей жизни, да и рождение каждого нового представителя слабого пола является неплохим поводом для небольшого праздника. Так же в Намимори был обычай, по которому альф, достигших шестнадцати лет, переселяют в другой, отдельный от родителей дом, выделенный правительством. Обычно, их селят по двое-трое человек, и так они должны жить до тридцати пяти лет или пока не создадут семью со своим омегой. Как ни странно, совершеннолетие наступает в восемнадцать, и поэтому родители обязаны с шестнадцати до восемнадцати лет обеспечивать свое чадо денежными средствами, а иначе ребенок может пожаловаться главе или, чаще, полиции. Когда Тсунаеши спросил: «А не легче ли до восемнадцати лет растить ребенка в семье?» Мукуро с насмешкой ответил: — Альфа, который все-таки нашел омегу и сделал его своим, просто обязан, независимо от своего желания, делать детей. Так наше правительство решает проблему с омегами. Ведь, если пара, допустим, породит восемь детей, то хотя бы один из них должен родится омегой. Но я, все же, не понимаю и не принимаю этого. Ведь, так не только омег больше становится, но и альф, и бет. Но все же, как понимаешь, все такие детки в один дом не поместятся, тесновато будет. Вот глава и исправил эту «оплошность». Мукуро рассказал, что живет с одним соседом-альфой Хибари Кеей. Раньше, еще когда они учились в школе, парни постоянно ссорились и грызлись. Да, в принципе, и сейчас они не очень ладили. Но с тех пор, как их поселили в один дом, им приходиться уживаться. По словам Рокудо «Ке-кун добрый и правильный, но очень сложный человек, скрывающий себя под маской безразличия и жестокости. Несмотря ни на что, он будет вести себя отчужденно и холодно, даже если ему будет больно и страшно на самом деле.» За эти две недели Тсуна видел Хибари лишь несколько раз. Он правда создавал впечатление грозной и собранной личности. Черные немного растрепанные волосы, стальные, холодные глаза, строгий всегда опрятный костюм, не скрывающий всех прелестей великолепной мускулатуры альфы, и высоко поднятое аристократичное лицо с немного курносым носом. Но, несмотря на все наставления Рокудо, в душе Тсуны, при виде Кеи, рождался ужас и страх. Невзирая на то, что они были совершенно не похожи, Вонгола младший видел в образе Хибари Скайрини-младшего. Пару раз при просмотре вида из окна, он видел Хибари, заходящего в дом. В первые мгновения ему казалось, что эта фигура принадлежит его бывшему жениху. В те мгновения у Тсунаеши начинались приступы паники, но он успокаивал себя ведь понимал, что Скайрини тут быть не может. *** Мукуро, аккуратно держа Тсунаеши под локоть, спускался по крутой лестнице. — Осторожно, не навернись, — в очередной раз потянув омегу вверх, так как тот в очередной раз чуть не упал, сказал Мукуро. — Спасибо… — пробубнил Савада. Ноги плохо его слушались и, чтобы просто идти вперед, не падая, ему требовалась колоссальная сосредоточенность, из-за которой уши торчали вверх, изредка напряженно подергиваясь. Они прошли на кухню, где уже сидел черноволосый альфа. Он смерил их равнодушным взглядом и привычно хмыкнул. — Я смотрю, ты уже полностью поправился, — безэмоционально сказал он.— Может, тебе пора уже вернуться домой? А, омега? Тсуна вздрогнул, ощутив неприятно усилившийся аромат зеленого чая и испуганно глянул на явно раздраженного альфу. Ему никак не хотелось возвращаться в свою деревню, в тот ад, где его ждет личный палач, да и в лесу жить как-то не вдохновляло юношу. — Ке-тян! Как у тебя только язык повернулся?! — воскликнул Мукуро, но был перебит вышеупомянутым. — А что, я не прав? — по-изящному тонкая черная бровь взлетела вверх. — Какой толк нам держать на шее бесполезного нахлебника? — Кея!.. — начал ананасовый альфа, его уши грозно прижались к голове. — Я…— начал Тсуна и на него тут же обратились взгляды обоих мужчин. — Я могу помогать по дому, убирать и готовить… Не буду вас стеснять… Я правда постараюсь… Только, пожалуйста…не выгоняйте меня… Я не хочу возвращаться… — Тсу, ты не обязан! — воскликнул Рокудо. — Нет, Мукуро-кун, Хибари-сан прав, я не хочу быть нахлебником или стеснять вас, — улыбнулся омега. Хибари на его слова лишь одобрительно хмыкнул и как-то по-новому посмотрел на парнишку. — А, ладно! — выдохнув, сказал Рокудо. — Мы ведь решили прогуляться по улице и устроить небольшой пикничок, Тсу-тян? Так пошли скорее! Мукуро потянул Тсунаеши на себя и почти бегом пошел к входной двери. Саваде же пришлось и вправду побежать, из-за чего достаточно длинные волосы взметнутся вверх, и по комнате распространится запах ванили, смешанный с ноткой карамели. Аромат пронесся по комнате, теряясь где-то в атмосфере. Дверь хлопнула, и в доме остался лишь удивленный черноволосый альфа. Хибари слегка пораженно смотрел в сторону, где скрылся силуэт маленького омеги, и полной грудью вдыхал запах, мгновенно будоражащий сознание и заставляющий зверя внутри возбужденно зарычать, а щеки покрыться легким не совсем здоровым румянцем из-за таких несвойственных ему мыслей. Да, определенно мысли Кеи были слишком несвойственны его спокойной натуре. Перед глазами так и предстало загорелое выгибающееся под ним тельце, и горящие возбуждением и нежностью глаза. Облизнув губы, Хибари взял в руки чашку, все это время стоящую на столе, и разом осушил емкость. После чего сильно закашлялся от слишком горького привкуса на языке… Да уж… Кофе он, все-таки, сделал слишком крепким…