Спутанные карты

Звонкие, переливистые и какие-то экзотические трели птиц, сидящих на ветках лесных деревьев-великанов, которые окружили плотным кольцом круглый луг, поросший высокой зеленой травой и множеством ликорисов самых разных оттенков: от белоснежных до ярко-желтых и темно-алых, почти черных, наполняли пространство, создавая вместе с завыванием ветра и стрекотом цикад необыкновенный ансамбль. Яркая трава создавала резкий контраст с темными, пышными елями и довольно светлыми кустами, листья которых изредка переходили почти в желтый цвет. Сказочный пейзаж заливал теплый свет солнца, отражающийся от чистых и совершенно прозрачных капель росы. Изредка по небосклону, закрывая яркое солнце проплывали пушистые, отливающие голубым и розовым от лучей, касающихся их, облака, складывающиеся в причудливые фигуры и образы. Голубое небо, как будто разводами краски было запятнано светло-сиреневыми и темно-синими полосами и завитками, словно день и ночь перемешались в этот момент на небосводе. Среди деревьев, быстро взмахивая большими, широкими крыльями фиолетово-черного цвета, летела довольно крупная для обычных насекомых бабочка с необычно-белым тельцем. Создавалось впечатление, что жизнь, создавая эту необычную бабочку, попросту перепутала цвета, которые должны существовать на туловище и крыльях этого небольшого существа. Выпорхнув из леса, насекомое снизилось до уровня цветов, а после и вовсе опустилось, касаясь лапками загорелого лица юноши, дремавшего среди всего изобилия цветов и оттенков. Шатен, облаченный в светло-синюю блузу и длинные синие штаны, покрывающие даже миниатюрные ступни и стелившиеся дальше, приминая траву к земле, невозможно выделялся, но в тоже время идеально вписывался в окружение. Словно этот луг был создан для юноши, а сам юноша со своего появления в мире сразу же стал частью этого места. Бабочка перепорхнула на нос омеги, почти тут же вновь взлетая в воздух, когда юноша поморщился от щекотки и открыл глаза, которые, казалось, даже не ослепило солнце. Тсунаеши потянулся всем телом, вытянув руки вверх на несколько секунд и сжав пальцы в кулаки, и сел, непонимающе осматриваясь вокруг себя. Как будто чувствуя пробуждение юноши, по лугу прошелся сильный поток ветра, нежно и аккуратно пригнувший стебли как на подбор крупных цветов на несколько секунд, и подхватил пряди каштановых, отливающих желтизной в свете солнца волос, поднимая их вверх. Тсунаеши неверяще прошёлся пальцами по ближайшему к себе пышному соцветию светло-желтого оттенка с переливом в белый к концу лепестков и, почувствовав нежное прикосновение лепестков, улыбнулся. В голове даже не зарождалось сомнений того, что все это наяву. Тсуна чувствовал каждый поток ветра, каждое камушек под собой, он чувствовал нежность и мягкость лепестков, и поэтому попросту не мог заставить себя думать о том, что это лишь сон или ведение, навеянное мечтами о свободе от Вонголы. Встав на ноги, владелец симбиоза пламени Гармонии и Ярости, немного поморщился от колющих камешков, впившихся в голую ступню. Окружающие растения доходили юноше до пояса, что довольно сильно удивило его. Он никогда не думал, что эти цветы могут быть столь высокими. Последний раз, когда омега видел эти растения в естественной для них среде в тринадцать лет, и тогда они не достигали и его бедра, хотя юноша и был довольно низок ростом. Листва позади Тсунаеши зашуршала, нарушая идеальный природный ритм и заставляя юношу обернуться. Ветви кустов шатались, шурша друг об друга и выдавая затаившееся там живое существо. Омега, развернувшись, попытался всмотреться в кусты, невольно прижимая руку к животу в защитном жесте и отходя на пару шагов назад. Но стоило же из-за мелких, покрытых жилами листьев показаться большой растрепанной голове, явно слишком огромного по сравнению со своими обычными сородичами, лохматого и черного, как смоль, существа, похожего на лигра, как сердце Тсунаеши и вовсе пропустило удар. Черное существо, несмотря на свою похожесть на кошачьего, имело большие, загнутые в спираль рога, обрамляющие основание ушей, тоже довольно великоватых, но и узковатых для лигра. Широкий хвост кошки становился все светлее к концу, но в то же время все еще покрывался черными полосками. Кот качнул пятой конечностью, несколько раз мотнул головой, отчего пышная с серебряными прядками грива красиво блеснула, и уставился на Тсунаеши немигающим взглядом. Юноша, не отводя наполненного ужасом взгляда от хищника, попятился назад, почти сразу путаясь в слишком длинных брюках, и падая в следующую минуту вниз. Растения скрыли обзор, и омега больше не видел вышедшее из глубин леса существо, но все же слышал каждый шорох земли и шелест травы от шагов дикой кошки. В резко наступившей тишине, будто поощряющей данную охоту, каждый звук издаваемый невиданным хищником казался особо громким и пугающим. Тсунаеши затаил дыхание, уже просто мечтая слиться с землей или исчезнуть из этого сказочного места. Шорох раздвигающейся мощным телом черного хищника травы становился все ближе и слышался все отчетливее. И вот плотная стена зелени раскрывается, будто раздвигаясь на две части, и омега с ужасом смотрит на огромное черное животное, метра под два в холке, из пасти которого при периодических взрыках выглядывали жуткие белые клыки, а глаза горели алым. Тсунаеши вскрикнул и вновь попытался встать на ноги и отскочить, но вместо этого лишь вынудил кошку громко, предупреждающе зарычать и совершить выпад вперед и нависнуть над ним. Омега замер, с испугом зажмурив глаза, стараясь не смотреть на жуткое существо и даже не дышать, чтобы то не рассвирепело еще больше. Парню было безумно страшно от близости страшного монстра рядом, он буквально чувствовал, как смерть приблизилась к нему, дожидаясь, когда монстр разорвет тонкую шею длинными клыками. Юноша вздрогнул и еще плотнее прижал к голове заостренные уши, когда теплый ветерок от дыхания монстра коснулся его лица, а громадная лапа с подобными кинжалам когтями коснулась пальцев левой руки. Зверь фыркающе задышал, обнюхивая человека и щекоча того своим опаляюще-горячим дыханием дыханием, после чего выпрямился, отдаляя вытянутую морду с черным мокрым носом и длинными усами от юноши. Савада неуверенно открыл глаза и скосил взгляд на неизвестного науке зверя, покрываясь холодным потом от одного вида столь опасного, грациозного и величественного животного, чья шерсть, блестя на свете солнца была не черной, а почти серебряной или синей. Омега сглотнул и осторожно, как только мог плавно, повернул голову вперед, полностью откидываясь спиной на землю, не в силах держать равновесие. Зверь неожиданно рычаще заворчал и попятился назад, освобождая омегу. Зверь отошел от Савады и тут же с тихим шорохом сел на землю, молотя по траве за собой толстым хвостом, и уставился на юношу не читаемым взглядом алых глаз с уже круглым зрачком. Тсунаеши нервно подобрался и сел, прижимая руки к животу, тогда как животное застыло, внимательно следя за каждым действием юного человека. Юноша, отведя взгляд в сторону, попытался аккуратно встать на ноги, но его быстро остановил грозный рык оскалившегося хищника, заставляя усесться обратно и вновь испуганно уставиться на черного зверя. — Что тебе нужно? — тихо шепнул Тсунаеши, пока не в силах говорить в полный голос от страха. Зверь встряхнул головой, от чего густая грива красивым ореолом очертила вытянутую морду, и топнул передней лапой, будто пытаясь что-то сказать. — Ты меня… Понимаешь? — полукот закатил глаза и мотнул головой, как бы кивая в знак согласия. — Ками! Я схожу с ума и говорю с чудовищем… Зверь почти по человечески возмущенно фыркнул, от чего челка омеги на миг поднялись вверх, и вновь рычаще заворчал. Тсунаеши аккуратно поменял положение, все еще до дрожи в коленях боясь хищника, пусть и весьма, как оказалось, разумного. На несколько секунд мир вокруг пошел рябью, и вот, вместо черного зверя, перед ним предстал самый нужный и долгожданный человек, сидещий напротив на траве. Рядом… Казалось, протяни руку, и, наконец, коснешься лица, а, подайся вперед — окажешься в крепких объятьях. На глаза юноши навернулись слезы и Савада неверяще моргнул, шепотом спрашивая: — Занзас-сан? — прошептал омега, отталкиваясь от земли и подаваясь вперед к мужчине, на чьем лице застыло удивление вперемешку с счастливым удовлетворением. Занзас протянул руки вперед… Но в то же мгновение раздался оглушительный хлопок и все окружение мигом потонуло в темноте. *** Тсунаеши проснулся в холодном поту. Каштановые волосы мокрыми прядями прилипли к плечам, ключицам, шее и лбу, а дыхание сбилось, заставляя задыхаться, а по щекам течь холодные слезы, по большей части выступившие из-за яркого света. Юноша сглотнул, по его ключице скатилась ледяная капля пота, а в горле появился ком, заставивший омегу подскочить с нагретых его собственным телом скользких шелковых простыней и броситься в ванную к унитазу. Цепь сильно натянулась, запутавшись в простыне и одеяле, и дернула юношу обратно, заставляя упасть на холодную плитку, сбивая вспыхнувшие болью колени. Прикрыв одной рукой рот, Тсунаеши кое-как добрался до такого нужного сейчас места, еле успев склониться над керамическим предметом сантехники, чтобы не запачкать себя и пол уборной. Спазмы наконец прекратили душить омегу, и он, подобравшись ближе к стене, сел, расслабленно откинувшись на холодную плитку и дав волю застрявшим в горле всхлипам. Слезящиеся карие глаза бессмысленно зашарили по пространству, замечая небольшие розовые разводы на кафеле пола и уже начавшие наливаться синяки на загорелых коленках. Тяжелое дыхание и быстрое сердцебиение медленно выравнивались, приходя в относительную норму, а сам юноша просто не мог вспомнить, что спровоцировало подобное состояние. Что могло спровоцировать эту истерику? Придя в примерную норму, Савада поднялся на трясущиеся, слабые ноги и, пошатываясь, побрел в комнату, предварительно не забыв спустить воду. Добравшись до кровати, юноша измотано опустился на уже остывшие простыни и дополз до другого края кровати, куда сбились все подушки, заваливаясь на бок и кое-как накрываясь недостаточно теплым одеялом. Краем глаза юноша заметил сидящего на стуле возле решетки взволнованного Хаято, но так и не решил, что тому можно сказать, чтобы оправдать случившееся. У омеги попросту не было сил на бессмысленные разговоры, единственное, что он смог сделать — это обнять одну из подушек, крепко прижимая ее к груди. — Вы в порядке, Тсунаеши-сан? — словно через воду разобрал Савада неуверенно-тихий голос бывшего Хранителя. — Принеси воды, — выдавил истинный наследник поста Босса Вонголы из себя единственное на данный момент желание, прикрывая глаза. — Конечно… Сейчас, — пробормотал Гокудера, выходя за дверь и оставляя Тсунаеши в тишине. *** Занзаса резко вырвало из плена неспокойного, но глубокого сна. Мужчина резко подскочил на кровати, оглядывая комнату безумным взглядом, автоматически выхватывая из-под подушки пистолет и направляя его в сторону закрытой двери. Дыхание альфы было сбито, а все тело сотрясало от пережитых эмоций, обрушившихся на него с невероятной силой. Перед глазами так и встала картина, расплывающегося алого пятна на синей ткани блузы Тсунаеши, его быстро потемневший взгляд и бессильно опустившиеся вниз руки, до этого так отчаянно тянувшиеся к нему. В голове вновь и вновь раздавался звонкий хлопок выстрела, совершенного в спину юноши, пронзившего того на сквозь, и глухой стук пули, вошедшей в плотную землю, рядом с его, Занзаса, коленями. Он же не успел даже коснуться своего юного партнера, чей живот уже стал заметен, явно указывая на растущую в нем жизнь ребенка Главы независимого отряда убийц. Не Алехандро и не Кеи, как он из-за своей глупой гордости и самовлюбленности заявил пару часов назад Лусурии, а именно его. Занзас, даже будучи зверем в этом странном и непонятном сне почувствовал, что ребенок его. Странное видение будто предвещало что-то.