Спутанные карты

Тсунаеши первым подался вперед, касаясь уголка теплых губ альфы своими. Неуверенные прикосновения Тсунаеши тут же перешли в долгие, влажные, но достаточно легкие пока еще поцелуи под напором Занзаса. Смуглая рука вплелась в волосы японца, слегка сжимая и легонько оттягивая. Конечность довольно сильно дернулась, вызывая громкое шипение со стороны Савады и разрыв поцелуя, когда ладошка юноши проникла под резинку цветастых плавок мафиози. — Мелкий, пить тебе похоже нельзя, — хрипло с ухмылочкой бросил Фуриозо, выпуская каштановые прядки покрасневшего омеги из пальцев. — У тебя крышу срывает и чувство самосохранения испаряется окончательно. Вместо ответа, Тсунаеши просто уткнулся лбом в грудь мужчины, поелозив у того на коленях, и потянул руку дальше, скользя по черным волоскам и касаясь полувозбужденного достоинства варийского Главы. Щеки еще сильнее залила краска, он оторвался от альфы и поднял на него взгляд. Занзас тяжело дышал, но явно не собирался останавливать или торопить подростка, а вот язва так и вертелась на его языке. — Может спустишь их, — все-таки не смог сдержать себя брюнет, кивая на мокрые и неприятно холодящие горячую кожу плавки. Савада кивнул, привстал с мускулистых ног и, облизнув губы, потянул вещицу вниз, но застопорился на середине бедра, не сумев протащить ткань между кроватью и мужчиной. Закатив глаза, альфа сам стянул белье, откидывая его куда-то к шкафу, и занял прежнее положение, следя за тем, как парень пытается отводить взгляд, но постоянно напряженно косится на его пах. В конце-концов сдавшись, Савада повернул голову, уставившись на член альфы, изучая его как что-то не виданное ранее человечеством. Хотя то и понятно, Тсунаеши ранее ведь не мог рассмотреть половой орган Занзаса, так как был очень занят другими, не менее важными вещами. Омега неуверенно протянул руку, касаясь кожи на внутренней части бедра альфы и прошелся кончиками пальцев дальше, к самому паху. Пальцы легли на основание, которое было чуть толще и шире основного ствола, и щекоча пробежались по рельефу вен, останавливаясь у самой головки красноватого цвета, слегка изогнутой к животу. Сглотнув, парень увереннее продолжил, обхватывая плоть альфы обоими руками кольцом и совершая пару движений вверх-вниз. Взгляд карих глаз поднялся на лицо Скайрини, который все это время сидел молча, лишь шумным дыханием выдавая напряжение. Когда их взгляды столкнулись, щеки юноши еще больше покраснели, а дыхание сбилось. Тсуна поерзал, пододвигаясь ближе к лицу мужчины, а его пальцы плотнее обхватили увеличившийся и окончательно поднявшийся член. Надрывно выдохнув, Скайрини схватил омегу за талию, в несколько движений меняя его позу, теперь уже наваливаясь на подростка и приникая к его губам своими. Савада тут же ответил на поцелуй, слегка кусая губы варийца и продолжая водить уже одной ладонью по горячему органу, тогда как вторая его рука вцепилась в волосы на затылке мужчины. Смуглая рука Скайрини прошлась вниз, по животу, к линии плавок, которые в следующие пару мгновений оказались где-то в углу кровати. Скайрини разорвал поцелуй утробным стоном и несколько раз толкнулся в ладонь экс-Вонголы. Парень устроился поудобнее, опуская на пах Занзаса и вторую руку и наблюдая за лицом Фуриозо. Ресницы на зажмуренных глазах Скайрини подрагивали, губы были слегка приоткрыты, выпуская глухие хриплые стоны, больше напоминающие взрыки, на лбу выступила легкая испарина, а темные шрамы пульсировали, увеличиваясь и вновь возвращаясь в обычное состояние. Внутри альфы всплесками поднимался жар, голова медленно, но верно мутнела, а тело будто бы легчало. Глаза Скайрини резко распахнулись от понимания происходящего с ним, и он замер, загнано дыша и шаря взглядом по пространству. — Черт возьми, — рычаще выдохнул Фуриозо, сильнее сжимая плечи омеги. Тсунаеши вздрогнул, убирая руки с паха мужчины и сжимаясь в болезненной хватке. Алые глаза остановились на лице омеги, а дыхание Скайрини участилось еще сильнее. «Слишком рано! Почти на месяц раньше…» — З-Занзас-сан, — мгновенно протрезвев, дрожащим голосом позвал Тсуна. Запах кофе буквально душил подростка. — Мелкий, лучше вали, — хрипло сказал альфа, нагибаясь ближе и втягивая сладкий запах омеги. — Вы меня держите, — поморщился Савада. — Что с вами? Вам не хорошо? — Похоже, у меня начался гон, — Занзас уперся лбом в грудь парня, тихо рыча от гнева. Он не мог даже рук разжать и отпустить парня. Как же он ненавидел этот период, когда не мог ручаться за себя. Он гон ведь даже частенько переживает в одиночестве, так как его альфа сильно вредит партнерам. А тут попасть в такую ситуацию, да еще и с этим мальчишкой рядом. Как же он не хотел вредить парню. Такое незнакомое чувство… — Но… Все же хорошо, да? — Занзас вскинулся, неуверенно смотря в карие глаза. Пожалуй, Савада впервые видел столь нерешительное выражение на лице грозного и уверенного в себе Босса Независимого отряда убийц. Подросток звучно сглотнул и уже утвердительно продолжил. — Все в порядке, Занзас-сан. — Я не смогу себя сдерживать. Ты же понимаешь? — сверля любовника тяжелым взглядом, спросил брюнет. — Я совершенно точно не буду «нежным», как раньше. — Да, — Тсунаеши вновь сглотнул и коснулся ладонью горячей кожи на груди альфы, выдыхая от неприятного ощущения в крепко сжатом плече. — Я все понимаю, Занзас-сан. — Идиот, — рыкнул Скайрини и резко подался вперед, прикусывая губу и вовлекая юношу в грубый поцелуй. Заострившиеся клыки альфы несколько раз прокусили тонкие губы и слегка ранили язык омеги. Тсунаеши протестующе застонал, когда язык мужчины забрался слишком глубоко, почти до тошноты. Альфа ворчаше прорычал что-то, но оставил немного кровоточащие губы в покое, спускаясь ниже и покрывая легкими укусами и поцелуями ключицы и шею Савады. И когда омега уже начал получать удовольствие и тихонько постанывать, его с силой вздернули и резко перевернули на живот. Губы альфы тут же приникли к шее Дечимо, а руки прошлись по бокам, останавливаясь на бедрах, и резко дернули их вверх, ставя юношу на колени. Савада вскрикнул от неожиданности и легонько дернул бедрами, взбрыкнулся. Громкий рык альфы, сопровождающийся треском ткани у самых бедер парня, заставил омегу замереть и скосить взгляд на разорванное пальцами белье. Брюнет переступил коленями, подбираясь ближе к омеге, садясь вплотную и, погладив ягодицу юноши ладонью, юркнул пальцами между половинками. Сухой проход никак не хотел пропускать пальцы, заставляя альфу в Занзасе бунтоваться все сильнее. Мужчина действовал уже из последних своих сил, стараясь хоть как-то подготовить омегу. Поднеся ладонь к лицу, он сплюнул на пальцы и вновь поднес к заду юноши, проникая в омегу сразу двумя. Шикнув, юноша дернулся, но остался на месте, лишь уткнувшись в руки и зажмурив глаза. Ему сказали, что приятного будет мало, и он согласился потерпеть, так что он не должен теперь давать заднего хода. Сейчас, слушая за спиной хриплое дыхание с ворчащими порыкивании, Савада как никогда раньше понимал слова в учебниках о том, что внешний альфа со своим внутренним «я» различаются, как человек и зверь. Тсунаеши не мог назвать этого Занзаса «зверем», но и как человека сейчас он не смог бы его охарактеризовать. Слишком быстро добавив третий палец, Скайрини немного повредил тонкую кожицу на стенке ануса, заставив Саваду вновь зашипеть. Несколько раз двинув рукой, мужчина совсем потерялся в клетке собственного разума, окончательно сдаваясь «альфе», и слишком резко вынул пальцы, тут же заменяя их крупной головкой члена. Савада с громким хрипящим воем дернулся вперед, вставая на вытянутые руки и сжимая ладони в кулаки. Из глаз брызнули теплые слезы, стекая по щекам и омега было вновь дернулся, стараясь соскочить, но на его лопатки легли сильные руки, опрокидывая на постель и вдавливая лицом в подушку. Продолжая давить на спину Тсунаеши, Фуриозо толчками вошел до упора, тут же начиная размашисто двигать бедрами, под глухие завывания омеги в подушку. Длинный хвост инстинктивно вилял перед лицом Скайрини, изредка задевая крепкие плечи, и, видимо, мужчине это совершенно не нравилось. В один из взмахов, когда шерсть черкнула по щеке альфы, Занзас громко зарычал и уже в следующую секунду парень почувствовал прожигающую все тело боль, куда большую чем ранее той, что ослепила его вначале, когда Фуриозо лишь вошел, разрывая мышцы. Обжигающей волной чувство прошлось по всему телу, практически парализуя подростка. Саваде не удавалось выдать даже крика. Лишь, когда зубы альфы выпустили чересчур чувствительную конечность из своего плена, Савада снова смог шевелится. Спрятав горящую огнем конечность под живот, крепче сжав зубы и впившись пальцами в наволочку подушки, Тсунаеши постарался сдержать голос, лишь тихонько хрипя. Каждый толчок болью расходился в ногах, животе и пояснице, заставляя то и дело дергаться, от хвоста же тоже расходились мучительные импульсы, а монотонные рыки мужчины отдавались в ушах, уничтожая морально и заставляя слезы течь лишь сильнее. «Больно, — крутилось в мыслях. — Как же, черт дери, больно…» В голове неожиданно промелькнули какие-то странные для этой ситуации эмоции. Его собственные чувства и мысли как будто кольцом окружили яркая самоненависть вперемешку с болью и отчаяньем. Тсунаеши был готов поклясться, что слышал, как кто-то кричит. — Прекрати!.. Хватит… Ублюдок! Не смей! — отдельные слова разобрал Савада. Мысли мешались с его собственными, крича почти хором, из-за чего он не понимал половину того, что мелькало даже в его собственных мыслях. «Неужто это Занзас-сан?» Отчаяние все сильнее выделялось из общей какофонии чужих чувств, а отдельные плохо разборчивые слова перешли в один сплошной неравномерный гомон. Приподняв руку, все это время сжимающую белую простынь, Тсунаеши потянулся назад, шаря судорожно трясущейся от боли и истерики рукой по воздуху. Наконец, пальцы нащупали напряженное бедро, и Савада смог приложить ладонь к потной горячей коже, легонько поглаживая, как можно нежнее, успокаивая, как бы говоря: «Все хорошо. Я почти в порядке, Занзас-сан. Я выдержу». Толчки прекратились, и Занзас за спиной омеги застыл. Тсунаеши продолжил аккуратно поглаживать смуглое бедро, пока в один момент силы окончательно не улетучились, и рука все в том же неправильно изогнутом положении не упала на постель. Плечо тут же схватило болью, но у Тсунаеши не осталось даже той капли, чтобы переложить конечность в более удобное положение. В какой-то момент груза на лопатках не стало, положение слегка изменилось, бедра альфы прижались плотнее, а прохладную спину обдало теплом, а после и почувствовалось прикосновение твердой, влажной груди. Ухо обдало жарким воздухом, и Савада почти инстинктивно повернул голову, ложась на подушку уже щекой. Сердце пропустило удар и припустилось с новой силой от страха, а голова взорвалась паникой, как только карие глаза встретились с сияющими ярко-алыми. Альфа непонятно внимательно осматривал испуганное, заплаканные личико, слишком острые сейчас линии лица редко подергиваясь, зрачки пульсировали, а из слегка приоткрытого рта виднелись длинные клыки. Кончики пальцев шрамированной руки, лежащей совсем рядом, прожигали белую ткань, от чего в запах самого альфы, крови и пота вплеталась тонкая нотка горелой простыни. Тсуна даже не хотел думать, что может произойти, если эта рука вновь коснется его. Альфа изучал, казалось, каждый нанометр чужого лица. Его язык прошелся по губам, а руки, как будто Скайрини увидел страх юноши, легли на бока. Занзас, наконец, оторвал взгляд от остекленевшего омеги и поднял туловище, в следующую секунду прикусывая ухо парня. Не так как в прошлый раз хвост, а скорее наоборот, аккуратно, как бы извиняясь. Толчки вновь возобновились, но уже куда медленнее и размереней, хотя это и не меняло того, что ягодицы и внутренняя часть бедер измазана алыми разводами. Да и движения все еще были больше звериными, слишком хаотичными и резкими. Альфы колоссально отличаются от омег. Если личности омеги практически одинаковы, и внешняя частично «слита» со своим внутренним «я», отличаясь лишь тем, что одно из них более разумно, а другое, отвечающее за инстинкты, более животное, то альфы часто имеют совершенно разные части. Можно сказать, что каждый альфа имеет раздвоение личности, в виде зверя и человека. Человек строит себя сам, решая какой характер брать, а «зверь» остается тем, чем родился. Голым инстинктом, сгустком эмоций и чувств, имеющим свое собственное мышление, которое чаще всего причисляют хищникам в природе. Омеги же обретают человеческое обоими частями, что всегда, даже во время течки, помогает им размышлять, — пусть не трезво, — но все же по-человечески. Поэтому всегда альфы во время гона считались слишком опасными, к тому же они могли спровоцировать начало гона так же и у окружающих, тем самым выпустив скоп «зверей» наружу. В такие моменты редко обходилось без травм, ведь каждый самец должен занять место в цепи. А так же иногда случалось, что альфа мог и сильно ранить своего партнера, что в некоторых случаях могло даже закончится смертью или инвалидностью омеги. Но это крайность и в нее входило небольшое количество людей. Но все же, если бы не кратковременность гона, который мог длиться максимально двое суток, а у некоторых даже всего пару часов, то вряд ли бы человечество выжило. Да и то, что не все альфы имеют столь агрессивную вторую часть, носило довольно важную роль. Можно даже сказать, что столь опасные для общества альфы, которые могли бы убить партнера или же нанести сильный вред встречались не так уж часто. А если таковой и находился в нынешнем обществе, его отправляли в специальное учреждение на подобие психиатрической лечебницы. Савада сегодня почувствовал на себе «прелесть» гона и ярости той, второй личности Занзаса, и он не входил в категорию особо опасных. Да и подготовленный омега бы, скорее всего, даже получил удовольствие от такого соития. Но, честно говоря, сам Тсуна никогда бы больше не хотел такого повторить. И даже то, что произошло только что, совсем его не расслабляло, он даже не понял, что такого взбрело в голову мужчины, из-за чего тот сбавил обороты. В голову некстати забрело воспоминание о еще одной теме из школьных занятий. О том, что часто в партнерстве гон альфы и течка омеги подстраивается друг под друга. И чтобы облегчить процесс, гон наступает в последние дни или даже часы течки, когда альфа предельно вымотан. Но сейчас он вздрагивал даже от мысли о том, что происходящее может повториться, поэтому думать о таком не хотелось. Мужчина задвигался резче, глубоко, рычаще дыша, и через пару секунд член выскользнул из истерзанного ануса и на спину парня брызнула густая и горячая жидкость. Громкий стон, и Фуриозо отпускает бедра Савады и сам опускается, ложась на парня. Бедра Тсунаеши наконец касаются кровати, а ноги разъезжаются в стороны, и омега чувствует, что скорее всего их пока не сможет свести вместе. Скайрини перекатился с Савады на постель, слегка подрагивая после испытанных ощущений. Тсунаеши же, перестав ощущать на себе груз, надрывно, но облегченно выдохнул, все-таки перекладывая руку и вытягивая из-под себя хвост, который тут же поджался промеж ног, защищая. Теперь, когда это закончилось, так и захотелось просто уснуть. Закрыть глаза и уснуть, откидывая все остальное на потом, лишь вспыхивающая то здесь то там боль не давала погрузится в дрему. Неожиданно где-то в районе поясницы кожи коснулось что-то холодное, после чего на талию легла широкая слегка подрагивающая ладонь, проходя вверх к плечу. Пальцы коснулись мокрых коричневых локонов и скользнули по шее, от чего Савада зажмурился, громко всхлипывая носом. Было страшно. Хотя нет. Страха почти не было. Просто затмевающая все остальное усталость и боль. — Пожалуйста, хватит… Я больше не могу… Подождите, — сорванным голосом тихо шепнул парень. — Занзас-сан… Скайрини одернул руку, и через мгновение тепло у бока Савады исчезло, после чего послышались шаги голых ног по полу и тихий хлопок двери. Голову тут же резко наполнило слепым отчаяньем и печалью. То, что его сейчас так просто бросили одного, в, пусть еще теплой, кровати, с болящим телом, морально било куда сильнее грубого секса. Все-таки то было с согласия Тсунаеши, пусть он и не ожидал такого. Сейчас же, когда Фуриозо так просто ушел, стало по-настоящему жутко внутри, а из глаз вновь хлынули слезы. Сквозь мутную пелену взгляд шарил по пространству, натыкаясь на смятые простыни с прожженными коричневато-желтыми точками. Сначала юноша даже не понял, что за скрип доносится до его слуха, но вскоре до него дошло, что это воет он сам. Хрипло, надрывно и болезненно отчаянно. Дверь с размаху хлопнула об стену, и из ванны выскочил Занзас. Он подбежал к кровати, на секунду замирая, после чего аккуратно опустился рядом с рыдающим парнем, совершенно неуверенно протягивая руку и касаясь волос рядом с прижатым ушком. — Тише, Тсунаеши, — услышав свое имя, Савада резко затих, в шоке распахивая глаза. — Прости… За то, что произошло… Я больше не прикоснусь к тебе в таком плане. Обещаю, — слова явно давались мужчине с большим трудом. Занзас не привык утешать кого-то и извиняться. Он не привык быть «слабым». — А сейчас потерпи еще немого… Фуриозо поднялся на ноги и, нагнувшись, подхватил экс-Вонголу на руки, тут же прижимая того к груди. Как только положение изменилось, все тело до кончиков пальцев пробила яркая искра, как будто в мгновение свело все мышцы разом. Скайрини почувствовал, как по торсу стекла теплая дорожка крови и, еле сдержав болезненный стон, двинулся в сторону ванной комнаты. Перешагнув высокий бортик, Скайрини вместе с подростком опустился в воду, устраивая парня поудобней. Вода слегка остудила туманящие голову ощущения, и Тсунаеши, наконец, смог сосредоточиться на происходящем. Занзас тем временем слегка огладил острое плечо юноши, обжигая кожу горящей водой, прошелся по груди, уже смелее, после прошедшей неуверенности, прикасаясь к уже расцветающей темными пятнами синяков коже. Ладонь продолжила свои путь вниз, слегка щекоча кожу и останавливаясь на внутренней стороне бедра. — Нет… Занзас-сан! — тихо, но возмущенно попросил Савада, сжавшись. « — Он же обещал…» — Я не собираюсь делать что-то, что не понравится тебе, — прошептал Скайрини. — Я лишь постараюсь немного отвлечь тебя от боли. Мужчина обхватил орган парня слегка поглаживая самую верхушку. И какого же было удивление парня, когда боль действительно стала немного отступать на второй план, а член начал напрягаться, уже почти оголяя розовую головку. Дечимо рвано выдохнул и откинул голову на грудь альфы, на что мужчина тут же уткнулся в макушку парня. Дыхание Савады участилось, так же как усилилась и ласка альфы. Занзас положил вторую руку на грудь подростка, сжимая горошинку соска. Выделившаяся от возбуждения смазка обожгла раненые стенки ануса, и Тсуна впился пальцами в бедро мужчины, выдавая хриплый стон. Еще пару раз пройдясь рукой по всему органу, Занзас приподнял руку, теперь лаская лишь чувствительную головку. И это дало свой результат — Савада прогнулся в пояснице, вздрагивая от болезненного ощущения, и со вскриком кончил, вновь расслабленно откидываясь на мафиози. — Вот так, — шепнул он, чмокнув парня в лоб. Сдернув за шнур душ с полки и смочив каштановые волосы, мужчина с легкой улыбкой рассматривал, как прядки слегка завиваются в рыжеватые спиральки. И все же это было мило. Выдавив на ладонь голубоватого шампуня, бутылек с которым стащил с полки вместе с лейкой, он вплел пальцы в мягкие каштановые пряди, массируя чувствительную кожу головы. Вновь перехватив душ Скайрини смыл шампунь с лохматой головы, заставляя подростка зафыркать и отряхнуться от попавшей в нос и глаза воды. Домыв шевелюру, Занзас взял мочалку и обтер тело своего омеги, стараясь при этом не слишком нажимать на повреждения, и только после слегка обмыл уже себя. Но стоило просидеть в горячей воде еще несколько минут, как глаза начали слипаться, а тело все больше и больше ослабевало, распаренное водой. — Посидишь здесь один, пока я поменяю постель? - спросил мужчина, понимая что надо бы ему вылезать, пока он окончательно не разомлел. — Да, — кивнул Тсунаеши. Мужчина встал, придерживая руками юношу в сидячем положении. Перешагнув бортик, мужчина аккуратно облокотил омегу к стенке ванны, о которую недавно опирался сам. — Я скоро приду, — заверил он, быстрым шагом выходя в спальню. — Хорошо, — Тсунаеши повернул голову в сторону прозрачной двери, за которой суетливо сдергивал белье с кровати Фуриозо. «Думаю, я смогу это пережить,» — вяло подумалось омеге. Во всяком случае он понял, на что способен Скайрини. А еще то, что мужчина не столь жесток, как хотел бы казаться. Во всяком случае, его внешняя, человеческая личность. Взяв полотенце в руки, мужчина прошел к оставленному юноше, который успел уже задремать и приспустится в воду до подбородка. Покачав головой, Занзас перехватил полотенце, висящее как раз около входа, и подхватил сонно заморгавшего парня на руки. Дечимо вскрикнул, но тут же утих, поморщившись от совсем уж неприятных ощущений, распространившихся по всему телу. Кажется он вывихнул руку и шею... Занзас посадил любовника на бортик ванной, вытирая волосы и дрожащие уши, а после и тело с мокрым хвостом, с которого уже успела набежать небольшая лужица. В конце, обернув Тсуну все в то же уже потемневшее от влаги полотенце, Занзас перенес омегу в спальню, где вновь уложил в кровать, а сам прилег рядом, предварительно отбросив куда-то в сторону отрезок ткани. Сон настиг их обоих достаточно быстро.