***
«Мистик-Фоллс, Поместье Веритас, комната Джулии Сальваторе, 23 сентября 1864 года.
Дорогой дневник!
Я покидаю Мистик-Фоллс, но надеюсь, что скоро вернусь. Получается, я бросаю все, что мне дорого: моего парня Ричарда, отца, братьев, и вообщем-то больше меня ничего не держит. У отца паранойя, он постоянно твердит об опасности, так же как и отец Ричарда, и, в принципе, все семьи основателей. Мне никто не может объяснить в чем дело, что за беда нависла над городом, но по глазам Деймона я вижу, что он все знает. Каждый раз он твердит „Джулс, не вмешивайся“ или „Тебе лучше не знать об этом“. После того, как приехала Кэтрин, в нашем доме пропал мир, за который мы долго боролись. Сначала Стефан пал жертвой её чар, я не представляю, что у него может быть общего с этой стервой, а затем и Деймон, приехавший в отпуск с фронта, влюбился в нее. Отцу не понравилось, что он приехал, пока остальные сражаются на поле боя, но ещё больше его злило, что весь городок шепчется о нашей семье, будто бедняжка Кэтрин спит с двумя братьями Сальваторе в их же доме. Это правда, но я не хочу об этом думать, и тем более говорить. Отец намеревался отправить Деймона обратно на фронт, а меня со Стефом в Испанию, к дальним родственникам, но мои братья настолько глупы, что не захотели оставлять эту интриганку. В итоге я сижу, в прямом смысле, на чемоданах, и жду отправления в одиночку. Все из-за неё. Кэтрин Пирс. Когда-нибудь она за все ответит.» Джулия сидела в своей кровати и читала свой старый дневник. Дома она была одна, братья не заметили её тайного проникновения. Проснувшись, девушка не сразу поняла, где находится, её голова болела от похмелья, мозг отказывался работать должным образом. Как только она смогла сесть, она поняла, что находится в своей старой комнате, и в ней ничего не изменилось, в отличие от остального дома. Постельное белье было свежим, пахло лавандой, её любимым запахом, на мебели не было и пылинки, будто она уехала вчера. На прикроватном столике стояла одинокая белая роза, точно также, как она оставила ее много лет назад, странно, что она остается все такой же свежей. В огромных стеллажах стояли её книги, тома в дорогих кожаных обложках с золотым тиснением, а между ними стояли несколько фотографий: мама и отец улыбаются в объектив, держа маленькую Джули на руках; десятилетний Стефан и красивый юноша Деймон, скрестивший руки на груди; портрет Джулии, которая игриво смотрит в камеру и мило улыбается. Совместная фотография с братьями у ней хранится на дне дорожной сумки, в номере отеля. На краю самой верхней полки она заметила книгу, отделанную зелёным бархатом. Она вспомнила, что это последний дневник который она вела, перед отъездом она забросила его наверх и благополучно забыла о его существовании. И вот она дочитала последнюю запись от двадцать третьего сентября, и её вновь захватила горечь и боль, как в тот день, когда дядя сообщил о смерти её отца Джузеппе и обоих братьев. -Главное, что они живы — подумала в слух Джулия и захлопнула книжку. Она решила прибраться в комнате, скрыть следы своего пребывания, как услышала громкий стук в дверь. После минуты размышления, открывать или нет, она все же распахнула дверь и увидела на пороге две коробки: черную и синюю, перевязанные шелковыми лентами, с двумя одинаковыми конвертами, лежавшими рядом. Того, кто их принёс, уже и след простыл. На обоих конвертах было выведено её имя, внутри них находились приглашения от семьи Майклсонов на бал в семь вечера. Разница была лишь в записках, на обратных сторонах приглашений. Первая записка гласила: «Дорогая Джули, я буду очень рад, если ты посетишь наше торжество и позволишь себя сопровождать. Элайджа Майклсон. П.с. Надеюсь платье тебе понравилось.» Джулия улыбнулась, представив, как Элайджа писал это своим безупречным почерком, подбирая правильные слова. Она решила, что обязательно пойдёт, раз Элайджа её ждет. Вот только вторая записка немного её настораживала, от кого она может быть? «Привет Принцесса, я скучаю. Моё платье понравится Тебе больше, я уверен. Не забудь, первый танец за мной. Жарко целую. Самый красивый из Майклсонов.» Девушка засмеялась, прочитав послание до конца. Кол был таким наглым и забавным одновременно, что она не знала, как к нему относиться. Такие же смешанные чувства вызывал в ней Ричард. Он был грубым и смешным, отвязным и заботливым, сила, ум и красота в равной степени у него зашкаливала. Он был её рыцарем, героем, идеалом. Рич мог одолеть кого угодно, в свои неполные восемнадцать, покорить любое девичье сердце, а так же превратить его в пепел. После того, как она уехала, он перестал ей писать спустя три месяца, Джули знала, что он не будет её ждать вечно, тем более она не знала, когда вернётся. А возвращаться она не рвалась, сердце саднило от любой мысли о доме и покойной семье. И вот настал тот момент, когда она чудесным образом набралась мужества, села в паровоз и вернулась в Мистик-Фоллс, штат Вирджиния, следуя за своим внутренним голосом. Джули прибыла ночью, повозок на станции не было, и ей пришлось идти несколько километров пешком, прежде чем ей перерезали горло и ограбили. Джулия очнулась в лесу, покрытая листьями, утопая в грязи. Она хорошо знала это место, раньше она часто здесь гуляла с Ричардом, это была их поляна, где они в первые признались друг другу в любви. Уже светало. Сколько часов она пролежала в холодной земле перед тем как пробудиться? Шесть, семь? Джули побрела по знакомой тропе домой, тем временем вспомнив свое злоключение в Новом Орлеане, которое произошло два дня назад. За эти несколько дней её хотели прикончить целых два раза. Ужасно. Дом казался опустелым: без отца, читающего в гостиной, двух смеющихся братьев сидящих на винтовой лестнице, и неё, Джулс, играющей с кошкой возле отца. Она тосковала больше, чем ей казалось, рана в груди снова открылась и теперь боль было не унять, она стала острее в миллионы раз. Все чувства девушки усилились, призма спала с глаз, она видела и слышала все отчётливее, яснее. Джули хотелось умереть от накрывшего её океана боли, а ещё больше ей хотелось есть. Как никогда прежде. Как смогла, Джулия привела себя в порядок, нашла старое розовое платье и отправилась к Ричарду. Но её ждал сюрприз в виде жены и их ребёнка. Джули распирал гнев, она всех ненавидела всем своим существом. Она хотела разорвать их на кусочки. -Здравствуйте — открыл дверь Ричард, Джули отчётливо слышала детский плачь и нежный голос матери ребёнка. Он уставился на свою первую девушку и замолчал. -Привет, моя любовь — нежно проговорила Джули — Я смотрю, ты ждал меня. Лицо девушки исказила улыбка, похожая на оскал, а глаза почернели от злобы. -Джулия… Тебя не было слишком долго — он не мог смотреть на неё, в её бледное осунувшееся лицо, глаза полные ненависти и боли, ему было стыдно — Прости, но у меня теперь семья. -Жаль, что ты не сможешь с ней попрощаться — произнесла вампирша и схватила парня за горло. Не успев среагировать, Ричард уже стоял на кладбище, а Джули облокотилась на склеп его семьи, приятно удивившись своим способностям. -Боже мой, Джули, ты вампир — он уставился на неё взглядом полным страха. Девушка приподняла брови, она не думала, что вампиры существуют на самом деле, и даже не мечтала, что станет одним из них. -Боже мой, Ричард, ты полный осел — передразнила его Джули — И ты не представляешь, как я голодна. Она слышала,как бешено колотится его сердце, как кровь вперемешку со страхом течёт по венам, как он дрожит. Он казался таким слабым и беспомощным, что Джули стало противно на него смотреть. Кем она восхищалась и к кому она жаждала вернуться? К этому ничтожеству, которое её предало в самый тяжелый период жизни? Ей захотелось смеяться и плакать одновременно, захотелось вонзиться в его красивую, длинную шею, высосать его кровь до последней капли. -Джулия, прошу — он сделал шаг назад, но она уже стояла перед ним, с налитыми кровью глазами и длинными клыками — Ты не такая. -Я такая, а вот та Джулия, которая мечтала тебя увидеть, мертва вот уже как несколько часов — она схватила его за горло своими длинными холодными пальцами — Ей перерезали горло как свинье, и никто её не спас Ричард, кому нужна бедная сирота? Правильно, никому. Ричарда Локвуда обнаружили спустя два дня, на той самой поляне, где он клялся в вечной любви Джулии Сальваторе.