Босиком по лужам

— Билл, ты через несколько часов улетаешь, — грустно сказала я, когда нас наконец-то все оставили в покое, если такое вообще возможно в ночном клубе. — Я хотела бы помириться на прощание. Не гоже после всего того, что произошло прошлой ночью, нам расставаться врагами. Он пил коктейль с совершенно безразличным видом. На губах легкая улыбка — маска. — Если я чем-то тебя обидела или оскорбила — прости… Я очень хотела, чтобы эта ночь тебе запомнилась… По прозрачной трубочке побежал красно-оранжевый алкоголь. Я горько усмехнулась: — Забавно… Билл Каулитц и ты — это два совершенно разных существа. Первый настоящий, живой, искренний, а вот второй… Мне так жаль… — голос дрожал, сдавая меня. В горле стоял ком. Я поискала взглядом ребят. Том флиртовал с какой-то длинноногой красоткой. Георг что-то втирал умопомрачительного вида блондинке, которая была на голову выше него. Густав…. Густик нашел где-то газету и увлеченно ее изучал. Билл так и стоял с приклеенной улыбкой. Волнение выдавали лишь тонкие пальцы, нервно ерзающие по ножке фужера. Я заметила, что Том краем глаза поглядывает в нашу сторону. — Что ты хочешь от меня? — устало спросил парень. Внутри все сжалось, загорелось. Казалось, что кто-то высыпал мне на грудь ведро желтых от жара углей. Стало невыносимо больно и неприятно. — Ничего… — нервно дернула плечами, кусая губы. Действительно, а чего я от него хочу? Зачем пристала? Мы с Томом смотрели друг на друга всего секунду. Неожиданно он встал, чмокнул деваху в щеку и бодрым шагом, немного качаясь, направился к нам. — Мария, какая чудесная медленная композиция! Айда танцевать! — он подхватил меня за талию и выпихнул на танц-пол. Черт, танцевать мне сейчас хотелось меньше всего! — Запомни, крошка, — шептал он мне на ухо, выделывая какие-то кренделя, которые по какой-то причине принял за подобие медленного танца, — здесь, в тусовке, никому нет дела до того, что у тебя на душе. Всегда улыбайся так, чтобы они все сдохли от зависти. Ты меня поняла? Никого… как это по-русски?.. Меня этому слову научила вон та фрау… — Что именно? — не поняла я. — Ну слово… На иб… Она так и говорила «Ини… иб…» Как же это по-русски? По-английски это значит fuck! — Том, это слово в обществе произносить не принято, это говорит о бескультурье человека, — скривилась я. — И потом, я знаю, как вести себя в тусовке. Так что ты прав, никому нет дела до твоих проблем. Давай отрываться и веселится! По нашему, по-русски! — Ты уверена? Я как-никак немец. — Да, что русскому хорошо, то немцу смерть! — захохотала я. Мы отрывались с Томом на полную катушку. Мы танцевали. Что-то на двоих голосили в караоке в отдельной комнате. Очень быстро к нам присоединился Густав. Общественность была в шоке. А мне плевать! И если веселость ребят еще можно было списать на выпитое спиртное, то я скакала совершенно трезвая, так как знала, что небольшой перебор и крышу сорвет. А за крышей сейчас надо следить как никогда внимательно. И еще я следила за Биллом. Парень оставался в одиночестве не долго. Вскоре к нему подсела фрау, которая пыталась научить Тома выражению «и не ебет». Фрау Билла шокировала. По крайней мере по его напряженной позе, расположению рук и ног и блуждающему взгляду, я поняла, что он и сам уже не рад знакомству, а как удрать не знает. На лице все та же улыбка падшего ангела. Иногда мы встречались взглядами, но стремительно прятали глаза. Густава разобрало на хи-хи. Странно, он выпил-то всего ничего, но умудрялся смеяться от всего, что видел, слышал, делал. Кто бы мог подумать, что парень такой суперский! Он пытался говорить какие-то умные вещи обязательно на «кошмарном русском» (это он называл «уважением к принимающей стороне», хотела бы я на него посмотреть в Китае!), но всякий раз так закатывался от смеха, что даже окружающие, которые ни черта не понимали из его немецкого русского, ржали с ним вместе. Я какое-то время пыталась переводить, но потом поняла, что это совершенно бесполезное занятие, терялось все очарование Густика. Том подлетел нежданно и выдернул меня из компании. Вытащил на танц-пол. — Томми, я устала, — пожаловалась я, жалобно сложив бровки домиком. — Я третьи сутки не сплю, на каблуках, сейчас умру прямо тут. — Ну, пожалуйста, — состроил он лисью рожицу. — Я хочу, чтобы этот танец станцевала ты. — Том резво разогнал народ, образовывая круг. — Прошу тебя! Ради меня! — Томка… — проныла я. — Пожалуйста… Зазвучали первые аккорды песни. Ах, вот оно что!!! Шакира! Whenever wherever! «Не важно когда, не важно где». «Не важно когда, не важно где, Но мы будем вместе, И ты будешь рядом со мной. Вот и все дела, мой дорогой». Я даже знаю, кто зачинщик сего танца. — Хорошо, только Биллу будет плохо видно, — заявила я, через плечо Кау-старшего в упор глядя на Кау-младшего, чрезмерно активно «разглядывающего» интерьер клуба. — Это его проблемы. Прошу тебя! Ну что же, если ты хочешь, Билл, то я станцую для тебя. Только смотри в мою сторону, пожалуйста. Я секунду помедлила, ловя ритм, и красиво повела бедром… Да, этот танец был моим коронным номером на наших «восточных вечерах». Двигалась я не хуже Шакиры, а местами и лучше, с пластикой, к счастью, проблем не было. К тому же на мужчин мой «танец живота» производил такой эффект, что я в какой-то момент решила не злоупотреблять им, так как возбужденные алкоголем слабые мужские извилины в тот момент начинали работать совсем иначе, чем полагалось. Но раз меня просит сам Билл Каулитц, ради такого великого дела придется отойти от принципов. Через тридцать секунд кольцо стало настолько плотным, что я потеряла его из виду за спинами людей. Я закрыла глаза и слилась с музыкой, позволяя телу двигаться так, как ему хочется, рукам и ногам жить своей жизнью, отключила восприятие действительности, полностью отдавшись чарующему голосу и заводной мелодии. Еще не хватало забивать себе голову какими-то глупостями насчет мужчин. Они явление ветреное, непостоянное, а музыка вечна! Очнулась от того, что мне аплодировали. Том и Густи кинулись обниматься. Даже стало обидно, что песня такая короткая. Ко мне подходили какие-то мужчины, трясли руку, говорили, что я была великолепна. Да я и сама это все знаю. Мне хотелось, чтобы этот танец увидел всего один мужчина. Тот, который сидел далеко и трепался с какой-то тупой девицей. Восторженный Том умчался за коктейлем, «чтобы отметить», Густи вызвался проводить до нашего столика, можно подумать, я заблужусь. Эта опека начинала с одной стороны веселить, а с другой — раздражать. Но до столика мы не дошли, меня догнал старинный друг Дмитрий. Он жеманно обнял за плечи и прикоснулся губами к щеке. Я прикусила язык, чтобы не расхохотаться. Вид у Густика был такой, словно у него из рук вырвали синюю птицу. Подлетел Том. Почему-то без коктейлей. Зато с таким взглядом, что я поняла — Димке сейчас мало не покажется! Но Дима не обратил ни малейшего внимания на ревностные взгляды моих спутников, ласково заворковал на ушко: — Любовь моя, как подруга подруге, познакомь меня с той очаровательной Дивой у стены, с который ты в гляделки играешь весь вечер. — Димочка, — томно вздохнула я в ответ, нежно глядя в голубые глаза и пряча за растягиванием слов дикое волнение, — та Дива не любит мальчиков. Та Дива предпочитает девочек. — Как знать, — пощекотал он носом мою шею. — Познакомь, дружочек. А я там сам на местности сориентируюсь. — Димочка, он очень плохо понимает по-английски, а по-немецки, как я помню, ты вообще не говоришь. — Потому и прошу тебя об одолжении. — Эй ты! Ты чего тут трешься? — раздался недовольный голос Тома за спиной. Все-таки не выдержал. — Это твой любовник? — грубо и без церемоний. — Нет, Томми, что ты? — я тут же нырнула под спасительное крылышко Кау-старшего с самым невинным видом. — Познакомься, пожалуйста, это Дмитрий, моя подруга. — Кто?! — промычал Том. — Моя лучшая подруга, ты не ослышался. — Что он говорит? — напрягся Димка. — Том пытается понять, в каких мы отношениях. — Надеюсь, ты объяснила, что в самых что ни на есть дружеских? — Конечно. В противном случае он бы сейчас тебе лицо испортил. И я бы на твоем месте все-таки не стала приставать к его младшему брату. У тебя могут быть проблемы. Но это так, исключительно дружеский совет. — Ну пообщаться-то со звездой можно? Я ухмыльнулась. Знаю я твое общение, маньяк! — Томми, моя подруга спрашивает, можно ли ей немного поболтать с твои братом? — Которым? — затупил Том. — У тебя их много? — засмеялась я. — А, с этим? Валяй! Я разрешаю! — Только меня отпусти теперь. Я пойду их представлю друг другу. — И возвращайся побыстрее! Мы с Густи будем скучать! — Том трагично «смахнул» импровизированную слезинку, обнимая Густава. Кажется, пить парням хватит. Билл сидел в стайке девушек, которые что-то трещали на каких-то непонятных мне языках. Он улыбался, но по бегающим туда-сюда глазам, было понятно, что ему очень неуютно в их компании. Увидев, что я иду в его сторону с парнем, он нахмурился и прищурился. Это длилось всего мгновение, но я увидела. Потом опять на его лице нарисовалась улыбка. — Дамы, — обратилась я к девушкам по-русски, приветливо скалясь. — Позвольте вас попросить оставить нас наедине. Нам надо пошушукаться о своем, о девичьем. — Еще чего? — какая-то тощая дылда, закинув нога на ногу, выпустила мне в лицо струю дыма. Зря она это. Я и так была в плохом настроении, а подобное обращение с собой и вовсе не терпела. Я наклонилась над столом. Очень медленно, чтобы она хорошенько все увидела, взяла Биллов бокал с коктейлем и выплеснула ей в лицо. — Встала и пошла вон отсюда, — произнесла с улыбкой. А потом зло рявкнула: — Бегом! Дважды просить никого не пришлось — девушки быстро исчезли из поля зрения. Билл с восхищением пялился на меня. Глаза по пять рублей, не меньше! Как же просто заполучить твое внимание… — Билл, это мой друг Дмитрий. Он хотел взять у тебя автограф и познакомиться, — без вступлений сразу перешла к делу. Хотела еще предупредить мальчика о пристрастиях Дмитрия. Но передумала. Пусть сами разбираются. Усадила Димку рядом с Биллом и тут же слиняла к заждавшимся друзьям. Да, вот такая я подлая! По дороге меня перехватила Полинка. Судя по ее лицу, сообщить она мне хотела что-то весьма неприятное. — Только быстро. Что произошло утром? — Ничего. А что случилось? — Да на тебя этот охранник-придурок настучал руководству. Говорит, что ты подвергала жизнь этой малолетней шлюхи опасности. — Какой еще шлюхи? — тупизм Тома оказался заразным. — Да дикобраза этого! Когда уже свалят отсюда? Ничего, осталось всего пять часов, и они взмоют в небо! Я напьюсь до потери сознания. Все нервы мне истрепали! Вообще не понимаю, как ты с ними общаешься второй день. Вон и с Томом во всю обнимаетесь как лучшие друзья. — Да, мы подружились, — вздохнула я. — Между прочим, это ты мне их навязала. — Это не повод мне об этом напоминать! Ну, что было утром? — По версии Билла, рано утром ему приспичило посмотреть Красную площадь, и я вызвалась его проводить. Около гостиницы на нас налетели фанатки, которые попытались меня убить, — я закатала рукава водолазки и показала царапины от когтей девочек. — Нас очень выручил Том и Георг. Они вызвали охрану, а меня выдрали из толпы своих поклонниц. Вот и всё. — Рано утром? Ты ночевала с ними что ли? — вытаращила глаза Полли. — Дура! — цыкнула я на нее. — Я дома ночевала. Ну какую-то часть времени… — А я уж испугалась, что ты с ними перепихнулась? Хотя Том, конечно, ничего, симпатичный. И твои намерения по его тело… — Ага, сразу со всеми, — перебила я недовольно. — У нас была знатная групповуха. — Кто из нас еще дура? Прогулка точно не твоя инициатива? — Что я, враг своему здоровью? — я честно посмотрела в глаза подруге и на всякий случай поинтересовалась: — А что Саки говорит? — То же самое, кроме того, что это ты Билла вытащила куда-то. — Скажем так, я озвучила идею, а он ее развил. Так что тут не угадаешь, кто был инициатором. Ты прости, Полина, я бы спросила у Билла. Тут я тебе ничем помочь не могу. — Хорошо. Подойди к Михалычу, расскажи ему все. А то он меня порвет на части. И так орет весь день, как в жопу клюнутый. — Так больно же, когда клюют, — кисло улыбнулась я. — Вон он стоит, упырь деградирующий, — покосилась она на своего босса. Смелой походкой я направилась к чужому шефу. Если Билл сказал все так, как мы договаривались, то проблем быть не должно. Иван Михалыч без лишних слов позвал меня в кабинет, где пьянствовали менеджеры группы и руководство приглашающей стороны. Все были уже навеселе и мало что соображали. Вопреки моим ожиданиям там же сидел и начальник охраны группы Саки Пелка (как назло трезвый), а это было хуже некуда. И начался допрос с пристрастием. Я держалась долго, не позволяя на себя орать и унижать. Но пьяные боссы, поняв, что размазываться я не желаю, начали угрожать, обещали сообщить на работу и даже (вот оно настоящее горе!) лишить меня гонорара. А я сидела себе на диванчике, скрестив руки на груди, закинув нога на ногу, и безмятежно внимала их пьяным речам. И лишь внутри все взрывалось криком: «Билл! Билл! Билл!!! Помоги! Защити…» А потом пришло осознание, что бесполезно звать… Я для него простая шлюха… Когда мне позволили открыть рот, дабы оправдаться, я была кратка как никогда. Я произнесла всего три слова: — На хер пошли. — Встала и спокойно вышла в абсолютной тишине, спрятавшись за циничной улыбкой. Меня всю колотило. Надо что-то выпить. Какой дурацкий день! И ведь никак не кончится! Ничего, Билл скоро улетит. Еще пять часов осталось. Всего пять часов… Пять часов… Пять… Всего… Как же мне плохо… Что же это такое? Душно. Ужасно душно. Руки дрожат, как у алкоголички… Ноги подкашиваются… Воздух! Нет, лучше намочить лицо. Это все нервы. Да, вода немного приведет меня в порядок. Потом на воздух. Еще пять часов. Я обязана продержаться эти пять часов. Закрыла глаза, прислонившись к стене. Никто не увидит моих слез. Я буду сильной и веселой. Ему назло. — Мария, — как ни в чем не бывало позвал Билл. — Я ищу тебя везде. Ты переводчик группы или кто? Почему тебя нет рядом? Ты где угодно и с кем угодно, только не со мной! Я удивленно вытаращила глаза на этот поразительный тон. Не каждый цезарь позволял себе так общаться с рабами, как сейчас Билл разговаривал со мной. Меня передернуло. — Иди же! — царственно поманил он рукой и скрылся в глубине зала. Пришлось отложить водные процедуры до лучших времен и вернуться в душное помещение. Он усадил меня за столик к какой-то милой рыжей девочке. — Что все это значит? — спросила я по-немецки. — Эта милейшая фройлян мне очень понравилась. Но она не понимает моего английского и совершенно не говорит по-немецки. Мне нужен переводчик. Спроси, как ее зовут? Я удивленно пожала плечами и перевела. — Алина, — застенчиво улыбнулась девочка. — Спроси, хочет ли она со мной трахнуться? — Что?! — ошарашено повернулась я к нему. — Билл, ты спятил? — Переводи, — зарычал он зло. Повернулся к девчонке, оскалился улыбкой. — Тебе можно, а мне нет? — Билл спрашивает, были ли вы на его концерте и как он вам понравился? — с очень серьезной миной спросил я. — Нет, мы пришли сюда с моими друзьями. Но я слышала о нем и хотела бы познакомиться, — глупо защебетала Алина, прелестно всплеснув ручками. — Нет, Алина очень уважает твое творчество, но трахаться с тобой не будет, а если ты от нее не отвяжешься, то ее друзья набьют тебе морду, — самодовольно обломала я звезду. — Что, она так и сказала? — опешил Билл. — Увы. — Отлично, тогда мы сейчас найдем кого-нибудь еще! — он обвел зал хищным взглядом. — Билл, что происходит? — я попыталась взять его за руку, но он вскочил и стремительно направился к другому столику. — Алиночка, извините. Билл немного не в себе, он слишком много выпил, — быстро расшаркалась я перед девчонкой, обиженно надувшей намазанные красной помадой губки. Я подлетела к нему, когда он навис еще над каким-то столом, где одиноко сидели две девушки. — Барышни, ради всех святых, простите юношу! Вы же знаете, как действует алкоголь на молодой несовершеннолетний организм. Они все становятся такими придурками! — радостно заявила я, хватая Билла подмышку и оттаскивая в сторону. Намотав футболку на боку на кулак и вцепившись мертвой хваткой второй рукой в его плечо, я волокла его вон из зала. Билл пытался сопротивляться, но получалось плохо — слишком велика доза алкоголя для такого хлипкого тела. Затащила парня в маленький туалет и закрыла дверь на щеколду. Тряхнула как тряпичную куклу. Развернула к зеркалу. — Смотри сюда! — зашипела я, поднимая голову за подбородок. — Кого ты там видишь? Билл полюбовался своим отражением и вальяжно отозвался: — Билл Каулитц, фронтмен группы Tokio Hotel. — Черта с два! Там грязная, пьяная свинья, а не фронтмен группы Tokio Hotel! И я вообще там не вижу никакого Билла Каулитца! Там стоит какая-то мразь, которая мотает нервы мне и окружающим! Я отпустила его и отошла на полшага назад, вжавшись спиной в холодный кафель. Похоже туалет — это то, что мне сейчас надо: прохладно и почти тихо. — Зачем ты так со мной? — тихо спросил он. — Я ведь тебе поверил… — Билл, когда ты ляпнул, что ненавидишь журналистов, я не смогла заставить себя признаться, кем работаю на самом деле. Ведь если бы я это сказала, ты не смог бы быть самим собой, а мне хотелось, чтобы ты просто отдохнул, понимаешь, как человек, как обычный парень. — Ты получила… как это там у вас называется?… эксклюзив? Вы хорошо меня отсняли? Мне не придется краснеть? Выбери фотографии получше, пожалуйста. Я шумно вздохнула и раздраженно произнесла: — Тебя никто не снимал. Всё то, что ты мне рассказал, останется между нами. И только так. Он молчал, упершись лбом в зеркало. Я разглядывала пыльные пальцы ног. Черт, Том отдавил мне все ноги со своими дурацкими танцами. — Том лучше меня, — неожиданно заявил Билл. — Да, он лучше меня… Я не сержусь на него… Но я не ожидал такого от тебя… Мне казалось, что ты не способна на это… — Господи, о чем ты? — простонала я. Как же меня все это утомило! Как же меня все это задолбало! Как же мне все это осточертело! — Билл, Том твой брат! О чем ты? Он любит тебя! Он очень сильно переживает за тебя! — А ты предала меня… — словно не слыша меня, продолжал бубнить Билл. — Вы все журналисты шлюхи и проститутки. Один материал отработали, за другой принялись. Но ты не обольщайся. Том знает, что ты журналист, и будет осторожен. Знаешь, ты херовый журналист, если на самом деле пропустила такой эксклюзив со мной. — Ну и пусть я херовый журналист, зато человек хороший и друг надежный. Жаль, что ты за все то время, что мы провели вместе, так и не понял этого. Ты совершенно не разбираешься в людях, Билл. — Кто бы говорил! Ты такая же, как все! Им всем от меня что-то надо. Посмотри, на людей, которые меня окружают! «Билл, сделай для нас это!», «Билл, сделай для нас то!» Они используют меня. И никого не интересует, хочет Билл есть или Билл хочет в душ. Главное, чтобы Билл сделал так, как всем удобно. Подставился, выпросил, выклянчил, вытребовал. Даже ребята из группы через меня подкатывают к продюсерам, через меня выбивают новые инструменты! Все меня используют. Компания на мне зарабатывает деньги. Им плевать, что я болен, что не могу выходить на сцену из-за страшной усталости, что не досыпаю, что путаюсь во времени и пространстве… Я по утрам не знаю, в какой стране проснулся. Я не знаю, в какой стране засну. Они меня выжимают, выжимают, выжимают!!! Все эти банкеты и мероприятия, где надо улыбаться. Думаешь, оно мне надо? Нет, я обязан быть тут. Обязан! Я не могу просто пойти спать, потому что устал, я не могу выбирать хочу или нет, я обязан! Вот ты — журналист. Ты ведь тоже использовала меня. Тебе нужна была конфиденциальная информация. Что ты сделала? Ты влезла ко мне в постель и получила ее. Как ты всё удачно придумала! Я представляю, как вы там смеялись за дверью, когда меня хотели изнасиловать. Как удачно ты все рассчитала. Это был гениальный план! Лучше и придумать нельзя! Ты отлично сыграла! Браво! Я повелся. Стал тебе доверять. Как другу. Как Тому. Том! О, Том! Даже Том меня предал! Пока, значит, я там выгораживал тебя, подставлялся под удар своей службы безопасности, вы трахались! В ванной моего номера! В нескольких метрах от меня! Слыша мой голос! Вы смеялись и трахались! Да, конечно, Том опытный. У него полно девчонок. Он не такой законченный неудачник, как я. Тебе понравилось? Он ведь лучше? Скажи, он лучше, да? Я не смогла справиться с лицом — его перекосило от грандиозного удивления. Так вот чего он взъерепенился, а я-то, дура, комплексовала по поводу своей работы! — Ты ненормальный! Ты вообще соображаешь, в чем меня сейчас обвиняешь? Дело не в том, что ты приревновал меня к своему брату-близнецу, а в том, что ты сейчас оскорбляешь меня как человека и как женщину, ты не просто ставишь под сомнение мою порядочность, ты унижаешь меня своей ревностью. Как ты вообще мог такое подумать? Я и Том? С ума сойти! Том больше всех дергается по поводу твоих проблем! И это было первым, о чем он стал у меня выспрашивать, — как все прошло! Он ведь с нами не пошел только из-за тебя, хотя очень хотел! Думаешь, ему приятно было торчать в отеле, пока ты где-то развлекался? А ты меня под него «подложил»! Я в шоке! Меня так еще никто не оскорблял! Ты… Ты… Ты кусок идиота! А что касается эксклюзива и подстав — поверь, ни один эксклюзив не стоит того, чтобы подвергать человека такому стрессу, какой ты пережил в милиции. Ты… Ты так разочаровал меня, Билл… — Ты врешь! Ты журналист… — И что?! Что из того, что я журналист?! А ты рок-музыкант! Значит, ты глушишь водку литрами, колешься и ведешь аморальный образ жизни? Между прочим, из-за наркоты, найденной у тебя, нас имели в милиции два часа! Значит, наркота была твоя! Да? Если ее нашли у тебя! Твоя? — Ее подбросили! — А почему я должна тебе верить? В милиции мне говорили обратное. — Потому что это правда! — Я верю тебе. Но почему ты не веришь мне? — Не знаю… я… запутался... Боже, бедный мальчик, как же тебе тяжело. Я испытала просто-таки огромнейший приступ нежности к этому закомплексованному человечку, сделал шаг вперед, обняла его за талию, прижалась щекой к спине, произнесла очень ласково: — Ты лучше… Что произошло дальше — я не поняла. Билл ни с того, ни с сего заехал мне локтем поддых. Я ахнула… Едва не упала. Боже, как больно! Он резко развернулся. Глазищи сумасшедшие, злые. Мне стало страшно. Он готов был ударить еще раз. И еще. Он готов был вылить на меня всю свою душевную боль, причиняя физическую боль мне. Больно… Больно так, что даже закричать не могу, лишь тоненько скулю, сползая по стене. Он как будто проснулся. Вздрогнул. Лицо перекосило от ужаса. Испуганно попятился. Губы задрожали. Потом кинулся ко мне, начал ловить руки. Я прошипела: — Отойди. Он отшатнулся. Взгляд как у собаки, случайно укусившей хозяина, которая и рада бы исправить ситуацию, да не знает как. Щеколда никак не хотела сдаваться. Я нервно теребила противную пипочку, проклятый язычок застрял в отверстии. Билл жался в углу, не зная, что предпринять: то хватался за волосы, то закрывал лицо трясущимися руками, то делал робкую попытку опять приблизится ко мне, но в последний момент терял смелость и вжимался еще больше в угол. Когда дверь все-таки поддалась, он резко навалился на нее, мешая мне выйти. Жалобно заглянул в глаза, попытался взять за руку. — Не стоит, — спокойным голосом сказала я, высвобождая кисть и отодвигая его в сторону. — Нас не правильно поймут. Фронтмен Tokio Hotel устраивает истерики журнашлюшке — это будет хорошим эксклюзивом для моих собратьев по профессии. Из туалета я выскочила как ошпаренная. Надо найти сумку и возвращаться домой. Не хочу больше ничего. Пусть поступлю не профессионально, пусть сбегу. Не-хо-чу. К тому же гонорара меня уже лишили. Полинке в любом случае попадет. Так что с чистой совестью могу валить отсюда на все четыре стороны. Надо только с мальчишками попрощаться, все-таки они ни в чем не виноваты. Будет некрасиво, если я удалюсь по-английски. Моя сумочка одиноко висела на спинке стула. За столом никого. Георг, судя по всему, шикарно проводил время с кем-то. А вот куда делся Густав? Или тоже мальчик нашел себе девушку по душе? Ну и ладно. Главное, с Биллом больше не встречаться. Не хочу его видеть. Я перекинула тонкий ремешок через плечо и отправилась на выход. Как же душно… Эту дымовую завесу можно ножом резать. Вон кто-то еще умудряется танцевать… О! Том! Том плавно качался из стороны в сторону в такт музыке. В одной руке сигарета, в другой наполовину пустой бокал с коктейлем. Увидев меня, он расплылся в совершенно наисчастливейшей улыбке. Мотнул головой, приглашая присоединиться. Я молча отказалась. Не до танцев мне сейчас. Он скуксился, не глядя, сунул бокал ближайшей к себе девице и забавной утиной походкой направился ко мне. — Мария, ты божественно танцуешь. Я хочу повторить. — Том, мне пора… — Куда ты? — Домой. — Счастливо. — И тебе удачи. Я еще немного посмотрела, как он балдеет, и побрела прочь. Навалилось все как-то скопом… Завтра весь этот кошмар забудется. Завтра все будет хорошо. Завтра его здесь не будет. Том неожиданно обнял меня со спины, начал раскачивать. Я устало улыбнулась. Он жутко настырный. Прям как его брат. — Мария, я тебе нравлюсь? — нараспев спросил парень. — Да, — честно ответила я. — А почему ты весь вечер смотришь на Билла? — А почему мне нельзя смотреть на мужчину, с которым я провела ночь? — Но я ведь лучше. — Я не знаю. — Что тебе мешает это узнать? — Принципы, Том. Я не сплю с двумя мужчинами из одной компании. Извини. Ты упустил свой шанс меня трахнуть, когда в туалете начал спорить с Георгом на меня. — Как грубо, — скривился он, поворачивая меня к себе лицом. Его руки сползли с талии на задницу. — Я привык добиваться своего. — Том, это бесполезно. Ты мне очень нравишься. Очень-очень. Но я не могу заниматься с тобой сексом, так я предам Билла. Я не хочу его предавать. — Ерунда! Ты думаешь, Билл тебе позвонит? Или сделает своей девушкой? Не будь дурой! Мы скоро улетаем. Возможно, мы больше никогда сюда не вернемся. Так чего ты теряешься? Не каждому выпадает шанс трахнуть обоих Каулитцев, — он резко прижал мои бедра к своим. Я оценила: хороший стояк у мальчика. — Считай, что я его упустила, — с трудом отодвинулась от Тома. — Послушай, я ведь видел вчера, что ты с меня глаз не сводишь, — он так мял мои ягодицы, что я начала серьезно опасаться новых синяков. — Руки выше положи, Том, — строго сказала я. Боже! Да он пьяный в стельку! Или в зюзю — кому что нравится! Еле на ногах держится. — Да, ты готова была на все ради меня. — Ты себе льстишь. — Нет, я видел. Я всегда вижу, когда девчонки западают на меня. Но когда ты ушла с Биллом… Мне кажется, это была очень плохая шутка. — Более того, это вообще не было шуткой. Том, руки. — Я знаю, что дурак. Знаю. Прости. Это было… В общем этот спор… Это было низко и подло по отношению к тебе. Но я видел и то, как Билл на тебя смотрит, слышал его голос. Я знал, что ты сможешь его раскрутить. Я был в тебе уверен. И я уступил тебя ему. Знаешь, между близнецами такое практикуется. Один девочку попробовал, потом другому передал. — Если у вас такие порядки в семье, то мне вас искренне жаль. Я не Красное знамя, чтобы меня из рук в руки передавали. Увы, тут вы обломаетесь. Я сама и только сама выбираю себе мужчину. — Это тебе так кажется. Поедем в отель или куда-нибудь в укромное место, где нас никто не побеспокоит. Что тебе жалко что ли? Ты тут со всеми, как я понял… — Ты не правильно понял, — зло перебила я малолетнюю пьянь. — Да? А что ты делала в том закрытом кабинете с тем толстым мужиком полчаса? — Он, Томми, а так же твои боссы, при участии стукача-Саки, имели мой мозг и сознание в извращенной форме за то, что ваши фанатки изодрали меня утром у гостиницы. Обещали уволить к чертовой матери без выходного пособия. — И что ты им сказала? — Я объяснила им, как пройти по одному известному адресу в одно интимное место. — И ты думаешь, я поверю? — Это твои проблемы. Не веришь, пойди и загляни в кабинет. Там будет много всего интересного. Руки, Том! Прекрати меня лапать! Я очень тебя прошу! — Я хочу тебя! Том закружил быстрее, полез целоваться. Я отвернулась, и его губы сомкнулись на моем ухе. — Том, перестань! Прекрати немедленно. Я прошу тебя. — Ну тебе ведь нравится! Я же вижу! — он начал меня тискать и сильнее прижиматься, тереться бедрами. — Том! — Что ты ломаешься? — Том! Прекрати! — Вы все такие, вам поломаться надо. — Я не все! Том! Пусти! Мне срочно нужна помощь! Только нам скандала не хватало! Билл! Билл! Помоги! Я судорожно рыскала взглядом по толпе, пытаясь найти Билла. Черт! Он же в туалете, небось, до сих пор торчит! Ни Георга, ни Густава, никого, кто бы мог защитить меня от пьяного Тома! Я разозлилась. — Том, если ты сию минуту не отпустишь меня, я буду вынуждена применить к тебе силу. — Ты любишь агрессивный секс? — дыхнул он в лицо перегаром. — Да, крошка, я видел следы на твоем теле! Билл рассказал, что ты первоклассная в постели. Он тобой со мной поделился. Я с ним, он со мной. Хорошо иметь брата-близнеца. Ах ты маленькая похотливая дрянь! Ах вы малолетние ублюдки! Я тут перед ними бисер мечу, а они меня друг другу дарят! Черта с два! Том сам насадился на мою коленку. Я даже не ожидала, что выйдет так сильно. Он громко охнул и согнулся пополам. Н-да, удар в пах и без того болезненный, а при хорошей эрекции так и вообще улетный по ощущениям. На душе стало пусто. Никаких эмоций. Усталость навалилась тяжелой плитой… Я почувствовала, что хочу домой, хочу спать. Да, просто спать. Столько, сколько понадобиться для восстановления организма. Повернулась и наткнулась на ничего не понимающего Билла. Он вцепился в меня тревожным взглядом. Я лишь устало хмыкнула, даже не сгримасничала, просто позволила лицу отразить все эмоции: — «Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы… Просто позови меня, сделай так, чтобы я был рядом…» — передразнила его с сарказмом, стараясь, чтобы обида и боль не прорвались наружу. И так вся наизнанку перед ним. Усмехнулась. Боль ясно прозвучала в голосе, таки прорвалась… Усмешка как всхлип. Лишь бы не разреветься… Глаза в глаза. Ты хотел унизить меня? У тебя это отлично получилось. Все не так, поверь мне! Мне очень плохо. И одиноко… Ты ударил меня… Как я могу доверять тебе после этого? Это случайность!!! Пожалуйста… Не уходи… Я звала… — Я услышал… — растерянно прошептал он. Он хотел взять меня за запястье, но я лишь отшатнулась и прижала руку к груди, оберегая от его прикосновений. Последний раз оглянулась на старшего. Над корчащейся от боли фигурой Тома склонились какие-то люди. Я видела, что к парню бегут Дэвид Йост и Саки. Продюсер что-то орет, но у меня словно голова отключилась от чужой речи, я не понимала ни слова. Судя по выражению его лица, он кричал явно не слова благодарности. Я подняла вверх руку и показала ему средний палец. На воздух! На улицу! Хочется домой. В постельку. И спатеньки.