***
Акаши просыпается в шесть пятнадцать не от будильника, а от звука присланного сообщения. Он сонно протирает глаза, подымая мобильный в руке. Кто может писать ему в такую рань? Ещё не проснувшийся до конца Акаши решает не строить догадки, а банально посмотреть в телефон. Текст сообщения протрезвляет его и заставляет брови взлететь вверх от возмущения и негодования. «Если владелец этого телефона уже мёртв, сообщите по этому номеру». У Сейджуро глаз наливается красным больше обычного, и даже золото во втором глазу становится зловеще кровавым. Такой дерзкий текст нельзя простить, но данное сообщение нельзя простить ещё и потому, что его отправитель никто иной, как Кагами. Сейджуро взбешён и из-за этого даже не удивляется, как этот пустоголовый додумался написать ему такое сообщение. Он плотно сжимает зубы и телефон в руке, подавляя в себе желание запустить его куда подальше, желательно в голову отправителю. Надо же было так разозлить его с самого утра? Кагами точно смертник. Сейджуро отключает будильник и хочет начать собираться в университет, где он уж точно найдёт способ вправить Тайге мозги, но внезапно останавливается и чему-то безумно улыбается. На него будто снисходит озарение, и он понимает нечто важное; злость почти уходит, оставляя лишь некое раздражение. Конечно, это не означает, что он ничем не ответит на выходку Тайги. Сейджуро включает камеру, направляя её на себя, садится в постели, голый до пояса, вытягивает перед собой свободную руку, выставляя в камеру средний палец, и, улыбаясь, нажимает на значок «Фото». Потом нажимает «Отправить». Этого Тайге будет достаточно, чтобы притих на какое-то время. Потом он спокойно идёт собираться в университет. Позавтракав в одиночестве, он садится на метро и прибывает, как всегда, вовремя. Занимает любимое место у окна в третьем ряду слева и скучающе ожидает начала пары, перекатывая в руке ручку и прокручивая её между пальцев. Тайга тоже обычно не опаздывает, но сегодня его нет. Он не появляется и после начала пары, и даже на следующую пару. Тайга просто не приходит в университет, а Сейджуро, думавший, что Тайга не сможет разозлить его ещё больше, разозлён до предела. Он знает, что Тайге хоть и далеко до хорошего студента, но пары старается не пропускать. Что же с ним такого произошло, что он ведёт себя так странно? Даже Сейджуро не знает ответ наверняка, а ещё он немного волнуется, но предпочитает не замечать этого за злостью. Завтра у них свободный день перед первым экзаменом, в университет приходить не надо, так что они вряд ли встретятся. Ещё у Акаши завтра второй этап турнира по сёги, но он не беспокоится ни о экзамене, ни о турнире, ведь он, конечно же, готов к этому больше, чем на сто процентов. А вот Тайга (где его черти носят?) вряд ли сдаст этот экзамен без подготовки с Сейджуро, так он ещё и умудрился на последний семинар не прийти. Сейджуро уже не знает, радует это его или огорчает, но он по-прежнему уверен, что это не должно его волновать.***
Когда Рёта просыпается, у него нет какого-либо желания вставать с постели и куда-либо идти, поэтому он закутывается в одеяло потеплее, отгораживая себя в этом мимолётном уюте от всего, что приносит дискомфорт. Рёта позволяет себе поспать ещё вдали от проблем, и никто его не будит, пока он сам не просыпается около полудня. Он задумчиво чешет голову, соображая, что ему следует сделать. Все мысли крутятся вокруг Дайки и неизбежно приводят к тому, что им надо увидеться ещё хотя бы раз. Рёта сегодня на пары идти не собирается, решив сделать себе небольшую поблажку, а вот Дайки вполне может быть в университете (что не значит на парах), поэтому Рёта решает подождать до вечера и пока отдохнуть, как следует. «Как следует» не получается. Рёта всё время прокручивает в голове возможные варианты разговора, отчаянно желая не делать этого. Вместо того, чтобы расслабиться и привести свои мысли в порядок, он напряжён, а в голове творится полнейший хаос. «Так дело не пойдёт. Уж лучше я просто посплю», — решает Рёта, находит на ютубе какой-то видеоролик, и благодаря сонливой музыке и убаюкивающему голосу какого-то лектора ему всё же удаётся уснуть.***
Аомине Дайки, вопреки изначальному намерению отоспаться дома, вчера к себе домой не поехал. «Скучно», — подумал он перед тем, как сказать таксисту адрес Тайги, который наверняка должен был обрадоваться его внезапному визиту (по мнению Дайки). За этой скукой на самом деле стояло непробивное одиночество, в полной мере обвалившееся на Дайки за последние несколько дней и ставшее каким-то слишком… тяготящим. Тайга, казалось, был тем, кто сможет его понять, хотя Дайки был не уверен, что Кагами испытывал что-то подобное, он просто верил, что сможет. Поэтому Дайки поехал вчера именно к нему, нагло заявившись на пороге с улыбкой и фирменным грубым: — Привет, Бакагами! — С каких пор ты решил, что можешь заявляться сюда так часто? — получил он в ответ. — Твоя рожа меня не радует. — Я же знаю, что радует, — парировал, оскалившись, Аомине. Тайга демонстративно скривился, но в дом впустил. Сначала они немного проиграли в приставку, чтобы отвлечься — забыться — просто посидеть рядом, и этого было достаточно, поскольку разговаривать не хотелось. Потом Тайга сказал, что Сейджуро совсем обнаглел: бесцеремонно уйдя и наговорив всяких грубостей, он ещё и злится на Тайгу, бросая красноречивые убийственные взгляды на него в университете. Дайки подумал, что даже это не так уж плохо, ведь они хотя бы видятся, тогда как Рёта вообще не идёт на контакт. — Надо его как-то разыграть, — продолжил свою мысль Тайга. — Слишком уж большая заноза в заднице. — Давай напишем ему сообщение, — предложил Дайки. — Неплохо. Только что бы такое написать? — выражение лица Тайги приняло несвойственный ему задумчивый вид, а раздвоенные брови сдвинулись к переносите. Дайки усмехнулся. — Что такое? — повернулся к нему Тайга, нахмурившись. — Ничего, — тихо ответил Дайки, глядя на Тайгу в упор и скалясь. Сразу же предложил: — Может, пожелать ему смерти? — Идея, но надо это как-то оформить специально для Сейджуро. — Для Сейджуро, говоришь? — Дайки прижмурил один глаз, сидя на полу в позе лотоса, и подозрительно уставился на Тайгу, склонив голову чуть набок. — Ты понимаешь, — взгляд Тайги стал недобрым, — чтобы задеть его, простого пожелания будет недостаточно. В итоге они пришли к остаточному варианту, который и прочёл с утра Сейджуро. — Эй, разве ты не идёшь сегодня в универ? — спрашивает Дайки, после того, как Тайга самодовольно убирает телефон в сумку. Дайки и сам был бы не против посмотреть на лицо Сейджуро сейчас. — Нет, сегодня я заменяю другого тренера по плаванию и работаю в первую смену. — О, — Дайки оживляется. — Я с тобой пойду. Давно хотел посмотреть, как ты работаешь. — Тебя там только не хватало, — сокрушенно выдыхает Тайга и вопросительно смотрит на Дайки: — Зачем, скажи, тебе это? Дайки пожимает плечами и открыто смотрит на Тайгу настырным взглядом, пока тот наконец не сдаётся. Это Дайки-то изъявляет желание куда-то пойти? Тайга не может оставить это без внимания. Если уж он, любитель проводить время в одиночестве, хочет компании, значит, его что-то серьёзно гложет, и Тайга догадывается, что. Пусть уж тогда Дайки лучше идёт с ним, чем хандрит в одиночку. — Ладно, — отвечает он, потом немного медлит и отводит взгляд, прежде, чем сказать: — Спасибо… за помощь. — Да ладно… — тянет тихо, а потом оживляется Дайки: — Что-нибудь сделаешь для меня, — и усмехается. — Так и знал, — беззлобно возмущается Тайга, показывая белесые острые клыки. Дайки думает, что это был не просто розыгрыш, чтобы позлить Акаши. Тайга, несмотря на то, как поступил с ним Сейджуро, всё ещё беспокоится за него, хоть и злится. Но говорить об этом Тайге совсем необязательно. На телефон Тайги приходит сообщение. — Ха, неужели ответил? — Тайга достаёт телефон с долей интереса. — Ха, вполне в его духе, — Тайга щурит глаза прежде чем сказать выразительно и с чувством: — Засранец! — Что там? — Дайки из любопытства мигом оказывается рядом и видит полуголого Сейджуро, показывающего не очень приличный жест. — Теперь у тебя есть на него компромат, — и спустя ещё пару секунд: — Похоже, ты его всё-таки задел. — Не думаю. Он не из тех, кто облажается так просто, хотя я и не хочу этого признавать, — констатирует Тайга, собираясь выключить телефон. Его это скорее развеселило, чем разозлило. — Погоди, — останавливает его Аомине. — Что это за белая макушка рядом с ним? Приблизь. Тайга увеличивает изображение «белой макушки» рядом с Сейджуро. — Да какого?! — Дайки не может сдержать вопль негодования. — Какого Кисэ спит рядом с ним? Вот же… Свалил, значит, ничего мне не сказав, а теперь спит с этим сумасшедшим! «Мог бы хотя бы расстаться по-человечески… А я-то думал, у него какие-то серьёзные причины, что он поймёт — без меня никак, и вернётся. Вот же дрянь… Как я раньше этого не понял? Кисэ, я тебя… ненавижу…» — гудят мысли непрерывным потоком в голове Аомине. — Тайга, — говорит он тихим хриплым голосом, будто полчаса беспрерывно кричал, а Тайга лишь молча настороженно слушает. — У меня тут аренда квартиры заканчивается, ты не против, если я у тебя какое-то время поживу? Даже если Тайга не «за», то сейчас он не станет возражать Аомине. — Разве что недолго, — компромиссно соглашается он, потому что знает талант Дайки разводить беспорядок, который он сам терпеть не может. Конечно, он знает, что это «недолго» может затянуться, но лучшего варианта сейчас не видит. — Лады, сегодня же вечером перееду, — взгляд Дайки полон решимости и жесткости, потому что та квартира ему больше не нужна. Они изначально снимали её вместе с Рётой, и каждый её уголок, каждый сантиметр пропитан его голосом, их отношениями, разговорами, криками, страстью, любовью и много чем другим. Теперь эта квартира для Дайки пахнет предательством и вызывает отвращение. Рёту ждать больше нет смысла, и оставаться там тоже. Тайга думает, что Рёта мог и не изменять ему, и Дайки делает поспешные выводы насчёт увиденного, но если скажет сейчас — Дайки его не послушает. Нужно будет найти удобный момент и поделиться соображениями, когда тот остынет. А сейчас их ждёт нелёгкий трудовой день в спортивном комплексе. Мало того, что дети очень шумные и беспокойные, особенно когда плескаются в воде, и у Тайги от них в голове стучит набатом, так теперь ещё один взрослый ребёнок за ним увязался. — Тайга, ты очень на них похож, — Дайки показывает на ребёнка, с которым только что пререкался Тайга, но не смеётся. — Да ни капли, — уверенно возражают ему сразу два голоса. — Э? — Тайга и мальчишка смотрят друг на друга, а потом демонстративно отворачиваются. — Говорил же, — подтверждает свои слова Дайки. — Нет, Кагами-сан на вас больше похож, — говорит другой паренёк, проплывающий мимо. — Да разве? — довольно спокойно реагирует Дайки, приподымая одну бровь. Тайга внимательно смотрит на него. После двойной смены вымотан не только Тайга как основной инструктор, но и Дайки, которого взяли на испытательный срок. — Ну и запарно, — тянет Дайки, переодеваясь у своего шкафчика. — А ты чего ожидал? — парирует Тайга, натягивая на себя белую футболку с огромной надписью «Rock is best in you». — После сегодняшнего дня, думаю, тебя возьмут на работу. — Не, я теперь не хочу, — меланхолично отвечает Дайки. Тайга почему-то не удивляется, но спрашивает: — Чем тогда займёшься? — Для начала запишусь в баскетбольный клуб, ты же состоишь в своём университете. — Конечно. — Не вздумай проигрывать, прежде чем мы встретимся на баскетбольной площадке снова. — И не подумаю, — отвечает Тайга, пытаясь скрыть радость. — К тому же тебе не одолеть меня так просто. Ты ещё даже не вступил, а уже задираешь нос. «Так и должно быть. Наконец, Дайки», — Тайга не может сдержать улыбку, и ему кажется, что Аомине почувствует её, даже глядя ему в затылок. Тайга едет к себе домой, а Аомине — забрать все свои вещи со съёмной квартиры.***
Кисэ просыпается от звука мобильного и машинально подымает телефон. — Алло, Сат-чан? — Привет, Ки-чан. Как твои эм… дела? — Как сказать… Я собираюсь встретиться с Аомине-чи, но… — Рёта замолкает, так и не договорив. Инициативу в свои руки берёт Момои: — Правда? Мне кажется, что это отличная идея, а ещё, знаешь Рёта… Он… любит тебя больше, чем может полюбить какую-то красотку, я в этом уверенна. Поэтому… — теперь Рёта не даёт ей договорить: — Так или иначе сегодня мы встретимся, и всё станет ясно, — Рёта улыбается и щурится. Так несправедливо, что от слов Сацуки, сказанных с таким рвением, будто она в них душу вкладывала, Рёте хочется заплакать. — Сат-чан, мы поговорим. Не волнуйся. — Хорошо, — Сацуки выдыхает с каким-то облегчением. — Удачи, Рёта. — Спасибо, — Рёта кладёт трубку, Сацки какое-то время слушает гудки и думает: «Разберитесь уже, ведь вы оба — мои лучшие друзья». «Я обещаю сегодня не убегать», — думает Рёта, собираясь на встречу. Ему немного нервозно, и он смеётся над собой, думая, что ведёт себя, будто впервые собрался на свидание. Конечно, он осознаёт, что разговор намечается не из приятных, зная характер Аомине. Минуты в метро тянуться невероятно долго, Рёта смотрит в окно, на потолок, потом снова окно, и ведёт обратный отсчёт, безуспешно пытаясь усмирить мысли, пока наконец поезд не останавливается на нужной ему станции, и Рёта, глубоко вдохнув, выходит. Этот вдох наполняет его лёгкие свежим воздухом пасмурного неба, грозящегося дождём. Рёта не хочет торопиться, но и не спешить не может, поэтому он добирается до их с Аомине квартиры довольно быстро. Стоит какое-то время перед входом, примеряясь, потом прикладывает ключ и входит. Нажимает на нужный этаж в лифте и понимает, что нервничает вплоть до дрожи. Он делает глубокий вдох и командует себе: «Соберись, тряпка!» Как ни странно — это помогает, и Рёта уверенно шагает к двери. Перед их дверью он чувствует себя на пике волнения, граничащим со спокойствием, и все мысли улетучиваются, оставляя пустое свободное пространство в его голове. «Уж лучше так», — думает Рёта и ласково проводит рукой по двери, прежде, чем повернуть ключ и опустить ручку. Пучки пальцев становятся сухими от пыли, он осторожно толкает дверь внутрь, стараясь не шуметь. В квартире подозрительно тихо, это не удивляет Рёту, потому что Дайки может просто спать (что очень вероятно). Рёта бесшумно, подобно коту на подушечках, обходит всю квартиру, но никого там не обнаруживает, а вот что его удивляет, так это порядок, которого здесь в прошлый раз не было. Рёта мягко опускается в кресло и решает подождать. Запрокидывает голову на спинку и упирается глазами в потолок. Тиканье часов действует ему на нервы. Если Дайки скоро не появится, Рёта не уверен, что сможет его дождаться. К его счастью (или нет), уже через каких-то десять минут он слышит возню в коридоре, а спустя ещё полминуты видит самого Дайки, хмурого и очень грозного, с синими глазами, мечущими молнии и готовыми пронзить Рёту насквозь. Рёта запоздало осознаёт, что недооценил последствия своего внезапного ухода, но на попятную идти уже некуда. — Аомине-чи… — Что ты здесь забыл? — его голос жёсткий, холодный и не подразумевает никаких компромиссов. — Поговорить с тобой надо, — внезапно смело заявляет Рёта, и его взгляд солнечно-жёлтых глаз приобретает необходимую твёрдость. — Решил сказать мне лично, что теперь тебя трахает Акаши? — взгляд Аомине становится темнее Марианской впадины на спутниковом изображении Земли. — Что?! — искренне недоумевает Кисэ и вскакивает с кресла, глядя на Дайки глазами, которые вот-вот вылезут из орбит. Да, они поселились на время в одном номере, но откуда об этом знает Дайки? Он, что, следил за ним? Даже если так, с чего он сделал такие выводы? — Не надо разыгрывать передо мной невинную овечку, Кисэ. Я всё видел! — грозно рявкает Аомине и хватает Рёту за шиворот рубашки. — Лучше тебе убраться поскорее, иначе не знаю, что могу с тобой сделать, — шипит он, и в низком голосе отчётливо звучит угроза, своим пронизывающим взглядом он заглядывает прямо в душу Рёты (Рёта не предполагал, что Аомине может так смотреть), и вызывает из её недр страх. У Рёты создаётся ощущение, что он оказался один на один в клетке с диким зверем, который, как минимум, в два раза больше и свирепее него. Рёта не собирается сдаваться, он глубоко вдыхает и сужает глаза, — не один только Дайки дикий зверь. К тому же он не может позволить Дайки так заблуждаться насчёт него. Ему всё ещё страшно, но он готов и к защите, и к нападению. — Да что ты мог видеть, если между нами ничего не было? Это абсурд. — Фотография. Показать не могу, но на ней вы с Акаши в одной кровати, полуголые, — Аомине бросает слова, словно стальные холодные копья, и каждым пришпиливает Рёту к стене. Рёта не может защититься, потому что вообще не понимает, о чём говорит Дайки. «Фото? Полуголые? В одной кровати? Ладно, с кроватью понятно, но остальное… Кто это натворил? Неужели Акаши? — Рёта судорожно размышляет над услышанным. Сейчас бы здесь не помешал Акаши в роли присяжного. — Чтоб его…» — Я не знаю, о чём ты говоришь, — преувеличено спокойно и беззаботно говорит Рёта. Аомине молчит, но видно, как по его лицу ходят желваки, поэтому Рёта становится серьёзнее и говорит быстрее, прежде чем ситуация не стала совсем критичной: — Слушай, я, честно, не знаю, но, можешь спросить Акаши обо всём, что тебя интересует. Ты же знаешь, он не любит лгать, а что касается кровати… Я искал жильё, когда хотел пожить отдельно и обзванивал своих друзей, тогда Акаши позволил мне остаться в своём номере. Там была всего одна кровать, понимаешь, — делает короткую паузу Рёта для уверенности, что Дайки услышал, — поэтому мы и спали вдвоём, ничего более, — снова короткая пауза. — Можешь узнать на ресепшине, что в номере двести одиннадцатом всего одна кровать. И не веди себя так, будто совсем не знаешь Акаши-чи. В глазах Аомине проскальзывает сомнение, и он замедляется перед новым выпадом, Рёта использует это, чтобы склонить чашу весов в свою сторону: — А что я должен был подумать, когда ты вышел из машины с незнакомой девушкой? Аомине осознаёт ситуацию позже, чем она изменилась, и этот вопрос словно пробуждает его ото сна. Точно, он ведь тоже оказался в двусмысленном положении. Стоит ли отвечать Рёте? Если Рёта говорит правду, то и ему стоит ответить, — так думает Аомине. — Сацки попросила сопровождать её… Она её подруга и модель… Значит, ты снимался в той рекламе? — Аомине чуть изумлённо открывает глаза шире, а позже устало их закрывает: — Не важно. В общем, это всё. Такой вариант Рёте в голову даже не пришёл, но звонок Сацуки был сегодня очень даже своевременным. К тому же… Ситуация не позволяет Рёте размышлять долго и пытаться сложить всё в одну картину, потому что нужно действовать немедленно, иначе, кто знает, что будет, если инициатива снова перейдёт к Аомине. Рёта испытывает некое облегчение, но расслабляться ещё рано. — Я поверю тебе, Аомине-чи, но это далеко не всё, о чём нам следует поговорить. — Может и так, но раз ты не с Акаши, то остальной разговор можно отложить на завтра, — глаза Аомине нехорошо сверкают, а оскал становится хищным. Рёта копчиком чувствует, что ситуация выходит из-под контроля, Рёта больше не у руля их неудачного разговора, а у Дайки, кажется, уже срывает тормоза. — П-почему не сегодня? — Рёте хочется опровергнуть свои опасения, и он несмело всматривается в Аомине, всё меньше надеясь на это. — Уже неделя, как ты ушёл, смекаешь? Мог бы как-нибудь и извиниться за то, что просто взял и свалил, — голос Аомине становится похож на рычание, крепкие зубы кажутся невероятно острыми, и Кисэ инстинктивно чувствует, как они больно впиваются в его кожу. Рёта вздрагивает. Аомине злится, но уже по-другому. По другому поводу. Ему страшно от этого хищного взгляда, обещающего все муки Ада, но отступать он не собирается. «Раз уж я вернулся, нужно встретиться со всем лицом к лицу, даже со злостью Аомине». — Я как раз собирался это сделать, Аомине-чи, — осторожно произносит Рёта. — Вот и хорошо. — Аомине в мгновение ока оказывается рядом с Рётой и отталкивает того к стене, сразу же прижимая. У Рёты мурашки сбегают вниз по спине стадами, таким разъярённым он Аомине ещё не видел. Рёте по-прежнему страшно, но не только. Низ живота тянет от возбуждения. Он взбудоражен и взволнован не меньше Аомине. «Это не только злость…» — думает он прежде, чем на мысли не остаётся времени. Когда Аомине стягивает с него рубашку, небрежно разорвав в некоторых местах, Рёта успевает только сказать: — Вот о каком извинении ты… — прежде чем его рот затыкают грубым поцелуем. Дайки сдёргивает с себя штаны и нетерпеливо помогает Рёте выпутывается из его, продолжая целовать и покусывать его за нежную кожу. Рёта слышит, как трещит ткань рвущихся штанов, и только стонет, потому что терпение Аомине треснуло раньше, и всё, что копилось, хлынуло яростным потоком. Рёта неожиданно легко готов принять это, как буддийский мудрец приватности судьбы. Когда они находят губы друг друга, то впиваются так страстно, что, кажется, намертво, будто наконец изнеможенные от жажды, истосковавшиеся по влаге рты дорвались до источника, который нашли друг в друге, и припали к нему, чтобы выпить до дна. Дайки приподымает ногу Рёты, сгибая её в колене, Рёта обхватывает ею крепкий стан партнёра, подколенным сгибом фиксируя бедро. Дайки слюнявит палец, не отводя взгляда от Рёты и не отстраняясь ни на сантиметр, кожа прилегает так плотно к коже, что даже воздуху между ними нет места. Когда Дайки пытается протолкнуть палец внутрь Рёты, выходит с трудом, Рёта содрогается, невольно морща нос и закусывая губу, сжимает плечи Дайки. Расслабиться стоит Рёте, а стонет и расслабляется почему-то Дайки. — Узко. У тебя не могло никого быть эти несколько дней, — неосознанно он произносит это вслух. — Что? Ты, что, делаешь это, чтобы проверить меня, Аомине-чи? — обижено говорит Рёта, хмурясь и недовольно поджимая губы. Та искренняя связь, которая возникла между ними с помощью языка тел, грубо нарушена Аомине. — Нет, конечно, просто заметил по ходу, — прямолинейно и просто объясняет Дайки. Что-то в его поведении вызывает у Рёты сомнения, но сейчас Рёте явно не до них. — Тогда замолчи и займись уже мной, — Рёта притягивает Дайки ближе к себе, ухватившись за короткие синие волосы на затылке. Только сейчас осознаёт: как же он по нему скучал. Дайки жадно припадает к его шее губами, он чувствует то же самое, а Рёта отвечает протяжными тихими стонами, гладит Аомине по выпирающим, вздымающимся от глубокого дыхания мышцам пресса. — Так не пойдёт, нужна смазка, — нехотя отрывается от него Аомине, встретив сопротивление давно не любленного тела и сгорая от нетерпения. Рёта с извиняющимся видом кивает. Когда Аомине что-то надо, он движется быстрее пули, так что Рёта даже не успевает переместиться на кровать, как Аомине снова прижимает его к стене, но уже с нужным флакончиком в руках. Рёта понимает, что «извиняться» он будет, скорее всего, всю ночь. Поговорить действительно можно и завтра, особенно когда все мысли улетучиваются от настойчивых, грубых и изредка нежных ласк Аомине, а сам Рёта тает в его руках, словно восковая свеча. Аомине же молчит о том, что при виде такого соблазнительного Рёты он теряет голову и превращается в комок нервов, которые бьёт сладким током от касаний, а глаза щиплет от выражающего неподдельное наслаждение лица Рёты. Так щиплет глаза, когда смотрят на что-то яркое, а Рёту вполне можно описать этим словом.***
Когда Аомине долго не возвращается, Тайга решает ему позвонить. Он набирает номер с мыслями о том, что Аомине жутко неспокойный тип, и от него одни беспокойства на голову Тайги. После нескольких гудков кто-то наконец подымает трубку, но Тайга сразу же понимает, что Аомине сейчас не до него, и кто-то случайно нажал «Принять вызов». Он может различить голос Рёты, протяжно стонущего и почти скрывающегося на крик и тихую восхищённую и незлобную хриплую ругань Аомине. Тайга ухмыляется, немного посмеиваясь и заговорщически сверкая глазами, кладёт трубку — кажется, у этих двоих что-то налаживается. Он искренне рад этому, к тому же Дайки теперь не понадобится переезжать к нему. Наверное. В памяти всплывают тонкие губы Акаши и разрезающая их холодная ухмылка, оголённый торс с изящными, правильно развитыми мышцами. Тайга хмурится — как не вовремя, и раздраженно стирает образ прочь. Не может быть, чтобы такой засранец мог вызвать у него хоть какой-то тёплый отклик. Тем не менее, внизу живота теплеет, и Тайга после долгого внутреннего сражения очень нехотя признаёт, что в Сейджуро есть что-то соблазнительное (если закрыть глаза на его характер). Что он бы с удовольствием подмял Сейджуро под себя, он признать не решается.