Горение

— Кагами, принеси мне воды... пожалуйста. — Сейджуро не забывает быть вежливым несмотря на то, что они уже достаточно долго знакомы. Кагами подымается с кресла, оставляет пачку с попкорном на столе и делает два шага в сторону кухни, на мгновение забывая о матче NBA по телевизору и обо всём на свете. «Пожалуйста» Сейджуро всегда действует на него безотказно. Но сегодня что-то изменилось. Не дойдя до выхода, Кагами замирает, так и не сделав следующий шаг. То ли он вспоминает, что именно сейчас идёт интереснейший матч, то ли то, что он уже второй раз за сегодня идёт на кухню по просьбе-поручению Сейджуро. Он неожиданно оборачивается и спрашивает: — Сейджуро, почему бы тебе самому не сходить? Ты уже два часа сидишь, не меняя положения, — в голосе Кагами звучит забота... и сопротивление. Кагами пытается сопротивляться ласковой повелительной манере Сейджуро и пока что —безуспешно, но, кажется, сейчас настал переломный момент. Сейджуро нехотя отрывается от доски и непонимающим взглядом смотрит на Кагами, словно на ребёнка. Кагами под этим взглядом неуютно, но он не отступает, выдерживая напряжение и отвечая смелым взглядом тому в лицо. А потом следует объяснение: — Я не хочу отвлекаться от игры, — говорит Сейджуро как что-то само собой разумеющееся и вздыхает, — но ты меня уже отвлёк. Не сказав больше ни слова, Сейджуро с сокрушенным видом встаёт и с каменным лицом проходит мимо Тайги, не обращая на того никакого внимания, направляется к кухне. Кагами лишний раз сглатывает, дёргая кадыком, словно он в чём-то виноват. Он немного жалеет, что не сходил на кухню сам, ведь третья четверть матча по телевизору всё равно закончилась, не удостоившись его внимания. «Что за глупости? Будто я позволю ему крутить мной, как он захочет». Но... уже позволял. Сейджуро поступил в университет в Токио, и по непонятной причине согласился на предложение Кагами пожить у него. Кагами предполагал, что так будет выгоднее: они поделят расходы и обязанности по дому, да и жить с кем-то будет гораздо веселее. Сейджуро вёл себя вполне адекватно и порядочно ещё с первого года старшей школы. Ну, почти всегда. Однако что-то в их отношениях пошло не так. Поначалу Тайга был рад такому соседству: расходы на квартиру уменьшились в два раза, а кроме того Сейджуро не раз помогал ему с учёбой. Его познания были гораздо шире, чем просто профильное образование, и Кагами удивлялся, как он может столько читать, столько всего держать в памяти, и столько всего уметь. — Я с детства привык, — безучастно ответил Акаши на вопрос Тайги и снова уткнулся в книгу. Такого ответа стоило ожидать, и Кагами чувствовал себя немного глупым, что случалось довольно часто на фоне Сейджуро. Это не смущало, но всё равно не нравилось. Кагами думал, чем он может отплатить Сейджуро, в чём он лучше своего соседа по комнате. Вскоре выяснилось, что Сейджуро совершенно не умеет готовить. Это произошло, когда Кагами вернулся с тренировки и застал на кухне полный беспорядок: заляпанную плиту и кучу невостребованной посуды в раковине, а в квартире витал запах подгоревшего (сгоревшего) мяса и соевого соуса. Акаши не успел прибраться и извинялся перед Кагами с опущенной головой. Кагами впервые за время их совместного проживания почувствовал своё превосходство. Это неумение Акаши готовить не должно было стать неожиданностью, учитывая его образ жизни, но Тайгу это приятно удивило. Тайга начал готовить на двоих, и Акаши перестал завтракать и обедать в кафе, ожидая приготовленной Тайгой еды. Тайга с удовольствием отмечал, что Сейджуро нравятся его блюда, несмотря на изысканные вкусы последнего. Хотя бы в чём-то Сейджуро стал от него зависим, хотя бы чуть-чуть. Потом проявилась ещё одна слабость Сейджуро, которая радовала Тайгу куда меньше. Часами напролёт Сейджуро мог играть в сёги сам с собой, но Кагами подозревал, что он играет со своей второй личностью, которую Кагами до сих пор не любил. В такие моменты — долгие часы — мир Сейджуро суживался до одной лишь игральной доски, и Тайга не мог с ним ни поговорить, ни попросить о чём-либо. После нескольких попыток он не пытался его отвлекать, потому что в таких случаях Акаши просто сокрушенно вздыхал и с безразличным видом уходил, закрываясь в своей комнате. Такое увлечение казалось Тайге маниакальным, но он уважал Сейджуро, поэтому отнесся к его хобби терпимо. Чего Кагами не ожидал, так это просьб Сейджуро во время игры. Тот не хотел отвлекаться и поэтому часто просил Тайгу что-то принести или приготовить для него. Просьбы были мелочными, такими, что Тайге было не трудно их выполнить, но иногда они очень сильно раздражали. Например, тем, что Сейджуро всё-таки мог отвлечься и выполнить их сам, а во-вторых, тем, что он этого не делал, а просил Тайгу по-особенному вежливо и мягко, заставляя на пару мгновений поверить, что успех Сейджуро зависит от него и почувствовать себя очень нужным и важным в жизни Сейджуро. От этой манеры речи, не иначе, Тайга и выполнял просьбы, жутко злясь на то, что сам Сейджуро, скорее всего, не вкладывает в эти просьбы того значения, что улавливает в них Тайга. Что и было доказано, когда Тайга впервые не выполнил просьбу. Тогда он понял, что Сейджуро прекрасно может справиться со всем сам, а его слабости — притворство, которым он успешно пользуется. Когда Сейджуро начинал себя вести так, будто Кагами вовсе нет рядом, последнему определённо не нравилось. Просьбы Сейджуро выводили из равновесия, но Кагами предпочитал эти просьбы глухому безразличию, когда Сейджуро идеально справлялся со всем сам, напрочь игнорируя Кагами. Кагами чувствовал себя тогда ненужным и чужим. Почему в их отношениях были одни только крайности? Кагами не мог этого понять, но отчаянно стремился к золотой середине, и пока — безрезультатно. Сейджуро возвращается с прозрачной жидкостью в хрустальном стакане и, снова пройдя мимо Кагами, словно там только воздух, усаживается перед столом сёги, разворачивая доску другой стороной. Кагами не может не замечать, что порой для Сейджуро фигурки важнее людей вокруг, так и сейчас: Сейджуро полностью поглощён игрой. По телевизору уже начался четвёртый тайм, и счёт открыла команда Атланта Хоукс, но у Кагами уже нет настроения его смотреть. Ему становится душно и как-то невыносимо тесно в просторной квартире с хорошей вентиляцией, словно Акаши своим присутствием заполнил всё жильё Тайги, распространяя незримую, холодную и в то же время приторную тяжесть в воздухе. Тайга ощущает её давление почти физически, но не может от этого никуда деться. Он не может никуда деться от Акаши Сейджуро, но и выгнать он его тоже не может. Если бы Тайга так поступил, Акаши бы к нему больше не пришёл, а Тайга этого всё-таки не хотел. Тайга закрывает глаза и легонько надавливает на веки в области зрачков, массируя. Просто у него сегодня отчего-то дурное настроение, и нужно немного развеяться. Сейджуро ведь уже не первый раз так себя ведёт, а Тайга не девушка, чтобы раскисать по таким мелочам. Он и не раскисает. Он одним движением набрасывает на себя лёгкую куртку и отправляется на улицу «проветриться», оставляя Сейджуро играть в сёги в своей квартире. Конечно, он не сбегает, ему просто нужен перерыв, свежий воздух и другая обстановка, чтобы собраться с мыслями. Сейджуро, кажется, не заметил, как Тайга вышел, во всяком случае, он не попрощался, уставившись на игральную доску, сдвинув брови на переносице и совсем не воспитанно закусывая большой палец, будто в этих двадцати квадратных сантиметрах сосредоточена сейчас вся его жизнь. Кагами хочет усмехнуться, посмеяться над серьёзностью Сейджуро, но у него не получается. Поэтому он просто тихо переступает порог и даже не хлопает дверью, осторожно её закрывая. Он уверен, когда вернётся — найдёт Сейджуро в той же позе и с тем же видом, если тот, конечно, всё ещё не доиграет, и это до жути иронично. То, как Сейджуро способен замораживать время, словно выходя в другую реальность, и не меняться, пока вокруг него меняется слишком многое. На улице легонько дует вечерний прохладный ветер, и густые сумерки укрывают случайных прохожих от глаз друг друга. Кагами какое-то время бродит по скверу между лохматыми тенями деревьев, падающими из-за тусклого оранжево-жёлтого, как яблочный сок, света редких уличных фонарей. В сквере ему кажется в такое время слишком мрачно, поэтому он направляется к хорошо освещаемой детской площадке недалеко от дома и садится там на лавочку, раскидывает руки и расслабляется, запрокидывая голову на деревянную спинку. На небе звёзд почти не видно, серые тучи плотно затягивают небо шерстяным одеялом, кутая его, будто оно может замерзнуть. Тайге не холодно, ведь у него всегда было хорошее кровообращение, и он сам мог согреть кого-угодно, но сейчас ему хочется, чтобы один конкретный человек хотя бы раз укрыл его одеялом вечером и вручил чашку горячего чая. Тайга выдыхает через рот, направляя облако углекислого газа вверх, к скрывающимся за серой пеленой звёздам, но его умиротворённое мечтательное настроение разрушает чей-то грубый голос: — Не ожидал тебя здесь увидеть. Тайга нехотя поворачивает голову, этот голос и эту статуру он вряд ли с кем-то сможет спутать. — И я тебя, Ахомине. — Давай без этого, Бакагами. — Аомине опускается на лавочку рядом с Кагами, и Кагами спинным мозгом чувствует его непринуждённую улыбку, Тайга и сам улыбается, вспомнив недалёкое прошлое, когда они были заядлыми соперниками, препираясь и обзываясь по любому поводу, но и... неплохими друзьями тоже. Такими друзьями, каких ещё поискать надо, на самом-то деле. Прошло то время, когда всё можно было решить баскетболом, они выросли, и их отношения изменились, стали несколько серьёзнее, так что им всем приходилось становиться осмотрительнее, а некоторым — ответственнее. Но иногда хотелось забыть обо всём и почувствовать себя опять беззаботными подростками. — Что ты здесь забыл? — вальяжно спрашивает Аомине в своей грубой манере, но Тайга ничуть не сердится, эта манера речи была им обоим привычной, и другой он от Аомине не ожидал. Он чувствует, как поверх его руки ложится рука Аомине и затылка касается такая же горячая ладонь, как и его собственная — это Аомине снова ведёт себя слишком развязно. — Я здесь живу неподалёку, или ты забыл? А вот что ты здесь делаешь, мне правда интересно. И убери уже свою руку. Как и ожидалось, руку Аомине не убирает и ничего не отвечает. На секунд пятнадцать между ними повисает молчание, нарушаемое лишь шелестом листвы парковых деревьев и редкими пронзительными криками ворон. — Я?.. Да вот к тебе заехать решил, а встретил здесь, — наконец говорит Аомине, в его голосе чувствуется неуверенность. Неуверенность для Аомине очень редкое явление, когда дело касается его самого, уж Кагами это знает, поэтому настораживается. Аомине не часто приезжал к Кагами даже в школьные годы, а после поступления в университет они встречались только где-нибудь в городе, когда было время. Это первый раз за полгода, когда Аомине приехал к нему домой, да ещё и так поздно. Этому должна была быть весомая причина, и какая, Тайге предстоит выяснить. — С Кисэ что-то не ладится? — осторожно спрашивает Тайга. — Не ладится, — с досадой выдыхает Дайки, признавая. Сейчас один из тех редких моментов, когда Дайки открывается и становится почти беззащитным перед Кагами, доверяя ему свои личные переживания. Они знают друг друга достаточно, чтобы понять, что происходит, по нескольким словам. Тайга мог бы использовать этот момент, чтобы подколоть Аомине, но не стал этого делать хотя бы потому, что слишком хорошо понимает его, да и собственные отношения оставляют желать лучшего. Он знает, что Аомине с Кисэ начали встречаться как только поступили в университет, подробности Тайге никто не рассказывал, но он точно знает, что лёгкими и беззаботными эти отношения назвать было нельзя. Из общего у них был баскетбол, а в остальном они слишком сильно отличались друг от друга. Кисэ любил прогулки и веселиться в компании друзей, Аомине любил спать, играть в приставку и смотреть прямые трансляции матчей на ноутбуке. Кисэ любил жаркую погоду и солнечные пляжи Окинавы, Аомине любил прохладу, тень и предпочитал пляжу горы. Наедине друг с другом они проводили совсем мало времени, учитывая занятия в университете, тренировки, работу Кисэ и стиль жизни каждого. Кагами вообще не понимал, зачем они решили стать парой? Никто из них не хотел уступать главенство в отношениях, поначалу это напоминало настоящую борьбу за лидерство, и только спустя полгода они немного привыкли к статусу «пара» и жизни в одной съёмной квартире, чуть-чуть притёрлись друг к другу и смирились с разницей во вкусах. — Кисэ хочет, чтобы я нашёл подработку, — отвечает Аомине на немой вопрос Тайги. — Он считает, что я деградирую, — он выдавливает из себя смешок почти насильно. — Ну, а что я могу поделать, если мне это всё не интересно? Я ему и сказал, что соглашусь только на работу, где целый день можно будет смотреть на большегрудых красавиц и не напрягаться. А он... вполне серьёзно ответил, что может помочь мне устроиться работать моделью, я ему ответил, что пошутил... Не знаю, почему он так разозлился, но мне не по себе стало от одного его взгляда. Он сказал, что я сижу у родителей на шее, зависим от них и совершенно бесполезен, а потом ушёл, хлопнув дверью, и со вчерашнего дня не появлялся дома вовсе. — Это не сильно похоже на Кисэ, — говорит Кагами после короткой паузы, обдумывая. — Вот и я о том же. — Хотя я его понимаю. Никаких сил не хватит постоянно видеть перед собой лентяя, зарывающего свой талант и тратящего жизнь почём зря. — Иди ты, — возмущается сначала Аомине. — Никто его не заставляет смотреть, — слишком тихо говорит Дайки, понимая, что и в словах Рёты, и Тайги есть доля правды, очень большая доля правды. Естественно, от этого Дайки легче не становится. — Думаю, для Кисэ невыносимо, что его любимый человек плюёт на себя и на свою карьеру, то и дело бездельничает и вообще не проявляет никаких интересов, кроме баскетбола и моделей. Последнее, кстати, тоже вряд ли его радует. И... Ты же знаешь, почему вы вместе, — Тайга продолжает говорить, каждым словом умело разрезая неправильно сросшиеся швы, чтобы потом соединить их правильно. Аомине до жути не любит копаться в себе и разбирать чьи-то отношения, даже свои собственные. Но иногда это критично необходимо, поэтому сейчас он терпит, как Тайга подымает на поверхность личное. Он пришёл потому, что знал, Тайга не станет утомлять его пустыми разговорами, они поговорят и, возможно, Тайга скажет то, чего сам Аомине не заметил. — Да, знаю... И Кисэ, и Аомине хорошо общались с Тайгой, поэтому он знает о них достаточно, в том числе и то, что в свои отношения они вложили слишком многое, и теперь боятся, что вложили неоправданно. После окончания школы Аомине собирался поехать в Америку, чтобы учиться там и потом вступить в NBA. Там он мог найти сильных соперников помимо Кагами, и единственное, в чём он себя видел, — это спорт. В то же время он сомневался в правильности такого решения, не желая оказываться далеко от дома и привычного комфорта, да и перспективы были туманными: поступить в университет в Америке было бы непросто, учитывая, что Аомине слишком плохо знает английский язык, да и вообще слаб в учёбе. Единственный предмет по которому у него были более-менее нормальные оценки — история Японии, но вряд ли это ему бы чем-то помогло. Всё же Аомине собирался рискнуть. Тогда их отношения с Кисэ выходили за рамки обычной дружбы лишь несколькими поцелуями из-за игры в «правду или действие», когда Мурасакибаре везло, и ему почему-то понравилось смотреть на их неловкие поцелуи, а потом ещё несколькими поцелуями просто так, которые они ни себе, ни друг другу не объясняли, и слишком интимными прикосновениями, когда их никто не видел. Как раз за два месяца до окончания школы Кисэ предложил встречаться, и Аомине, не долго думая, согласился, потому что, потому что... он тогда ещё сам не знал, почему, но идея быть рядом с Кисэ на правах его парня ему очень нравилась. Они договорились начать встречаться после поступления, так как обоим нужно было сконцентрироваться на экзаменах. Тогда Аомине окончательно для себя решил, что останется в Токио, а после им удалось поступить в Кэйо, и они сняли небольшую квартиру, чтобы жить отдельно от родителей и поближе к университету. В один прекрасный день Аомине случайно рассказал Кисэ, что собирался поехать в Америку, и встретил на лице Кисэ дежурную улыбку, отдающую на этот раз плохо скрываемой горечью. Кисэ уже достаточно времени наблюдал апатию Аомине ко всему, и без его помощи вряд ли дотянул бы до первой сессии. — Почему тогда остался? — в глазах Кисэ едва читались страх и сожаление, будто он правда был в чём-то виноват. Аомине знал, какой ответ надеялся получить Рёта, хотя вряд ли он бы смог до конца поверить Аомине. — Потому что... — Аомине запнулся, зная, что запинаться сейчас крайне нежелательно. — Я ведь не знаю английский. — Я мог бы тебе помочь, — не сдавался Кисэ. «Ты что, хочешь всё испортить? Не вынуждай меня говорить лишнее». — Я просто передумал, понятно? — Аомине-ччи, это... из-за меня? — Кисэ выглядел совершенно неуверенным, напрягшимся, словно балансировал на грани и уже терял равновесие. Кисэ ждал, он хотел узнать ответ из уст Аомине, неважно, что он скажет. — Нет, — Аомине стоял в полуоборота, и Кисэ не мог посмотреть в его глаза и попытаться понять его, ведь глаза всегда выдавали Аомине. Правда в том, что он не знал, лжет Аомине или говорит правду, но оба варианта были по-своему неприятны. Кисэ нужно было идти на работу, и после они к этой теме не возвращались. Но с того времени Кисэ очень активно начал искать занятие, которое могло заинтересовать Аомине: сидел в интернете, таскал вырезки с журналов, но Аомине ничего не удостоил своим вниманием. Единственное, что пробуждало в нём интерес — это сильный противник в баскетболе, возможно, это было одной из причин, по которой Кисэ по-прежнему усердно тренировался, несмотря на сильную загруженность учёбой и работой. Они с Аомине играли дико и безудержно, и тогда в глазах Аомине загорался настоящий огонь, который Кисэ так любил в них видеть. Вот он, живой, резкий, непредсказуемый Аомине, в которого Кисэ однажды влюбился. Когда к ним присоединялся Кагами, они играли по очереди, потому что брать кого-нибудь четвёртого с их-то уровнем не было смысла. Наблюдая за их скоростью, точными движениями, разгорячёнными телами, сбившимся дыханием и ухмылочками со стороны, Кисэ чувствовал между Аомине и Кагами некую идиллию, видимую лишь на баскетбольной площадке. Кисэ ревновал, невольно сжимая руки в кулаки и чувствуя, что Кагами, возможно, подходит Аомине не меньше, чем он сам. Аомине разубеждал его в этом ночью в постели, после игр в баскетбол он был очень страстным и совершенно неудержимым, и из-за этого Кисэ приходилось первое время покупать новые рубашки после каждой такой ночи, ведь старые были разорваны в клочья; а потом он научился опережать их превращение в тряпки, сбрасывая с себя заранее. — Мне нравится рвать их на тебе, — раздосадованно говорил Аомине. — Я не могу позволить себе так часто покупать обновки, — констатировал Кисэ, хотя ему тоже нравилось, как Аомине рвёт на нём одежду одним движением сильных рук. Ещё они не играли в стритбол перед тренировками в клубе, потому что на следующий день эти двое были не в лучшей форме для игры. — Ты знаешь, у кого он ночует? — Нет. У меня нет номеров его друзей, — с досадой почти плюётся Аомине. — Ты собираешься сложить руки и ждать? — прищуривается и слишком строго говорит Кагами. Его слова колются, но Аомине достаточно толстокожий, чтобы этого не замечать. — А зачем я по-твоему сюда пришёл? — холодно спрашивает он, так, что воздух вокруг них рискует замёрзнуть. Кагами поворачивает голову в недоумении: — Но у меня тоже нет номеров его друзей. К тому же если он оставил вещи, то скоро вернётся. — Кто-то из твоих бывших сокомандников может знать, — Аомине говорит теплее, и атмосфера снова становится расслабленной. Аомине по-другому просить не умеет. — Хочешь, чтобы я спросил? — умышленно уточняет Кагами очевидное. — Ты и правда... «Бакагами», — но вслух Аомине последнее не произносит. — Да, хочу. — Аомине мерит его тяжёлым буравящим взглядом, ему сейчас не до шуток. — Я подумаю, — Кагами продолжает юлить, на что Аомине только щурится, зная, что тот поможет, просто не хочет упустить момент, чтобы немного пощекотать Дайки нервы и понаслаждаться своим преимуществом. Но Дайки уверен, что ему предоставится шанс вернуть должок, поэтому ведёт себя сдержанно. — Да-да, в общем, мне пора, — Дайки бросает взгляд на часы, они показывают половину десятого. — Не хочется на метро опоздать. — Можешь остаться у меня, ты же знаешь. — Знаю, — самодовольно ухмыляется Дайки. — А вдруг Кисэ вернётся? Я должен дома быть. — Вали, — Тайга наигранно обиженно махает рукой, и Аомине, помахав ему с той же ухмылкой на лице, удаляется в сторону метро. Тайга так не собрал мысли в кучу, но и ему было пора возвращаться. Он рад был увидеть Дайки, но причина, по которой тот пришёл, не радовала. Правда, это дало понять, что не у него одного трудности, и что, помогая Аомине, он и сам может рассчитывать на его помощь. Это даже немного успокоило, и Тайга верит, что они должны справиться. Когда Тайга заходит в дом, там тихо, и свет уже не горит. Значит, Акаши уже доиграл и ушёл спать. Тайга быстро перекусив оставшимся с обеда терияки, принимает душ и тоже идёт спать. Этот день его очень вымотал, и он готов отключиться чуть ли не с порога, но то, что он видит, зайдя в комнату, снимает сонливость как рукой. Тайга широко открывает глаза: в его постели лежит Акаши Сейджуро и укрывается его одеялом. Кагами негромко кашляет и осторожно направляется к своей кровати. Он обходит её со стороны Сейджуро, чьи глаза мгновенно открываются, и Кагами понимает, что тот до этого момента не спал. — Я ничего не перепутал, Кагами. Если захочешь, я уйду, мне просто нужно тебе кое-что сказать, а у себя я бы точно заснул, — Сейджуро проговаривает с расстановкой, словно заготовил эту фразу заранее, предупреждая все вопросы Тайги. — И что же? — Тайга всё ещё в изумлении. — Сегодня я проиграл, — как-то не особо разочарованно отвечает Сейджуро, но в его голосе чувствуется горечь, приправленная сожалением, и даже нотки опасения, которые ему не удаётся скрыть. — Что это значит? — Кагами не может никак сложить себе картину происходящего, слишком много на него обрушилось за сегодня. — Я проиграл ему, — чеканит Сейджуро и, встретив по-прежнему недоуменный взгляд Тайги, закатывает глаза и продолжает: — Мне что, всё разжевывать надо? — Да понял я. Вот только... Зачем ты мне это говоришь? — Кажется, на этот раз будут последствия, — Акаши натягивает одеяло по самые уши, будто ему внезапно стало холодно. — Говори нормально, какие такие последствия? — Кагами охватывает приступ злости, и он несколько повышает голос, а внутрь закрадывается нехорошее предчувствие. Акаши отвечает на удивление тихо и спокойно: — Я и сам не знаю. Поэтому должен извиниться на всякий случай. — Между ними залегает гробовая тишина, нарушаемая только размеренным стуком стрелки механических часов в углу. А потом Акаши рискует разорвать это угнетающее молчание, стараясь продолжать говорить ровно и спокойно, хотя сам он тоже волнуется: — Спать уже пора. Спокойной ночи. — Заснёшь здесь! — фыркает Кагами. — Мне уйти? — Акаши открывает прикрытые было глаза. — Можешь остаться, — неуверенно отвечает Кагами и, обойдя кровать, ложится с другой стороны. Для двоих кровать несколько тесная, но с Акаши они помещаются на ней нормально, и им даже почти удобно за счёт миниатюрности последнего, а вот с Аомине, Тайга помнил, они не умещались, то и дело спихивая друг друга на пол, когда засиделись допоздна, и лень было доставать футон. Потом его всё же пришлось достать, иначе они бы так и не выспались и остались в синяках. Воспоминания о школьных днях помогают Тайге отвлечься и спокойно уснуть, чтобы набраться сил и встретить новый день вместе со всем, что он им приготовил.