Ну что, страны, в бесконечность и далее?!

Сложно жить человеку, который всего себя тратит ради других, и кто старается всем помочь, всех спасти. И как же просто быть гордым одиночкой, ни к кому не привязывающимся, никому ничем не обязанным. Творишь любую жесть, чего чужих стыдиться. Пусть завидуют твоей свободе. Беспокоишься лишь за себя любимого и не тратишь энергию по пустякам. Однако жизнь человеческая устроена так что волей-неволей, но приходится быть частью человеческого общества. Человек сам по себе — существо социальное и даже самый заядлый одиночка в какой-то момент хочет найти кого-то. Пусть порой и не человека, а любимого питомца, или человека, но не в реале, а в интернете, все равно — ищет же общения! А там и до привязанности недалеко. И вот уже гордый одиночка беспокоится о ком-то, переживает, хочет помочь… И выясняется, что — никакой он, нафиг, не одиночка, и близкие люди ой как ему нужны! И оберегать он их готов изо всех сил. Жаль порой одних таких усилий маловато. Вот и экс-Пруссия буквально сходил с ума от беспокойства за несносного русского. Ещё же вчера все было хорошо! Ещё вчера утром этот дылда был весел и здоров! Так чего ж с ним за день сталось?! Под вечер того же вчерашнего дня сник весь, головной болью маялся, пока не заснул. Даже носки свою вонючие не состирнул в раковине, как тут делал обычно! Пришлось Великому самому ручки белые марать! И на утро Ванька был унылей мокрой тряпки. — Вань, ты чего? Заболел что ли? — Осведомился прусс, пока камера наблюдения была в режиме «передачи смены». — Грусть-тоска меня зелёная снедает, Гилушка! — Вздохнул Иван, держась за сердце. — Опостылел мертвый металл! Хочется… живого чего-то… Ан, даже снег хладный лучше металла этого, вода же, источник жизни. Да и под снегом зверушки прячутся, аль деревья торчат. Хоть и спящие, дык живые же! А тут только подлюки жидконогие копошатся, друг дружку готовы с потрохами сдать за просто так! Или учёные, в банках замоченные! Не заменят они мне сестрёнок и птенчиков ершистых! Один ты у меня тута! Не будь тебя — хоть ложись, да помирай. Куколку мою, дорожницу, и то отняли! Видать и вправду, она мне сил предавала живой землёй, да подсолнечным семечком… — Выпалил русский от избытка чувств, да и примолк виновато. «Явно не хотел меня тревожить, да не сдержался…» — Гил хотел бы приобнять товарища, сказать чего-нибудь в утешение, но облом — огонек на камере перестал мигать, и они снова были под наблюдением. Но, вроде бы, после завтрака русский приободрился. Или хотя бы старался выглядеть пободрее, перед встречей с кайзером… «Лайтером недобитым и не пойманным за столько лет! Ну ничего, выберусь отсюда вместе с Ванькой, за все гаду рогатому отплачу!» Хорошо, что промурыжили прусса на ежеутренней «планёрке у черта» недолго, почти сразу отпнули в ангар, баржи проверять. Гилу с каждым днём было все сложнее притворяться покорным слугой местного цундере-параноика. Жаль Ваньку не отпустили так же быстро. «Наверняка поиздеваться захотел! Сволочь!» — Гил чуть не плюнул от досады, но сдержался. За подобное святотатство над владениями местного заправилы, ему могло нехило прилететь по голове. Даже в ангаре, средь потрепанных грузовых барж, могли обнаружиться стукачи. А Ваньке и без неприятностей «братца-немчика» тошно и тоскливо. А если любимый анклав угодит в темницу или на каторгу, русский же вообще загнётся! Вот и приходилось терпеть… И работать. Проверять очередную баржу на неполадки. «Заедает разгрузочный люк…» — Прочитал Гил краткое описание неполадки, пожал плечами, мол — фигня, щас сделаю! — и принялся за починку. За сим занятием его и застал спешивший на очередную продуктовую вылазку Даркмэттер. — Вроде закончил… — Гил вытер со лба пот и, нажав на кнопку ручного открытия люка, довольно хмыкнул — тот открылся как по маслу. Гил полез было в карман за блокнотом со списком остальных барж на ремонт, но… кто-то в наглую схватил его за шиворот и утащил в грузовой отсек. — Офанарел! — Гаркнул прусс, пытаясь отбиться от нападавшего, да куда там, противником же оказался синеликий шпион. Хоть и не верзила, типа Ваньки, но комплекцией намного превосходящий худосочного прусса. — Не брыкайся, я по делу пришел. — И Ворп, отпустив Гила, указал ему на какой-то ящик и рявкнул: — Ты что ж, зараза эдакая, материалы крысишь? Ну я тебе сейчас преподам урок! Сядь, я сказал! — Повысив голос, шпион вылез из отсека, прихватил из ящика гаечный ключ и со зверской рожей полез обратно. Но увидев шокированного Гила, перехватил орудие труда железной рукой, приложил свой живой палец к губам, мол тихо, и прошептал: — Поори что-нибудь, а я дверь пока прикрою… — и снова злобно заорал: — Так, значит, не ты это? А кто? Тебе запись с камер показать? Чё отпираешься, гнида! Не хочешь говорить? Так я тебя заставлю! — И, брякнув пару раз ключом по обшивке, он будто вспомнил: — Ну не хочешь по-хорошему — будет по-плохому. Посиди пока, подумай о том, что сделал, а я дверь прикрою, поговорим наедине! «Чё за?!» — Ошарашенный прусс во все глаза вылупился на синюшного. Какие-такие материалы он, Великий, мог крысить тут? Нафига?! Но, увидев через открытый люк улепетывающих куда подальше жучков, понял — все путем, это для конспирации! Молодец, синий Штирлиц, хорошо шифруется! — Nur der Tod währt alle Zeit! Er flüstert unterm Tannenzweig! Muss alles in sein Dunkel ziehen! Sogar die Sonne wird verglühen![1] — Завопил прусс первое, что в голову пришло. Благо, даже лирика на родном языке звучала, как нечто страшное. Теперь и Ворп, захлопнув дверь, изумился. Прусс нёс явную тарабарщину если он его правильно понимал. Но тут же крикнув для острастки: — А, так значит сознался! Значит воруешь! Что делать будем, а? Я говорю Зургу и добро пожаловать тюрьму или договоримся на месте? — И тут же понизил голос: — М-да, не много я выиграл время для разговора. Значит так, слушай и запоминай, но ты этого не слышал. Смотри, Ваньку твоего обработают одним средством: жидкостью или газом, а может просто на лицо брызнут, не знаю — но будет ему хуже некуда! Не знаю, что вам делать, но я от этой заразы сам не свой был и мысли у меня были — либо убить, либо уничтожить, злило всё до жути. Что делать — не знаю, но Зург с огнем играется, Ивана он не удержит. — Выпалил он, не скрывая испуга, а в глазах так и читалось — «Бежать вам надо. Бе-жа-ть!!!». — Чё смотришь, я сам от него узнал, боюсь я… Боюсь, что сорвётся твой бугай и его начнут потом нейтрализовывать. Хорошо если просто успокоят. Это не страшно и такие потери здесь допустимы. Но голова у него будет трещать знатно. Не знаю, как там с сорокоградусной… Говорят на спор русские пьют и литрами, вот может похоже будет? — Бля-я-я-я!.. — Гил схватился руками за голову и запричитал что-то на своем родном, еще и затылком пару раз долбанул по железной стене от избытка чувств. Хорошо, что он не обучал Даркмэттера немецким матам, а то тот многое бы узнал про кайзера и его владения. — И че делать?! Че мне прикажешь делать?! Я тут на птичьих правах, как и все, кроме владыки этого! — Снова рявкнул что-то не изученное шпионом и вскочил на ноги. — Бля, и как быть?! Если, ты говоришь, будет хуже перепоя водкой?! Да его ж в таких случаях помутнения, только сестры успокаивали! Сестренкины же голоса! Нельзя буянить — вдруг их напугаю!.. — Замолк и чуть не прописал себе оплеуху. — «Нахрена девок сдал?! Вдруг их прикажут сюда притащить!» Ты это… — Гил спешно засоображал, как выйти из ситуации. — Их сюда нельзя. Ванька ж чокнется от волнения еще больше! Одну слезинку сестринскую увидит — до самой смерти крушить тут все будет. Так что лучше записать бы их голоса, или заснять целиком. Этого точно хватит. — И не собирался… — Глядя на то, как мечется белоголовый, у Ворпа вдруг мелькнуло что-то вроде… сожаления? — «И зачем, им-то такие проблемы? Америку — понятно за что, а вот Германию и Италию… Зачем Италию надо было волочь, он же плакса… Однако и Людвиг не такой уж чурбан оказался… Я же видел, как ему было тоскливо… Но лучше ему было бы без Феличиано. А этих — зачем? Ради силы и буйства? Так они оба теперь страдают…» Не собирался и ты молчи. — Буркнул Ворп, отводя глаза, ему самому не хотелось что о нем такое могут подумать. — Уж лучше пусть думает, что ему сестры — так. Ну им он — соответственно, весь такой военный, пугающим был. Пусть думает, что девушки его жалели, но сторонились. А видео запишу, наверняка сами об этом попросят. А не попросят, так миром попрошу. Честн… — и тут Ворп прикусил язык и вздохнул. — Извини. Я ведь… Что мне доверять… Обману же. — И отвёл глаза, и сам присел рядом: — Ладно, давай я тебе для вида оплеуху дам и разойдемся. А ты попроси ещё работы, да потяжелее, типа я настоял. Тут никто такое не проверяет, надо — значит надо. А если спросят, скажи, что хотел быть полезным. А если он узнает, сошлись на меня. А я совру, что мне было сказано, что ты воруешь. Что я пошел разбираться и мы договорились. Прости, что заставляю пахать, но в тюрьму я тебя не потащу, вскроется все. И извини, что принес дурные вести, но… Вам бы свалить отсюда. Чужие вы здесь. Вы трудолюбивые, прилежные, но не для такого правителя. Он вас обоих угробит. Вирс, ну где же Лайтер?! Ладно, надо что-то делать. Подумаю. А за совет… Стой, — шепнул Ворп и наспех впихнул пруссу маленькую плоскую коробочку. — Синяки нарисуешь, а то… ну пошел, поорать не забудь, хоть на нашем пару слов. Дверь сам открой и беги, а я… — У вас тут, если не поймешь, живо в ящик сыграешь… — Решил подыграть прусс и, открыв коробочку, размазал красный грим по скуле. — Так норм? — Подумав… добавил побольше красноты под нос, наигранно возмутившись при этом во все горло: — По носу-то за что?! — И глянул на Ворпа, мол — норм грим или где подправить? — За дело, разве нет! Молчал бы лучше! Возмущается он! Щаз и по голове получишь! — Улыбнувшись, начал возмущаться шпион, довольно кивая. — «Сойдет» — говорили его глаза. И сам цепанув немного, мазнул на скулу порошка и молча вздохнул: — «Мне б этим только мазать… а мне?», и увидев одобрение прусса, продолжил: — А ну сидеть, я сказал! Ах ты ж зараза… куда-а! — подслушивающие жуки поняли одно, пруссу удалось вырваться и сбежать: дверь отворилась и Гилберт Байльшмидт драпанул куда-то из ангара прочь. А разозлённый шпон, светя разукрашенной скулой, орал, не переставая: — Да я тебя в тюрьме сгною! Да я Зургу пожалуюсь! Да что б тебя в шахты сослали и работать в четыре смены без перерыва заставили! Посмотрим, как ты запоешь, гнида белоголовая! — Но как только прусс скрылся, он злобно сплюнул, и дотронувшись до скулы поморщился — надо же было доиграть роль до конца. Потом вздохнул и поплелся к своему звездолету, бурча что-то себе под нос, не забыв пнуть по пути ящик с инструментами.

***

У славянок дом был полон гостей. Люсия Пестунова со всеми своими приемными детьми решили остаться у приветливых хозяев на пару деньков. Детям ведь полезно отдыхать на свежем воздухе, даже уже повзрослевшим. Как ее старенькой — Мари, схватившей от нервной работы обострение хронического гастрита. Да и самой Люсии очень хотелось пообщаться с тем необычным пожилым господином и ледяным волшебником, по имени — Мороз. Отчего-то он казался ей смутно знакомым, будто ей встречался кто-то похожий… во снах… А во снах ли?.. И наболтаться с ним было невозможно. Прекрасный слушатель и отличный рассказчик, он и сам не мог на общаться не только с Люсией, но и со всеми присутствующими. Наташа даже удивилась: — Деда, когда ты стал таким общительным? Я не помню за тобой такой тяги к народу. На что дед лишь отмахнулся, но всё-таки пояснил: — Дык, у нас, земных духов и божеств было правило — никогда не показываться простым людям. Почему? Люди ж — те ещё фантазёры были в те века, вот и нас было много. И чтоб всё было по-честному, чтоб веру людскую никто единолично не присваивал, особливо — сильное божество, мы и приняли меж собой негласное правило — с глаз долой и делами особо не хвастать. Ибо, что такое вера? Когда не видишь и не знаешь наверняка, но все равно веришь. Хотя были и такие, кто хитрил. Кто для быстрой славы средь людей не сам вершил дела, а посылал пророка иль сына своего. Последний, кстати, и отбил ваш с Олей и Ваней народ у моих собратьев — Перуна и остальных. А почему ж я тут так же не поступаю? Ну, дык, я с местными собратьями подобный уговор не принимал, и… кстати, не пересекался с ними еще. И даже не чувствую никого из себе подобных! Хотя, на родной планете отовсюду сквозило нашей духовной силой. Отчего же? Местные же — такие открытые ко всему необычному! Я их спросил, а они ещё и удивлялись — «Какие боги? Вы — первый такой, могучий волшебник!». Странно — так верят во все необычное, но чужое, а своих легенд и верований нет… Почти. Кроме легенды о праматери драконице, давшей им разум и оставившей им в наследие чудесное растение, съедобное для абсолютно всех существ галактики. Вроде, ещё те, кто отказывается хоть раз в году почтить то растение участием в сборе урожая, становится внешне и умом, как древние предки до явления им праматери[2]. — Есть такое! — Кивнула Оля. — Ма Мунчапер рассказывала, что они называют такое состояние — банзельная лихорадка. Не так давно их Бустик превращался в такого монстра, у которого было одно желание — собрать все банзели в округе. Но он сразу же стал нормальным, как закончилась жатва. А банзель — и есть то чудесное растение. А ещё… Что такое?.. — Отвлеклась на прилетевшего Свэллоу. — А, это ты, Соловейко! Простите… деда… матушка Люсия… Надо бежать. Дело срочное. — Виновато пробормотала девушка и метнулась в дом. — Я помогу ей. Общайтесь пока. — Наташа спешно последовала за сестрой. — Общайтесь, да? — Задумчиво пробормотал древний дух, глядя в сторону ушедших внучек. — Так поспешно сбежали со своим пернатым постреленком… аж любопытно стало! — Хитро посмотрел он на Люсию. — Хотите за ними подглядеть? Но это же — не прилично. — Покачала головой та. — Ну, они ж не запрещали за ними ходить, так почему же — нельзя? Да и дух я — вредный, шкодливый, страх как люблю быть себе на уме. Посмотрю, чем внучки маются в тайне от дедули. А вы можете последить уже за мной. Дозволяю. Ну что, идём? А то внученьки уже из дома вышли. — Пойду… — Люсия со вздохом поднялась из-за стола и тут же пригрозила Морозу пальчиком: — Но только потому, что они не запретили идти за ними. Однако шла Люсия за славянками крадучись. Чувствовала же, что что-то не так с их внезапным делом. Да только красться за девушками было той ещё задачей. Ферма-то не так давно стала обжитой, чуть больше месяца. За это время даже у быстрорастущих растений ботва не поднялась высоко, как и недавно высаженные ягодные и цветочные кустики были совсем реденькими. Не попрячешься за такими. Это Морозу, хитрому подстрекателю, хорошо — сразу стал невидимым и его присутствие выдавали лишь иней на дорожке. — Я прослежу и вернусь… — Прошелестело в воздухе. Пару минут Люсия пялилась на куцые кустики роз, убеждая себя, что не замыслила ничего плохого, как вдруг у одного куста подмерзла пара листиков. — Идём! — Мороз материализовался в паре шагов и зашагал по дорожке к яблоневой роще. — Девочек там какой-то басурманин встретил. Чужак, то есть. Энергия от него тяжёлая… Я сразу морозить болезного не стал, решил последить, да спросить ваше мнение. «Чужак? Тяжёлая энергия?» — У Люсии неприятно ёкнуло в груди, и она ускорила шаг. Интуиция ее никогда не подводила. Как и на этот раз. Едва увидев среди яблонь того самого чужака, женщина испуганно пискнула и зажала рот обеими руками. Не узнать этого синеликого типа в доспехах было просто невозможно, слишком известной он был личностью даже у простых обывателей. — Что ж, вы, кумушка-сударушка, обмерли-то? Чужак взаправду нехорошим оказался? — Нахмурился Мороз и стал крутить рукой в воздухе. — Ну, так сейчас я его подморожу малость, а там разберемся, покудась он вмерзший по пояс столбом стоять будет. — Постойте, Дедушка! — вскинулась женщина. — Не надо его морозить! Ведь если их брат у его хозяина, а этот басурманин приходит просто так, то… здесь что-то не так. Может у них с их хозяином какая-то договоренность. Может поэтому они рейнджеров и не зовут, иначе бы шпиона поймали бы. А хозяин у него злой очень. За любую провинность карает. Может ведь Ивана упрекнуть, что его слугу поймали, когда наверняка об отсутствии рейнджеров Иван сестер и попросил. Поэтому Оля и прячется, — догадалась Люсия. — Чтобы об этих встречах никто не узнал. Чтобы в предательстве не обвинили. — Нууу… так не интересно… — Мороз надулся, как малое дитё, лишённое забавы. — Я так не играю… Ну что за дела?.. — От расстройства он снова стал невидимым. Но не ушел — туманная дымка так и струилась по очертаниям его тела. Женщина хотела тихонько уйти, но, внезапно появившаяся перед ней Наташа, заставила замереть на месте. — Всё-таки не удержались, да? — Спросила она с укором, но обращалась к невидимому силуэту из дымки. — Ты подбил честную женщину на соглядатайство, любопытный дед? — Ой! — Люси тут же застыла будто уже побывавшая в ледяных объятиях Морозного волшебника. В голове вернулись только глупые оправдания, будто она не взрослая женщина, а маленький ребенок. — Он не подбил… — пробормотала она, опуская пылающее от стыда лицо. — Я сама пошла за ним. А он пошел — ради любопытства… — Да, знаю я, как он может заговорить человека. Он же — хитрющий! Я его за столетия хорошо узнала! — Погрозила невидимому деду пальчиком и обратилась к Люсии. — Мы ведь можем рассчитывать на ваше молчание? Дело-то серьезное, сами понимаете. Либо мы подкармливаем… задабриваем злодея, неволящего нашего Ванечку, либо он осерчает и устроит братику нелегкую жизнь. — А точно ли не разболтает? Оля! — подошедший басурманин обернулся на спешащую за ним старшую сестру и помотал головой, прикрыв глаза, ох уж эти ее груди… И обратился вновь, уже посуровей, вкладывая в голос всю свою недоверчивость: — Вдруг все равно проболтается? А то ведь знаю, между делом сказать просто так — это всегда случайно у женщин выходит. Про вас двоих я убедился, вы не легкомысленны. А она? — И Ворп, глядя в глаза названной гостье, поежился: — Могу ли я услышать от вас клятву, мисс? А то ведь скоро придется место менять. То один пришел, то второй… Как бы рейнджеры не явились. Случайно… Очень удачная встреча будет. Я ведь в гостях тут и не воюю, а тут — облава по мою душу. Кому это понравится? Моему хозяину — точно нет. Голову снимет. С меня, если появлюсь перед его грозные очи. Да что ж так холодно, то? — Клянусь — святая Венера мне свидетель, никому не проболтаюсь! — Ответила Люсия, приложив руку к сердцу. — Мне, как психологу, приходится держать в себе более страшные тайны. — Помолчим… — Вторил ей чей-то мужской голос из пустоты, обдавая леденящим дыханием чужака. — За ради Ванечки, сбережем тайну. — Ну раз так… — Скептицизм Ворпа поубавился, и он хотел переспросить про профессию этой женщины, но услышал ледяной голос и оглянулся: — Что это? Я же не один слышу еще и мужской голос? Постойте… — осенило чужака. — Эт-то… защитник вашей семьи? Который всех вас спас от исчезновения? — Он самый! — В шаге от Ворпа, буквально из ниоткуда, материализовался немолодой бледный мужчина. — Эх, жаль меня с Ванечкой не было, когда его похищали. Не в форме был. Зато ужо через пару денечков в силушку войду! Вот разгуляюсь на своей собственной планете! Бу-га-га!.. — Шкодливый дед от радости аж небольшой сугробчик наколдовал вокруг себя. — И никто чужой на этой планете не обидит моих внученек. Вообще никого не обидит в — моих владениях! — И н-не собиралс-ся… — клацнул зубами Ворп, непроизвольно содрогаясь от холода. Он едва не отшатнулся, но сдержался — стало слишком морозно. — У меня договоренность от хозяина с девушками. Как раз через Брагинского. — Испугавшись, но тут же взяв себя в руки, шпион все же осматривал духа мороза с неким интересом, хоть и сам не верил в чертовщину, но ведь… это ли не колдовство? И поэтому Ворпу было очень неуютно на душе, которая судя по всему у шпиона все же была, иначе что же это тогда проваливалось от страха будто в живот и ниже, — Мисс Оля, мисс Наташа, скажите ему! — Так и есть, деда. — Кивнула Наташа. — Повадился его хозяин получать от нас острые закуски и приправы. Вот, отсылаем с ним. Авось и Ванечке там полегче будет. Сам понимаешь. — Куда ж не понять. Дело людское, житейское, перед чванливыми гопака отплясывать. Как там хоть внучек мой, а, соглядатай-гонец? Да не трясись ты, аки холодец, не заморожу. — В порядке, — что-то внутри Ворпа всё же ёкнуло, когда он сказал это, но шпион не подал и вида, что врет. — Работает, хозяина развлекает, отдыхает, что ему ещё надо? Про сестер вспоминал, но… видно скучно ему с ними. Вот тут уж не знаю правда это или соврал чтобы хозяин их не тронул. Но вроде как по его рассказам от них все равно каких-то вестей все же ждал и здоровьем девочек интересовался, раньше было дело. — Хм?.. — Мороз вопросительно выгнул бровь и пристально посмотрел на чужака. Кого тот хотел надурить? Вон как от лжи аура потемнела. Впрочем… он мог соврать ради спокойствия девочек. — Ладно, коли так. — Буркнул он и отошёл чуть подальше, а то чудак этот и без него синий и трясется весь. — Ох, спасибо, — выдохнул облачком пара шпион и чуть склонил голову. — Холодно от вас, простите… Но может барышни всё же привет передадут брату? Он вроде хорошо работает, ему видео покажем, хозяин, думаю, разрешит… — Правда, можно?! — Оживились обе славянки, и даже Люсия подалась вперёд с робкой надеждой поучаствовать. Мороз же отошёл поразмыслить. Он точно знал, что этот тип солгал о Ване. Нифига там не все в порядке. И запись эту, судя по вновь очернившейся ложью ауре, нужно было сделать не для Ваниного поощрения. Но не при внучках же устраивать чужаку допрос с пристрастием? Пущай думают, что все в порядке, порадуются, записывая Ване видео. А Мороз потом потребует правды. — Здравствуй, Ванечка, здравствуй, милый братик! У нас всё хорошо, птенцы твои работают, у них всё ладится, друзья приехали… все трудятся, первый урожай зреет. Людвиг с Кику нам помогают. Франциск приезжал с цветами… — Трещали неподалеку девичьи голоса, вскоре к ним присоединилась и Люсия. Тут-то Морозу завидно стало, что барышни покажутся Ванечке, а он — нет. — Ты, это… приспособление свое новомодное-то не выключай! — Окликнул он Ворпа, когда девчонки умолкли. — На меня переведи. У меня тоже пара слов имеется! — И, кашлянув для прочистки горла, пробасил: — Привет, Иван. Я, как видишь, тоже тут. Прибыл вчера, мне тут понравилось, местные меня — приняли, так что тута я и останусь, раз на родной планете лишним стал. Ворп лишь кивнул и опять сжал слегка замерзшую руку — и не согреешь ни обо что, и ни потрешь: тканей в доспехах мало, да и перед девушками и женщиной — неудобно. — З-записал… — опять его выдох обернулся облачком пара, Мороз вроде бы не подходил сильно близко, а все равно каким-то образом до него дотягивался. — Всё ли сказали? Я могу уходить? — Иди, болезный, иди! Ты нам ещё живым нужен! — Хохотнул шкодливый дух и исчез. И сразу летним зноем припекло. — Уж простите за дедушку. — Вздохнула Оля. — Любит он пошалить малость. Вспоминает старые времена, ещё до встречи с нами, когда любил людей пугать. Проходить мимо сел и деревень, чтоб у людей стены от мороза трещали… Вы не забудьте свой обед. Там нет блюд, которые долго есть, там… пирожки с разными начинками. Самая походная еда. — Ну хоть кому-то я живым нужен… — криво усмехнувшись, Ворп прекратил сьемку и вытер испарину со лба. — Да-а… ну и Дедушка… В какой-то мере, я его понимаю, — согласился шпион. Не смотря на то что его чуть не заморозили, уходить не хотелось. А надо было. — Пойду я, девушки. Спасибо за пирожки, попробую… Передать… ничего не надо? Дамы почти синхронно покачали головами. Все что хотелось, они уже сказали. Даже Мороз привет передал. Знал бы, отправившийся восвояси посыльный, что так просто ему улететь не удастся. Снова внезапный холод посреди летнего зноя и… Вроде ничего не произошло. В руке все та же сумка с едой, но… все холодное! И трава кругом подморожена! Да и у самого шпиона зуб на зуб не попадал. — Ох… — Ворп даже брыкаться не стал, он понял, что будь воля Мороза — он с этой планеты не улетит. Даже если самого его не тронет, оставался еще и транспорт. А за обмороженный звездолёт Зург по голове не погладит. — Дедушка? Уважаемый Морозко! Вы ведь тут, я чувствую. Вы… что-то хотели? — попытался задобрить старика шпион. Ему внезапно стало страшно, всё-таки по рассказам сестер и Ивана — дух раньше был злым… А он тоже не идеал. Да и враг все-таки. — «Что со мой церемониться, убьет ведь… Даже пусть я не виноват в том, что русского похитил…» — «Виноват!» — набатом прозвенело у него в голове, это вновь проснулась его совесть. — «Виноват… но ведь… не похитил бы — меня убили бы!» — Неохотно признался Ворп сам себе. — Да не трону я тебя! — Послышалось сверху. — Гонцов губить, удел скудоумных. Ясно же сказал — нужОн ты ещё. И что я хотел, уже получил… — Голос было замолк, но спешно добавил: — Показал тебе, что у девочек защитник есть, с которым оружием не совладать. А как в силу войду — местным боженькой стану, вообще ни единый лиходей на мою планету носа не покажет! Бу-га-га-га!!! — Разнеслось эхом по окрестностям. — Что-то я сегодня слишком весёлый. Я себя такого сам боюсь! Не знаю, до чего меня веселость доведет! Так что, спеши к хозяину своему, пока я не разошелся… Придумал! Буду по бокам от тебя снеговиков делать! Не поспешишь, обгонят тебя снеговики — снегом посыплю, да снова фору дам, чтоб выбрался и дальше поспешил. Ан догоню опять — не обессудь, снова в снегу искупаю. Считаю до десяти и начинаю! Десять… девять… восемь… — Понял, Дедушка! — подхватив сумку с пирожками, шпион рванул в капитанскую рубку, раз дают фору, да подгоняют, — значит не всё так плохо. Придется гнать на всех парах, будто за тобой погоня из пары отрядов рейнджеров, но… что поделать, хотя бы так. Спасибо Морозу — хотя б пожалел. Качнув головой — «Опять не о том думаю!», Ворп обнаружил, что ему нажать пару кнопок да стартовать. Весь в своих мыслях, он на автомате сделал все, что нужно. И мысленно досчитав до одного, он всё-таки нажал на педаль, поднимающую корабль в воздух. По бокам начало хлопать и вспухать белым — это снеговики пытались остановить его. Но шпион знал как уходить от погони и, качнув крылом, он все-таки взмыл в небо, и отправился в космос. Его переживания были интересны хорошо если ему одному. Мороз проводил звездолет насмешливым взглядом и вдруг посуровел. Здесь, на принявшей его планете, он напитывался силой не по дням а по часам и смог даже прочесть все свежие воспоминания чужака. Но сейчас приток сил казался ему нестерпимо медленным. Ванечке-то там не сладко приходилось последние дни. Хоть срывайся с места и мчи на помощь, раз тот знаменитый герой все ещё болеет. Но улетать с только-только принявшей его планеты Мороз опасался — вдруг не хватит сил и… А он ещё тут нужен. «М-да… Беда, огорчение…» — Качнул головой древний дух и, обратившись снежным порывом полетел куда-то по срочным делам.

***

А в это же самое время на планете Зэд… Местному повелителю было скучно. В последние дни он совсем подзабросил злодейства, коварные планы и прочие свои служебные обязанности, а виной всему забавный новый раб, рассказывающий всякие интересности. Увы, сегодня пришлось обойтись без увеселений, а всему виной наглые сплетни, де у императора появился любимчик. И что с того, что со вчерашнего дня страшный дылда разжалован и переведен в уборщики? Его могут снова повысить в любой момент — любимчик же! Ну вот как после таких слухов даже помыслить призвать к себе Брагинского для увеселения? Да и сможет ли он веселить? Вон какой поникший стал. Не собран, на вопросы отвечает односложно, даже свой забавный говор позабыл. Хотя на этот счет у Зурга уже было решение, запланированное как раз на этот вечер. Но как же скучно ждать назначенного времени! Так почему же не перенести сие дельце на сейчас? Хозяин он тут, или кто?! «ХОЗЯИН!!!» — Решило злобное эго и вот уже посыльный отвлек Ивана срочным приказом — явиться в лабораторию сию же минуту! Ванька пошел… а что делать? Приказ же! Привычное тут дело. «Наверняка срочно что-то помыть, убрать…» — Думал наивный русский, таща за собой тележку с инвентарем для уборки. Но она ему не понадобилась. Более того, в той лаборатории все было идеально чисто. «И зачем меня?..» — Только и успел подумать Иван, как вдруг… — Проходи, проходи, не задерживайся в дверях, у меня еще полно работы! — Мозговик схватил опешившего бугая манипулятором и в наглую потащил в глубь лаборатории. А чё ему, он же не жук, чтоб кого попало панически бояться. У него заслуг и изобретений много, хозяин не позволит его так просто карать за панибратство к бывшему надзирателю. Тем более император сам тут… в каком-то смысле. Так-то хозяин сидит в соседней лаборатории, просто в прозрачное стекло вместо стены смотрит, и аудиосвязь подключена. Перестраховывается. Оно и понятно, эксперимент предстоит серьезный. Хотя тут и одного купола должно хватить. — Стой тут! — Мозговик отпустил Ивана и поколесил к пульту управления. — Э, нетушки! «Нашли дурака!» — Ваня спешно отскочил в сторону от подозрительного круга на полу. — Это необходимо для эксперимента! — Возмутился мозговик. — Тем более — стоять не буду! Объясните для начала — чего удумали? Ан, может и кличут Иванов дураками в сказках, зато ж — не идиотами. Опосля вчерашнего ворон ловить и доверять каждому встречному-поперечному не собираюсь! — Иван выжидательно скрестил руки на груди. — А моего слова тебе недостаточно? — прогремело откуда-то сверху. — Давай ступай в круг. Проверять тебя буду! А то ты какой-то печальный в последние дня два. Раньше хотя б улыбался, а теперь… Не заболел ли? Или может так на тебя отсутствие этой куколки беспокоит? А вроде ж хвастался! Тут она, у меня в надежном месте. Встань в круг, буду тебя на болезни проверять. Ваня невольно вздрогнул. Да уж, хозяйский голос ни с каким не перепутаешь, а если и перепутаешь — недолго жить будешь… Но с другой стороны, вряд ли он станет жертвой глупых подлянок при Зурге. Хотя, кто ж знает, вдруг сам злейшество задумал чего. Хоть и говорит, что это проверка… здоровья, вроде как?.. Но как-то неспокойно на душе. Ванька прям чуял, что что-то тут не чисто. Увы, пришлось ему покорно возвращаться на место. Раздалось жужжание и на него опустился купол. — Извиняюсь за назойливость, ваше Амператорское Величие… В колбе сканировать будете? Малость не схоже это с медицинскими сканерами, что я встречал доселе… — Недоверчивый какой, ай-яй-яй… — притворно вздохнул Зург, и динамик разнес его вздох по всей лаборатории. — Ну что за слуги пошли… Эту колбу я взял… ну хорошо стащил… или же мне подарили? Впрочем, неважно. Ты ведь в курсе что раньше я и Альянс сотрудничали? А, так ты не знал? Ну вот знай! Но из-за этих мелочных директив о сохранении жизни всякого человека, из-за их требований соблюдать права всякой козявки… — тут Зург зло сжал кулак и аж микрофон в его руке слегка треснул: — В общем… мы с Альянсом разбежались из-за некоторых разногласий. А эта колба осталась у меня. Я её использую не для каждого, но она работает! Чего тебе еще надо? — к концу тирады Зург явно выходил из себя от нетерпения. Он понимал, что угрозами тут вряд ли добьешься, но не принуждать же Брагинского силой? Это только испортит весь эксперимент. Да и отношения тоже… хотя что ему до отношений со слугами? Ванька вздохнул от безысходности и оглядел лабораторию. Ошалевший мозговик таращился на него в диком афиге. Ещё бы, этот тип себе такое позволяет! Тут даже ценным учёным надо пахать МОЛЧА, а этот… Как он сказал? Дурак? М-да, воистину подходящее определение столь безбашенной личности. «А ведь неизвестно, как эксперимент пройдет…» — Промелькнуло у ученого в единственной оставшейся части тела. Да, не зря его хозяин в соседней лаборатории забаррикадировался. А все шишки достанутся бедному учёному. — «Бред! Чего я разволновался? Стекло же — бронированное!» Ваше Злейшество, разрешите начинать? — Отлично, — Зург даже не удостоив похвалы для послушного слуги, крикнул мозговику: — Ну конечно, болван! Не стой столбом, запускай уже эту машину! Моговик засуетился и, прокатившись к пульту, начал щелкать клавишами. И пока машина просыпалась, Зург все-таки соизволил объяснить Брагинскому устройство «сканера»: — Это у них были экспериментальные образцы прошедшие испытания. Ты ведь знаешь, что медицинские обследования проводятся лежа? А те сканеры что вас наверняка сканировали по прибытии — они выявляют не все. Но эта машина может сканировать в режиме рентгена и сразу смотреть что у человека не так. Очень удобно если ты в дороге и нужно посмотреть лишь определённый участок. И ложиться не надо! Скорость конечно медленная, всего лишь полчаса на сканирование всего организма. И желательно во время процедуры не двигаться! Конечно неудобно стоять всё время, но легче потому что не надо снимать одежу, сканер видит, что под ней и сканирует уже все тело. Но пока я посмотрю действительно ли ты болен, это недолго минуты две-три. А то может просто притворяешься? — Как вам угодно… — Ваня покорно склонил голову. Как объяснить бессердечному злодею, что тоску зелёную, по родным кровиночкам, да по воле-вольной, чистому небу, зелёному полю… никакой сканер не покажет. Да никак. «Сердиться будет… Дорожницу не отдаст…» — Ваня было вздохнул… да так и застыл на вдохе. Чуткое обоняние уловило странный запашок, тут же сработали рефлексы, что передались воплощению российского народа от его людей за долгие годы Великой отечественной. Слишком много его граждан погибло от применения фрицами химического оружия, или сгинуло в газовых камерах. Но откуда газ? Разве это не медицинский сканер? Хозяин сам же сказал! Соловьём заливался! Неужели?.. Иван поднял голову и обомлел — так и было, на самом верху купола было нечто, напоминающее насадку от душа, а из нее курился едва заметный зеленоватый туман. «Соврал?! Соврал!..» — Иван инстинктивно втянул голову в шарф. Хотелось ещё и руками зажать рот и нос, да какое там, этот злодей наверняка разверещится, заставит полной грудью дышать этой дрянью! А так можно сквозь шарфик посопеть… Но зачем злодей так поступил? Вряд ли этот газ ядовит. Смысл Зургу убивать его? От мертвого же никакого веселья. Но тогда, что это за газ? И… зачем? Если это лекарство или дезинфекция «больного» слуги, так бы и сказал, а он — соврал. Да, Зург — злодей, видимо ему привычно врать, как дышать, но все равно обидно! Улус тоже был скотиной, но хотя бы не врал! А этот!.. «Оба они — одинаковые! Все им подай — смирение, покорность!.. Издеваются, как хотят! Играются, как хищники с добычей!..» НЕНАВИЖУ!!! Браслет на Ваниной руке вспыхнул алым и задымился. Не выдержала техника наплыва ненависти. Следом за нею пострадать было суждено куполу, ибо торчать тут славянин не был намерен. Ему надо было — врагов карать! Разбить им головы, вспороть животы и вглядеться в охваченные ужасом стекленеющие глаза. Один удар плечом о закалённое стекло, второй… никакого толка! Но сдаваться разъяренный русский не собирался. Ещё удар… и ещё… — Улус! Убью-ю-ю! Всех поубиваю, бусурмане проклятые! — Кратеры! — с самодовольно хитрого выражения лица маска Зурга тут же поменялась на испуганную, а затем — на гневную: — Задержать его! Закрыть все двери! — диктатор уже понял каким олухом он был: лелея надежду на наручник как средство сдерживания, он совсем позабыл об охране. Но лаборатория без тайного хода — не лаборатория. И потыкав на пульте пару кнопок, Зург прошел к стенке и отодвинув плакат, нажал на кнопку, которая открывала тайную дверь. Что будет с мозговиком — он не думал. Надо было скорее вызвать шершней, а что потом… Жаль, что этот эксперимент провалился, кто ж знал, что электрический наручник не выдержит. «Ты знал! Ты! И те жуки с мозговиками, которые его паяли! Ты прекрасно видел, что цепи Брагинский рвет как ниточки, даже террилиум мнет, как фольгу!» «Но ведь… Я думал, что ток высокого напряжения его остановит!» — Возразил Зург сам себя, убегая по тайному ходу. «Остановит как же!.. Он даже не вскрикнул! Ты прекрасно видел, что в состояния своей ярости он хоть и силен, но что-то его держит… совесть? Подчинение? Нежелание причинять боль даже тебе и другим? А ты прекрасно видел, что с этой жидкостью все, кто был под её воздействием — все сами себя забывали! Вспомни что было с робкими жуками и трясущимся как желе мозговиками, когда разбился почти весь твой тогдашний запас дистиллированного зла — ты ведь едва ушел от них! Хорошо, что они действовали бессмысленно и больше злились на других, таких же озлобенных, и в итоге это чуть ли не переросло в массовую драку, но если бы они были в своем уме и были сплочены — устроили бы бунт и революцию!» Зург поежился. О, эти мгновения он не забудет никогда и плевать, что те два эксперимента в каком-то смысле тоже провалились и Зург из-за шалости маленького злого мальчика-клона, сделанного из ДНК настоящего взрослого Базза рейнджера[3], только выращенного генетически в этой жидкости, потерпел большие убытки — этот мелкий и наглый нахал разнёс из бластера колбу с зеленой жидкостью. Огромная зеленая волна тут же вытекла из разбитого стекла и утопила лабораторию, а под воздействием той же жидкости все, кто там находился — начали звереть на глазах. А уж звон стекла из колбы долго стоял у Императора в ушах — это ж практически травма на всю жизнь, столько сил он угробил, работая с ней и изучая её свойства! А сколько бессонных ночей было убито на то, чтобы сделать её свойства ещё сильнее! А тут работа всей его жизни утекла просто в никуда! «А теперь ещё и Брагинский сбежит!» — ехидно сказал кто-то в его голове. Зург отмахнулся: — Может… он побуянит и успокоится? «Ага, жди! Если не разнесет пол-дворца — повесишь ему медаль! За старание!» Зург в бессилии сжал кулаки, убить Брагинского было делом нескольких минут, но он почему-то… всё ещё не хотел так поступать. «Газ вроде не так сильно влияет, судя по опытам… может его отпустит через полчаса? Доза была небольшая… И что же мне с ним делать вообще? Может придумать оковы получше? Но… какие?» Добравшись до тронного зала, Зург рявкнул на жука, чтобы тот вызвал ему старшего Байльшмидта и поскорее. И, подумав, приказал все двери, ведущие в ту лабораторию, запереть наглухо — на всякий случай. Так же он приказал отряду шершней пока что прибыть на тот этаж и стоять в боевой готовности, ждать приказа. «Надеюсь, Брагинский не забыл про своего друга и может быть вспомнит его голос». Зург не был совсем уж бессердечной бестолочью и дураком, и хотя Брагинский практически всегда представлял из себя угрозу, но Императору в какой-то момент стала противна сама мысль о том, чтобы избавиться от этой угрозы раз и навсегда. «Это же такой материал для исследований! Но ведь это опасно… Плевать, это может быть новым словом в науке, может быть с помощью этих двух парней я усовершенствую свою формулу? Или выведу новых солдат, без чувств и эмоций? Всё равно опасно держать таких людей возле себя, я рискую! Ой, да брось, всегда можно отступить и найти другой выход». Гилберт прискакал к начальству за считанные минуты. Шутка ли — Ванька снова озверел! И не у Альянса, где с ним сюсюкались, а ТУТ! «Только бы не убили его! Только бы все обошлось!» — Он с разгону залетел в зал и без лишних расшаркиваний приступил к делу: — Где он? Что с ним? Почему?.. Куда мне идти? Покажите его! — В лаборатории, если дверь не раздолбил. Жуки, что там с камерой? Вывести на экран. Любуйся. — И мрачный правитель подвинул всё тот ж экранчик к Гилу, на котором порошил белый с черным «снег» — камера была разбита. И тут же запись поехала назад, всё замельтешило, но многочисленные полоски-помехи мешали рассмотреть что происходит. Наконец запись остановилась и стала проигрываться уже нормально: вот Ваню буквально втаскивают в лабораторию, мозговик указывает ему на круг, на который только что втащил русского, но Иван отступает, потом, видимо выслушав от Зурга объяснения, вздохнул и встал в круг снова. Поехала вниз большая стеклянная колба. Иван стоял не то нахохлившись, не то грустя о чем-то. Но когда из отверстия наверху начал клубиться газ — он словно еще больше спрятался в свой шарф, но… это не слишком-то и помогло. В какой-то момент Иван, словно обезумев, начал колотить руками по стеклу, потом плечом и проломил его. Мозговик, следящий за проведением эксперимента, куда-то ушмыгнул за пределы видимости экрана, но Иван носком ноги пнул по низу хищно блестевший край стекла и, выйдя по осыпавшимся осколкам из раздолбанной колбы, первым делом направился в ту же сторону. Через мгновение что-то прилетело по камере и она стала «моросить». — Что скажешь? Сможешь успокоить своего друга? — Зург молча наблюдал за реакцией Гила и лишь под конец не выдержал. Он хотел, чтобы Гил тут же ушел успокаивать своего приятеля и не задавать глупых вопросов: — «И тем более — не терять времени!» — но разве ж когда-нибудь это случалось? — «А еще говорят, что немцы подчиняются приказам без всяких вопросов!» — с горькой усмешкой подумал диктатор планеты. — Лять, да чё с ним сделали-то? Чем его накачали? Я его ТАКИМ за тыщу лет не видел! Даже, когда его на Чудском озере понесло… Даже, когда он в Берлин под конец войны припёрся по наши с Людкой души! Я… я хз, чё тут можно сделать… Услышит ли? А вдруг ему приглючится, чё нифига я не часть его, а враг… тот фашист! — Чувствуя, что ещё немного, и он сам распаникуется и потеряет последние крохи разума, Гил прописал сам себе в челюсть. — Прошу прощения, meim Kaiser… Временное помутнение. Теперь я успокоился… Надо придумать план… Если я выйду к нему, а он решит, чё я враг… Придется драпать! Можно… заманить его так в другое место, более прочное, но… Вы его видали?! У него ноги, как у лося! Он меня в два прыжка догонит! Я ж не Италия… быть быстрейшим спринтеров на планете… Тут либо местность надо запутанную, либо мне ускорение… ранец ракетный, или транспорт… И молиться… Молиться! В первую секунду Зург опешил и уже сам хотел было обматерить распаниковавшегося немца, но на удивление этого не понадобилось, белоголовый быстро взял себя в руки и принялся рассуждать, в чем проблема и какие могут быть трудности. — «Надо же, свои слабые стороны сказал… Ранец ему? А не удерет ли?» — Зург внимательно посмотрел на Гилберта пристальным взглядом, но тот то ли не понял подвоха, то ли реально думал только о проблеме. — Ну хорошо. Лабиринт я тебе устрою. На складах вечный бардак, все не на своих местах. Пойдёшь сейчас, возьми шершней, осмотри заранее территорию. Делай что хочешь, разрешаю даже покомандовать жуками чтоб помогли, но без фанатизма! Но чтобы Брагинский по дворцу как у себя дома не гулял и моих слуг не пугал! Ясно? Ах да возьми камеры, я всё-таки должен это видеть. Жуки, кто там! — И Зург махнул рукой показывая, что Гил может идти. Но уязвлённая гордость не позволила тирану планеты Зед отпустить парня спокойно без нотки нотаций: — А что я с Брагинским сделал — не твоё дело! Много будешь задавать вопросов — угодишь туда же! Пошел! — Вас понял! — Ответил Гил на ходу, поспешно покидая зал, ибо материть этого рогатого козла при нем же, пусть и на родном немецком, прусс опасался. А вот пока бегаешь по поручению — можно! В полголоса, на нервах, для успокоения души… Так проще соображать в патовой ситуации! Вот и сейчас перепуганному пруссу хватило лишь взгляда на план складов, отделяющих нижний этаж темницу от верхних лабораторий. Правда, на другой этаж Ваньку ещё надо подманить… «Ранец зажопил, мразота! Сдались мне твои шершни! Не стрелять же я им прикажу… по Ваньке?! Нах они мне?!» — Гил с силой сжал кулаки, понимая, что на своих двоих он на прямой дистанции от Ваньки будет убегать, как дворняжка от русской борзой. Но попробовать надо, иначе… — «Кто знает, чё эта нечисть нам сделает!» — Караул! Палач прорвался к лестнице! Собирается на верхние этажи!!! — Отвлек его вопль какого-то жука. — Вырвался! Двери расколотил! — Да, бля!.. — Поняв, что больше медлить нельзя, Гил рванул на крик улепетывающего жучонка. Буйный бугай действительно был на лестнице, только вот никуда не шел. «Не решил — куда? Это мне свезло! Так… надо попытаться заговорить… Или драпать… как повезет. Уж я задам ему верное направление!» — Гилберт вышел на лестницу и гаркнул: — Эй, Ванька, чего буянишь? Нет твоего врага давно. Оглядись — тут не степь! Где ему быть-то? Успокаивайся, говорю. Ты тут не один, я пришел. Возрадуйся Великому! Брагинский услышав голос, повернул голову на звук. Кто это его зовет, ведь враги же кругом? Может быть мама и сестры? Но голос мужской. Может быть тот парень с длинным каштановыми волосами и голубыми глазами? Как его… Толис? Но у него голос мягкий, спокойный, даже слегка тихий что ли. А тут какой-то грубый, как будто простуженный. Да еще и Великим назвался. Так, поня-я-ятно… Опять этот ПруссИя на него напасть хочет? Да сколько ж можно-то?! Иван непроизвольно сжал кулаки, ну сколько можно терпеть нападки от этого ехидного тевтонца? — Чего надо, Ордену ржавых утопленников от меня? — резко сказал Брагинский и его глаза вспыхнули красным. — Ты обещал, что меня тревожить не будешь. Или ты забыл свои клятвы и твои слова ничего не стоят? «Ля-а-ать!» — Чуть не взвыл от страха прусс, пятясь на подгибающихся ногах. Неужели Ванька всё-таки считает его врагом времён Великой отечественной?! Тогда пришьет за милую душу! Однако, почему Ванька назвал его — Орденом утопленников, а не фашистом? Может… мыслями он сейчас в другом временном промежутке? Когда Улус ещё жив? Ведь не зря он его ищет… — П… полегче… Да, это я… Я не нападать пришел… Поговорить. Только… спокойнее… Без резких движений… — Голос прусса и так безбожно дрожал, а от пары шагов в его сторону и вовсе перешёл на жалобный писк. — Слышь, я те клянусь, никаких нападений… На тебя попробуй… Ты, блин, вон какой стал! — Выпалил он давнюю обиду, что какой-то плакса-побегунчик вымахал в такого силача, а Великий — отважный рыцарь, подрос едва и остался по юношески тщедушным. Выпалил и… закрыл рот руками. — «Дибил! Русскому, в его состоянии, только и знать, что он намного сильнее меня!» — Вырос, это да-а… — протянул Иван, оглядывая себя, будто в первый раз видит. — А поговорить… Хе, знаем мы эти разговоры. Опять с со своими разорителями придешь? Мои земли возьмешь, жить будешь?! Порядки свои устраивать?! Как же мне это надоело! Господь и вправду милостив, всё-ё-ё видит. И кто не по правилам бьется и кто земли чужие грабит и делит между своими! Даже монголы брали дань, брали в полон, убивали, да я был в плену и были на моих землях были наместники и даже они менялись! Но я был свободен в своем праве говорить на своем языке и молиться по-своему, жить как завещано мне моей матушкой и соблюдать свои суеверия и обычаи. Мне это вполне было разрешено! Но прийти и сказать — «Я к вам пришёл навеки поселиться и здесь жить буду!» — это вверх наглости! О каких разговорах может быть речь? Ауф Детч, йа?[4]* Напомнить тебе о твоих фогтах[5], воин Христа? — Хочешь, на твоём поговорим, по-русски? — Перешёл Гил на Ванькин родной язык, все ещё пятясь по лестнице к складам ниже этажом, от медленно наступающего на него бугая. — Я реально не задираться пришел. Оружия ж нет! Какой рыцарь придет нападать без оружия? Так что, ты… это… спокойней! — Гил кубарем скатился с лестницы, перепуганный, что Ванька перепрыгнул сразу через три ступеньки. — Да кто ж тебя зна-а-ает… — протянул Брагинский, и быстро оглядевшись, усмехнулся: — Воинов твоих не вижу, а вдруг в секрете они? В засаде? Ты же белоголовый можешь быть и хитрым. А чего ж ты убега~а~аешь? Раз без оружия пришел? Неужели я такой стра~а~ашный? — Россия ласково улыбнулся, но в голове словно бухтело: — «Отомсти ему, он тебя обижал всегда, даже в детстве за тобой гонялся! Отметель его как следует, пора пустить в ход свои кулаки!» Но Иван сквозь пелену ярости кое-как начинал понимать, что Гил явно без оружия, а без оружия он воевать не будет, даже щелбан не поставит, ох уж эти его детские шуточки… Да и… просто так нападать первым, даже из-за какой-то обиды пусть и в прошлом — не будет. Вот начнется бой, тогда можно и вспомнить все свои слезы и… Нет! всё равно Пруссия виноват! Почему он всегда нападал? Почему — издевался? Ведь даже когда не было между ними каким-то конфликтов и можно было переговорить — Пруссия всегда смеялся над этими «бесполезными переговорами». — «Все верно смеялся… надо мной… жалким и слабым… Но я и был раньше тогда…» — Иван с досадой сжал губы и нахмурился. «Так и ты тоже можешь уже так же теперь издеваться! Посмотри, как он жалок… Пытается убежать, а в глазах кроме страха и мольбы о пощаде ничего нет!» — А ведь и верно… Куда спешишь, болезный? Мы не договорили! — И Россия устремился за немцем, который, извернувшись, встал и рванул вниз по лестнице. Дальнейшее походило на криповую версию «Ну погоди»: Гилберт изо всех сил петлял ужом между ящиков и прочего складского хлама, который крупногабаритный Ванька просто отпихивал в стороны. Вот где пруссачок благословил свою мелкую комплекцию. Все дальше от лестницы наверх, к запасному коридору, ведущему прямиком к очередной темнице. И нафига местному заправиле столько темниц в одном здании?.. Впрочем, этот вопрос Гила не волновал. Ему хотелось — выжить! Провести русского через этаж, заманить к темницам и запереть его в одной из камер. Как он провернет последний пункт, Гил старался не думать, он молился. Вот уже и выход показался… Отлично! А то прусская выносливость не вечная. Он не английское дитятко и не преследующий его псих. И даже не Италия! «Еще чуточку! Святая дева, помоги мне! Не дай свершиться братоубийству!.. хоть и названному… не дай!» А вот Ивану эта версия в салочки не совсем понравилась. Одна его часть просто хотела догнать прусса и все-таки выяснить… но что? Почему сам Гилберт от него убегает? Что происходит? Где это он? А вторая маниакально хотела свернуть этому недобитому пруссаку шею. Первая половина была сильнее и правее, но вторая иногда прорывалась сквозь замутнённое сознание России. Но от этих «что?», «где? и «почему?» начинала страшно разламываться голова и Брагинский хоть и понимал, что с ним что-то не так, ведь в какой-то момент он осознал, что злится не по делу, но боль была такой силы, что он предпочитал не задумываться о происходящем. А как известно — любое место пусто не бывает. Если бы кто прочел его мысли в этот момент, то понял, что у парня некое раздвоение личности, но это было совсем не так — это вырвалась на волю его темная сущность, которая лелеяла все обиды Брагинского, тревоги, страхи и мечтала когда-нибудь отомстить. Кому — не важно, когда — ну когда-нибудь. И этот момент наступил. — Ну куда же ты спешишь, Гилберт! Куда убегаешь? Общаться не хочешь? А помнишь, как ты надо мной смеялся? Помнишь, когда я пришел к тебе с просьбой не трогать меня? И еще в лесу, когда мы случайно… а случайно ли, а, белоголовый? Встретились? Ты ведь только посмеялся надо мной! Сказал, что я — никому такой дружелюбный и бедный не нужен, что ты с радостью меня завоюешь? Так чего ж ты ждал, момента, когда Улус сдохнет? А сам, а? Тяму не хватало? Стоять! Ах ты ж!.. — Прусс вновь ускользнул от него, а Брагинский только хотел цапнуть его за воротник и… Ах какая радость бы была: размахнувшись ударить и посмотреть, как вылетают зубы и глаза заплывают синяками… «Нет! Не хочу я его бить! Стой!» — Иван и сам остановился, дернувшись будто и впрямь хотел кого-то поколотить. Опять эта пульсирующая боль в голове… Но даже закрывшись от всего мира руками, Иван не чувствовал себя в безопасности. Откуда-то из угольной темноты шептало что везде — враги, и на малейшие возражения и попытки поразмыслить что нет — мир разламывался на куски и заволакивало красным. Но почему ему так в эти моменты даже сквозь боль не хочется творить зло? Почему он сердится? Да еще и… на Гила? Почему? Ай, пустое! Надо… Что ему надо? — «Очень болит голова, не буду думать об этом…» — и Иван, мотнув головой, будто спросонья, вновь улыбнулся и сложив руки рупором, начал звать Пруссию: — Эге-э-эй! Ты где, Великий орден? Куда убежал? Ага, вижу! Догоню, поговорим, йа? — И, хихикая, ринулся за Бальдшмидтом в погоню. «Лучше б ты с местным заправилой поговорил! Эта мразота дров наломал, а складывать мне!» — Гил сделал рывок якобы вглубь склада, но скрывшись за ящиком, присел на четвереньки и рванул в другую сторону. Судя по грохоту, маневр удался и Ванька отвлекся, давая сменить многострадальному анклаву позицию и заодно увеличить разрыв дистанции между ними. Ещё рывок и Гилберт оказался на лестнице, ведущей к темнице. — Я манал такие забеги! Русский, ты чё — энерджайзер?! — Возмутился он и драпанул по лестнице, ибо грохот коробок сзади стих, а вот топот ножищ русского стал приближаться с устрашающей быстротой. «Только бы дуба не дать! Ванька сам себя потом не простит! Помоги, Мария!» — А осквернять бранной речью Пресвятую Деву Марию — тоже не хорошо~о! Ругаешься чего! — Россия возник так внезапно, но не так близко к немцу, как самому бы хотелось. Но Гилберт опять явно перепугался. — Чего бранишься, я спрашиваю? Енежайзер… это какое-то новое слово по вашему? Чего молчишь, жиздор? Или тебе как ащеулу зубы пересчитали, зубоскалить уже неохота, да? — Э… энер… джайзер… Это… неустающий, во! Который… завелся и не останавливается! Ты ж совсем не запыхался! — Гил бочком-бочком попятился к ближайшей открытой камере, благо та близко была. В планах было — усыпить бдительность русского, заманить и, выскочив прочь, запереть решетку. — Ты столько бегал, ящики воротил и не устал! Потому и — энерджайзер. Я и то уже спекся… — Гил зашёл-таки в камеру, но продолжил движение к железным нарам. — Мне б присесть… отдохнуть… — Вот и присядем, побаем, порядимся, а то у нас все брань да раздряга, свара да съплетанье. Да и ты все колготишься, да ащеульничашь, силушкой все меряешься, да с панталыку добрых людей сбиваешь. Распоясался совсем! Кто в торговом договоре Новгороду шерть[6] дал не охальничать, и товары давать и товары покупать, а с людьми брани не творить, а? А сам-то, са~ам чего деял? И ведь Лазаря пел[7], блазнил[8], да так сладко и складно, что я тебе поверил! Думал — исправился супостат, ажно кметем-ратником[9] стал! Можно с ним поватажиться[10]! Думал порадеть за тебя, ежели ты добрыми делами себя покажешь! А ты~ы?! — Иван медленно подходил в тюремной камере, пока Гил во все глаза испуганно таращился на Брагинского, и аж руками закрывался — до того страшно видать было немцу видеть такого русского. Но Иван даже в замутненной злобе чувствовал — не стоит входить в этот тесный поруб, запрут, обманут, обведут вокруг носа. — «Наверняка это Пруссия замыслил такую клюку да крамолу, чтоб со мной покоторатися и в полон меня попасти и подручити себе? Нужно…» — Раздумывая как подобраться к своему мучителю Иван все ж таки подошел к двери и ехидно спросил: — Что умолк, израдец, замыслил лихое?[11] — Загонял ты меня, вот и примолк. Не понял еще? Отдышаться я хочу! Щас отдышусь и снова тикать от тебя буду! — Гил в наглую уселся на нары и даже чуть усмехнулся, мол — давай, давай, тормози тут, а я тем временем сил наберусь! А че, раз русский не идет к нему, надо его спровоцировать на действия. — Еще бы водички глотнуть, вообще к марафону стал бы готов. Не торопись… Я подожду. — А ты чего убегал-то? Сам — поговорить хочешь, а сам? Вот и сиди, теперь никуда не денешься! — Ваня прошелся перед дверями темницы и сложил руки на груди, мол сидишь? Ну и сиди, бегать не собираюсь, молодец что сам залез. «Посижу, куда я денусь? Я ж не дибил — ТЕБЯ провоцировать!» — Гилберта аж передернуло всего от мысли нарваться-таки на тумаки этого «медведя». Лучше уж посидеть, подождать, пока Ванька в себя не придет. Вон уже успокаивается, не кидается, только… ходит, как хищник в клетке у решетки, мечтая добраться до добычи. М-да, даже жаль, что меж ними сейчас нет решетки. Вдруг у русского вновь замкнет, выведет из себя какая-нибудь пустяковина… Как например эта летающая хрень в виде летающего казана… — Че за?! — Прусс уронил челюсть от шока. Он так старался не провоцировать Ваньку на очередной приступ ярости, но местному начальнику на это было пофиг. Иначе какого, его мамашу, хрена, он прислал сюда дрона?! Эта летающая железка прыснула что-то Ваньке в лицо! — «Мля, только бы не прибил заодно с этой железкой…» Иван в этом момент стоял к Гилу лицом и лишь удивился почему белоголовый как-то странно смотрит на него. С удивлением что ли? «Что-то случилось? Кто-то пришел из дружины?» — только и успело промелькнуть у него в голове, когда он поворачивался в сторону чего-то там. В лицо прыснуло чем-то горьким на запах и Иван отшатнулся, тут же инстинктивно прикрыл глаза и пригнувшись прижал ладонь к лицу пытаясь прикрыть нос и рот, чтобы и дальше не вдохнуть да куда там… какая-то горькая дрянь все-таки прошла в легкие и парень почувствовал, что стало тяжело дышать, запершило в горле, а на руки и ноги будто юзы[12] надели. «Что это… со мной?» — устало подумал Иван, думать сразу стало тяжело, мысли будто были неподъёмными. А еще казалось, что он вот-вот упадет, настолько он ослабел. — Дурманом что ли кинули? А может это цветы багульника?[13] Но откуда взяли, ведь…» — Что «ведь» Брагинский не додумал, зрение будто стало падать как у старых людей и Иван чуть ли не на ощупь ринулся в камеру — откуда только силы взялись! — и сумел-таки схватить прусса за шиворот и прижать того к стене — это ведь все он придумал! Это все его, проклятого, игрушки! — Паки мя истаяти алкаешь, ирод![14(Опять меня погубить хочешь, ирод!)] — Взревел Иван, практически ухватывая за шиворот Гила, да так чтобы он не вырвался и хоть его глаза потихоньку застилала пелена, но русич был уверен, этого печенега недобитого он не отпустит никогда. — Искони окушатися покаряти мя! Аз тя ни бою! Рабичем аз бех, а усмирения своего ты от мене ни ждати! Ни быти аз твоям дроугом а ти поручитися ни хочу — ты бо можеши мя потяти![15] [16] — Иван понимал, что в конце-концов он ослабеет, ведь его явно чем-то отравили и поэтому он как мог торопился высказать всё что накипело своему врагу. Который… вроде бы даже не пытался убежать? Но вроде бы трепыхался и на том спасибо: — Ты столько мне бед принес, а я думал мы когда-нибудь подружимся! Я и так к тебе и эдак! А тебе все не нравится, все не интересно! И торговый договор тебе не полюбу был и мирный договор тебе не подходил, и в Пскове ты своих наместников посадил, и в крепости Вышгородок — побезобразничал![17] Ну какой из тебя мирный рыцарь? Какой из тебя — святой воин?! Псков и Изборк ему подавай![18] А Феллином поделиться не хочешь?[19] Однако и это тебе не понравилось, не привык дать платить? Привыкнул же! А то что я видите ли победил тебя — ты до сих пор морду кривишь! А кто первым полез, я что ли? Скажи спасибо что брал деньгами![20] Дорого ему видите ли![21] «Он просто высказывается! Просто высказывает свои давние обиды! Высказывает, НЕ бьет меня, а — высказывает! Он не со зла меня гонял! Это тот рогатый полудурок подгадил нам!» — Как мог успокаивал себя Гил, стараясь не слушать обидные слова. Ванька ведь явно застрял морально в самом жутком промежутке своей жизни. И наверняка не услышит всех пруссовых извинений, только еще больше разозлится. Так зачем же рисковать? — «Пусть выскажется — ему НУЖНО! Тут, блин, каждую секунду по лезвию ходишь, еще и мразота подлая кругом! Выскажись, Ванечка! Выскажись и успокойся! А там…» Прусс покорно обмяк в руках побратима, безмолвно выслушивая все обвинения, и молился в душе об избавлении от этого кошмара. Ведь не сможет Ванька тут. Не сможет! Спасите их… кто-нибудь! В это самое время вернулся «домой» Даркмэттер. В ангаре для транспорта, еще с утра полупустом и тихом, творился полный хаос. Повсюду носились насмерть перепуганные жуки, забиваясь всюду, куда можно было залезть. Несколько таракашек с разгона нырнули под ближайший автопогрузчик… тут же, с другой стороны выкатилось столько же таракашек поменьше. Потеряв укрытие, они с жалобными воплями, замельтешили по ангару и, увидев новое убежище — звездолет Даркмэттера, рванули под него, будто за ними по пятам шла сама смерть. — Да что тут происходит? — Ворп недоуменно обвел взглядом ангар и, стукнув легонько и пару раз по корпусу своего корабля, он нагнулся и увидев лишь что-то трясущееся в усиках и многоглазое — жуки настолько были испуганы, что несмотря на пренебрежение к друг другу из-за «неравенства» по рабочей лестнице, сейчас обнимались от страха с друг дружкой во всю. — Эй, жучьё, что случилось? Что за паника? Возвратившись с планеты Джо Эд в несколько странном состоянии: частично виня себя, частично отрицая, что он сам в сложившейся ситуации не виноват и вообще у него своя жизнь — у Зурга своя, у людей — своя, у рейнджеров — своя, шпион Зурга совсем не ожидал увидеть во дворце такую суматоху и растерянность в перемешку с каким-то животным ужасом. Буквально все вокруг кричало ему — БЕГИ ОТСЮДА! И даже жуки сейчас сидели, боялись, но ни слова не могли вымолвить от страха. — «Что-то тут не то… Зурга они тоже боятся, но хотя бы научились что-то пищать. А тут…» — задумавшись, нахмурился шпион: — Эй, — потянулся он под свой звездолет, пытаясь схватить одного из зеленоусых, но они как жидкость увертывались от его железной руки. — Я сейчас звездолёт подниму! Говорите, что происходит! Живо! — пригрозил Даркмэттер. — Обезумел! Он — обезумел! — Раздалось многоголосое от жучьей массы и было подхвачено остальными таракашками из-под других укрытий. — Обезумел! Живая смерть! Он ходит по замку! Он крушит все! Обезумел! — Звучало изо всех щелей жутким эхом. — Зург что ли? И вы — боитесь? Да бросьте, ну сколько можно вы как вчера родились… — с усталой насмешкой протянул Ворп, все еще заглядывая под звездолет. — Ну попсихует пару тройку дней, ну будет орать на под руку попавшихся или злобно бухтеть что-то там о рейнджерах почти месяц, цепляться ко всем. Сколько ж раз было… — Но жуки, словно как один, синхронно замотали головами, один и вовсе глаза закрыл и мордочку лапками прикрыл, трясясь еще сильнее: — Нет? Не Зург? А кто же… — Он!.. — Снова раздалось нестройным хором. — Он! Он! ОН!!! Живая смерть! Он ходит по замку! Он ищет! Он хочет убить!.. ВСЕХ! Даже хозяина!!! — От чьей-то последней фразы жучий хор заткнулся. В повисшей звенящей тишине явно ощущался ужас скорой гибели множества душ. А вот тут даже Ворп прифигел. Кто это — «он», шпион догадался, на такое даже белоголовый не пойдет, хоть и… ай, ладно лишние мысли потом и лучше выкинуть. В такой могильной тишине он услышал, как стало прерывисто его собственное дыхание, что уж говорить о мыслях. — Значит… Не белоголовый, — утвердительно произнес Даркмэттер. — Хоть может мне кто-нибудь объяснить, что здесь произошло? И самое главное — где его видели в последний раз? А то пойду к хозяину, а тут на встречу — это чудовище. Вам-то без разницы, хозяину — тоже. А мне бы пожить хотелось, — тоном Ворпа в этот момент можно было порезаться, но видимо никто из прятавшихся и не горел желанием. — Малодушные вредители, — зло выдохнул шпион, сузив глаза понял, что все боятся и с места не сдвинутся ни при каких обстоятельствах. И резко выпрямился. — Встречу — обратно сюда приведу, не моя-а, пробле-ема! — И буквально сорвавшись с места, выбежал из ангара. К его счастью, коридор был абсолютно пуст, как и следующий… Зато у лаборатории встретилась парочка мозговиков, поспешно уносящих прочь какую-то прозрачную ёмкость. Но, завидев приближение кого-то крупного на двух ногах, оба перепуганных учёных кинули ношу и покатили прочь со всей скорости своих механических телец. — Трусы! — вновь зло выдохнул шпион и тут же прикусил язык — лучше не кричать сейчас здесь, кто знает. И раздумывая, взять ли эту колбу с собой или оно уже отработало своё, он все же прислушивался и поглядывал по сторонам — привычка находиться в боевой обстановке, чтобы внезапно не поймали. С одной стороны, хоть можно узнать, что думал и над чем работал этот мозговик, но с другой… до него ли сейчас Зургу? А то может он живой еще? — «Возьму», — решился шпион. — «Вдруг спасу этого идиота». И подхватив в руки одну человеческую, другую механическую эти мозги в колбочке он бросился бежать к лифтам. «Если лифты работают и это чудовище не добралось до них, то вполне успею добежать к Зургу в тронный зал. А то может он где-то спрятался, и я ошибаюсь, идя туда? Жаль эти мелкие клопы, чтоб их раздавило, не сказали где же Брагинский… И… неужели он НАСТОЛЬКО отъехал головой, что не соображает, что творит? М-да, Ваше Императорское Величие видимо тоже с ума сошли, если не поняли, как это воплощение опасно… А вот и лифт. О, прям повезло, нет никого. Кстати, связаться бы с Зургом, живой он там?» — и Ворп, уже в кабине лифта, едя на сумасшедшей скорости наверх, рискнул впервые за весь день позвонить своему начальству: — Император Зла, ответьте! Это Ворп Даркметтер! У вас все в порядке? Прием! — Живо ко мне! — Рявкнули на том конце связи. Голос хоть и был испуган, но не слишком. Видимо хозяин местных угодий вовремя свинтил от Брагинского и забаррикадировался в тронном зале, готовый к побегу и оттуда… если понадобится. — Что с ним будет?.. — Чуть слышно донеслось от колбы с мозгом. Всё-таки не все механические части от нее отвалились, переговорное устройство осталось, висело на паре проводков. — Наш хозяин сразу эвакуировался, а подопытный со мной… В общем, сами видите. Потом двинулся по лаборатории… — Есть, Император зла, уже еду. Вот, одного красавца по дороге подхватил, — доложился Ворп. — Мне хоть двери-то… А, Вирс, он уже отключился!.. О, да ты еще говорящий! — только сейчас шпион понял, что голова еще цела и жива. — И судя по всему — это ты был при эксперименте с Брагинским? Хоть мне расскажи, запишу, передам. А то вдруг не успеют. Что вообще произошло-то? С чего он взъярился? На нем же оковы были. — Кандалы?! Да какие ему кандалы?! Они сгорели и рассыпались, а он и не заметил! И стекло, бронированное… то, которое даже тот красный толстяк из команды Лайтера не смог поцарапать… он его за несколько ударов раздолбал! Как такое вообще может быть? Это ж просто человек, откуда такая силища?! Такая ярость… я ведь совсем чуть-чуть реактива пустил и то в виде газа. Он так почти совсем на существ не действует! Да и в такой малой концентрации… — Мозговик примолк, явно пребывая в большом шоке от исхода эксперимента. — Да здравствует Император Зла Зург! — выйдя из лифта и добравшись на цыпочках до тронного зала и едва высунувшись из-за угла, проорал Ворп. Роботы хоть и мазилы безбожные, но хорошо помнят заложенные в их электронных мозгах кодовую фразу чтобы не шмалять по своим же. А Ворпу ой как не хотелось убегать от них обратно до лифта. В чем-то он даже не ошибся, перед залом стояли шеренги две шершней и услышав заветное приветствие Императору зла, они лишь ответили ему молчанием. — «И слава святой Венере, а то хорошая бы из меня вышла терка для измельчения овощей…» — И шпион постучался в наглухо задраенную дверь, приподняв голову мозговика над собой: — Это Даркмеэттер и мозговик… вернее его голова, участвовавший в эксперименте! Император, откройте, я прибыл! Откуда-то сверху спустилась камера на манипуляторе, обвела все пространство перед входом, задержалась на пару секунд на Даркмэттере и… дверь открылась. Не до конца, лишь бы шпион смог по-быстрому втиснуться в помещение. — Живей!!! — Гаркнули оттуда. «И за что мне это?» — В очередной раз вздохнул шпион Зурга, протискиваясь сквозь небольшую щель словно кот. Голову еле успел пропихнуть вслед за собой как дверь тут же захлопнулась. Обернуться бы, осмотреться, но как же не хочется… Но пришлось. Зург как обычно восседал на троне, жуков вроде не было видно. — «Значит один он тут? Окружил себя роботами, не доверяет никому…» Приветствую вам, Император зла, еще раз», — учтиво поклонился Ворп. И осторожно уточнил: — Я так полагаю… У нас военное положение? Или… карантин? — Сам догадался? Ну надо же! — Скрыл свой страх за едкой издёвкой главный злодей галактики. — Карантин у нас… Из-за одного спятившего! — Зург с силой сжал подлокотник, чтоб не сорваться в истерике и не прогнать больно умного слугу взашей. Всё-таки, пока там за дверями шастает обезумевший бугай, тут любой дополнительный охранник будет кстати. — Карантин… — повторил Зург через силу, чуть подуспокоившись и заговорил обыденным, расслабленным тоном, будто ничего особенного не случилось. — Эксперимент пошел не по плану, подопытный обезумел. Пришлось отправить Пруссию заманивать его из лаборатории в темницу. Там его паралитический газом обработают и всего делов… — махнул он рукой, дескать — и не такое бывало. — Пруссию? — В голосе шпиона послышалась осторожная неуверенность. — Но Император Зла… Не хочу показаться слишком самонадеянным и ни в коей мере не желаю оскорбить вас, но… Вы уверены, что Пруссия справится? Он хоть камеры взял? Всё-таки Россия очень силен даже в спокойном состоянии, а этот… эксперимент… Даже не хочу сам вспоминать и напоминать вам как меня крутило и ломало… А я ведь все-таки… человек… А эта говорящая голова говорит что… вы ему совсем немного дали газом подышать, я прав, пустая твоя черепушка? — обратился он к колбочке с мозгом. — Я взял на себя смелость записать его речь в лифте… пока ехали. Вдруг пригодится… — нехотя признался шпион, отводя глаза, словно говоря «мне это ваши эксперименты побоку. Но ведь теперь мы все в одной лодке, не так ли? И мне не стыдно что я узнал лишнее». — Боишься за своего напарничка по лопотанию на допотопном языке? Челове-е-ек? — Зург нарочно протянул последнее слово, мол — какой ТЫ, нафиг, человек, в зеркало глянь, остроухий. — Может тогда присоединишься к нему? Вдвоем-то дело наверняка быстрее пойдет. Кого там, по историям этого спятившего, загоняли сворой? Ах, да — медведя! Как раз — дикий, обезумевший зверь и пара псов, идеально. Ворп вздохнул и едва не хлопнул себя по лицу, ну кто его за язык-то тянул? Но как говорится терять уже нечего, может… попробовать секретное средство? И, хмелея от собственной наглости и дерзости, слуга заявил: — Попробовать конечно пойду… а не боитесь, что собак этот ваш медведь по углам раскидает и на охотника кинется? Ещё бы сейчас на собаку пенять что у ней силенок-де маловато, так не по добыче охотники! Одного загубили уже наверняка, сейчас и вторую псину на смерть отправите. Оно вам надо? Надо? — и Ворп выразительно взглянул на Зурга, хоть и поджилки у него тряслись, ведь за отказ тут же идти куда послали — пришибет на месте. И проговорил, будто упрекая: — На рожон чего лезь, так всякий простак лоб расшибет. Неужели вам так интересно? Я думал, хитростью какой обойдёмся… ну прощайте тогда, мой бывший повелитель, было приятно с вами работать… Ах да. Вот вам ещё один бывший работник, без тела который на вас пахал. «Забирайте, можете с ним теперь пообщаться». — На последней фразе, Ворп-таки сумел стиснуть зубы чтобы не высказать явную обидную фразу в адрес правителя-деспота. «Да как ты смеешь?!» — Глаза тирана вспыхнули алым, словно он вознамерился испепелить непокорного лазерным взглядом, но… Зург быстро взял себя в руки. Ситуация была явно не та, чтоб вот так кадрами разбрасываться. Как бы вообще потом не пришлось оставлять замок обезумевшему России и тикать прочь. Хотя… этот обнаглевший шпион сказал что-то про хитрость. А хитрить он умел, только за это Зург его однажды заприметил. — Какие нынче слуги своевольные пошли! Ужас! — Наигранно возмутился злодей, вновь скрывая за ехидством свой страх. — Хотя, ясно с чего ты артачишься. Раз уже получил от России. Ладно, выкладывай свою хитрость. Ты всегда изворотливым был, может и в этот раз вывернешься. — «А что мне за это будет?» — чуть было не спросил Ворп, но опомнился. Зург на удивление не разозлился, хотя ему наверняка было… стоп, Ворп, не о том думаешь! — Своевольные, Ваша Злобность, потому что все-таки живой и в эту бойню лезть не хочу, — слегка уязвленно откликнулся шпион. — Я все-таки живой и тоже чувства имею, и тоже, как эти козявочки, боюсь что меня раздавят! Пусть даже и права не имею ни называться человеком и не быть живым. С удовольствием бы этой дряни глотнул, чтобы не бояться, да в лаборатории разгром, я верно излагаю? Так что… Не знаю, как отнесетесь… но ведь я все же считаю, что это единственно верный шанс у нас в этом случае. Вы помните, как Брагинский относился к сестрам? Может быть если их упомянуть или показать ему их, живых, здоровых, просящих не буянить… то может он послушается? Может удастся достучатся до него? Я стараюсь с ними особо не заговаривать, да вот… привязались же. Покажи ему нас, запиши! Может братик обрадуется! — передразнил тонкие девичьи голоски Даркмэттер. — Пришлось записать, но они много не говорили. — Могу показать вам запись, оцените сами. И решите. Только мне нужно с чем бы к нему подобраться. Может быть взять экран? или визуализировать все-таки голограммой? Если он разгрохает экран и моя задумка провалится, ну значит так тому и быть, приму и это. — Некогда мне женские нюни смотреть! — Рявкнул Зург. Нервозность, на почве страха за себя драгоценного, брала верх. Жуть как хотелось, чтобы сей хаос прекратился и все снова шло своим чередом, по строгому порядку. Ну не выносила педантичная душа императора зла таких явлений как — хаос и беспорядок. Даже малейшие погрешности в отчетах грозили проштрафившемуся работнику пытками и каторгой, а тут — полный раздрай четко отлаженной системы! Тут и до мигрени недалеко… — Бери, что надо, и иди уже! Главное — утихомирь этого Россию! Мне, в моем дворце, на моей планете нужен ПОРЯДОК! Абсолютный ПОРЯДОК! — Шваркнул кулаком по подлокотнику, мол — ВЫПОЛНЯТЬ! — но тут же спешно добавил: — Ах, да, забыл сказать, где искать этого смутьяна. Если Пруссия оказался достаточно прытким, то в темнице на нижнем этаже, под лабораторией и складами. Если нет… ищи на складах. Из лаборатории он Брагинского уже выманил. И да… записать не забудь! Для отчетности! — Слушаюсь, Император Зла! — вытянулся шпион. — «Ну теперь другое дело, спасибо!» — и Ворп рискнул слегка поклониться. — Благодарствую, мой Император. Теперь и смерть не так страшна. — Он ещё раз поклонился и быстрым шагом вышел из залы. Где добыть нужное, Ворп примерно знал, но все же раз человеческие чувства стали брать над ним вверх то и у него был повод для беспокойства. И дело не в самом страхе, а в том, что для Империи Зурга нужны бесстрастные работники. — «А я из этих параметров стал выбиваться…» — с грустью промелькнуло у него в голове и тут же он одернул себя: — «Опять не о том думаешь! Быстро за экраном, а потом к Брагинскому, благо он рядом. Недалеко бежать…» Быстро раздобыв все необходимое — пару дронов, один с голографическим экраном, другой шпионский с функцией наблюдения и записи, Ворп поспешил на склады. Первым он, как здравомыслящий шпион, послал дрона с камерой. Едва чудо техники залетело в помещение… глазам шпиона предстао месиво из раздолбанных ящиков и их содержимого. — Ох, Вирс его побери… — прошептал в замешательстве шпион, оглядывая щепки испорченную технику. — Значит не соврали жуки… он и в самом деле несет в себе смерть… вон сколько понаворотил… Но их тут нет, а значит. — шпион судорожно вздохнул и, проверив всё ли на месте, развернулся и побежал в тюрьму. Он надеялся что успеет и не прибежит к трупу. «Хоть и достал мне этот белоголовый своей… язвительностью. Но ведь жалко будет если его убьют. Да и Брагинского можно сразу же хоронить, он… добрый очень. Не переживет», — Ворп покачал головой, вспоминая все его шуточки по отношению к приятелю, было видно что Иван очень обожает этого несносного Прусию и горой за него постоит. А вот и тюрьма. По крикам было понятно что шпион уже не успевает, но вдруг… не все так страшно? Если кричат, то хотя бы… живы? Ворп осторожно заглянул свозь проем и вроде бы никого не увидел. Кричал вроде бы Иван, да на таком языке на котором и вовсе было ничего не понять, слова вроде русские, но… странные какие-то? — «А где Пруссия? Уж не пришиб ли он его? Как бы пробраться…» Пробираться к русскому буяну лично Ворп не рискнул, ибо жить охота. Отправил вперёд шпионский дрон. Брагинский обнаружился в одной из первых камер. Он держал пруссака на весу, придавив оного к стене, и что-то орал ему прямо в лицо. Гилберт же молча пялился на обезумевшего приятеля полными ужаса глазами. Ну хоть был жив и, вроде даже, цел… По крайней мере, кровь нигде не капала и голова была цела, а то что прусс бледный… так он всегда бледный. Главное, что живой! Вот чего не было видно Даркмэттеру на экранчике его протеза, так то — как прусс мысленно молился за сохранность своей жизни. Что только он не обещал Всевышнему в замен, даже клялся простить англосаксу и его отродью их подлости, если переживет Ванькино помешательство и когда-нибудь свалит с ним из этого царства «маразматичного черта». Ворп спешно вставил флэшку в голографический экран и осторожно повел его сам к той камере где русский что-то требовательно высказывал пруссу в лицо — вот-вот не удержится и либо начнет его швырять, либо одним махом убьет своими кулачищами. «Только бы успеть! Только бы экран не подвел! Только бы запись не заело! Только бы Брагинский увидел!» — сам про себя начал повторять Ворп, ведя экран к камере. И остановив его перед дверью он нажал на «пуск», запись стала проигрываться Вот появились сестры Брагинского и чуть улыбнувшись Оля начала первой: — Здравствуй, Ванечка, здравствуй, милый братик! Как ты там живешь? — Как поживаешь, братик? — тут же вторила ей младшая. — Все ли у тебя хорошо? Как тебя кормят? У нас всё хорошо, птенцы твои работают, у них всё ладится, даже у старшего! — У нас всё прекрасно, друзья твои приехали… — вторили одна за одной. Иван застыл, будто громом пораженный. Эти голоса… дорогие его сестрёнки! Их чудесные, ласковые, драгоценные голоса, они звали за собой. Звали прочь из странного видения, где он, ненавидящий все вокруг, мечтал уничтожить все живое, что попадется ему на пути… «Нельзя! Сестрёнки тут!» — Вмиг заткнул он тот странный голос, подначивавший его поубивать всех вокруг. Сразу же тисками сжало голову, но Иван не собирался сдаваться — ведь тут рядом сестрёнки! Нельзя перед ними буянить, напугаются ещё, или… прилетит им от него, обезумевшего — как потом в глаза им смотреть?! Он же обещал заботиться о них! Клялся в этом матушке, ещё живой, и много-много раз после ее смерти… «Здравствуй…те, Иван…» Сердце русского ухнуло вниз, вместе с выскользнувшей из ослабевших рук тушкой пруссака. Этот голос… так часто грезившийся ему во снах!.. он будто наяву прозвучал! Ваня из последних сил повернул голову и обомлел, ведь перед ним была!.. «Матушка!» — Он рухнул на колени и зарыдал. О сколь часто в тех же снах он терял ее! Снова и снова, по воле жестокого азиатского захватчика! И сколько раз в тех же снах он убивал ту косоглазую мразь!!! Гнев тут же охватил разум и… погас. Смысл ненавидеть, если вот она, матушка, стоит перед ним и напутствие даёт — быть умницей, о здоровье заботиться… побратима прусского не обижать. «А я его чуть не придушил…» — С ужасом осознал Иван и забормотал на матушкином родном слова раскаяния, что он не хотел обижать тевтонца-забияку, что не побил, припугнуть только. Но матушка вдруг исчезла! — Прости! Прости! Не уходи! — Завопил в страхе ее сын, снова погружаясь в пучину тьмы. И снова его спас родной голос. — «Привет, Иван…» — Деда? — Прошептал Ванька одними губами, глядя на изображение Мороза, говорящего о… том, что лишний на своей планете? Какой планете? Это что ещё за царство-государство? Как вдруг до него дошло — он не в том стародавние времени. И Улуса давно нет в живых — убиен он Ванькиной рукою. Да и сам Ванька не воплощение уже, а человек… пленник главного местного злодея, ставший жертвой его же подлости. Остатки гнева попробовали всколыхнуться, но угасли, словно свечной огонек на ветру. Осталось одно смятение, ведь если он в будущем, то… как он увидел матушку? Неужели то было видение? Или её душенька метнулась к сыну с того света, лишь бы спасти его от самого себя?! Ворп отвел глаза от экрана, ему вроде как полагалось смотреть и очень внимательно, но у него у самого вдруг заныло сердце. Рыдающий на коленях Иван явно был не в том настроении чтобы радоваться, и шпиону бы подойти и обездвижить его, но он ужжасно не хотел этого делать. Хотя бы потому что смотреть на слезы Брагинского стало невыносимо. «Хоть бы Байльшмидт оттуда убирался, да поскорее! Даром что старший, понимает что уходить надо, я же видел твои глаза, какого Вирса ты медлишь?» — Ворп за раздражением прятал свои настоящие давно позабытые чувства, ему самому вдруг захотелось лечь ничком и зареветь как в детстве, выплёскивая свой страх, стыл, боль обиды на всех и вся… Почему-то вспомнилась его собственная мать к которой он приходил когда ему было плохо и он приходи в синяках да тумаках от мальчишек с улицы… «Мам, почему меня обижают? Я что, не такой как все? Я же ничего не сделал!» «Иди сюда, мой милый…» Ворп чуть ли не до крови закусил губу, за что ему это сейчас? Ему самому нужно успокоиться! Покосившись на экран камеры и проморгавшись, сквозь пелену он увидел прусса который… стоит рядом и что-то шепчет Ивану… А Брагинский видимо не реагирует, ну еще бы… — …ррст тебя подерри… — прошипел шпион и, бросившись к двери тюрьмы, яростно зашипел блестя стеклянными глазами (слезы не смахнул, некогда) в острожную[22] пустоту: — Эй прусс белоголовый! Уходи оттуда! Рискуешь! Закрою двери, сам там с ним оставайся! — и добавил в надежде что прусс хотя бы пошевелится и начнет думать о своей безопасности: — Хозяин велел притащить тебя живым! — Ja… — Гил дернулся, будто очнувшись ото сна, и рванул к выходу. Лязгнула решетка за спиной и Ванька остался взаперти, однако никак не отреагировал на это. Мыслями он был в том видении, где матушка пришла к нему с того света, вытащить из пучины безумия. — Слышь, русский, я тебя ни в чем не виню. — Пробормотал Гил на Ванькином языке. — Ты молодцом держался, хоть и несло тебя, но на мне ни синяка. Спасибо. — Сестрёнкам спасибо… И матушке… Явилась ко мне с того света… — Прошелестело в ответ на все том же русском. «Матушке с… того света?..» — Удивился Гил. Он же четко видел, что женщина была заснята на видео, а не была каким-то там призраком. Но до Ваньки явно было не достучаться. Не сейчас… потом. — Надеюсь, я смогу заглянуть к нему позднее? — Спросил он Ворпа, не отводя взгляд от Ивана. — Да… — полувздохнул-полувсхлипнул шпион. — Пошли… надо забрать экран да… Не знаю… — и Ворп кивнул на Ивана, ткнул пару кнопок на пульте. — Нет, все же заберу. Любить меня не за что, но как бы ему хуже не сделалось. А до него сейчас достучаться что эта женщина жива… — и вздохнув, Ворп, отвернулся возясь с подлетевшим экраном и пока не подлетели камеры, которые бесстрастно снимали это веселье, кое-как утерся обычной рукой. И сказал уже более сухо: — Я попрошу Зурга чтобы ты был возле него как он очнется. Запишешь что Брагинский скажет. — И нажав на кнопку связи отрапортовал: — Император Зург! Брагинский обезврежен. Лежит в камере, наверное плачет. Пока лучше его оставить в покое. Одну камеру оставил там. Но думаю больше прецедентов не будет, Брагинский уже успокоился. Охрану по дворцу можно снимать, я запер камеру. Запру и дверь в тюрьме. И приведу Байльшмидта-старшего. Мы живы и целы. Мы идем к вам. — Чудес-с-сно! — Раздался в ответ до омерзения довольный голос местного тирана. Гил аж чуть не матюгнулся на эту мразоту. Натворил делов, Ваньку до помешательства довел, ещё и радуется. Не зря эта гадина вечно пароноит и шкерится, Гилберту и самому уже хочется всадить ему в бок перо или заточку. Или хотя бы раскулачить ему харю и замуровать где-нибудь заживо. Увы, приходилось играть роль покорного слуги. Чтоб отвлечься и хоть как-то успокоиться… а то ему ещё с падлой рогатой говорить придется!.. Гилберт снова обратился к плачущему на полу Ваньке: — А тебе не удалось меня побить! Ни шишки, ни синяка мне не оставил! — Протянул он язвительно, будто дразнил сородича, но тут же добавил на смеси русско-немецкого: — Ты молодец. Выдержал. Потерпи, братишка. Я с тобой. — И нехотя повернулся к Ворпу. — Идём? — Идём… — вяло откликнулся Даркмэттер, он уже вновь начал подумывать о том сколько ошибок сделал, вот так на виду и что ему за это будет. И он так же раздумывал как передать белоголовому что если случится непоправимое — что нужно его, обновленного, опасаться даже больше Зурга. — «кто знает каким я выйду, насколько изменившимся? Вирс, эти камеры кругом и ещё одна рядом телепается… Хоть бы кто ее здесь грохнул!» — от досады Вопр шедший чуть ли не позади вновь вырвался вперёд прусса, он даже перестал посматривать по сторонам и оглядываться. И в лифте весь ушел в себя, в свои думы, он ни разу не посмотрел осмысленно на Гила и казалось совсем забыл о том что рядом с ним кто-то есть. — «Вирс, как это все не вовремя! А ведь прицепится, он даже сейчас прицепится, с такой-то мордой вышагивать… Спросит…» — и Ворп наконец обратил внимание на прусса, спросил: — Ты сам как? Относительно? — Жив, это главное. — Буркнул в ответ тот. Болтать не хотелось от слова совсем, а вот прибить местного владыку… Эх, сладкие мечты!… Я, так полагаю, что произошло с русским… оно на всех так действует? Буду иметь ввиду. — Все же высказал он свои опасения, последнюю фразу произнеся на родном. — На всех… — вздохнув встряхнулся Даркмэттер. — Да по разному… — а это уже одними губами. Повезло, что камера была в этот момент за плечом, а то бы точно прилетело. — Что сказал, спрашиваю? Слышу что немецкий, забыл что ли где находимся? — попытался поругать он белоголового, но от пережитого угрозы звучали как-то совсем слабо. — Глаз видишь? Вот готовься, за это тоже спросят. «Прости, но ты сам-то осторожней! Я не наору, наорут наверху!» Отчаянный взгляд Ворпа наверное сказал многое и Гил про себя с зубовным скрежетом, но и виноватостью на лице повинился: — Простите, не на том языке сказал. Сказал что страшно на это смотреть. — Привыкнешь, — сухо ответил Ворп, а что он мог сказать. Гил прав, на это всегда смотреть страшно. Он надеялся что его самовольного наезда на немца говорящего на родном Зургу будет достаточно. Все же Ворп тоже в какой-то мере следит за порядком в этом мрачном месте. И вроде бы сработало, Зург не цеплялся к помалкивающему пруссу, пока просматривал записи недавнего бедлама. Лишь под конец окликнул оного: — Пруссия! Не сметь в моём присутствии витать в туманности![23] Отвечать — о чем задумался?! Гил вздрогнул, выныривая из своих безрадостных мыслей. Благо, изворотливостью он был не обделён, потому сразу выдал оправдание: — Да этот дылда русский меня ж, когда поймал, за шею держал. Я чуть не задохнулся, пока подкрепление ждал. Теперь вот голова соображать не хочет из-за асфиксии. — Надеюсь до утра твоя голова придет в себя? — ехидно спросил Зург, и проворчал: — А то сам знаешь, лечить тебя тут не будут! — перевёл взгляд на Ворпа: — Мне нужны здоровые слуги! Которые будут работать безо всяких жалоб на своё здоровье! и без ненужных размышлений ни о чем! Ворп молча поклонился и опустил взгляд, он понял куда Зург клонит. — «И зачем проговорился что боюсь? А разве я бы в таком состоянии не боялся бы? Вирс, ну кто меня за язык-то тянул!» — Пройдет! — Усмехнулся Гил и махнул рукой. — На мне все, как на псине заживает. Даже сквозные пулевые за ночь проходили. А тут… пфф… последствия кратковременного удушья. Зург лишь махнул рукой: оправится Гил или нет, его особо не волновало. То что он буянить не будет — в этом Император был точно уверен. Ведь Ворп ему сегодня утром наверняка показал что опасно возмущаться и устраивать революции, да и Байльшмидт-старший сам наверняка понял на примере Брагинского что если здесь начнутся бунты, то вряд ли они продлятся больше одного дня. — Ну вот и славно, — проворчал диктатор. — Но на отчет я могу надеяться? Напишешь чем ты сегодня занимался? О том что ты пытался успокоить Брагинского можешь не заостряться, запись у меня есть, — Зург решил сделать поблажку для малость придушеннного прусса. — Но вот остальное — напиши! — Вас понял, мой кайзер! — Гил спешно поклонился, лишь бы не смотреть на эту рогатую мразоту. И правильно сделал, ибо ненависть к этому типу пылала в и без того красных глазах адским пламенем. — Я могу идти писать отчет? — Иди, иди… — Зург лениво махнул рукой, будто устав от разговора. — А мы тут с моим генералом побеседуем… Ворп даже не вздрогнул, но душа у него будто ухнула вниз — ведь начнет же расспрашивать, выведывать! А может… обойдется а? И он тоже кивнул будто сам отпуская немца пораньше: — Можешь отдохнуть сегодня, радуйся. Раз наш Император отпускает пораньше, то можно. Но завтра к Брагинскому. А я проверю. Да, мой Император? — Да. Верно говоришь, Даркмэттер. — Благодарю… — Гил, не поднимая головы, спешил ретироваться прочь, ибо неизвестно, сколько бы он сдерживал бушующую внутри ненависть к этому индивиду. И хоть у прусса за долгую историю встречались всякие самодуры-начальники, но такой кадр… до него было далеко и одному поехавшему художнику со всем его гестапо вместе взятыми. — «Только бы выбраться отсюда! Вместе с Ванькой! И я клянусь, дева Мария, никогда больше не буду жесток и безразличен к ближним своим. Даже алглоговорящих братцев пощажу, изводить не стану, хоть они и заслужили… Лишь бы выбраться отсюда!»

***

А тем временем на планете Столице Альянса… Альфред Ф. Джонс в который раз с болью в сердце перечитывал покаянное письмо Лайтеру, вместе с его «явкой с повинной», которые напечатал для отправки на личную электронную почту учителя. Вернее, это Кику Хонда печатал, ибо любая попытка Альфреда напечатать что-нибудь самому заканчивалась истерическим слезоразливом с перечислением вслух его страшных прегрешений против России и Лайтера. Впрочем, он и сейчас разревелся. Его верный азиатский друг лишь вздохнул и дал американцу вцепиться в себя мертвой хваткой. Да уж, наворотил этот непутевый юноша дел… Но Кику надеялся, что чистосердечное признание смягчит участь Джонса, и главное — что его сенсей оценит такой поступок и не оставит парня одного с кучей проблем. Ведь Америка-сан только внешне был весь такой независимый и храбрый, а на деле не мог без тех немногих, к кому искренне привязался всей душой… здесь, в жизни обычного человека уж точно. — Кику… давай… з…завтра отправим… Я… я последнюю ночь дома проведу п…перед… — Прогундосил Альф жалобно и снова заплакал. Ну как объяснить этому оптимистичному японцу, что жизнь для героя кончена? Что даже Лайтер, со всеми его обещаниями, не станет терпеть такую змеюку. Прогонит или самолично запрет в тюрьме, и не моргнет. И правильно поступит! Но ведь и то и другое для Альфреда было невыносимо. Так не лучше ли исчезнуть самому из жизни такого замечательного человека? — Кику… сделай к…какао… н…нам… попьем вмест…те г…горячего… я успокоюсь… — Промямлил Альф, когда очередной поток слез иссяк. Япоша тут же поспешил на кухню и вскоре вернулся с двумя кружками напитка. Но едва Альф поднес кружку к губам… рука дрогнула и он немного пролил на себя. Поохав и спешно поставив кружку на стол, он содрал грязную футболку и направился в ванную. От помощи Кику он отмахнулся: — Я просто залью ее водой и надену новую… и сразу вернусь. Кику вновь вздохнул тяжко и пригубил свой напиток. «Вкусно!» — Мелькнуло в голове и он отпил еще… и еще… не ведая того, что эту банку «особого» какао, чьей жертвой недавно стал брат-близнец американца, Джонс так и не выкинул. __________________ 1 — Nur der Tod währt alle Zeit! Er flüstert unterm Tannenzweig! Muss alles in sein Dunkel ziehen! Sogar die Sonne wird verglühen! — песня Rammstein — Adieu 2 — Отсылка на серию «Банзельная лихорадка» https://vk.com/video-47953976_456239072 3 — Подробнее об этом в серии «Рейнджеры клоны» https://vk.com/video-47953976_456239073?t=1m51s 4 — Ауф Детч, йа? — По-немецки, да? 5 — Напомнить тебе о твоих фогтах — https://pikabu.ru/story/ledovoe_poboishche_glazami_nemtsev_7968218 статья IvanBrk «Ледовое побоище глазами немцев⁠⁠» отрывок: «В Пскове оставили двух братьев-рыцарей, которых сделали фогтами и поручили охранять землю». Фогт — должностное лицо, наделённое административными и судебными функциями. Фогты вели делопроизводство по немецким законам и на немецком языке. Такого на русских землях не делали даже татары. Дань брали, но многожёнства, скажем, не вводили и по-татарски говорить не заставляли. 6 — Кто в торговом договоре Новгороду шерть[6] дал не охальничать — https://ru.wikipedia.org/wiki/Шерть «Слово «шерть» впервые встречается в русских грамотах 1474 года. Тюркоязычные народы заимствовали арабское слово для процедуры заключения договора международного характера и передали эту практику русским властям. … Процесс заключения договоров с принимаемыми под «высокую государеву руку» назывался шертованием.» Можно было написать слова «обет» или «зарок», или ту же «клятва», но мне кажется Иван более имел в виду что они с Гилом именно пили вино или кровь и именно собачью как велит «старинный (тюркский) обряд», сходный с якутским — «рассекали собаку и сквозь её проходили»; далее, «убив собаку, и выточа кровь, и тое свежую собачью кровь пили». А то может и другое что похожее. И да между пруссами и русичами могла бы быть шерть была в Новгороде, если те жили и торговали, то для этого составляли договор, приносились клятвы и я так думаю что что-то похожее на шерт все же было. Не знаю как Гил, для него собачью кровь пить, но Иван мог настоять, а Гилу нужны были эти земли и эти торговые договоры как мы помним чтобы Ивана обмануть и напасть внезапно. 7 — Запеть Лазаря — льстиво упрашивать http://iamruss.ru/starinnie-slova-v-ezhednevnom-russkom-obihode/ 8 — блазнил (блазнить, блазить) — Точного синонима, боюсь, нет, «блазить» — это и есть блазить — делать что-то приятное, радовать, «счастливить» (осчастливливать). На крайний случай — вдохновлять. Согласитесь, даже в примере на картинке у G. A. куда более по смыслу подходит. «Соблазнять», «привлекать» — это уже меньшая степень точности. Слово, увы, не фиксируется современными словарями, да и в «высоких», не диалектных текстах XVIII и даже XIX века встречается нечасто. https://rus.stackexchange.com/questions/461190/Что-значит-блазить Но есть еще и Толковый словарь Даля. БЛАЗН м. или блазнь ж. церк. соблазн, соблазнительные слова, поступки; мана, морока, обаяние. Блазнить кого, чем, соблазнять, искушать, смущать, совращать, наводить на грех; -ся, вдаваться, впадать в соблазн, быть соблазняему. Блазнить меня нечистый, в другой раз привиделся. Не блазнитесь вином-то, парья. Блазнить безличн. сев. блазнить. Поколе в чашке есть (недоедено), все блазнит. Чудиться, манить, видеться, мерещиться, казаться, сдаваться; морочить, обманывать. Тут вишь блазнит по ночам, нечисто. Сижу я без огня, вдруг будто мне что поблазнило. Некак вошел кто? Нет, это блазнит. Блазниться, то же; мне блазнилось (поблазнилось) в эту ночь, будто мы горим. Знать ему блазнится в доме нашем, https://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/tolkovyj-slovar-zhivogo-velikorusskogo-jazyka-v-i-dalja-bukva-b/1187 https://mdeva.ru/drevnerusskie-slova/ 9 — кметом-ратником кметь — воин (дружинник) — https://raaar.ru/lit/slavyane/slovar_drevnerus.html ратник — воин, ратай, ратный (военный) человек в Древнерусском государстве. В отличие от воинов княжеской дружины, ратников из числа сельского населения (смердов) и горожан собирали в количестве, определявшимся князем, только по мере надобности. https://ru.wikipedia.org/wiki/Ратник 10 — поватажиться (ватажиться) — знаться, общаться, дружить, вести знакомств http://iamruss.ru/starinnie-slova-v-ezhednevnom-russkom-obihode/ 11 — «Наверняка это Пруссия замыслил такую клюку да крамолу, чтоб со мной покоторатися и в полон меня попасти и подручити себе? Нужно…» — Раздумывая как подобраться к своему мучителю Иван все ж таки подошел к двери и ехидно спросил: — Что умолк, израдец, замыслил лихое? — «Наверняка это Пруссия замыслил такую хитрость (обман) да засаду (злой умысел, коварство; раздор; мятеж, бунт) чтоб со мной поссориться (побраниться, поругаться) и в полон (плен для продажи в рабство) меня захватить (схватить) и подчинить себе? Тяжко это…»… Что замолчал, изменник, задумал злое? — Всё те же словари древнерусских слов. 12 — юзы — цепь, оковы — https://raaar.ru/lit/slavyane/slovar_drevnerus.html 13 — А может это цветы багульника? — Багульник ядовит весь. Правда не знаю могли ли семена багульника истолочь и дать нюхнуть человеку, но от аромата от эфиных масел, от их перенасыщения могли быть вот такие симптомы: сухость во рту, онемение языка, нарушение речи, головокружение, тошнота, рвота, общая слабость, нарушение координации движений, помутнение сознания, учащение или уменьшение пульса, судороги, возбуждение, через 30–120 мин возможен паралич ЦНС. — https://naukatv.ru/articles/394 Понятно что мы с авторкой не имели в виду что это растение оказалось в тюрьме, но надо же было показать что русичи тоже знали травы. И дрянь-жидкость Зурга тоже имела похожий запах. 14 — Паки мя истаяти алкаешь, ирод! — Опять меня погубить хочешь, ирод! 15 — Искони окушатися покаряти мя! Аз тя ни бою! Рабичем аз бех, а усмирения своего ты от мене ни ждати! Ни быти аз твоям дроугом а ти поручитися ни хочу — ты бо можеши мя потяти! — Сначала попробуй сломай! Я тебя не боюсь! Ребенком-рабом уже был, а признания (покорения) своего ты от меня не дождешься! Не буду я твоим другом и тебе подчиняться не хочу — хоть убей! 16 — потяти — убить. (https://raaar.ru/lit/slavyane/slovar_drevnerus.html) Можно было написать «живота гонезе» — жизни лишить (http://www.вокабула.рф/словари/древнерусский-словарь/живота-гонезе), или «истаяти» — погубить, но это немного не то. https://www.proto-slavic.ru/church-slavonic/csl-rus-pokoj.html 17 — И торговый договор тебе не полюбу был и мирный договор тебе не подходил, и в Пскове ты своих наместников посадил, и в крепости Вышгородок — побезобразничал! — Иван вспоминает дела минувших веков. https://ru.wikipedia.org/wiki/Ливонский_орден Орден в XIII–XV веках В 1284 году был заключён договор Новгорода с Ливонским орденом. … В 1421 году был подписан торговый договор Новгорода с Ливонским орденом. Мир оказался непрочным, и в 1444 году вспыхнула война Ордена с Новгородом и Псковом, продолжавшаяся до 1448 года. … В январе 1480 года Ливонский орден атаковал псковские земли, взяв крепость Вышгородок и перебив всех ее жителей. После осады Гдова псковичи обратились за помощью к московскому князю, который прислал войско, в феврале 1480 года вместе с псковской ратью вторгшееся в Ливонию и захватившее Юрьев. После этого весной-осенью ливонцы предприняли новые нападения на Псков и Изборск… см. далее [20] 18 — Псков и Изборк ему подавай! — https://ru.wikipedia.org/wiki/Изборск История При княгине Ольге (945—960) Изборск стал пригородом Пскова. С X по XIII века о нём нет известий. Известия о городе становятся частыми с 1233 в связи с нападениями немецких рыцарей. Войны с орденом продолжаются около трёх столетий, до начала XVI века. Частые осады и пожары, сопровождавшие нападения рыцарей, стали причиной переноса крепости на новое место. В 1330 году Изборск был построен на новом месте посадником Селогой вместе с псковичами и изборянами на Жеравьей горе, и с того времени до XV века новая крепость выдержала восемь осад. Борьбой с крестоносцами Изборск заслужил славу оплота Псковской и Новгородской республик, даже враги называли его «железным городом». 19 — А Феллином поделиться не хочешь? — https://dzen.ru/a/YuJFgaapl2BnwbJ8 И https://rushrono.ru/vzyatie_fellina1560.html «…Осадив и блокировав крепость, русские выставили тяжелые осадные орудия и в течение трех недель подвергали Феллин непрерывному обстрелу. Обстрел велся в том числе и «огненными кулями» — зажигательными снарядами. По словам очевидцев, в осажденном городе не осталось ни одного целого здания. Оборонявший крепость гарнизон, в значительной своей части состоявший из наемников, несмотря на протесты и уговоры бывшего Магистра Ливонского ордена В. Фюрстенберга, 30 августа 1560 года сдал крепость русским воеводам». 20 — Скажи спасибо что брал деньгами! — продолжение с [17] «…на что русские ответили зимним походом 1481 года, когда были захвачены замки Тарвасту и Каркус и осаждена крепость Феллин. После завершения этой русско-ливонской войны был подписан мирный договор, согласно которому Дерптское епископство должно было ежегодно уплачивать так называемую юрьевскую дань Пскову в размере одной гривны (равнявшейся одной немецкой марке или 6 венгерским золотым) с души (юрьевская дань). 21 — Дорого ему видите ли! — 1 немецкая марка или 6 венгерских золотых в 15 веке — это сколько? Дорого или нет? в 18 — не особо https://allond.livejournal.com/6227.html а в 15? А, нашла наконец адекватные цены. https://author.today/post/25952 — Один фунт стерлингов это примерно 350-370 грамм серебра. Также 1 фунт = 20 шиллингов. 1 крона = 5 шиллингов. 1 шиллинг = 12 пенсов. 1 пенс = 4 фартинга. 1 марка = 13 шиллингов 4 пенса. Если там все в фартингах и пенсах, а шиллинги упоминаются уже как нечто боХатое, то да — дорого. 22 — острожную — тюремную. 23 — витать в туманности! — аналог "витать в облаках" Древнерусские и церковно-древнрусские словари https://azbyka.ru/otechnik/Spravochniki/tolkovyj-slovar-zhivogo-velikorusskogo-jazyka-v-i-dalja-bukva-a/ http://iamruss.ru/starinnie-slova-v-ezhednevnom-russkom-obihode/ http://www.вокабула.рф/словари/древнерусский-словарь https://raaar.ru/lit/slavyane/slovar_drevnerus.html https://www.proto-slavic.ru/church-slavonic/rus-dsl.htm https://glosbe.com/ru/orv https://vedaveta.livejournal.com/45298.html https://proza.ru/2022/11/18/1773 https://dralexandra.livejournal.com/221007.html — просто статья о том как говорили на Древней Руси