Послушав совет — посетить площадь имени Альянса, Иван и Гилберт отправились туда на такси, вместе с Баззом и Мирой. Оба франкоговорящих брата и Кумадзиро тоже отправились туда на другом такси. По прибытии на место, Россия первым вышел из такси и с восхищением огляделся вокруг. Прямо перед ним, в окружении причудливых футуристических зданий, раскинулось огромное открытое пространство, поделенное на три части прямоугольными прудами, наполненными кристально чистой водой. По бокам от прудов были высажены ухоженные газоны и аккуратно постриженные деревья. А еще в глубине площади виднелось высоченное, отливающее золотом и серебром, здание, сразу привлекшее внимание Ивана:
— Какая красота! Что это там за здание? —
— Это сенаторский дворец. Главное здание на планете. — Пояснил Базз, вылезший из такси следом за Иваном.
— Да? — удивился Ваня, округлив свои и без того большие глаза. — А почему? —
— Тут собираются сенаторы и делегаты со всех планет Галактического Альянса. — Снова пояснил назначение здания Базз, внутренне умиляясь наивному взгляду Ивана. — И именно тут принимаются судьбоносные решения для всех планет, входящих в альянс. Вы можете не верить, но этому зданию уже более тысячи лет. Его доставили на эту планету с планеты основателей Альянса в самый первый день, как наша людская раса вступила… — тут Лайтер осекся и замолчал, вспомнив, чем обернулось вступление в Альянс для гостей из прошлого. — «Стоп! Базз, что же ты несешь?! Не надо напоминать, как с ними поступили!»
— А что дальше? — любознательный Ваня с интересом посмотрел на друга, желая дослушать его до конца.
— Да так. Ход мысли потерял. — Поспешил отмахнуться от друга Лайтер, но Россия все стоял над душой, словно ожидая продолжения лекции. Положение спас прусс, до этого молча слушавший Базза.
— Ну, хватит тут торчать. Я хочу увидеть это здание вблизи! — Гил сунул руки в карманы брюк и вальяжной походкой направился к зданию.
— Я тоже. — Иван припустил следом за своей областью, оставив Базза в покое. Оба рейнджера и только что подъехавшие Франциск с Мэттом и Кумадзиро поспешили за ними.
— По виду и не скажешь, что оно такое старое. — Обратился Гилберт к идущей рядом с ним Мире. — Неужели за тысячу лет не случилось ничего, что могло бы повредить это здание? —
— Нет. Я читала, что те, кто построил это здание, очень постарались, чтобы оно действительно простояло века. Они даже зафиксировали литосферную плиту, над которой стоит сенаторский дворец и окружающий его город. —
Теперь настала пора Гилберту удивляться. Он резко остановился и в изумлении посмотрел на принцессу Тангеи:
— Как это понимать — зафиксировали? Литосферные плиты ведь огромные! —
— Я и сама толком не знаю, но знаю, что за всю историю этого здания и города тут не произошло ни одного землетрясения. —
— Да. — Подтвердил слова Миры Базз. — Этот город — самое безопасное место на этой планете, в плане природных катаклизмов. —
— А еще я здесь работаю. И Матье моего тут награждали. — Решил похвастаться Франциск перед старым приятелем и поторопил Гилберта. — Идем скорее, вблизи оно еще красивее. —
— Как интересно! — Ваня ускорил шаг, обгоняя всех своих друзей.
В то же самое время к зданию сенаторского дворца прибыл еще кое-кто. Альфред, он же Америка, как всегда зашел на площадь из-за сенаторского дворца, держа в руке только что купленные в магазине леденцы. Тут неподалеку был магазин с вкусняшками, а Альфред никогда не мог пройти мимо такого места и не купить там чего-нибудь. Любопытный русский уже стоял у подножия лестницы и рассматривал здание, задрав голову и едва сдерживаясь, чтобы не подняться по лестнице и не заглянуть внутрь здания хотя бы одним глазком.
Наткнувшись на своего заклятого соперника, американец нахмурился и спрятал кулек с конфетами в карман, не удосужившись даже поздороваться с Иваном. Зато Базз был удостоен особого внимания, и Альфред радостно помахал рейнджеру обеими руками:
— Хэй, Базз! Ребята! Привет! —
— Альфред, привет! — Базз помахал другу в ответ и приветливо улыбнулся, радуясь, что Америка всё-таки пришел на встречу. — А мы с Мирой рассказывали Ивану и Гилберту о сенаторском дворце. —
— Ясно. — Альф подскочил к Баззу, в наглую игнорируя всех остальных. — Куда пойдем? —
— Мы хотели посетить центральный парк. Да, Иван? — Базз посмотрел на друга, ожидая его ответа. Ваня молча кивнул.
— Тогда идем! — Альфред как всегда блеснул своей улыбкой и направился в сторону парка, остальные поспешили за ним.
Едва они двинулись в путь, как Гилберт решил втихаря обсудить с Иваном их вынужденную прогулку в компании враждебно настроенного Альфреда.
— Эй, русский, что делать будешь? — Шепотом спросил у Ивана Гил, тайком показывая на Альфреда.
— Не знаю… — Ваня вздохнул. — Наверное, постараюсь спокойно вытерпеть его компанию. Я ведь не хочу огорчать Василия. —
— Хе. Тогда можешь рассчитывать на меня, — усмехнулся прусс. — Если что, Великий осадит это разбалованное английское дитятко. —
— Спасибо… — Иван слабо улыбнулся в ответ.
Став невольным свидетелем этого разговора, Канада тоже решил поговорить с братом.
— Брат… — тихо окликнул Америку Канада, подойдя поближе.
— Чего тебе? — Безразлично спросил Америка, косясь в сторону Базза с Россией.
— Насчет России… — все так же тихо прошептал Канада. — Постарайся вести себя поспокойней. —
— О чем ты? — Альф усмехнулся и словно невзначай пихнул брата локтем. — Я просто буду собой! —
«Этого я и боюсь…» — вздохнул про себя Мэттью, потирая бок. Весь остаток пути к парку Мэттью не сводил взгляда со своего брата, не находя себе места от беспокойства. Он заметил, что как только Базз и Иван начинали разговаривать, Альфред нервно вздрагивал или сердито дергал плечом. От всего этого миролюбивому канадцу вдруг резко захотелось, чтобы пошел дождь или еще что-то в этом роде и прервало эту «дружескую» прогулку, но на небе не было ни облачка.
Зато кое-какой шпион ждал этого шоу с нетерпением. Едва увидев первые секунды встречи Америки с Россией, Ворп понял, что скучное утро будет вознаграждено с лихвой. А услышав короткий разговор братьев и России со своей областью, шпион достал напитки и попкорн, и уселся поудобнее, предвкушая потеху.
Вот бывшие воплощения прибыли на место и тут же разбились на группы. Сначала Франция хотел пообщаться с Мирой, еще бы, она же принцесса, причем шикарная, это было видно даже в скафандре. Но сама Мира так увлеченно общалась с экс-Пруссией, что француз понял — ничего ему не светит. Тогда огорченный Бонфуа примкнул к Мэтту и Кумадзиро и утянул его в сторону выставки картин под открытым небом, обломав своему воспитаннику все планы насчет сдерживания Альфреда.
Следом за франкоговорящими братцами от общей группы откололись и Гилберт с Мирой. Нет, поначалу Байльшмидт старший не хотел отходить от Брагинского далеко, считая, что без присутствия Великого вредный американец точно выкинет что-нибудь, но Альф вел себя спокойно, постепенно усыпив бдительность пруссака.
Проходя мимо кучи палаток и магазинчиков, Гилберт заметил, что там выдавали на прокат реактивные ранцы.
— Ну, нифига себе! — не смог сдержать возмущения прусс, когда над ним пролетел пацан с реактивным ранцем на спине. — Великому тоже охота так повеселиться! —
— Простите, но вам вряд ли можно летать на таком ранце, — попыталась осадить его пыл Мира. — Вы ведь не умеете им управлять. —
— Разве это сложно — научиться летать на нем? Я быстро учусь! — Возмутился Гил, уже решительно настроившись на то, чтобы полетать на реактивном ранце. — Мне не привыкать к риску. Я вообще, можно сказать, уже давно мертв. —
— Э… Это как? — Опешившая от такого заявления Мира отшатнулась назад. — Вот же вы, стоите передо мной. Живой. —
— Это благодаря России я живой. — Прусс хитро прищурился, увидев, как заинтересовалась его словами Мира. — Хочешь, расскажу как? В обмен на полет. —
— Хочу! — Кивнула в ответ Мира, весьма заинтригованная предложением прусса и направилась прямиком к палатке с реактивными ранцами. Гилберт пошел следом, совершенно позабыв об Иване.
Тем временем Ворп уже совсем заскучал. Он пялился в монитор, в котором транслировалась запись с прицепившегося за куртку Америки жучка, едва сдерживая зевоту. Но вот, наконец, Альфред остался наедине с Иваном и Баззом, и приступил к действиям…
После того, как вчера Базз пригласил Америку провести день вместе с ним и Россией, поглощенный ревностью янки весь вечер пытался успокоить себя просмотром боевиков, попутно придумывая, как бы «помочь» Лайтеру понять, что он — США — намного лучше России. После долгих размышлений Альфред решил, что стоит попытаться вывести Ивана из себя прямо на глазах у Базза, чтобы рейнджер увидел «Империю Зла» во всей красе. Это должно было быть не трудно, ведь Альфред частенько проделывал такое с Иваном на собраниях, когда они еще были странами и по задумке хитрого янки, этот раз должен был быть не исключением.
«Есть! Он ушел! — Альфред не без радости посмотрел вслед уходящему Гилберту и, хитро прищурившись, перевел взгляд на Ивана. — Думай, Альфред! Чем можно его разозлить? Вспомнить стереотипы? Балалайки… Матрешки… Медведи?.. Вод?.. Водка!»
— АПЧХИ! — пронеслось по парку подобно грому, когда Иван чихнул.
— Будь здоров! — тут же отреагировал Лайтер.
— Спасибо… — Иван достал из кармана платок и, вытерев им нос, снова положил в карман.
«Хе! Я его вторую сущность вспомнил!» — Альфред злорадно усмехнулся, вспомнив примету Японии насчет чихания, затем подошел к Ивану и Баззу поближе и с серьезным видом ляпнул следующую фразу:
— Дорогой Лайтер, вы там приглядывайте за русским, ибо он очень болен, у него неизлечимая болезнь, алкоголизм называется. —
— Да? Я о такой болезни не слышал. — Обеспокоенный Базз тронул опешившего от такого подкола Ваню за плечо. — Иван, ты в порядке? Хорошо себя чувствуешь? — И тут же обратился к Альфреду. — А какие симптомы у этой болезни? —
— Ну… — Альфред сделал вид, будто он задумался и припоминает «симптомы» этой ужасной болезни. — Нарушение координации в пространстве. Еще есть резкая смена настроения. Больной неожиданно может стать буйным или наоборот слишком сентиментальным. Еще больные этой болезнью любят собираться в группы, в основном по трое. Так и говорят — «сообразим на троих». Ведь так, Иван? —
Альфред посмотрел на Ивана, с удовлетворением замечая, как тот помрачнел от такой колкости, и продолжил «лекцию»:
— А еще эта болезнь заразная. При общении с больным особенно надо опасаться фразы — «Ты меня уважаешь?». Да и вообще, больные в состоянии алкогольного опьянения тако-о-о-ое могут натворить… —
— Да не пью я уже спиртное, потому что нечего! А взять негде, запрещено! — Не сдержался Россия, сжав кулаки в порыве праведного гнева, но тут же, увидев довольную лыбу Америки, опустил руки, со стыдом понимая, что пошел на поводу у неприятеля.
— Иван, так ты любил злоупотреблять алкоголем? — Базз посмотрел на друга взглядом полным жалости и осуждения одновременно.
— Да… — заметив, как на него смотрит Базз, Ваня покраснел от стыда. — Но теперь я не пью. Да и сестры у меня — не могу я перед ними быть пьяным… —
— Хотя да, Россия не виноват, что его еду без спиртного есть нельзя было. — Снова встрял со своей колкостью Америка, решив не останавливаться на достигнутом и все-таки довести соперника до вспышки гнева. — Мало ли что могло случиться, если не продезинфицировать желудок спиртом после такой еды. —
— Чем тебе моя еда не угодила? — возмутился Ваня, сверля наглого американца обиженным взглядом. — Скажи! —
Альфред лишь усмехнулся в ответ и принялся перечислять «смертные грехи» славянской кухни:
— Красный суп, в который твои люди частенько прокисшую капусту клали, например. Картофель, который вы перед жаркой не нарезали, а на терке натирали и получались страшненькие такие оладьи. Или жареный кабачок, не говоря уже о холодном мясном желе… — брезгливо поморщившись, Альфред отвернулся от Ивана и обратился к Баззу. — Еще у него были овощи и мясо, мутной кислой водой залитые. А еще они чай летом в жару пили! Безо льда! Горячий!!! —
— Неправда. Олин борщ и Наташины драники — хорошая еда и вкусная! — Встал на защиту еды Брагинский. — И холодец с окрошкой тоже вкусно. А чай мы и правда предпочитали горячим. Даже летом. —
— Ага. И мороженое зимой при минусовой температуре ели. А ещё оливье объедались. — Продолжал подначивать русского Америка.
— А вот оливье — это блюдо Бонфуа. — Парировал Ваня. — Очень вкусный и питательный салат. Мы его на Новый Год любили готовить. —
— Да, блюдо его, но только вы, русские, могли трескать его тазиками! И бухали две недели после нового года… — не сдавался Америка, подмечая, что терпение России уже на исходе и не хватает только искры. А тут еще Лайтер не сводил с них удивленного взгляда, что еще больше заводило Альфреда. — Знаешь, Россия, мне всегда было интересно, что же такое твой президент говорил в новогоднем обращении несколько минут, что потом ты и твои граждане после этого пили целых две недели, не просыхая. Не откроешь тайну? —
— Пошел н… — закричал Иван, опять сжимая кулаки, но тут же снова осекся и замолчал.
— Ну же, договаривай. Поведай, что такое знаменитый русский мат. — Снова подколол русского Альфред, не скрывая своего ликования. — «Ещё чуть-чуть!»
Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не вмешался Базз.
— Друзья, успокойтесь! Ваша былая жизнь уже в прошлом! — Рейнджер встал между соперниками, расставив руки в стороны, словно судья на ринге. Следующие несколько секунд заклятые соперники молча сверлили друг друга враждебными взглядами, отчего Баззу стало казаться, что он находится между молотом и наковальней. Но вот напряжение соперников поутихло и они разошлись в стороны.
Видя, что все закончилось благополучно, Базз облегченно вздохнул и тут же осведомился у друзей:
— А кстати, что такое мат? —
— Ну, это была еще одна особенность Ивана и его людей. Да? — Тут же среагировал Альфред, радуясь новому шансу подколоть Ивана. — Если им что-то не нравилось или случалось что-то плохое, то они употребляли мат. Да даже когда радовались, тоже его употребляли. —
— Так, что это все-таки такое? — полюбопытствовал Базз.
— Это… — Альфред подошел к Баззу поближе и стал что-то шептать на ухо.
Рейнджер тут же нахмурился и, оттолкнув американца, строго сказал:
— А вот этого нельзя говорить. И вообще, мы в нашем обществе не ругаемся. —
— Я не буду… Честно… — пристыженный Ваня отошел от Базза, достал из-за пазухи свой кран и стал вертеть его в руках. Брагинскому было обидно до глубины души. Он искренне не понимал, чем же заслужил такое обращение.
Кому понравится, когда над ним потешаются в открытую, рассказывая о его недостатках его же друзьям? Никому. Но если взрослый сможет стерпеть и не показать своего недовольства, или же в открытую сказать обидчику прекратить говорить о нем пакости, то, что же делать ребенку? Обидеться и убежать, или не выдержать и ударить обидчика? Можно еще, конечно, расплакаться и попросить защиты. Но если ребёнок решил терпеть и выдержать все нападки неприятеля ради спокойствия друга, то ни один из вариантов не подходит, особенно если этот ребёнок находится в теле взрослого человека.
Россия, не смотря на свой огромный рост и внешнюю взрослость, в душе оставался ребёнком, чувствительным, наивным и открытым. Ему всегда было тяжело находиться там, где его осуждали, ведь все дети слишком сильно чувствуют несправедливость и жестокость окружающих. Поэтому-то Ваня и привык улыбаться, скрывая за своей улыбкой боль и обиду и надеясь, что его обидчики поверят в его безразличие и перестанут ранить его душу. И сейчас он мог бы поступить так же само, как и раньше, но… Теперь все было по-другому. Раньше Иван знал, что он — сверхдержава. Если его кто-то обижал, то он оправдывал остальных воплощений тем, что это не их вина, а вина начальства. Но сейчас перед ним был не воплощение, а простой человек. Тот, кого Россия посчитал другом с самого первого момента их встречи. И Россия боялся, что Базз поверит Америке и оставит его, как и все те воплощения, что верили Альфреду, а не ему. И сама мысль об этом была невыносима.
«Два ноль! В пользу героя!» — Увидев своего заклятого соперника в подавленном состоянии, Альфред ликовал. Все шло по его плану и оставалось чуть-чуть до победы над русским терпением, если конечно Базз снова не вмешается в последний момент.
Тем временем Базз, увидев в руках Ивана блестящую длинную штуку, подошел поближе и поинтересовался:
— Иван, а что это у тебя? —
— Это у него для того, чтобы медведей бить! — в который раз встрял Альфред. Ваня сердито дернулся, из последних сил сдерживая желание вломить своей трубой этому наглому малолетке по его голливудской ухмылке. Все эти подколы у него уже в печенке сидели.
— Медведей? А… Зачем бить их? — ошарашенный такой информацией Базз вылупился на Альфреда.
— Так они же у него по улицам свободно разгуливали, как собаки. И в домах жили, как питомцы. Они даже на них ездили! — Принялся нести околесицу в конец распоясавшийся американец. — А еще ядерные реакторы кругом были понатыканы и ракеты тоже. Помню, рванул у вас один реактор. Где-то в западной части твоих земель… —
Америку прервал звон упавшего на дорожку крана, когда Россия, выронив его из рук, спрятал лицо в ладонях:
— Да. И такое было… Чернобыль… —
— Иван, ты в порядке? — обеспокоенный Базз положил руку на плечо Ивану. — Что еще за Чернобыль? —
— Взрыв на ядерной электростанции… Это была не моя беда, но всем от этого досталось. И другим странам и мне самому. Но Оле… Больше всех… — Россия затих, а по его лицу потекли слезы. Хотя с той аварии прошло уже много времени, но он до сих пор не мог забыть мучений своей старшей сестры, когда она, лежа у него на руках, билась в агонии от нестерпимой боли.
— Иван, ну что ты. Тише. Успокойся. — Базз поднял кран с земли, взял Россию под руку, подвел у скамейке и усадив его, сам сел рядом, поглаживая друга по спине.
— Я… стараюсь… — прерывисто вздохнул Брагинский и вновь мотнул головой от нахлынувших его чувств. Ну как Альфред не поймет, что это не его вина и не вина людей из уже тогда начавшего распадаться правительства? Хотя косвенный приказ от них всё же был, но кто же знал, что спешка и приказ закончить проверку к майским праздникам всё погубит. Ведь никто не знал, как долго выдержит станция, и что радиация настолько опасна.
— Базз. Знаешь, никто до этого не понимал настоящей опасности радиации. Феликс… Польша, мой двоюродный брат. Он как-то упомянул потом, что одну его женщину-учёную*, работавшую с радиоактивными элементами похоронили в свинцовом гробу, но почему-то до аварии никто, ни сама Оля, ни её правительство не понимали, что играют с огнём. — Горько выдохнул Иван, погружаясь в болезненные воспоминания. — Как жаль, что не вернёшь тех дней и ничего не исправишь. Быть может, если бы те люди, что были на станции, знали, чем грозит эта авария… Может, они не стали бы так спешить, стараясь угодить высокому начальству, даже ценой своих должностей. Как жаль, что понимание непоправимой беды пришло к нам слишком поздно… —
Не в силах сдержать эмоций из-за нахлынувших воспоминаний, Иван снова заплакал. Баззу не оставалось ничего иного, кроме как и дальше поглаживать друга по спине.
«Вот ведь. Расплакался. На жалость давит…» — Альфред сердито зыркнул на Ивана и успокаивающего его Базза и сел по другую сторону от рейнджера, чувствуя, как ревность разрастается с новой силой. — «Ну, ничего. Еще не вечер!»
***
Тем временем Ворп тихо офигевал от всех этих подколок со стороны Америки по отношении к России:
«Этот Россия так старается быть с ним дружелюбным, а этот малолетний шкет специально наглеет. Да ну его к Вирсу. Характер у него тот еще, замучаешься с ним, а Зург потом орать будет, мол — кого ты ко мне притащил?»
Ворп покачал головой и уже хотел удалить американца из своего списка для слежки, но с ним снова связался Зург.
— Даркмэттер, я просмотрел твой отчет и требую подробностей по тому хаму, которого называют Америкой! Это правда, что Лайтер тесно общается с ним и даже начал учить его?! — Зург был очень взбудоражен, ведь одно лишь упоминание Лайтера в отчете пробудило в его темной душе неподдельный интерес к Альфреду.
— Да. Насчет него, император. — Ворп немного замешкался, подбирая слова, а затем поделился своим мнением: — Я тут подумал — может ну его? Я за ним последил и понял, что он на всю бошку больной. Этот буйный психопат весь день цапается с тем, кого называют Россией. Специально на неприятности нарывается. —
— Даркмэттер, мне не нравится такой настрой. Если он заинтересовал Лайтера, то остальное мне не важно. Тащи его к нам, так я смогу не только заполучить себе одного из этих бывших воплощений, но и насолить Лайтеру. В крайнем случае, он пригодится мне для опытов и изучения его регенерации. Понял? — Зург был непреклонен в своей тяге заполучить того, кто привлек внимание его заклятого врага.
— Да, император, — ответил Ворп, как всегда скрывая досаду за маской покорности.
— И еще вопрос по этому… России. Кто он? —
— Один из новых пяти бывших воплощений. Здоровый как червь-монстр, но наивный как ребёнок. Пока что это все, что мне известно про него. —
— Продолжай работу! — скомандовал Зург и отключился.
А Ворп пробормотал под нос что-то, вроде — «Все это меня вконец подзадолбало, но выбора нет, поэтому кручусь!» — и вернулся к работе, а именно — созерцанию того, как Базз отчитывает Альфреда…
***
— Почему я виноват, что он разрыдался? — буркнул Альфред, раздосадованный тем, что ему — примеру исключительности, герою и просто клевому парню — прочли лекцию «О недопустимости такого поведения как у него, тем более в отношении друзей».
— Ты сам говорил мне, что вы — соперники, и что ты знаешь его лучше остальных. Ты мог бы догадаться, как он отреагирует на твои слова. Больше не напоминай Ивану о прошлом. Хорошо? — Базз строго посмотрел на безалаберного приятеля, ожидая от того лишь положительного ответа и Альфред дал его: — Окей… —
— Отлично! — Лайтер оставил Америку скрежетать зубами, а сам снова вернулся к почти уже успокоившемуся России.
— Иван, ну как ты? — Базз сел рядом с другом и похлопал его по спине. — Друг, не надо плакать, все уже в прошлом. Давай лучше сходим поесть. Тут неподалеку есть кафе. Идем, я угощаю. —
— Спасибо… — Ваня вытер с щеки последнюю слезинку и слабо улыбнулся. — А то я и правда, уже проголодался. —
Оба друга направились к ближайшему кафе, совершенно позабыв о разобиженном американце.
— А я?.. — ошеломленный Альфред молча смотрел им вслед, не веря, что его забыли. И лишь когда Базз и Иван скрылись за поворотом, Альфред вышел из шока и припустил следом за ними.
***
Оказавшись в воздухе Экс-Пруссия строил из себя аса пилотирования реактивного ранца, выполняя фигуры высшего пилотажа. Бочка, мертвая петля — все это Гилберт выполнил, будто он и впрямь профи. Принцессе Мире оставалось лишь диву даваться таланту пруссака управляться с ранцем.
— Это было нечто, особенно для первого раза! — Выразила свое восхищение Мира, подкрепляя слова аплодисментами, после того как Гил продемонстрировал ей скоростное лавирование между посаженными в парке деревьями.
— Великий же говорил, что и не такое может! — прусс горделиво задрал нос.
— Теперь верю. Так, когда же вы расскажете о том, как Россия спас вашу жизнь? — полюбопытствовала Мира, желая получить свою награду.
— Расскажу, не торопись. Великий всегда держит свое слово. — Отмахнулся от девушки Гил и полетел дальше, как вдруг из его живота раздалось громкое урчание. — Что-то я есть захотел. —
— Тут неподалеку есть кафе. Я могу угостить вас обедом… — Мира хитро прищурилась, — но сначала расскажите мне о вашем спасении. —
— Эх, ладно. Раз я обещал, расскажу. По пути к кафе. — Сдался Гилберт шантажистке.
***
По пути в кафе Базз решил отвлечь Ивана от грустных мыслей разговором о разных приятных вещах, например о таких как праздники. Иван с радостью втянулся в общение, вспомнив свой самый любимый праздник — Новый Год.
— А еще мы выходили в двенадцать часов на улицу и одновременно запускали фейерверки. Красота была дивная! — Россия в восторге вскинул руки вверх. — А дети водили хоровод вокруг елочки и пели песенки. А еще к детишкам приходил дедушка Мороз. Дети рассказывали ему стишки, а он дарил им подарки. Это был замечательный праздник. А дедушка Мороз всегда был таким добрым и щедрым. —
— Ничуть. — Снова подал голос Альфред, до этого молча следовавший за Баззом и перешел на родной язык Ивана. — Иван, расскажи Баззу правду. Дед твой, Мороз, не такой уж и хороший. Злой он старик, заморозить может, насмерть. Настоящий монстр. —
— Америка, сейчас ты точно огребешь. На святое ведь позарился. — Едва заслышав гадости о своем дедушке и спасителе, Иван резко остановился и полез за пазуху за трубой.
Альфред лишь довольно усмехнулся в ответ, продолжая подначивать Ивана к драке:
— Дед Твой и правда изверг. Он чуть Францию на тот свет не отправил. Хотя он же твой дедушка, чему тут удивляться. Родственники должны быть похожи…- Альфреда прервал внезапно налетевший порыв сильного ветра.
«Дедушка?» — Ваня посмотрел на небо и, увидев парящего там генерала Мороза, улыбнулся — его главный защитник прибыл. Генерал Мороз махнул внуку рукой, рассмеялся, и в тот же миг на Америку обрушилась куча снега.
— Что-то холодом повеяло. Вам не кажется, друзья? — ушедший вперед Базз, поежился от внезапного холода и, обернувшись к друзьям, заметил, что Америку занесло снегом по самую макушку. — Альфред? Что с тобой?! —
— Б-б-б-базз… В-в-в-выт-тащи м-мен-ня… — простонало в ответ бывшее воплощение США, разгребая снег закоченевшими руками в попытке вылезти из сугроба. Лайтер кинулся к Альфреду, схватил его за руки и одним рывком вызволил его из снежного плена и помог стряхнуть снег со спины.
— С-с-сп-пас-сиб-бо… — громко лязгая зубами от холода, Америка принялся прыгать на месте, чтобы согреться. Лайтер в недоумении уставился на кучу снега, пытаясь понять, откуда он взялся летом.
А Россия снова посмотрел на парящего в небе дедушку, помахал ему рукой и тихо прошептал:
— Спасибо. —
После этого весь остаток пути до кафе, Америка прошагал молча, боясь снова быть погребенным в сугробе.
***
Прибыв в кафе под открытым небом, Гилберт Байльшмидт и Мира Нова сели за самым крайним столиком и Экс-Пруссия вкратце поведал принцессе о своем поражении в последней в его жизни войне, не упомянув при этом своего младшего брата, и о том какая кара настигла его за это. На протяжении всей этой истории Мира не произнесла ни слова, настолько сильно она была впечатлена рассказом Гилберта. Но вот Гил замолчал, страшась вспомнить, что же было дальше, после подписания его упразднения.
— Значит, после окончания войны, вас упразднили как государство и вы все-таки умерли? Но как вы ожили? — спросила Мира замолкшего пруссака, желая услышать историю до конца.
— Вот этого я толком не знаю. Видимо Россия что-то намудрил. — Гил поморщился и, переборов себя, продолжил рассказ. — Помню лишь то, что я будто падал в бездну, и вдруг в кромешной тьме увидал проблеск света. Тогда я еще подумал — Ну все, Гилберт, добро пожаловать в ад! Сейчас тебя черти поджарят! — Тут прусс сильно вздрогнул, но потом вздохнул и заметно повеселев, продолжил рассказ. — Но вместо ада я увидел Россию. Он стоял рядом, пялясь на меня, и бормотал что-то вроде — «У меня получилось». Оказывается, он сделал меня неотъемлемой частью себя, чтобы вернуть мне жизнь. Не знаю как ему это удалось, но я и правда ожил после смерти. Но я тогда еще не знал этого и подумал, что — вот он мой ад, быть рядом с тем, кого я терпеть не могу. —
— Вот как? —
— Да. Но со временем я понял, что лучшего друга, чем этот эксцентричный русский мне во всем свете не сыскать. Он хоть и странный… — Тут Гилберт на секунду задумался и слегка улыбнулся, вспоминая характер русского. — Совершенно нелогичный. Фиг поймешь, что у него в голове может быть. И по заготовленному плану он действовать не может, вообще. А если и следует плану, то результат у него выходит совсем не тот, что был нужен… Но поверьте Великому — оно всегда стоит того, чтобы послушаться идей которые предлагает этот безумец! И ещё… С ним не соскучишься. И Великий ему доверяет как самому себе. Поэтому теперь нас водой не разольешь! —
Гилберт взял меню и откинулся на спинку стула. — Ну, все, хватит разговоров. Великий желает трапезничать! —
В это самое время в кафе прибыл Базз с друзьями. Иван вертелся вокруг озябшего Альфреда, стараясь показать, какой он заботливый к своему «другу».
— Чаю горячего? С лимончиком? Или ты только холодный со льдом пьешь? — На лице Ивана в какой-то момент появилась довольная ухмылка, но она тут же сгладилась якобы заботой о задубевшей стране. — Ах, да, вы же американцы любите кофе. Крепкий! Официа-а-нт! Нам самый крепкий и горячий напиток и очень быстро! — И тут Ваня склонился к Альфреду и заговорщицки прошептал, но так чтобы этого не слышал Базз: — А то может… по щуть-щуть? Для внутреннего сугреву? И пофиг, что нет и нельзя, я достану. И не такое доставали во времена развала. А для друзей — не жалко. —
— Иди ты в… — прошипел в ответ Альфред, испепеляя русского гневным взглядом.
— Опаньки! А вот и Ванька! — Заметив приятеля, Гил положил меню и помахал Ваньке рукой. — Эй, russisch, иди сюда! —
— Калининградушка! — Россия тут же метнулся к своей области и юркнул за свободный стул. Теперь Ивану можно было больше не бояться подколов Альфреда.
— Ванька, а что это с дитятком Англии? — Хохотнул прусс, при виде усевшегося за соседним столом американца, дрожащего как осиновый лист. — Он на холодец похож! Ей Богу! —
Теперь уже гневного взгляда удостоился прусс, но Гила это лишь еще сильнее позабавило.
— Дедушка… — ответил Ваня на родном языке, расплываясь в довольной лыбе, при виде продрогшего американца, уцепившегося в чашку только что принесенного горячего кофе мертвой хваткой.
— Молодец твой старик. Дитё закаляться научил. — Калининград показал своему государству большой палец в знак одобрения, а Америка поперхнулся кофе и закашлялся. Да уж, язык у Гила был острее любого клинка, и он умело троллил им таких малолеток как США, парируя все их подколы и в то же время, оставаясь «чистеньким» для остальных окружающих. — Эй, янки, хочешь мороженку? Чтобы прогресс закрепить. Глядишь, героем закаливания станешь. Ксе-се-се! —
«Ну, погоди у меня! Подхалим российский!» — Альфред был готов рвать и метать от негодования, и лишь присутствие Базза не позволило ему ответить на подкол Гилберта.
— Так чем вы занимались на прогулке, пока Великого не было рядом? — спросил Ивана Гилберт, и вновь перейдя на русский язык для конспирации, спросил. — Этот шкет бомбящий тебя не доставал? —
— Он меня пытался на драку спровоцировать. Чтобы перед Васей в плохом свете выставить. И еще про Чернобыль напомнил… — ответил Ваня на родном языке и снова погрустнел.
— Вот засранец. Прости Иван, что оставил тебя ему на растерзание… — Гил похлопал Ивана по плечу и скользнул по Альфреду хитрым взглядом. Область России и его лучший друг не мог простить такой подлости и тут же придумал, как проучить мелкого задиру. А затем прусс еще несколько раз блеснул своими навыками троллинга, окончательно настроив американца против себя. И теперь Великому осталось лишь подловить подходящий момент, дабы свершить свое возмездие.
