Не те

      В груди появилось непонятное, почти забытое чувство. Казалось, она не испытывала его уже давно. Целую жизнь, не меньше. И от этого тело пробивала мелкая и непривычная, но до ужаса приятная дрожь.       Она ухмылялась.       Широко.       Обнажая острые зубы.       Может, ей рано умирать.       Если ей до сих пор нравились звуки битвы, предсмертные крики жертв, хруст чужих костей, то она однозначно жива. Пускай эти критерии и странные, по мнению других Деревень, но иного не было.       Туман уже давно утонул в крови, потащив за собой всех жителей. Найти там психически здорового человека невозможно, как ни старайся. И сейчас, находясь непонятно где, это было ясно, как никогда.       И этого не изменить.       Только во время боя она могла хоть ненадолго забыть о смерти сестры. Это было неправильно, и Кано знала про это, но ничего не могла поделать со своей природой, природой шиноби из Киригакуре. В том числе, как и остальные её соотечетсвенники, выжившие в настоящем Аду.       Душу ей никто уже не вернёт.       Может, оно и к лучшему. — Да, — тихо сказала она.       Её голос дрожал.       Сейчас, в таком состоянии, девушка совершенно не могла себя контролировать. В данный момент она находилась под влиянием сильнейшей эйфории, подобной наркотическому кайфу. И это ужасно ей нравилось.       Хотелось чувствовать такое счастье, как сейчас, всю жизнь, не ощущать боли и отчаяния. Будучи в подобном состоянии, она надеялась, что оно никогда не закончится, но всегда её ожидало ужасное разочарование.       И приходилось принимать допинг.       Кондо отреагировала на присутствие другого человека сразу же. Не могла иначе. Если в Скрытом Тумане не заметить противника вовремя, то можно лишиться жизни. А жить хотели абсолютно все.       Ну или просто привыкли.       Она резко дёрнулась.       Ожидала увидеть кого угодно.       Но только не его.       На мгновение куноичи потеряла дар речи. К подобному развитию событий она никак не была готова. Думала, что сможет встретить мужчину где угодно, но только не в Конохагакуре, у АНБУ которой был приказ убить его немедленно.       Он же не самоубийца.       Или да? — Ёбанная мразь, — прорычала девушка.       Других слов не находилось.       Забуза не спеша обернулся.       И нахмурился.       Видимо, он тоже не ожидал её здесь встретить. Но этот факт мало волновал Кано. Сейчас её душой быстро овладевала ненависть, загораясь невероятно сильным пламенем, которое сжигало абсолютно всё на своём пути.       Вновь в голове ожили воспоминания о том, как он избивал её с Акено, а последняя пыталась всеми силами спасти младшую сестру, как несколько раз пытался убить на их глазах мать, как превратил жизнь троих людей в Ад.       Всё то, что хотелось забыть. — Какого хрена ты забыла здесь? — процедил Момочи.       Он не скрывал своей злости. — Сука, — прошипела девушка.       Ей хотелось убивать.       Она желала, чтоб этот человек умер в муках. Чтобы он почувствовал хотя бы часть той боли, которую за свой короткий век смогли ощутить Кано и Акено. Было непреодолимое желание отомстить за смерть последней.       Куноичи ничего не замечала.       Ни криков.       Ни других шиноби       Ничего.       Были только она и он.       Всё должно закончиться сейчас.       Другой возможности не будет. — Я повторяю… — начал Забуза. — Ненавижу! — громко крикнула куноичи.       Ей было плевать на всё.       Кроме него.       Кондо мгновенно выхватила свой ниндзято из ножен и бросилась на мужчину. Медлить она не могла и не хотела. В голове повторяла одни и те же слова: убить, уничтожить, разорвать, раскромсать, стереть с лица Земли.       Момочи не медлил.       Он рефлекторно обхватил рукоять Обеглаливателя и кинулся на дочь. На собственную дочь, которую он на глазах у её матери, Акиры, и сестры обещал изнасиловать, а потом скрутить шею; которую ненавидел просто за наличие женских половых органов; которую несколько раз пытался убить.       Девушка ничего не забыла.       Просто не могла.       На это не было сил.       Именно поэтому она всегда называла чужую фамилию, фамилию родного отца Акено. По рассказам матери, он был прекрасным человеком. К сожалению, сестра этого подтвердить не могла, так как мужчина умер, когда ей было всего три года. Через год она вышла за мечника, а ещё через год…       Родилась Кано.       Которая считала отцом чужого человека.       Лязг металла.       По инерции девушка отскочила назад, всё так же сильно сжимая в худощавых руках клинок. Она зло скривилсь, не отводя взгляд от своего противника, которого всю жизнь хотела уничтожить.       Будь её воля, то непременно бы обменяла его жалкое существование на жизнь Акено, в которой было намного больше смысла. Сестра хотя бы всегда старалась брать удары на себя, за что и поплатилась. — Малолетняя блядь, — сплюнул мужчина. — Ёбаный пидорас, — прорычала Кондо.       Теперь уже Кондо.       Как только она получила возможность оформить паспорт, сразу же сменила фамилию. Не могла иметь что-либо общее с человеком, который в прямом смысле слова уничтожил её сестру и сломал жизнь ей самой. — Заткнись нахрен, чмо, — Забуза взмахнул мечом.       Слишком наигранно. — Я тебя убью, — заявила девушка, ни секунды не медля. — Да неужели? — он ухмыльнулся.       Под бинтами этого не было видно.       Кано, глубоко вдохнув, снова кинулась на мужчину. Сперва набрала необходимую скорость, а потом, подпрыгнув, с силой резанула, надеясь повредить сосуды лица или шеи. Разрезать череп она бы не смогла.       И девушка это прекрасно знала.       Момочи уклонился.       Легко и без проблем.       Хотел было рубануть в ответ, но почему-то замешкался. Вместо тёплой плоти, в которой циркулировала кровь, он с характерным свистом разрезал воздух. Девушка приземлилась на ноги и резко развернулась, снова атакуя.       Медлить нельзя.       Убей или будь убитым       Третьего не дано.       Всего лишь одно мгновение, и левая рука от боли начинает гореть сильным пламенем. Пекущая, невыносимая, ужасная. Но она молчит. И начинает широко и странно улыбаться, будто ничего и не произошло.       Под наркотиками всегда так бывает       А на сухой земле лежит отрезанная кисть.