Тропа, ведущая вдаль...

      Очередная вестница нашла Кайена на веранде. Бывший лейтенант не спешил покидать это место, отсюда днем можно спокойно смотреть на тренировки и некоторые повседневные дела отряда, было прекрасно слышно, что происходило в офисе. Рукия его покинула только минут двадцать назад по личному ощущению Кайена, судя по охапке бумаг, она намеревалась успеть сдать их сегодня.       Шиба привычно протянул руку, бабочка опустилась на палец и, озвучив вопрос, плотно сложила крылья. Кайен широко улыбнулся, позволил себе потянуться и снова уселся на прежнее место. — Куу? — усмехнулся он, непоседливая сестренка очень рано показала, что не собирается быть примерной дочерью и опускать взгляд перед кем бы то ни было. Любопытством Куукаку явно пошла в дядю и еще в раннем детстве изучила поместье, где они тогда жили. Часто Куукаку и его привлекала к подобным прогулкам, спасая от необходимости учиться писать дипломатические послания другим кланам. У Кайена это всегда вызывало скуку, шаблон он усвоил достаточно быстро, однако тот факт, что от него отступать не рекомендовалось, ему не слишком нравился. Сухие скупые строчки одинакового толка с изменением лишь имен… Шиба поежился, даже сейчас он не мог вспоминать эту дипломатическую переписку без содрогания. — Ее за глаза называли бесенком, — Кайен взъерошил волосы. — Помню, мама старалась привить сестре «нормы поведения, которым должна следовать девушка знатного рода», — по памяти процитировал он запомнившуюся с тех времен фразу. — Взгляд Куукаку был в эту минуту непередаваем, а ироничная улыбка, скользнувшая по губам тогда еще шестилетней девочки.… Надо ли говорить, что все усилия нашей мамы пропали напрасно?       Еще до рождения Гандзю Куукаку привыкла получать то, что хотела. Да и желания у нее были необычные, стандартные подарки вроде цветов, шоколада или отреза ткани вызывали у нее неимоверную скуку. — Сложно будет подобрать ей супруга, — вздыхал отец, когда Куукаку в очередной раз отловили из сада Кучики и вернули домой, непоседу заинтересовали цветы сакуры, вернее, их бутоны. Семилетняя девочка, сидевшая на ветке и с самым независимым видом вскрывавшая налившиеся бутоны цепкими пальчиками, произвела впечатление на старейшин Кучики, да что греха таить, и на главу клана тоже. Не зря же он несколько часов провел в кабинете с их дедом. — Уследить за Куукаку было сложно, — Кайен тепло улыбнулся. — А именно этим мне довольно часто полагалось заниматься. Очень редко мы сидели в саду, подвижные игры сестра любила куда больше, одни прятки чего стоили. А вот этикет давался ей с трудом, она не понимала необходимость этого, вернее, не совсем так, — поправился он. — Не хотела принимать. Яркая и эмоциональная Куу никогда не скрывала свои чувства и мысли, к ужасу мамы и недовольству отца. Только дедушка говорил, что такой характер ей пригодится в будущем. «Неужели он уже тогда знал, что будет?» — этот вопрос Кайен еще при жизни регулярно себе задавал и сейчас, рассказывая о сестре, вспомнил его. Ведь совсем недавно по меркам шинигами они были уважаемым кланом и имели родовое гнездо, не так уж сильно уступавшее Кучики и Шихоин.       Бывший лейтенант посмотрел на бабочку, которая продолжала цепко держаться за его палец. Да, ему было, что сказать о сестре. Кайен был заметно старше нее, стал свидетелем многих забавных моментов из детства той, кого позже назовут мастером пиротехники. — Куу очень любила, когда я или дедушка рассказывали что-то необычное, что не вписывалось в ритм привычной жизни, — снова заговорил Кайен. — Когда я принес ей Йоруичи в облике кошки, она была в восторге и долгое время носилась с идеей самой превратиться в кого-то, пока ей не объяснили, что у нашего клана нет таких способностей, — он вздохнул и прикрыл глаза. Детство Шиба считал самым счастливым временем, несмотря на то, что у него оно было связано в первую очередь с обучением всему тому, что обязан знать наследник древнего рода. Это было не такой уж и легкой задачей. — Скучно нам никогда не было, — Шиба свободной рукой привычно взъерошил себе волосы. — Это и правильно, учитывая, что в нашей жизни случилось потом. Он умолк, взъерошив волосы свободной рукой. Спрашивали о детстве Куукаку, а не о чем-то другом. На этом и следовало остановиться. — С фейерверками, кстати, она познакомилась еще в Сейрейтее, — добавил Кайен, глядя на бабочку. — Был какой-то праздник, и ночное небо украсили цветы разных оттенков, мастера знали свое дело, — Шиба улыбнулся, он помнил восторг, застывший на детском личике сестры, когда та увидела все это великолепие. Чего греха таить, он и сам тоже был немало впечатлен красотой этого зрелища.       Сколько бы лет ни прошло, Кайен будет хранить в памяти ту маленькую озорную девочку, которой была когда-то сестра. Открытая и неимоверно любопытная, она всегда появлялась там, где ее меньше всего ждали. Взрослые вздыхали, такое поведение их, по понятным причинам, не устраивало, а Кайен принимал сестру любой. Много позже, когда они повзрослели, и от клана осталось только четверо, он позволил ей совершить очень опрометчивый поступок, стоившей сестре руки. Как позволил, не доглядел, он в то время уже был на службе в Готее, а дяде капитанское звание не позволяло в должной мере смотреть за племянниками. Впрочем, тогда Куукаку была уже не маленькой девочкой и на риск пошла вполне осознанно. — Это было прекрасное время, — Кайен встряхнулся, вспомнив про вестницу, что по-прежнему находилась на его пальце. — Уверен, что Куукаку тоже помнит о нем, хотя вряд ли рассказывает даже Гандзю, — он улыбнулся, сестра, сколько он ее помнил, всегда стремилась вперед, а воспоминания были мостиком в прошлое.       Бабочка неторопливо раскрыла крылья, не спеша, впрочем, покидать насиженное место. На какой-то момент бывшему лейтенанту показалось, что она задремала. Разумеется, такого быть не могло, однако, глядя на то, как неторопливо вестница взлетает, в голове Шиба проскользнула такая мысль. — Надеюсь, мой ответ придется вам по вкусу, — сказал Кайен вслед улетевшей бабочке и улыбнулся. Шиба был благодарен неизвестному собеседнику, который позволил ему, пусть и ненадолго, вернуться в те дни. Устроившись на облюбованной веранде, он постепенно задремал. С губ бывшего лейтенанта Тринадцатого отряда не сходила теплая улыбка.