Дорога без возврата

Время сражаться за то, что считаем правильным Последняя неделя перед каникулами выдалась очень насыщенной. Подведение полугодичных итогов, как в учебе, так и в квиддиче, усиленные тренировки в клубе, слухи о беглом Блэке… И почему в сутках всего 24 часа? Что до квиддича, то здесь еще нависла необходимость выбрать преемника. Но для Оливера этот вопрос остро не стоял. Ещё осенью он решил, что оставит после себя Анджелину. Она девушка что надо, сможет держать всех в форме. И, должно быть, уже догадывается, что выбор падет на неё. В любом случае он скоро сообщит ей. Возвращаясь после очередного вечернего полета с Честером и Аланом, Оливер заметил, что с первым творится что-то не то. В принципе, с ним уже давно творилось это «что-то», и началось это после некой ссоры с Пенни. Но сейчас он был особо подавлен, и даже любимый полет не очень радовал Честера. Друзья не настаивали, но всё же хотели узнать, что происходит. Наконец после приземления когтевранец не выдержал и рассказал всё Оливеру (при Алане всё же постеснялся). Он рассказал, что решил расстаться с Пенни, потому что решил, будто скоро её разлюбит, а значит, нельзя держать её, надо отпустить! Так и сказал ей. Потому что любовь — это бабочки в животе, взрыв, голова кругом, кипящая кровь и всё такое, а у него, Честера, этих бабочек всё меньше и меньше. И разве не будет лучше для них обоих расстаться сейчас? — Хочешь знать моё мнение? — спросил Оливер, как только Честер закончил. — Да. Потому и рассказал. — Ты, мягко говоря, не очень умный! Если ты сделал это по моему опыту, то… — покачал головой Оливер. — Нашёл с кого пример брать! Вам же ничего не мешало быть вместе, как можно от этого отказаться? Извини, но я не понимаю. Честер только горько усмехнулся в ответ. — Не вижу, чтобы кому-то из вас стало лучше, ходите вдвоём, как в воду опущенные, — продолжил гриффиндорец. — А уже почти месяц прошёл. — Твоя правда. Мне без неё сложно. И да, вы с Эми нормально общаетесь уже, в отличие от нас. Но я не хочу, чтобы мы были вместе только из-за привычки. В общем, я уже решил. — Раз решил, мне тебя не отговорить, — Оливер встал. — Но хотел бы. Может, ты и прав, может и нет, не берусь судить. Но знай, её слёзы на твоей совести, как на моей — боль Эми. И мой случай, — тут он слегка отвёл глаза, — совсем другое дело. — Я знаю. Спасибо, что выслушал, — резко встал Честер. — Вправду легче стало. Вдвоём, молча, направились они в замок, думая каждый о своём. Но, когда они уже разошлись в разные стороны, Оливер чуть было не уехал в другую сторону на изменившей направление лестнице. Такого с ним давно не было. Обнаружив это уже в движении, он решил потом просто перейти на другую. Но не сделал этого: проходя по коридору, Оливер вдруг почувствовал нечто странное. Некое беспокойство медленно поднималось в груди. К тому же слух его будто обострился: вдалеке послышались какие-то звуки. Непохожие на шаги Филча и на шаги вообще. Скорее, на голоса. Скорее по наитию, чем по какой-то более логичной причине, Оливер свернул в коридор и прошёл несколько шагов. То, что он увидел, подействовало на него как Ступефай. С одной лишь разницей: в действие этого заклятия не входит закипание крови от гнева. Трое довольно крепких парней окружили Перси. В одном из них, схватившем старосту за шиворот, Оливер без труда узнал Флинта. Время будто остановилось, медленно растягивая секунды. Вот Флинт, что-то произнес с издевательским выражением лица — скорее, впрочем, вытолкнул сквозь зубы — и слегка отстранился. Миг — и Перси бросается вперёд. Резко, по-гриффиндорски, зная, что он один против троих. Флинт слегка качнулся — удар, похоже, пришелся в глаз. В голове ненадолго всё затуманилось. А потом зрение стало чётким как никогда. «Теперь повалят и забьют ногами», — пронеслось в голове Оливера. Пронеслось со скоростью, ненамного меньше той, с которой он оказался рядом. Окликнул Флинта, тот обернулся — и получил удар во второй глаз. Потому что одного фингала за такое ему будет явно мало. Двое других, в масках, будто отмерли, и бросились на него. Но на пути одного из них вдруг встал Перси и резким движением сорвал маску. Это не осталось безнаказанным — тут его голова дернулась от удара, пришедшегося на скулу. К счастью, от неожиданности отпора удар вышел смазанным. Оливер тем временем разбирался с остальными, пресекая все попытки Флинта или неизвестного напасть сзади, и не без удовольствия отметил, что слизеринцы между собой были не очень организованы. Конечно, это ведь не одного втроём подкарауливать! То, что все они были слизеринцами, было уже почти несомненным: под одной из масок оказался буйный даже по меркам слизеринской команды О`Коннор, потому и вылетевший из неё давно. Впоследствии Оливер сам будет удивляться неизвестно откуда взявшейся отточенности движений. Откуда взялась такая уверенность в себе, откуда прибавилось сил? Всё будто исчезло: и время, и не самые приятные ощущения от ударов, и все сомнения, которых и так почти не было. Ярость стала холодной, как и голова. Необдуманно, инстинктивно… Оливер и Перси сами не заметили, как встали спина к спине и стали успешно отражать удары, нанося при этом свои. Чувствуя поддержку, они не нуждались в словах и даже знаках, и этим компенсировали недостаток опыта в драках (это особенно касалось Перси). Вдвоём против всех, против, казалось, всего мира, спина к спине — и нет крепче этой стены. Не задумываясь, действовали слаженно, как настоящая армия. Что с того, что в этой армии всего два человека? Наконец перевес в силе оказался на их стороне. Оливер повалил Флинта на пол, заломил ему руку за спину, Перси подбежал к нему… Так их и застала Макгонагалл. — Что здесь происходит?! — вдруг раздался её гневный окрик совсем близко. Оливер отпустил Флинта и встал. Только сейчас он заметил, что двое других противников, по всей видимости, успели убежать, заметив заранее приближение профессора. — Мистер Вуд, я вас спрашиваю, — в голосе декана слышался холодный праведный гнев. — Мэм, — отозвался Перси, — не смотрите на него так. Не он начал. Макгонагалл оглянулась на него: — Зато я вижу, кто закончил. А затем вновь посмотрела на Оливера. Её взгляд стал более жёстким. «Не верит», — понял тот. — «Ещё решит, что я Перси подговорил». Флинт тоже молчал. Даже странно — не жалко упустить такой шанс подпортить репутацию Гриффиндора? Староста-зачинщик драки — это повод для разбирательства как минимум, только скажи. Но он молчал. Если хоть секунду промолчит и Оливер — будет только хуже, причём всем. Вдруг Флинт всё же решится? А значит, нужно сказать то, что будет «правильным ответом». Заодно сохранится репутация Перси. — Моя вина, мэм, — кивнул он. — Мы с мистером Флинтом, скажем так, не сошлись во взглядах. Капитально не сошлись. Догадка блеснула в его голове тем временем: «Ему стыдно? Это выше его сил: признать, что ему посмел поставить фингал — о, ужас! — предатель крови?». — Как же так, мистер Вуд? — поджав губы, покачала головой декан. — Допустим, от мистера Флинта подобного ещё можно было ожидать, но вы? Ваше поведение все эти годы не вызывало серьёзных нареканий. «Тем не менее, подумали вы именно на меня» — Можете объяснить своё поведение? — Это личное, — глядя в глаза, ответил Оливер. — Пусть лучше мистер Флинт скажет, один ли он был и что он вообще здесь делал. — Один, — с усмешкой ответил тот. — И ничего не делал, просто шёл. — А вот и нет, — Перси вновь обратил на себя внимание Макгонагалл. — С ним были ещё двое, — и протянул ей маску. — Те же, что были тогда. Могу засвидетельствовать, если понадобится, и воспоминания предоставить. Так что не «просто шёл». И да, я уверен, что это именно те, кто тогда зажали в углу первокурсницу и попытались её… — Врёшь! — яростно крикнул вдруг Флинт. Его прежнюю хамоватую уверенность как рукой сняло, и глаза распахнулись от удивления, смешанного с ужасом. Видно, есть вещи, недопустимые даже для «священных». — Это серьезное обвинение, мистер Уизли, — покачала головой декан. — И ваших слов недостаточно. За помощью не обращалась ни одна пострадавшая. — Это были не они, — произнёс Флинт уже тише. Он старался сказать это твёрдо, но всё же голос его дрогнул. На один короткий миг Оливеру стало жаль старого неприятеля. Дружки его бросили одного на суд Макгонагалл, да ещё и обвиняются в попытке… ужасного. А он их всё равно защищает. Наверное, других друзей у него просто нет. Но этот миг быстро прошёл. Все эти годы Флинт вёл себя по отношению к нему как кусок… удобрения: оскорблял самого Оливера и его семью, оскорблял его друзей, устраивал подлянки на играх и просто всячески действовал на нервы. Никто его не заставлял, не провоцировал — разве что сам Оливер своим существованием. И уж тем более никто не заставлял его подкарауливать Перси и издеваться над ним. Здесь он перешёл черту, став из назойливого неприятеля врагом. — Возможно, — продолжил Перси тем временем, — но не казните Оливера за то, чего он не совершал! — Кто же тогда инициатор драки, по-вашему? Кто первый ударил, вы, что ли? — Да, — вскинул голову староста. Конечно, он мог бы свалить всё на Флинта, и ему бы поверили. Репутация, чтоб её. Правильно когда-то Перси сказал: «Первые три курса ты работаешь на репутацию, потом уже — она на тебя». Но вопрос был поставлен именно так: «кто первый ударил», потому что именно так гласили правила, и кому, как не Перси, это знать. А оговорить человека он не мог, будь тот хоть трижды Флинтом. — Ваше благородство похвально, — взглянула Макгонагалл поверх очков, — но врать вы не умеете. Не делайте участь вашего друга еще сложнее. И не переживайте, мистер Флинт получит точно такое же наказание, потому что драка — дело обоюдное и инициаторов в ней может быть и два. К тому же придется наказать и вас тоже. — За что? — вскинулся Оливер. — За то, что не остановил вас. — Он и так сделал всё возможное, — кивнул Оливер в сторону друга. На скуле того было заметно красное пятно. — Допустим. Но факт остаётся фактом. Итак, две недели отработок у мистера Филча, то есть сейчас и неделю после каникул. На разных лестницах. Думаю, профессор Снейп с этим согласится. Обо всём будет доложено вашим родителям. Это не поведение будущих выпускников. Что до вас, мистер Уизли, то Гриффиндор из-за вас лишается семи баллов. И ушла, забрав с собой Флинта на разбирательство к Снейпу. В наступившей тишине Перси вдруг опустился на одно колено и начал что-то искать на полу. Оказывается, из его очков выпала линза. Оливер тоже опустился рядом и нащупал осколок. Потом еще один. К счастью, линза не разлетелась на совсем мелкие части, и её можно было собрать, что они и сделали. Всё это время, впрочем, оба молчали и старались не пересекаться взглядами. — Зачем? — наконец нарушил тишину Перси. — Чтобы никто не поранился, а еще в Хогсмиде очки не продают, — ответил Оливер, проверяя, не остались ли на полу ещё осколки. — Я про другое. Оливер поднял голову: — А что, мне надо было смотреть, как тебя бьют? — Нет. Но ты прекрасно понимаешь, о чём я. Не уходи от ответа. — Перс, — тяжелый вздох, — ты же слышал её, видел её лицо. Тебе бы никто не поверил. Только хуже бы стало. Да и по правилам провокатору ничего не будет, только тому, кто первый ударил. А так он тоже получит кучу весёлых минут. — Ты тоже. Причем из-за меня. — И мы опять возвращаемся к вопросу: я что, должен был смотреть на это? Можно подумать, ты по-другому бы поступил. А, Перс? Вместо ответа тот лишь слегка покачал головой, продолжая чинить очки, но и этого было достаточно. — Ну вот. Мы же гриффиндорцы, в конце концов. А за меня не волнуйся, ничего страшного. Репутация моя не сильно пострадает, а тебе её как раз беречь надо. Лучше скажи, зачем ты это сделал. Оба поднялись и отряхнулись. — Что именно? — Ударил его первым, — Оливер был уверен, что Перси понял его с первого раза, но всё же уточнил. — Знаешь, когда они меня окружили, я как-то понял, что меня сейчас будут бить, — усмехнулся Перси. — И решил: пусть хотя бы за что-нибудь. Тем более что он сказал… то, чего не должен был. Ясно. Опять что-то про его семью. И только поздно вечером, когда Оливер писал письмо родителям (пусть первыми всё узнают не от чужих людей), его вдруг осенило. Всплыл в памяти сегодняшний разговор с Перси и фраза: «Можно подумать, ты по-другому бы поступил». И вспомнился третий курс. Тогда он ввязался в драку с тремя сокурсниками, отстаивая честь друга, несмотря на то, что сам был с ним тогда в ссоре. Перси же, оказавшись случайно рядом, не преминул броситься на помощь — при всём своём неумении драться. А потом было разбирательство с Макгонагалл и выгораживание друг друга. История повторилась. Повторилась — с точностью до наоборот. «Не хватало только, чтобы Перси сегодня за мою честь вступился. Полный комплект тогда был бы» Невольно Оливер перевел взгляд на правую руку, точнее, на полученные сегодня ссадины. Он отказался их залечивать у Помфри: во-первых, скоро сами пройдут, во-вторых, никаких неудобств не доставляют, а в-третьих, причина, из-за которой они появились, делала их… значимыми? Когда-то в детстве мама, залечивая его разбитые коленки и свезённые локти, рассказывала между делом о маленьких пластинках, что есть в крови. Они останавливают кровь, не дают ей всей вытечь из тела — и без них люди умирали бы от первого же пореза или удара. Кровь образует сгусток, а потом и кожа начинает срастаться, и вскоре, даже без всякого колдовства, от былой травмы не остается и следа. Магия лишь ускоряет это. Так же, должно быть, и с душевной болью. Говорят, время лечит, и всё покрывается тонкой коркой забытья. Или же мы вырастаем из своих ран и обид, как из старой одежды. Капельки крови на руке давно засохли — пластинки сделали свою работу. Скоро и кожа на костяшках пальцев примет прежний вид. Вслед за ней когда-нибудь пройдёт, срастётся — как срастаются кости — потаённая, носимая где-то в глубине души травма. Травма первой любви. Точнее, всё-таки влюбленности. А пока этого не произошло, нужно жить. И быть счастливым. Оливер не позволит никакой безответной — да еще и неправильной — влюбленности лишать его радости в жизни. С этой мыслью он и уснул. На следующий день, после занятий, предстояла отработка. Но перед этим произошло еще кое-что. В перерыве между занятиями к нему подошёл Рой. — Это ты правильно сделал, — многозначительно произнёс он сразу после приветствия. И кивнул, глядя на ссадины. — В смысле?.. — Все уже знают. Наше подземелье, во всяком случае. Вот как. Оливеру даже стало интересно, что именно они знают. — Конечно, правильно, — хмыкнул он в ответ, — а так только ты считаешь или все ваши? — Все адекватные наши, — кивнул слизеринец. — У Флинта заметно гонор поубавился вчера. Наконец-то. — А откуда вы всё так быстро узнали? — Слухами подземелье полнится, — улыбнулся Рой. — Наши юные леди обо всём узнают первыми. — Как и полагается вашему факультету, — улыбнулся Оливер в ответ. А затем немного помрачнел, — слухи, говоришь? — Всё правильно. Я бы за такое тоже врезал бы. Раньше за такое на дуэль вызывали. Если бы такое про меня… Оливер немного напрягся. Что такого про него могли сказать? Именно про него, получается, не про Перси. Если только не… Нет. Этого они точно знать не могут. — Что именно? — вырвалось у него. — За… Погоди, ты не знаешь? — Я-то да, — скрестил пальцы за спиной Оливер. — Просто… что именно все знают? Рой отвел глаза. — Недавно кто-то из девушек стал распускать всякие слухи. Бред. Будто ты, ну… Всё равно в это никто не верил, зачем ты спрашиваешь? — И всё же? — Что ты незаконнорожденный, скажем так. И Флинт, видимо, серьезно к этому отнесся. Серьезное оскорбление, действительно. И жизнь незаконнорожденных в магическом мире действительно сложно было назвать легкой. Не сравнить, впрочем, с тем, о чём подумал Оливер сначала. К счастью, его главный секрет всё же остался нераскрытым. — Откуда взялся этот бред? — Кто знает, как возникают слухи? Как-то зарождаются в одной голове и разносятся. Причем никто это всерьез не воспринял, девчонки посмеялись и забыли. А Флинт вчера обронил, мол, надо будет проучить, кхм, незаконнорожденных. Все решили, что он про квиддич, про соперников вообще, не про кого-то конкретно… Щепетильный Рой, видимо, стеснялся слова «ублюдок». — Спасибо. Ты мне очень помог. — Оливер, ты будто боггарта увидел! Извини, я, наверно, не должен был говорить всё это. Не думай об этом больше! Флинта не поддержали даже его дружки. И ты… Ты наш, понимаешь? Даже если самый глупый слух вдруг окажется правдой. — Верю, — слегка улыбнулся Оливер. — Иди, а то еще к Снейпу опоздаешь. И только убедившись, что Рой ушел, не оборачиваясь, Оливер вывел из-за спины руку и распрямил пальцы. Мысли в голове путались. На уроке он сидел сам не свой. «Зачем он это сделал? Зачем подкараулил? Чтобы сообщить этот бред? Тогда почему не мне? И… что же тогда получается?» В таком же, немного заторможенном, состоянии он пришёл на отработку. Пропустил мимо ушей ворчание Филча, но запомнил условия работы: отсюда и до конца, и «чтоб без всяких ваших штук, знаю я вас, думаете, магию не вижу?». Не то чтобы Оливер был профессионалом в мытье лестниц без магии, но он видел, как это делала Тикли, да и самого его дома пару раз заставляли мыть пол — в воспитательных целях. Стало быть, руки что-то помнили, осталось только, чтобы вспомнила голова. Дополнительным плюсом был пустой в это время коридор, а значит, никто его не увидит. Когда первая четверть ступенек оказалась пройдена, вдруг рядом что-то звякнуло. Оливер поднял голову — и увидел еще одно ведро. А рядом — Перси, засучивающего рукава. Оливер на пару секунд потерял дар речи. — О, ты сверху начал? Что ж, сейчас спущусь по другой лестнице и пойду с конца, тебе навстречу, — как ни в чём не бывало, произнёс староста, не поднимая, впрочем, глаз. — Так быстрее будет. — Как? — дар речи всё же вернулся. — Очень просто. Пошёл к Филчу, применил мой прирожденный талант к дипломатии, — легкая усмешка появилась и тут же пропала, — то есть сказал «пожалуйста». И назвал его «уважаемым мистером Филчем» без всякой иронии. Просто удивительно, как мало надо сквибам для счастья! С этим надо что-то делать, так не должно быть в современном обществе. Я уже знаю, каким будет мой первый законопро… — Перси, — прервал его Оливер. — Зачем? Тот на секунду прикрыл глаза и покачал головой, будто признавая поражение. — Из-за меня ты здесь, вот зачем, — наконец произнес он. Затем взял ведро и ушел — чтобы спуститься по другой лестнице. Гордый, правильный… упрямый в своём благородстве. Меньше чем через минуту Оливер услышал внизу шаги, и знал, чьи именно. — Перси, я всё знаю, — не оборачиваясь, выпалил он, собравшись с мыслями. Что-то глухо шлепнулось о каменный пол. Пришлось обернуться. Перси стоял с абсолютно нечитаемым выражением лица. Из его разжатой руки, по всей видимости, только что выпала тряпка. — Знаешь? — голос его почему-то прозвучал глухо. — Сам или кто рассказал? — Не сам, от Роя узнал, — честно ответил Оливер. — А он-то отку… Ладно, неважно, — Перси выпрямился, как по струнке. — Ну, что скажешь? — Я скажу, что мы квиты, — ответил Оливер, спускаясь к нему. — Скажу, что ты, по сути, из-за меня пострадал. Рой сказал, что Флинт воспринял всерьез какой-то бредовый слух и решил с его помощью меня проучить. Никто, кстати, не знает, что ты был там — и я не сказал! — и получается, что он решил на тебе отыграться. Вместе с теми двумя. Видно, они хотели тебе отомстить. Ты же лишил их… «охоты». По шее Оливера, от осознания того, что тот же О`Коннор мог сделать с Перси, быстро пробежал холодок. — Но не на того напали! Ты — гриффиндорец, так просто им не дался бы. И, между прочим, вступился за мою честь. Дорогого стоит. Я у тебя, можно сказать, в долгу. Он говорил, и внутри нарастало какое-то странное, огромное счастье. А сердце билось не в груди, а где-то в шее, резкими, звонкими толчками — и казалось, его стук раздается на весь этаж. Как минимум Перси его должен был слышать. Но он только немного оттянул воротник и глубоко вдохнул, с каким-то облегчением. — Ничего ты мне не должен, — наконец произнес он. — Без тебя они бы втроем меня забили бы. Ты столько раз защищал меня… И я поступил так, как должен был. — Но и ты ни в чём не виноват передо мной. В любом случае, мы оба защитили друг друга. — Так и должно быть. — Конечно. Мы же гриффиндорцы, — с улыбкой пожал плечами Оливер. — На всю голову, — кивнул Перси. Оба рассмеялись, осознав точность случайного высказывания. Легко и просто, как и всё, что они делали вместе. Кто сказал, что безответная любовь обязательно несчастна? Оливер бы не согласился с этим. Казалось, он сейчас без метлы взлететь сможет, так переполняла его радость. Сейчас рядом с ним — самый замечательный человек в мире, который к тому же по-настоящему любит его, Оливера, со всеми недостатками. Да, любит как друга, но разве этого мало? Не каждый решится на подобное даже ради своей «пары». — Всё же надо приступить к работе, — отсмеявшись, сказал Перси. — Пожалуй. Но я бы, знаешь ли, и сам справился. — Думаешь? — по тону было видно, что Уизли сомневается. — Эй, — нахмурился Оливер, — я не из таких чистокровных! И работать руками умею. — А у меня магия позже, чем у тебя, проснулась, — парировал Перси. Это было правдой. Он даже в магловской школе поучиться успел. Вот оно, еще одно чудо — что они вообще познакомились. Представлять обратное решительно не хотелось. — Так что со мной быстрее получится. Нам еще ритуал «братства-сестринства» для Роя и Элизы делать, нельзя, чтобы ты здесь застрял. — Ха! Тогда давай поспорим, кто быстрее? — Давай, — азартные огоньки в глазах старосты не остались незамеченными. Как и оставшийся со вчерашнего дня синяк на скуле. Оправа очков скрывала его почти полностью, но они оба знали, что он там есть. Мало приятного в таком, Оливер это знал по себе, и сердце его немного сжалось от сочувствия. Захотелось осторожно коснуться щеки, залечить, но он вовремя остановил руку на полпути: — Тогда, прежде чем начнём, я спрошу: ты вот это как медаль носить собрался? — Почему бы и да, — подумав, кивнул Перси. — Это знак, что я был там. И не побоюсь оказаться снова. — Тебе не придётся! — с жаром воскликнул Оливер. — Драться, я имею в виду. Я для этого всё сделаю. — Тебе тоже не придется. Те двое… Они испугались тебя, я думаю, долго теперь на «охоту» не выйдут, и уж тем более мстить. Трусы! Такие, как они, никогда бы они не напали на того, кто может им хоть как-то ответить. Разве что под чьим-то «руководством», — хмыкнул Перси. — Но Флинт не простит их. — А ты неплохо разбираешься в психологии слизеринцев, — усмехнулся Оливер. — Хотелось бы. Я просто предполагаю, на самом деле, — пожал плечами Перси, усмехнувшись в ответ. — Чего я не понимаю, так это того, кому ты мог насолить? Кроме Флинта, конечно — у него какая-то иррациональная зацикленность. — Не знаю. И, честно говоря, даже думать не хочу ни про каких слизеринцев. «Особенно когда рядом ты» — осталось недосказанным. — Так что давай лучше работать, а? Кто там как раз на спор согласился? И работа закипела. Перебрасываясь короткими репликами, они, ступенька за ступенькой приближались друг к другу. Быстро, в течение нескольких минут они почти сравнялись. Между ними осталась одна ступень. — Знаешь, что я подумал? — спросил вдруг Оливер. Перси вопросительно кивнул. — Перс, у тебя нет случайно планов на Рождество? Не уезжаете никуда? — Нет, мы не можем так часто выигрывать в лотерею, — улыбнулся тот. — А что? — Тогда, если хочешь, давай отметим у нас? Мои не будут против. — С радостью, — после небольшой паузы ответил Перси. Теперь они вновь стояли друг напротив друга, смотрели глаза в глаза, и время, казалось, замерло. Оливер поймал себя на том, что смотрит уже подозрительно долго. — Значит, договорились, — бодро заявил он, хлопнув Перси по плечу. — Кстати, — добавил он уже с усмешкой, — один-один. В самом деле, они сравнялись, и теперь невозможно было понять, кто шагнул вперед первым. Но это был, пожалуй, тот случай, когда ни выигрывать, ни проигрывать не очень хотелось, а спорить из-за этого — тем более. Перси, по всей видимости, считал так же, потому что не стал применять аргумент, будто Оливер его отвлёк или что-то в этом духе. — Ничья, — кивнул Перси, будто услышав его мысли. — Спасибо тебе, — уже серьезно произнёс Оливер. Спасибо за всё. За помощь в мытье полов, за поддержку — сейчас и всегда, за это упрямство, за смелость, за доверие. За то, что ты — это ты. За то, что хочется тебя поцеловать (чего я, конечно, не сделаю). Как же повезет той, кого ты полюбишь! — Всегда пожалуйста, — так же ответил ему Перси. Что-то промелькнуло в этом «всегда», но что это было, Оливер распознать не успел. Да и было ли? — Но завтра всё же я сам, — улыбнулся он. — Тебе не надо больше приходить. — Это наказание заработали мы вместе, — покачал головой Перси. Ну вот что с ним будешь делать! — Тогда… Тогда завтра — еще одно соревнование. И ничьи на этот раз не будет! — По рукам! Они ведь гриффиндорцы, как ни крути. На всю голову.