Дорога без возврата

Когда всё это началось? Если считать, что наша судьба предопределена ещё до рождения — то, значит, ровно в тот миг, когда его имя было вписано в некую Книгу Жизни некими Высшими Силами, если, конечно, таковые есть и им не всё равно, что происходит в мире и в душах отдельных личностей. Но в таком случае отправную точку отследить невозможно. Быть может, всё началось с рождения? Возможно, всё началось в тот знаменательный день, когда новорожденный и, что немаловажно, долгожданный сын четы Вудов громким криком известил больницу и все окрестности, что он, во-первых, родился на свет, а во-вторых, твёрдо намерен бороться за то, что ему полагается и впредь. И, разумеется, только побеждать — а иначе зачем вообще рождаться? Оливер — а именно так нарекли молодого бойца — и в самом деле родился вопреки многим факторам. Против него были и здоровье матери, и показания врачей, и прочее, прочее. Лишь один фактор всегда был за него — любовь родителей: друг к другу и к еще не пришедшему в мир ребенку. Говорят, первый шаг определяет судьбу. Быть может, всё началось с него? Едва встав на ноги, Оливер тут же принялся исследовать мир. Очень быстро с шага он перешел на бег. Сколько углов было сбито, сколько шишек получено! Но нельзя останавливаться — мир ведь такой большой и вокруг столько всего непознанного! Или с первого магического всплеска? Осознание, что ты можешь что-то изменить — потрясающе само по себе, а уж для ребенка — тем более. И тем более потрясающе понимание, что это умение — непокорное, непонятное, но классное! — приближает к взрослым. Ведь все взрослые, что он знал, точно так же, (но, конечно, в разы лучше) умели управлять собой и другими вещами, и это ещё крепче связало с семьей и обозначило ориентиры в жизни. А чуть позже была беседа, проведенная с отцом, из которой Оливер узнал, какую на самом деле ответственность несёт в себе это классное умение и что, оказывается, не все, далеко не все люди обладают этим умением. Этот разговор научил правильно расставлять приоритеты. «Не гордись тем, каким ты был рожден. Гордись тем, каким ты стал!» — эти слова отца Оливер запомнил навсегда, пусть и в силу возраста понял не сразу. С первого полёта? Небо всегда влекло Оливера. Чистое, высокое и завораживающее — оно буквально звало его. Он с трудом выпросил у родителей метлу — те с недоверием относились к такому способу передвижения, считали его несерьезным, и к тому же втайне боялись за сына. Тем не менее, купили, в надежде на то, что это быстро пройдет, как любое детское увлечение. Не прошло. С первой встречи? Ожидая своей очереди к Распределяющей Шляпе и понимая, что он будет в лучшем случае предпоследним, Оливер вертел головой по сторонам. В основном он изучал Большой Зал, учителей и столы факультетов. На сверстников, будущих первокурсников, он почти не смотрел. Во-первых, их было слишком мало — немногие отваживались заводить семью в те страшные годы, да и немногие вообще выжили, а во-вторых — зачем? Вдруг подружишься с человеком, а его на другой факультет определят? В поезде знакомств он тоже не заводил — по этой же причине. Куда как лучше заводить знакомства с теми, с кем точно есть нечто общее — Шляпа ведь зря не скажет. Но чем дальше, тем больше казалось Оливеру, что он останется без друзей вообще. Он смутно догадывался, куда его должны распределить — судя по тому, что ему рассказывал про факультеты дядя — а на Гриффиндор никто ещё не попал. Из мальчиков, по крайней мере. Вот уже и конец алфавита. Сейчас выкрикнут его фамилию, и…  — Уизли, Перси! Ого! Так он, оказывается, не единственный здесь такой, на букву «W»? Всё внимание Оливера мигом переключилось на высокого рыжеволосого паренька, всё это время, как выяснилось, стоявшего рядом.  — И снова Уизли, — усмехнулась Шляпа. — Это уже становится традицией! За Гриффиндорским столом раздался приглушенный смех. Там же Оливер ранее заметил как минимум две аналогично рыжие головы, но не придал им большого значения. «Да тут Когтевран, однозначно» — мелькнуло у него в голове, едва он увидел блеснувшие на свету очки. Надежда угасла, не успев толком зародиться. Тем временем Шляпа оказалась на рыжей голове и…призадумалась.  — Хм, интересно, интересно! Это оказалось сложнее, чем я думала. Да, молодой человек, за вас поборолись бы целых три факультета. А Оливер подумал: «Вряд ли среди них будет Гриффиндор. Нет, ну ладно Когтевран с Пуффендуем, но не жирно ли Слизерину будет? Туда и так уже пятерых определили! Хотя…он отсюда кажется таким гордым» Рыжие головы за Гриффиндорским столом ощутимо забеспокоились. Вероятно, подумали об этом же. Но пока Оливер, приняв как уже свершившийся факт то, что он будет на своём факультете в одиночестве — история уже знала схожие случаи — прикидывал, какой будет его дальнейшая жизнь и квиддичная карьера, Шляпа громко объявила на весь Зал: — Гриффиндор! От неожиданности Оливер не запомнил того, что было дальше. Ноги сами довели его до Макгонагалл в свой черед, и Шляпа, не опустившись толком на его голову, крикнула то, что он, по сути, и так уже давно знал:  — Гриффиндор! С первого разговора? По пути в теперь уже свою комнату Оливера стали одолевать сомнения. А вдруг что-то пойдет не так? Вдруг он не поладит со своим соседом — и что тогда? Вот он, минус учебы в Хогвартсе — распределение раз и на семь лет. Если окажешься «не в той» компании, эти годы покажутся вечностью! Остается лишь надеяться на то, что Шляпа действительно зря не скажет, и хоть что-то общее у них должно быть. Интересно, а как он относится к квиддичу? Оказавшись в комнате один на один, мальчики какое-то время молчали. Они сидели вполоборота, изредка поглядывая друг на друга, пытаясь таким образом рассмотреть, не поворачиваясь. Первым неловкую тишину нарушил Оливер. Он подошел и сказал: — Давай знакомиться, что ли? Меня Оливер зовут. Оливер Вуд. И, вспомнив, что его соседа хотели, скорее всего, также распределить на Слизерин, на всякий случай добавил:  — Чистокровный. Перси окончательно развернулся. То, что показалось Оливеру гордым видом, на деле оказалось — ну, или быстро сменилось — неуверенным, если не боязливым выражением лица. Как ни странно, это придало Оливеру уверенности. Оказывается, этот парень — такой же напуганный первокурсник, как и он сам, даже больше. И тогда Вуд радостно и искренне улыбнулся и протянул руку.  — Перси Уизли, — смущенно улыбнувшись, протянул руку в ответ рыжий парень в очках. И, подумав, добавил:  — Тоже чистокровный, если это важно.  — Вообще не важно, — не прекращая улыбаться, Оливер осмелел окончательно. Настолько, что решил задать главный вопрос прямо сейчас: — Слушай, а как ты относишься к квиддичу? Хотя и смутно догадывался, что ответ, как и чистокровность, не будет иметь большого значения. И тем больше была его радость, когда Перси заявил, что «Паддлмер Юнайтед» — лучшая команда в мире. Шляпа действительно зря не скажет. В один из эпизодов их дружбы? …Оливер с нетерпением ждал первого урока полетов. Держаться на метле, конечно, он уже умел, и очень даже неплохо — с учетом того, что в его семье метлу как транспорт особо не жаловали. Главная же причина была в том, что, если он себя хорошо проявит, его непременно возьмут в сборную факультета. Потом он зарекомендует себя уже в команде, потом — станет капитаном, а там и до большого спорта недалеко. Да, парень уже давно спланировал свою карьеру. Дело за малым — воплотить эти планы в жизнь. С первых же минут Оливер оставил далеко позади всех первокурсников-когтевранцев, вместе с которыми проходили занятия. Да и куда за ним угнаться! Разве что ветер быстрее, чем Оливер на метле.  — Молодец! — похвалила его мадам Хуч. — Только вот с техникой надо будет поработать. Да, всё идет по плану. А вот у Перси тем временем всё было не так радужно. Все люди — вне зависимости от того, маги они или нет — делятся на две категории: хорошо (или по меньшей мере нейтрально) переносящие высоту, и те, кто переносит её плохо. Как выяснилось, Перси относился ко второй категории. Так что полеты у него не задались от слова совсем. Метла подчинялась ему, но голова нещадно кружилась и в глазах темнело. Только чудом он не свалился вниз. Несмотря ни на что, он смело, стиснув зубы, раз за разом пытался набрать высоту. Упрямство — отличительная черта Уизли и гриффиндорцев вообще. И под конец у него всё же получилось. Но ненадолго. Он не боялся высоты. Это высота отвергала его. После занятий Оливер был так рад и так горд собой, что не сразу заметил то, что Перси куда-то пропал. Однако, заметив, всё же решил его отыскать. Поиски, пусть и не сразу, но всё же увенчались успехом. Перси обнаружился довольно далеко, под одним из деревьев на заднем дворе Хогвартса.  — Эй, ты чего? — спросил Оливер, осторожно подбираясь к товарищу и боясь спугнуть его.  — Ничего. Все нормально, — не оборачиваясь, ответил тот. Оливер не поверил.  — Может, тогда развернешься, если все хорошо? Перси развернулся, но головы не поднял.  — Всё хорошо, правда, — произнес он. Сомнения Оливера только подтвердились.  — Ты… Тебе не обязательно здесь находиться, — продолжил Перси. — Я сам… А ты иди лучше к тем, с кем тебе будет интереснее. Услышав это, Оливер почувствовал — пока только почувствовал, поймет намного позже — что покинуть Перси он не может и не хочет. Тем более, в таком состоянии.  — Не пойду, — упрямо заявил он. — Я сам решу, куда мне идти. И вообще, гриффиндорцы должны держаться вместе! А затем положил руку ему на плечо, неловко пытаясь обнять.  — Ты из-за полетов, что ли? Не нужно, — добавил он уже тише. — Ты же не на них карьеру строить собрался.  — Знаю, — ответил Перси, — это глупо, но… Вся моя семья летает, понимаешь? Вся. Кроме меня. И так уже шутят, что я приемный, а теперь…  — Кто шутит?  — Братья, конечно же. Есть всё же плюсы в том, что в семье ты — единственный ребенок, подумалось Оливеру. А пока нужно было как-то утешить, не дать погрязнуть в унынии тому, кого с первого дня считал своим товарищем. Вот только как? Прежде ему этого делать не приходилось.  — А что, все твои братья так же хорошо знают магловскую историю, как ты? — наконец спросил он. За день до этого они, обсуждая войны и революции, заболтались до поздней ночи, и чуть было не опоздали утром на занятия. Слушая вдохновенный рассказ соседа о Французской революции, Оливеру казалось, что он видит это всё вживую: баррикады, Бастилию, недовольный народ…  — Нет, — удивленно поднял голову Перси. — По-моему, они вообще с ней не знакомы. И тут Оливера осенило.  — Да? А может, они научили тебя так захватывающе её рассказывать?  — Нет, это само получается — недоумевая, смущенно ответил тот и поправил очки.  — Тогда, может, это они все приемные, а ты — нет? — подмигнул Оливер. И Перси впервые за весь день улыбнулся. Никакая грусть не устоит перед логическими заключениями Оливера Вуда. (Когда через неделю Перси отстранили от полетов по медицинским показаниям, он почему-то не сильно расстроился)

…

Если смотреть со стороны, то более разных людей представить вместе было сложно. Что может быть у них общего, кроме факультета и относительной чистокровности? Пожалуй, ничего. Одному не дано летать, другой жить не может без неба. Один берет книги в руки только по необходимости, другой еще в детстве испортил себе зрение, читая всё, что находил дома. Единственный, долгожданный сын обеспеченных родителей — и отпрыск, мягко говоря, небогатой семьи и, пожалуй, самый средний из сыновей: третий с начала и четвертый с конца. Что ж, пусть эти смотрящие со стороны думают что хотят. Хотят считать, что Вуд «дружит» с Уизли только из-за помощи с учебой — пусть. Уверены, что Перси просто жизненно необходимо чувствовать себя гением на фоне кого-то — пусть. Оливеру и Перси просто некогда обращать на них внимание. –… Перс, мы идем или как?  — Обязательно, — парень захлопнул книгу и поднял взгляд на уже готового друга. — Просто нужно было уточнить заклинание. В самом деле, нужно торопиться. Коридоры Хогвартса сами себя не исследуют. Как и новые заклинания, для испытания которых эти пустынные классы будто бы специально придумали.

…

Летний день. Каникулы. Первый курс позади. Светит яркое солнце, по небу плывут легкие облака, и ветер как бы невзначай задевает листья деревьев в саду — то тут, то там. Но для Оливера солнце не светит вообще, а на небе — не облака, а грозовые тучи. И ветер не приятно шелестит листвой, а противно шепелявит. А еще в саду наверняка есть змеи, трусливые и противные. Всё дело в том, что Оливер наказан. Вчера его метлу поместили под арест, то есть в дальнюю кладовку, вплоть до конца следующей недели. Причина: Оливер на каникулах так увлекся в очередной раз полетами, что полностью игнорировал указания и просьбы родителей, даже когда тем была нужна его помощь. В конце концов, им это надоело, и они приняли адекватные меры, без криков и скандалов. Вот поэтому будущая квиддичная знаменитость весь день обрабатывает деревья в саду от вредителей. Вручную. И ужасно издевательски звучит для Оливера щебетанье птиц. Они-то могут летать, а он?! Но держался парень (по крайней мере, старался) спокойно, не выказывая недовольства, как настоящий Вуд. Как настоящий мужчина. Даже от помощи домового эльфа отказался. Но вдруг прилетает сова и приносит письмо от Перси. И по мере того, как Оливер читает его, солнце постепенно выходит из-за туч, да и тучи — не тучи вовсе, а так, маленькие, белые и пушистые облачка. Чудеса, да и только. И, если подумать, до конца следующей недели осталось всего ничего — каких-то десять дней.

…

С Маркусом Флинтом Оливер не поладил с самого начала. Что ж, Флинт во многом сам был виноват. Ещё до вступления Вуда в команду он будто почувствовал опасного конкурента в целеустремленном и настойчивом парне, и стал частенько его задирать. Так он старался оказать моральное давление, пользуясь тем, что слизеринцев значительно больше, и в случае чего они всегда помогут добить гриффиндорца — морально или физически. Ха! Не на того напал! Оливер всегда находил, что ответить. Если Флинт часто прохаживался по родословной парня и наличию в ней полукровок, а стало быть, и маглов, то в ответ получал недвусмысленные намеки на Пожирательскую деятельность своих старших родственников. Не стоит думать, впрочем, что Оливер относился ко всем слизеринцам предвзято и считал их Темными и просто нехорошими людьми по умолчанию. В его сознании они все делились на две неравные группы: «нормальные люди» и «слизеринцы вонючие». К сожалению, первая группа была пока что пуста, но само её наличие уже кое-что говорило об отношении Вуда к данному факультету. И однажды случилось так, что Оливер шел себе вечером коридорами Хогвартса, погруженный в свои мысли, никого не встретил, а потом даже не заметил, как прошел мимо Флинта и его прихлебателей. Те что-то обсуждали вполголоса и часто смеялись. Если бы кто прислушался, то заметил бы, что в разговоре подозрительно часто мелькает слово «грязнокровки» и иногда — «предатели» чего-то там. — …Ты меня спрашиваешь? Не знаю, — рассмеялся Флинт, как раз когда Оливер проходил мимо. — Я же с предателями крови не общаюсь.  — А вот мы сейчас спросим, — ухмыльнулся он, заметив краем глаза знакомую фигуру. — Эй, Вуд! Оливер остановился до того, как успел понять, кто именно его окликнул.  — Давно хотел спросить: каково это — общаться и делить комнату с человеком, чье истинное место — среди домовых эльфов и оборотней? В этот раз Оливер не острил в ответ и вообще не сказал ничего остроумного. Он был настолько застигнут врасплох, что за те доли секунд, которые обычно тратились на придумывание достойного ответа, его кулак с размаху встретился с носом Флинта. Обладатель кулака никогда не жалел об этом.

…

За окном — глубокая ночь. Матч давно закончился, но Оливер пришел в себя только сейчас. Оглядевшись и увидев кучу кроватей вместо еще одной, он понял, что находится в Больничном крыле. Голова жутко болела. Последнее, что ему удалось вспомнить — самое начало матча и удар куда-то в темя. Восстановить картину событий было несложно даже при туго соображающем после сна мозге. — Здорово, — с раздражением подумал он про себя. — Вся игра низзлу под хвост! Первая игра, между прочим! Вдруг он заметил боковым зрением некие странные блики, будто от стекол. А повернув голову в нужном направлении, он обнаружил, что, оказывается, не один здесь в этот час. У стены, рядом с кроватью, стоял стул. На нём, склонив голову набок, дремал не кто иной, как Перси Уизли. Будто почувствовав, что на него смотрят, он резко встрепенулся и открыл глаза. Учебник, бывший до того у него на коленях, едва не грохнулся на пол, но Перси его вовремя подхватил.  — Давно здесь? — шёпотом спросил Оливер вместо приветствия.  — Пришел, как освободился, — уклончиво ответил Перси. С учетом того, в какой день недели всё произошло, он мог быть здесь…с самого начала? Подумать только!  — Как себя чувствуешь? — тем временем спросил друг, подавляя зевоту. Оливер прислушался к себе.  — Голова побаливает еще, и шея. А так всё нормально.  — И больше нигде не отдает?  — Нет.  — Вот и хорошо, — с облегчением вздохнул Перси. — Думаю, завтра днем тебя уже выпишут. К тебе, кстати, приходили ребята из команды.  — Понятно. Говорить больше не хотелось обоим. Просто сидеть и молча радоваться тому, что всё хорошо и что лучший друг рядом. Да и подпорченная первая игра перестала казаться такой уж большой проблемой.  — Мне, наверное, пора, — засобирался Перси. — Завтра уроки особенно рано начинаются. Или уже сегодня?  — Думаю, сегодня, — кивнул Оливер. — Поосторожней с Филчем, ладно? И удачи на завтра!  — Хорошо. Поправляйся! Только когда Перси ушёл, стараясь ступать как можно тише, до Оливера вдруг дошло. Есть правило, запрещающее находиться в Больничном крыле после отбоя. Есть правило, запрещающее ходить по коридорам Хогвартса ночью. Перси нарушил их оба. Ради него. Перси. Нарушил. Правила. Совпадение или нет, но голова после такого осознания перестала болеть окончательно.

…

— Поверить не могу, что это твои братья! — удивленно прошептал на ухо другу Оливер, наблюдая за распределением двух жизнерадостных и непоседливых близнецов — даже на табуретке и со Шляпой на голове ни один из них не мог усидеть спокойно.  — Маглы называют это «генетическим разнообразием», — так же тихо ответил Перси и вздохнул. — Меня скорее удивляет, что я — их брат. У нас в семье такое поведение — норма. Оливер, конечно, и раньше догадывался, что Перси — особенный, но то, что он настолько выделяется из всей своей семьи, а не только отличается от уже знакомого ему Чарли, стало для него неожиданностью. А с другой стороны — что в этом такого? Было бы гораздо хуже, если бы он не выделялся. Как тогда Оливер отличал бы своего друга? И дружили бы они вообще? Уизли было много. Порою даже слишком много. А Перси — один. И, если подумать, по сравнению с ним все остальные Уизли — такие одинаковые!

…

Однажды ночью перед важным матчем Оливеру, как назло, никак не получалось заснуть. Такое происходило с ним, пожалуй, впервые — мнительностью парень не отличался. И потому он был растерян, так как не знал, что делать, и к тому же зол на себя. Ведь «сонным мухам» — какой он, несомненно, будет завтра, — вряд ли удастся победить. А стало быть, кто будет виноват в проигрыше? Вот уже около часа он ворочался в своей кровати, и всё без толку. Замкнутый круг: нервничал из-за того, что не может уснуть, и не мог уснуть, потому что нервничал.  — Не спится? — вдруг услышал он с соседней кровати. Смысла отпираться не было. Уж если Перси, что обычно спит, как убитый, всё услышал…  — Я тоже второй раз за ночь просыпаюсь, — вздохнул тем временем Перси. …Хотя, возможно, не всё так плохо. Оливер повернулся так, чтобы видеть друга.  — Из-за Снейпа? — спросил он его.  — Именно, — усмехнулся тот. Последнее время так называемый Ужас Подземелий особенно сильно придирался к Перси. Будто поставил своей целью завалить тому все оценки. Ведь не может же какой-то гриффиндорец в Зельеварении быть лучше слизеринцев!  — А ты? Из-за игры? Оливер только кивнул в ответ.  — Постарайся подумать о чём-нибудь приятном, — посоветовал Перси.  — Пробовал уже, — махнул рукой парень.  — Значит, неправильно пробовал, — авторитетно заявил Уизли.  — А ты, что, знаешь, как правильно? Перси кивнул:  — Вот например… Представь: летите вы всей командой над трибунами, ровно, плавно и уверенно. Один круг почета, второй… Все на вас смотрят, восхищаются. А слизеринцы так вам завидуют, что не могут удержаться на своих метлах и падают, падают, один за другим!  — Что, прямо вся команда падает? Парень на секунду задумался.  — Нет, только те, кто постоянно жульничает. А Флинт — он не просто падает. Он… У Перси был свой зуб на данного слизеринца. Тот просто не мог не напоминать ему при любой случайной встрече о его якобы незавидном происхождении.  — Он падает и отскакивает. Снова падает и отскакивает. Как магловские мячи. И так много раз. Оливер, до этого стараясь сдерживать смех, всё же не выдержал. Фантазия у Перси была что надо. Как и чувство юмора. А его умение нести всякую ерунду с серьезным выражением лица только усиливало эффект. На двадцатом подпрыгивании Флинта от земли Оливер заснул крепким здоровым сном.

…

Походы в Хогсмид — очень важная часть школьной жизни. Что может быть неприятнее, чем пропустить один из них? Только разве что пропуск тренировки. Но не зря требуют строгие учителя разрешение от родителей для его посещения, совсем не зря. Мало ли что может случиться за пределами самого безопасного здания в магической Британии! Тот день не предвещал ничего плохого. Выбравшись в Хогсмид, парни веселились от души — гуляли, ели всякую всячину, философствовали, роняли друг друга в снег и засовывали друг другу за шиворот этот самый снег. На лыжах не катались — снега всё же было недостаточно. Лыжи — их совместное творение — были результатом объединения неуемной энергии Оливера и пытливого ума Перси. Трансфигурированные из обычных веток, они были очень похожи на те, что на севере континента служат средством передвижения всем — и магам, и маглам. Эксперимент удался: лыжи ехали и заклинания крепления не подводили, и альтернативный способ тренировки был получен — не квиддичем единым, как говорится. Тем не менее, каждый раз, когда погода позволяла им встать на лыжи, что-нибудь да происходило. То их заносило на повороте, то падающий снег застилал им глаза и их опять же заносило, то при спуске лыжи упрямо скрещивались между собой, а то и вовсе лыжня прерывалась по причине непреодолимого фактора под названием «здравствуй, дерево». Теперь же лыж с ними не было. Но без приключений всё равно не обошлось. Где-то через два часа после возвращения в Хогвартс — а, стало быть, через три часа после приема пищи — Перси почувствовал себя плохо. Он заметно побледнел, а потом и вовсе схватился за живот и согнулся чуть ли не пополам.  — Надо идти сдаваться, — сказал он Оливеру, сдерживая тошноту. Это значит — идти к мадам Помфри.  — Другие тоже могли заразиться. Не тот случай, когда нужно геройствовать. Пожалуй, в этом был весь он. Даже в таком состоянии не мог поступить безответственно. Оливер, на удивление, чувствовал себя хорошо. Тем не менее, он не только согласился с предложением, но и отвел мужественно держащегося друга в Больничное крыло, совершенно не опасаясь того, что может заразиться сам.  — Ты ведь заболеешь!  — Значит, заболею. Помфри, выслушав и осмотрев юного Уизли, забила тревогу. Как выяснилось, в Хогсмид проникла некая инфекция, больше известная маглам. К счастью, отравились не все, побывавшие в тот день в Хогсмиде, но все же обнаружились еще три человека с теми же симптомами, что и у Перси, но надеявшиеся, что «пронесет» и «пройдет до завтра». Приди Перси хоть на час позже, и вылечить подростков было бы гораздо сложнее. Оливеру, в принципе, ничего не угрожало — сам он не заразился, а от человека к человеку эта зараза, оказывается, всё равно не передавалась. Тем не менее, из Больничного крыла его выставили почти сразу — больным нужен покой. История умалчивает, был ли скандал с родителями, а если был — как Дамблдору удалось его легко и быстро замять. Впрочем, Оливеру тогда было не до этого. Весь следующий день прошел для него как в тумане. Он хоть и был готов к занятиям (пусть и не так хорошо, как если бы Перси был рядом), отвечал на уроках нехотя. Мысли его были далеко — в основном на квиддичном поле и в Больничном крыле. На тренировке он, однако, сделал над собой усилие и почти выкинул из головы мысли о том, как, должно быть, ужасно грустно там, на больничной койке, оставив только мысли об игре. И когда уже почти все получилось, что-то вдруг, по закону подлости, пошло не так. Всего миг — и вслед за ударом об землю Оливер почувствовал нестерпимую боль в правой ноге. …Первым, что увидел Перси, проснувшись от сна без сновидений, был Оливер, лежащий на соседней койке.  — Привет! А я ногу сломал, — заявил тот, стараясь звучать как можно менее радостным.  — Привет. Как, и ты здесь? — Перси приподнялся на локтях.  — Так получилось, — пожал плечами парень.  — Долетался, — предполагаемый вопрос прозвучал как утверждение. — Знаешь, в английском языке есть такое слово как «осторожность». Оно ни о чем тебе не говорит? Перси ещё долго шепотом — время было позднее — отчитывал Оливера, обвиняя его в неосторожности, невнимательности, безответственности и прочих смертных грехах. Оливер почти ничего не отвечал — во-первых, сам знал, что Перси, по большей части, все же прав, а во-вторых, ясно видел в синих глазах напротив что-то помимо праведного негодования. Что-то, очень похожее на радость. Из лазарета их выписали вместе.