Синее пламя

Мокрый, после недавнего ливня, и грязный асфальт отражал на себе тусклый свет фонарей. Мокрая и мятая листва прилипла к земле и уже лишь отдалённо напоминала идеальные формы листьев. На темной улице нет ни души, здесь та самая "мёртвая" часть города, которая существует везде. Незримая, опасная, пугающая и заставляющая задерживать дыхание в легких. Здесь намного удивительнее встретить кого-то, чем не встретить. Высокий и худощавый молодой человек оттого и шёл так неуверенно. У него шаг легкий и беззвучный. Он, подобно призраку, ступал шаг за шагом, готовый в любой момент развернуться и убежать прочь. Но однако же не только вид улицы наводил страх и ужас на парня, лицо которого с каждой минутой становилось все бледнее и бледнее. Он понимал, что больше выхода нет. Что остается только это. Ему пообещали хорошие условия и заверили, что волноваться не о чём. Молодой человек кутается в свой шарф, заворачивается в пальто плотнее. Это не только из-за холода на улице, это из-за холода внутри. У него безнадёжно вымокли ладони, и спина в холодном поту от волнения. Его светло-русые волосы в абсолютном беспорядке, он время от времени наматывает на холодный тонкий палец прядь, ерошит, гладит себя по голове — это привычки нервные, выработанные годами не продолжительной, но тяжелой жизни. Куда-то по подворотням, куда-то всё влево и влево и вот, он достигает своей цели. Молодой человек сглатывает и останавливается. Пару дней назад один из клиентов, заказавших кофе в заведении, где работал светло-русый молодой человек, оставил адрес. Строгой внешности, явно отличавшийся от тех, кто посещает такие грязные места, где, собственно, и работал худощавый юноша. Кажется, клиент в темной шапке заметил, как неловко себя чувствует официант, как его ягодицы то и дело поглаживает или щипает чья-то волосатая рука, и почувствовал себя нужным в этот момент. Серьезный мужчина написал на мятой салфетке дорогой ручкой адрес, который протянул парню вместе с щедро оставленными чаевыми, так ни разу и не прикоснувшись к кофе. Молодой мужчина сказал, что видит острую нужду, в которой пребывает официант, и предлагает свою помощь. Предлагает ему работать на него, говорит, что место чистое, охрана надежная, еда горячая, вкусная и полезная, место жительства предоставляется, рабочий график предусматривает три выходных дня, медицинские услуги оказываются бесплатно. Всё, что только может понадобиться молодому человеку его возраста, всё что он захочет — всё ему дадут. Однако не успел несчастный обрадоваться, не успела искорка в его глазах загореться огнем, как незнакомец озвучил название профессии, которую ему предлагают. Говоря культурным языком (а именно так и говорил незнакомец) — публичный дом. Юноша поблагодарил молодого мужчину, а в душе подумал, что обойдется, и убрал салфетку в карман своих единственных приличных брюк, но не обошлось. Поразмыслив пару бессонных ночей, юноша понял, что устал от вечного подсчета буквально каждой копейки, устал, что нет постоянного места жительства и иногда приходится под видом сильно уставшего "засыпать в метро", после — ночевать на вокзале. Он устал от всего этого, действительно устал. Он понял, что если и придется торговать своим телом, то это ненадолго, что как только он заработает, так сразу же покинет это место. А за то время, что он будет там, как-нибудь свыкнется. Всё-таки хотя бы он будет сыт и здоров. Слишком быстрое взросление настигло парня. Слишком рано ему сломала реальная жизнь розовые очки фантазера о том, что он станет врачом и изобретет лекарство от всех болезней. Все в его возрасте веселятся и не особо заботятся о будущем, а ему пришлось вырасти быстрее. Именно из-за этого юный Хёнвон сейчас стоит перед домом своей будущей работы. По тому самому адресу, что оставил ему незнакомец. Если бы парень увидел это здание, не зная о том, что это бордель, то никогда бы и не подумал. Большой, чуть обшарпанный дом с большими окнами. На самом деле в архитектуру здешних мест не вписывался. Скромен и приличен этот гигант, грустен этот дом и в себе сдерживает цитадель грехов: похоти и разврата. Его сердце билось быстрее с каждым вздохом. Он боялся, невыносимо сильно боялся переступать порог дома цвета чая с молоком. Теплый цвет, но холод. Отовсюду холод. Стыдно за принятое решение, страшно, что будет дальше. А дверь ближе и ближе, потому что ноги сами поднимают его по прочным бетонным ступенькам. Деваться больше некуда, потому что вот он, уже стоит здесь. Открывает дверь. Зайдя внутрь, в глаза Хёнвона ударяет приятный свет: не слишком яркий — глаза не режет после ночи, не слишком тёмный — все достаточно хорошо видно. Большой красный ковёр, стены кажутся прочными, они отделаны деревянной панелью, большая люстра на весь холл и маленькие светильнички, приделанные вдоль стен. По середине стоит столик, за которым никто не сидит. — Здравствуйте, постоянный клиент? — Раздается за его спиной. Когда Хёнвон поворачивается, за спиной никого нет. Теперь этот высокий и мускулистый парень стоит перед ним. Голос его глубок, мягок, но не без ноток резкости. Первое впечатление о себе оставляет приятное, и потенциальный работник даже как-то немного расправляет плечи, чувствуя какую-то капельку уверенности в себе, в том, что его с порога не потащат в постель. — Нет, мне тут это, — Хёнвон растерянно достает измятую салфетку с его бывшей работы. Всё-таки он волнуется. Очень. Едва взглянув на неё, незнакомец улыбается краешком губ и достает телефон из кармана своих черных штанин. — Чжухон, тут к тебе парнишка какой-то. Нет, не знаю, — парень говорит очень спокойно, немного покачивая головой и кивая, будто собеседник в состоянии его видеть. Отчего-то Хёнвон снова напрягается, плечи сжимаются. — Я к тебе его отправлю тогда, — а напоследок оценивающе осматривает пришедшего парня и, улыбнувшись, выдает: — Да, красивый. Эта оценка его внешности заставляет Вона совсем уж сжаться, потому что ему не нравится, когда на него смотрят долго и вглядываются. Ему все кажется, что этот взгляд — упрек в бедности парня, презрение. Он опускает взгляд к своим потертым чёрным кедам. — Я Шону, — он протягивает свою крепкую руку Вону, который немного мнется, но всё-таки жмёт её. — Если сейчас всё получится, будем очень часто видеться, — Шону кивает в сторону лестницы. — Пошли, я тебя к Чжухону отведу. Все детали и интересующие тебя вопросы обсудишь с ним, — они поднимаются по широкой лестнице, которая кажется Вону огромным скопищем воды, он всё перестаёт чувствовать землю под ногами. Пока он шел, наверняка от волнения потерял приличное количество веса. — А тебя как зовут-то, красавчик? — Добродушно усмехается Шону. Не сразу, но отстающий от парня Вон, отвечает, слегка запинаясь: — Че Хенвон, — говорить в такие моменты ему несказанно тяжело, поэтому он в душе благодарен крепкому парню за то, что вопросов тот больше не задаёт. Вдоль длинного коридора висят разные картины неизвестных авторов, стены по-прежнему в деревянном покрытии, ковер под ногами мягок, ах, если бы только в этом и заключалась уверенность, то Вон наверняка бы уже расслабился и шёл по этому коридору аки по собственному дому. Сейчас, скорее наоборот, излишняя уютность и опрятность помещения только ужас наводили на парня. Посмотри на него его провожающий, подумал бы, что тот, того и гляди, провалится в обморок. Наконец, в конце коридора показалась дверь. Шону предварительно постучал в дверь три раза, открыл её, заглянул туда и произнес короткое: — Босс Хон? — И, кивнув, повернулся уже к еле стоящему Вону. — Ну давай, заходи. Эй, ты в порядке? — Заметив бледноту на лице парня, Шону как-то даже под руку подхватив, затаскивает парня в кабинет Чжухона. — Стоять можешь? Он кивает, и парень удаляется немного обеспокоенный. Кабинет босса Хона тоже радует глаз. Приятные сочетания чёрного, белого и серых цветов дают понять юноше, что за столом сидит именно тот самый незнакомец, который и протянул ему адрес. Ах, ну зачем он сюда пришел? Лучше нищета и смерть от голода! — Я знал, что ты придешь. Присаживайся? — Чжухон встал из-за своего стола и указал на стул рядом. — Давай, парень, — он помогает Хёнвону присесть. Ноги не слушаются, но он все-таки сгибает их в коленях и присаживается. Сглатывает. — Хорошо, что надумал прийти. У нас сейчас сложная ситуация, небольшой недобор персонала, скажем так, — красноволосый улыбнулся, демонстрируя свои ямочки. Хёнвону тоже захотелось улыбнуться. Уголки его губ поползли вверх, состроившись в неловкую и робкую улыбку. И это в такой-то ситуации. Кажется, эта улыбка и Хона успокоила, он сел обратно на свое место. — Я тут как бы не главный, — чешет он затылок, сбрасывая серьезность со своего лица. — Но правая рука, как бы это неуместно в данной ситуации не прозвучало, — он сам усмехнулся собственной шутке. — Контракт твой, который по сути всего лишь жалкая анкетка, составлю я, а вообще Чангюну тебя показать нужно, да, — как-то задумчиво чешет подбородок Хон. — Ты что-то совсем побледнел, не дело. Не бойся его, он неплохой, только не думай при нём меня боссом называть, — хихикает тот. — Злится, павлин, блять, — снова смешок. — Все в порядке? Светловолосый кивает робко и неуверенно. — Нашатырь дать, ты не упадешь, нет? — Спасибо. Я могу его с собой забрать? — На этот раз соглашается Вон. Боже, что он наделал? Как теперь обратно? Может, можно, пока контракт не подписан? — Окей, — он достает из стола аптечку, а из неё маленькую баночку. Хёнвон дрожащей рукой убирает её в глубокий карман пальто. — Давай быстренько по основным пунктикам пройдёмся, муторное дело, но надо. Я, в общем, подпишу всю эту беду, ты тоже подпишешь, потом тебя тогда Чангюну и покажем. Завтра, хорошо? — Вон снова кивает. У него снова пальцы накручивают пряди собственных волос. Ему становится теперь уже жарко, он чуть оттягивает ворот водолазки. — Жарко? Так пальто сними. — Нет! — Резко выдает Вон, на что парень напротив качает головой. Он достает бумажки и ручку. Первый вопрос звучит так: — Полное имя? — Че Хёнвон. Контракт составлен, но до подписи еще дело не дошло. — Значит, Чангюн должен завтра вернуться, да? — Немного в растерянности спрашивает Вон. — Ну должен. Он тоже новых людей ищет, а это не так уж и легко. Как только он появится, сразу тебе сообщу, — Чжухон встряхнул головой. — Тебя, наверное, в апартаменты твои проводить нужно, — по-доброму улыбается Хон. — Устал, наверное. Да ты не бойся, нормально тут. Никто тебе плохо не сделает, расслабься. Шону обычно всех проводит, но ты тут еле на стуле сидишь и не падаешь, поэтому, провожу сам. Вставай, — он помогает Вону встать, подхватывая его за руку. — Если что, у тебя нашатырь, помнишь? — Да, спасибо, — слабо улыбается парень. Они возвращаются к лестнице, на которую поднимался Вон и Шону, только теперь идут в противоположную сторону, где очень-очень много дверей. Молодой мужчина поясняет юноше, что это его "рабочее место", так сказать и парень хватает нашатырь. Дрожащей рукой притягивает к лицу пузырек и, резко закрывая его, отправляет обратно в карман. — Извините, я без вещей, — тут вспоминает Вону. — Ну, то есть, я шёл сюда с вещами, но по дороге... — Его прерывает провожатый: — Оденем, с голым задом не оставим, — усмехается тот, а вот светловолосому вообще никак не до шуток. Они заворачивают налево, там вторая дверь, которую открывает Чжухон. Это кухонька-гостиная, за столом которой сидят пару парней. — Эй, парни, — заставляет обратить на себя внимание Хон. — Новенький, — объявляет он, когда все обращают на него внимание. — Зовут Хёнвон. Любить, не обижать, кров делить и всё такое. Жить будет с Вонхо, а то тот же звезда у нас, один живёт, — парочка парней давятся смешками. — Ну, вот, собственно, и новенький, — в комнату заходит Вон с нашатырем в руках, он готов в любую секунду открыть бутылочку, потому что перед глазами у него всё плывет. Ему снова страшно до небывалого, но теперь-то поздно уже точно. И нет пути назад.