Будешь моей тюремной женой?

Евгений стоял в коридоре в окружении еще пяти зеков и ждал, когда телефон освободится. Его очередь была следующей, только вот заключенный, мужик лет тридцати со стереотипно бандитской харей, все никак не заканчивал разговор. Женя не высказал ни одного замечания, хоть его время уже явно давно истекло. Заворчали зеки позади: — Ну, давай уже, блять, быстрее. Размусоливает, сука! Сейчас выбьем из рук трубку! Мужик зло на них посмотрел, обернувшись, а затем с чувством сказал жене прощальные слова: — Дашка, сблядуешь — убью! Вернусь и измордую! Поняла? И помни, сука, твой Мишаня тебя любит! Евгений помрачнел. Он уже успел узнать, что сам-то этот тип в тюрьме совсем не хранил верность, а напротив — блядовал с молодыми зеками, да как следует! В первый день приставал и к нему. Набрав свой домашний, юноша смотрел в упор в серо-зеленую обшарпанную стену и, нервничая, наматывал крученый провод телефона на палец. Долго продолжались унылые гудки, парень уже был уверен, что ему никто не ответит, и это даже удовлетворяло его — он сделал попытку, его вины нет в том, что он не дозвонился. Предстоящий разговор отягощал. Наконец раздался взволнованный женский голос. — Привет, мам, — быстро отозвался Евгений. — Милый, ты в порядке? Что-то случилось? — Нет, все хорошо. Парень звонил им в первый день и уже тогда предупредил, что все нормально и звонить он им будет раз в четыре дня, иначе у него будут неприятности. Не ожидая звонка, мать очень напугалась. — Точно? Ты здоров? — Да, не беспокойся. Просто, вот, выдалась возможность позвонить, я и решил ей воспользоваться. Как там у вас дела? — Ой, да это не имеет значения. Ты про себя рассказывай. Мы очень волнуемся. Пожалуйста, расскажи все, тебя не обижают? Юноша даже улыбнулся, глядя перед собой, столько наивности было в мамином вопросе. Казалось, она пришла забрать его из детского садика и интересуется, как к нему относятся другие ребята. — Мам, я же сказал, что все хорошо. Никто меня не достает. — А как камера, там не холодно? Постельное белье чистое? И соседи, как соседи?! В прошлый раз ты очень сжато рассказал! — Обычная камера, обычные нары, обычные условия: не холодно, белье свежее дали. — По правде говоря, на комплект постельного белья Евгений даже не обратил внимания, говорил он, придумывая на автомате, лишь бы не волновать мать. — Койка у меня верхняя, своя тумбочка, режим здесь не строгий, ты уже знаешь, в общем-то могу свободно ходить по тюрьме, главное, во время пересчета оказываться на месте, ну или на работе. Сосед у меня один, он нормальный. — Один? Вы с ним наедине? — мать забеспокоилась сильнее. — Да, но там же нет решеток, я в любой момент могу выйти из камеры, говорю же. Да и он спокойный. Пожалуйста, прекрати волноваться зря. — За что он сидит? — Эм… ну я не знаю… Такое тут вообще-то не спрашивают. — Может, он убийца?! Пожалуйста, будь бдительнее, я тебя умоляю. Ты стеснительный, я знаю, но, Бога ради, в случае чего не бойся обратиться за помощью к персоналу. — Мам, прекрати. У меня есть еще пара минут, папа дома? — Да, я сейчас его позову, но сначала хочу поговорить с тобой наедине. Ты же понимаешь, что можешь все мне рассказать? — Угу, — согласился Евгений, а сам горько улыбнулся, понимая, что пятеро зеков, стоящих за его спиной, прекрасно слышат каждое слово, как бы тихо он ни говорил. — Какая у тебя работа? Тяжелая? — Я всего лишь шью за машинкой. Никакого тебе лесоповала, медных рудников, захоронения радиоактивных отходов, всего лишь шитье — скучное, но безопасное. Выйду, буду в этом деле мастер на все руки, — Женя старался говорить радостнее, лишь бы приободрить мать. Юноша услышал, как в комнату вошел отец, мама включила громкую связь. — Привет, пап, звоню передать, что у меня все хорошо, — тут же начал парень, исполняя просьбу того тюремщика, что выручил его. — Точно? Мы, в случае чего, можем обратиться в органы, чтобы они разобрались, ты понимаешь? Я имею такие возможности, — отец говорил настойчиво, парень сразу понял, что он ему совершенно не верит. — Да, я понимаю, па. Но ты зря беспокоишься. Если вдруг что, я обязательно тебе сообщу. Вы лучше расскажите, как у вас дела, как сестра? Мне это поможет отвлечься, давай, у меня еще минутка есть. Отец начал рассказывать, как вдруг Евгения с силой отпихнули в сторону. Юноша, закрывая лицо руками, стукнулся затылком о стену и так и вжался в нее. Освободившуюся трубку выхватил толкнувший его зек и быстро прокричал в нее: — Вы не волнуйтесь, ваш шкет, бля, знает, кому в тюрьме нужно подмахнуть, чтобы потом его и пальцем не тронули. Из него блядь хорошая, как оказалось. Не пропадет. Женя отнял руки от лица и в ужасе уставился на заключенного — бритоголового молодого мужчину, ехидно глядящего на него. Зачем он это сделал? Для чего? Неужели Евгений в чем-то перед ним провинился? Обида захлестнула парня, он так утешал родителей, и что, теперь все зря? Только зек успел договорить сказанное и хотел еще что-то добавить — телефон уже выбили из его рук, а самого повалили на пол. Началось месиво — трое били его ногами. Он как-то умудрился схватить одного из них за ботинок и повалил на себя. Затем ударил его пару раз и, вскочив, кинулся на других. Признаться, он был в лучшей физической форме, нежели они. Евгений, перестав дышать, забился в угол. Мужики дрались в метре от него и легко могли задеть несчастного. Драка развивалась стремительно и так же стремительно завершилась. Через две минуты зек, закрывая лицо, поверженный, лежал на полу, его опять били ногами. Подоспел охранник: — На пол, быстро, суки! Пристрелю, мать вашу! Лежать, шавки, лежать! В карцер всех кину и разбираться не стану! — он пару раз огрел одного из них дубинкой, к слову — четвертого, который вообще стоял в сторонке и ничего не делал. Все шестеро, включая Евгения, убрав руки за голову, уткнулись мордами в пол, не смея сопротивляться. Заметно было, что охранник не особо старался прекратить драку: он не среагировал быстро, вовсе не паниковал, просто злился, что такое произошло в его смену. Он не кинулся разнимать дерущихся, лишь пригрозил им и ждал, пока они утихомирятся сами. — Ты в порядке? — спросил один из зеков, лежавший рядом с Евгением. — Да… Почему вы заступились? Спасибо… я… Не стоило… это… — юноша очень испугался, что теперь должен им какую-нибудь услугу взамен. — Не тупи, — спокойно отозвался мужчина. — Это для Васька, а не для тебя. Если бы мы стояли колами — он бы нас потом убил. Женя остекленевшими глазами глянул на него. Отчего-то эти слова вдруг перевернули все в нем: «Убил? В смысле, избил или… по-настоящему? Он же не способен на такое… или?» Охранник отправил в карцер троих, включая того зека, что вырвал трубку. Остальные поднялись на ноги и стали отряхиваться. Один заключенный вытирал платком кровь с губы. — Давай, — кивнув на болтавшуюся телефонную трубку, произнес он. Евгений, все еще пребывая где-то внутри себя, медленно повернулся к телефону, затем взял его в руку и, сглотнув, поднес к уху. — Да… — хрипло произнес он. — Господи, что случилось? Это тебя били? Ты как? Женя, Женя, алло! — плача, кричала мать. — Нет, не меня… — вяло ответил парень и потер лицо. — Я в норме. Просто испугался чуть-чуть, но клянусь — мне не попало ни капельки. — Жень, — прозвучал суровый голос отца. — А? — Это правда? — с напором продолжил тот. — Да как ты можешь, прекрати, — уговаривала его мать. — Пусть ответит! — гневно прокричал тот. — Что? — наивно спросил парень. — Ты правда ебешься с мужиками? У Евгения чуть ли не подкосились ноги, он прислонился плечом к стене. — Как ты можешь так думать? — Не увиливай. — Нет, блять, нет! С чего ты взял? — Евгений наливался гневом, краснея. — Потому что я тебя знаю и знаю, какие ублюдки там сидят. Они только и ждут молодых и слабых. — Прекрати, что за херню ты несешь? В смысле «ты меня знаешь»? Это когда я давал хоть повод? — сказав это, парень вспомнил про что-то, но, злясь, тут же выкинул это из головы. — Не единожды уж точно, — сухо ответил отец. — Ты вообще о чем? Я не пидарас. И никогда, блять, не делал ничего, что бы заставило в этом усомниться! — Юноша уже чуть ли не плакал, с трудом давя ком в горле. — Помнишь, про что мы с тобой говорили. Что может случиться в тюрьме? Ты забыл уже? Я не хочу, чтобы через год вместо моего сына ко мне вернулся петух! — Я помню! Что за ересь?! Почему ты мне не веришь? Я не делаю этого. — Можешь поклясться? — Да, я клянусь. — Скажи это полностью, я хочу, чтобы ты мне сказал, что ты этого не делаешь. Что ты не ебешься с мужиками, ясно? — отец продолжал зло напирать, мать плакала на фоне. Евгений сделал глубокий вдох и медленно, раздельно произнес: — Папа, я не ебусь с мужиками. Клянусь тебе… И я не собираюсь этого делать! Внутри все так и скрутило. Женя плотно стиснул зубы. — Прощаюсь, — добавил он и, выждав, повесил трубку. Пару секунд он простоял молча, глядя на телефон, затем сжал кулаки и развернулся. Зеки смотрели на него с легкой усмешкой. — О, — вдруг распаленно начал Евгений. — Я думаю, вы-то своим родным точно во всех подробностях рассказываете, как трахаетесь здесь! Заключенные тут же отвели взгляды, признавая правоту юноши.