Будешь моей тюремной женой?

Утром третьего дня Евгений быстро поднялся по звонку и принялся застилать кровать. Предстоящий рабочий день не обещал ничего хорошего, но парень все равно с нетерпением ждал времени, когда он отправится в мастерскую. И пусть ему там вновь зарядят рукавицами по морде — это не так больно, как его самоистязания. Этой ночью Женя спал совсем уж плохо — половину, с трудом сдерживая слезы, боясь, что Васек услышит, мысленно терзал себя. И вовсе не жалел, а наоборот, соглашался со всем миром, что ополчился на него, принимал его сторону, ненавидя себя. Ближе к трем молодой человек вроде бы и уснул, потом резко проснулся, увидев дурной сон со множеством рукавиц. Вновь закишели в его голове мысли, сжались зубы, сдавилось сердце. Последние минуты до подъема, полумертвый от бессонницы, Евгений ждал со жгучим желанием: вот сейчас он вскочит, умоется, пойдет в столовую и будет думать уже о том, как бы не попасть в беду, как все странно и чуждо ему в тюрьме, а не винить себя. До обеда парень еще продержался как-то. После — он уже с трудом боролся с отбирающим силы недосыпом, мучился от головной боли и даже не сразу находил взглядом рукавицы, которые ему нужно было перебирать, — все плыло и сливалось перед его глазами. Бригадир грязно ругался на него за нерасторопность. Сначала на Евгения это действовало — он тут же приходил в себя, поддерживаемый всплеском адреналина, и работал быстрее. Но потом жажда провалиться в темноту переросла всякие границы. Юноша уже не мог держаться, его чуть ли не тошнило. Вынеся мусор, он прислонился спиной к стене и медленно сполз по ней на пол, затем обхватил колени руками и уронил на них голову. Через полчаса, правда, сон его прервали. Зек несильно толкнул его ногой в плечо — парень пошатнулся и медленно растянулся на полу. Очнувшись, он тут же сжался в комок, боясь побоев. Но заключенный лишь покачал головой, а затем без особого даже желания, просто по надобности, просто потому, что так принято и нужно, высыпал ему на голову мусорное ведро — обрезки ткани, бумажный и клеенчатый мусор. Безмолвно поставил рядом с ним ведро и ушел. Евгений не обиделся, напротив — обрадовался, что его не побили, но как-то вяло — кажется, ему уже было абсолютно все равно — и стал собирать мусор. После ужина, на котором Васек все время пытался разговорить и взбодрить юношу (а тот не реагировал), Евгений вернулся в свою камеру, скинул ботинки, залез на свою койку и, выжатый, сломленный, уткнулся носом в подушку. Васек с сожалением смотрел на него, но потом решил, что сон — лучшее лекарство, и даже ушел, лишь бы не мешать парню спать. Когда же он вернулся перед самым отбоем, обнаружил, что Евгений, кажется, совсем и не спал, а выглядел еще более измученным. Он вздрагивал на своей верхней койке и судорожно дышал, чуть поскуливая. Женя, лежа на боку, смотрел прямо перед собой, явно затерявшись внутри своей головы. Он даже не сразу заметил Васька, отчего продолжил плакать, не пряча лица. — Эй… Евгений, увидев зека, зло оскалился и отвернулся к стене. — Хочешь, мы поговорим? Объявили «отбой». Парень не ответил. — Что-нибудь случилось? Ты можешь мне все рассказать! Тебя кто-нибудь обидел? Скажи! — Васек горячо продолжал, надеясь все же подвигнуть Женю к откровенности, но тот молчал. — Да даже если это было на работе! Черт, расскажи мне. Мне все равно, где, кто и почему. Я с любым разберусь, я тебе обещаю… Не убивайся, я прошу… Давай, пожалуйста! Или… если ты не хочешь, чтобы я за тебя заступался, — просто выговорись, я без твоего разрешения и пальцем никого не трону. Ну… эй… Юноша продолжал игнорировать. — Послушай, дальше будет хуже… если ты будешь накапливать это в себе. Дай буре вырваться, слезы — это хорошо, но душевный разговор — вдвойне лучше. Рассказав кому-то свои переживания, ты и сам их поймешь лучше… Слушай! Я не отстану! Васек, не зная, как быть, и злясь на самого себя за свое бездействие, вдруг сгреб юношу в охапку и мягко стащил с койки. Парень, обессилев, не сопротивлялся и даже плакать перестал, мертво глядя в потолок. Ему уже было все равно, что он с ним сделает. Пусть делает — только быстрее. Вдруг это отвлечет его от той боли, что он сам себе причиняет? Вытеснит ее иными терзаниями, ведь всегда легче винить другого, чем себя. Опустив Евгения на нижнюю кровать, мужчина подал ему бутылку воды. Тот вяло потянулся за ней рукой и все же принял, сделав несколько больших глотков. Васек осторожно лег рядом с парнем: зек боялся, нависнув над ним, только больше напугать. — Скажи мне, прошу, скажи, кого мне нужно наказать? — шепотом спросил мужчина. Женя устало повел в его сторону глазами, вздохнул и кратко ответил — зек весь напрягся, ловя каждый звук: — Меня, — и, выждав, добавил: — Я ненавижу себя. Если бы я не вел себя, как говно, меня бы здесь не было. Я один во всем виноват. Васек продержал паузу, нерешительно ответил: — Прошлое уже там, маячит на горизонте. Советую здесь, в настоящем, подумать о будущем, иначе все, что у тебя останется, — боль из прошлого и страх перед грядущим. — Нахуй твои метафоры, — без эмоций произнес тот и вдруг уткнулся носом в грудь мужчины. Зек не ожидал этого и дрожащими руками приобнял парня. Тот зажмурился, вдруг расслабился и глубоко вздохнул — от Васька пахло банным мылом, этот запах вмиг успокоил юношу. Он вспомнил, как в детстве ездил в деревню к бабушке и та щедро мылила его руки, уча гигиене. Вцепившись руками в майку мужчины, Евгений вдруг нежно потерся носом о его шею. Зек с трепетом поглаживал парня по спине, но темп биения сердца подводил его — оно так и рвалось в груди. Васек прекрасно понимал, что, прижимаясь так плотно, Женя чувствует его нервные удары. Мужчина очень боялся, что это спугнет юношу, он подумает нечто не то и отпихнет его. Вдруг пульс молодого человека так же участился. Васек уже был уверен, что все пропало: он понял, разозлился... Но, совершенно шокировав его, парень вдруг сделал нечто уж совершенно неожиданное. Он чуть отпрянул, заглянул мужчине в глаза (в камере было полутемно) и как-то безжизненно улыбнулся, после на его лице уже показались искренние успокоение и благодарность. Он опустил веки и медленно, всего на пару сантиметров подался вперед. Васек, как пятиклассник, в смущении и безумном страхе ошибиться, накрыл своими губами губы Евгения. Через пару мгновений зек все же собрался и уже инициативно, но так же ласково и чувственно целовал парня. Спустя несколько минут Женя провалился в сон. Было так тепло, хорошо, уютно, в голове образовался долгожданный вакуум. Он не винил себя, он не был один, он был под защитой. Васек защищал его даже от самого себя. Все растворилось.