***
Вот прошло уже больше недели, а мальчик не приходил в себя. Катара практически не отходила от его постели. Лекарственные травы и запасы чистой материи для перевязки уже начинали иссякать. Что поделаешь, они были на корабле в открытом море. Пусть весь мир полагал, что Аватар погиб под Ба Синг Се, но причаливать куда-либо со столь «невероятным грузом» было бы опасно. Трюмы могли досмотреть… Катара лишь пару раз мельком отлучалась только по крайней нужде, боясь оставить Аанга одного. И торопилась вернуться как можно скорее, хотя у постели дежурил Сокка. Кипяток и пищу теперь оставляли прямо у двери. Но аппетита не было. Глядя на бледную кожу мальчика, и так всегда намного светлее её собственной, но теперь мертвенно-бледную, она начинала ещё сильнее переживать о затянувшемся лечении. Только спасительная тетрадь могла отвлечь её от горьких мыслей: Я смущаюсь, вспоминая, что произошло в пещере Двух Влюбленных… От того насколько это было глупо, сейчас хочется смеяться и плакать одновременно… Я предложила ему поцеловаться… …Аангу всего двенадцать. Иногда в это трудно поверить, особенно мне. В свои двенадцать он уже самый значимый человек в мире, он уже Мастер магии Воздуха и маг Воды, и он уже одолел множество врагов. Мне трудно смотреть на него и помнить о том, что этому мальчику всего двенадцать, он все еще наивный ребенок, с большими чистыми глазами и забавной улыбкой. Но я знаю, за этими глазами и улыбкой скрывается непредсказуемый человек, готовая взорваться шаровая молния. Знаю, ему надоела эта война, и надоело чувствовать свою значимость, надоело нести эту ответственность, и он злится, когда всё идет не так, как ему хочется. Я видела его таким много раз — в состоянии Аватара — и я знаю, как это страшно. Мне кажется, это основная причина, почему я не могу поверить, что ему всего лишь двенадцать. Потому что в душе ему уже больше ста лет, и ему надоела эта жизнь. Может, поэтому я предложила поцеловаться? Не потому что боялась, что мы не выберемся оттуда — из древнего лабиринта ведущему к Омашу. Я никогда не чувствую себя в опасности, если Аанг рядом. Почему же я предложила ему это? Может, для того, чтобы понять, сколько ему действительно лет? Или потому, что поцелуй был нашим единственным шансом на спасение — ведь легенда гласит: «Любовь укажет вам путь». А на картинке они целуются…? Я до сих пор сама не могу ответить на эти вопросы, чтобы понять, почему так поступила. Он вернул меня к реальности, сказав: — Мы?! Поцелуемся?! Я видела его, двенадцатилетнего, а он смотрел на меня, как на старшую, снизу вверх, не зная, как поступить. Как я могла предложить такое? — Ну-у. Е-если… Выбирать между смертью и поцелуем… — начал он неуверенно. Секунды его раздумий показались мне бесконечными. И словно выбрав «наименьшее из зол» он неуверенно заключил, пожав плечами. — Я выбираю поцелуй… «Что? Это так ужасно?! Он собирался ЦЕЛОВАТЬСЯ СО МНОЙ ТОЛЬКО ПОД УГРОЗОЙ СМЕРТИ?» Я сорвалась на крик. Буквально бросила ему в руки факел и отправилась самостоятельно искать выход из подземного лабиринта в полутьме. Немного помедлив он всё же поплелся за мною следом, слабо освещая путь. «Скоро факел погаснет, и тогда нам точно уже не выбраться…» Теперь обратного пути не было, позади был обвал, разделивший нас на две группы. Здесь были лишь мы вдвоем, да Аппа. Незадолго до этого Аанг спас мне жизнь, прикрыв от падающих камней буквально своим телом. А до этого, кажется, спас моего брата и всех тех, кто остался по ту сторону обвала. (Все это произошло практически одномоментно, так что я даже не успела осознать опасность, не то что среагировать. Хорошо, что Аанг такой быстрый) Хотя он ведь Аватар. И судя по тому землетрясению, что разрушило город, он владеет Магией Земли превосходно. По крайней мере, пока его татуировки сияют. Он мог бы пробиться сквозь камни к свету и взлететь, захватив меня с собой. Или проделать новый туннель, прямой сквозь гору… Достаточно ему лишь воссиять… А не целоваться. — Ты прав, это глупо — сказала я, пытаясь как-то исправить ситуацию. Конечно, глупо было предлагать Аватару поцеловаться. Еще глупее было реагировать столь бурно на его реакцию. Ведь он к тому же монастырский послушник. Его воспитали в Храме монахи. Но разве не он сказал, что верит в Любовь, отправляясь в путь через этот туннель? И в голосе его была уверенность… Разве не он порой не сводил с меня глаз? Разве не он краснел и расцветал улыбкой всякий раз, когда я прикасалась к нему, обнимала или целовала в щечку? Разве не он подарил мне ожерелье, сделанное собственными руками, как и положено женихам в моем племени? Хотя, ему всего двенадцать, и вряд ли он делал это с намерением посвататься… Глупо было предлагать целоваться маленькому мальчику… Но мы все равно вернулись к этому, как к последней надежде выбраться оттуда. Мое лицо горело, я была смущена. Как я могла предложить такое? Я схватила догорающий факел в его руках, но мне захотелось отбросить его, потому что у меня предательски дрожали руки. Но его теплая мягкая ладонь легла поверх моей и легонько сжала мою руку. Я посмотрела на него: он смотрел на меня и…улыбался? Мы просто смотрели друг на друга какое-то время. Другой рукой он отыскал мою свободную руку. Горячие гладкие пальцы упруго протиснулись между моими пальцами, раздвигая их и переплетая. Мое сердце всё сильнее билось о рёбра, играя ими, словно галькой. Я не могла поверить в то, что мы собирались сделать. Ему всего двенадцать! Или стодвенадцать?! Я сделала первый шаг, он — следом, и потом тьма окутала наши тела так, что мы больше не могли видеть друг друга. Но нам и не нужно. Наши губы встречаются, как только огонь гаснет. Его губы нежные и очень мягкие, как я и предполагала. Не такие как у Джета. Но он ведёт себя как ребёнок. Не стискивает в объятиях, не впивается губами, не смакует их вкус. Его губы дрожат. Он едва способен удержать их сомкнутыми. Я хотела отступить и извиниться. Прости, Аанг! Прости! Мне не следовало этого предлагать! Правда! Прости! Но продолжаю целовать … Я знаю какими должны быть поцелуи, и то легчайшее невинное касание губами, что произошло сейчас во тьме с Аангом — недостаточно, чтобы сошло за поцелуй. Джет целовался по-настоящему. Я запомнила это. Я когда-то была очарована тем высоким красивым парнем, таким мужественным и брутальным, лидером партизанского отряда, но на деле оказавшегося бандой головорезов, возглавляемой бессердечным фанатиком. Тогда я в очередной раз поняла, что должна оставаться с Аватаром. До этого я бросила Хару, приняв такое же решение. Хотя стоит признать, что Джет вскружил мне голову. Мерзавец! Я помню, как сама когда-то дрожала, когда Джет впервые прикоснулся к моим губам. Всегда волнительно делать это впервые. Но всегда хотелось верить, что Аангу больше ста, что он и есть Истинный Лидер, ну хотя бы нашей маленькой группы. Что же на деле…кажется, ему лишь двенадцать. И он ещё, наверное, был не готов к таким отношениям. Хотя гадалка и предсказала мне в мужья могущественного мага. И как не крути, сильнее Аватара вряд ли найдется. Тем более, когда Аанг станет старше. Всё же я не знаю, следует ли мне так поступать с ним сейчас. Казалось, две его сущности сражаются внутри него: я чувствую, как его шатает от этой борьбы, словно он вот-вот упадет в обморок. Он, наверное, чувствует слабость. И неуверенность. Каким Аангом он будет теперь: жизнерадостным ребёнком или уже взрослым? Все это продолжалось не дольше минуты, потому что я все же отступила, чувствуя вину и стыд. Мне не следовало ставить его перед выбором. Это было жестоко. Когда мы отрываемся друг от друга, пещеру озаряет свет кристаллов. Но Аанг не выглядит испуганным или робким. Он выглядит… удовлетворенным? Он совсем другой, как воин после выигранной битвы. Светящаяся дорожка кристаллов указывает путь из лабиринта. Мы спасены! Это сработало каким-то неведомым образом. И мы обнимаемся вновь. И тут я ощущаю… Он возбужден! Что я с ним сделала? Я украла последнее напоминание о детстве, что ещё оставалось в нём… Он нервно произносит: «Итак… значит…» Может, поэтому я поспешила сбежать, как только смогла разглядеть дорогу впереди. Я хотела, чтобы он забыл, чтобы снова стал двенадцатилетним, даже если нам пришлось поцеловаться, чтобы спастись… это было неправильно. У выхода из пещеры я обняла своего старшего брата, когда мы нашли его. Хорошо, что он не слишком догадлив. Сокка ничего не заподозрил, когда Аанг лукаво сказал: «Как и сказано в легенде, любовь указала нам путь». Может мне казалось, но весь его вид словно кричал: смотри-ка, Сокка, этот мальчик только что был с твоей сестрой! Мы только что целовались! Но брат не видел этого. Иногда Сокка бывает таким тупым! Мы продолжили путь. Щеки мои горели. Я смотрела на пурпурные облака, освещавшие наш путь в Омашу. Они выглядели пушистыми и довольными, словно специально созданными для того, чтобы в них врезался на лету бизон Аппа. Я взглянула на Аанга. Я запуталась. Я больше не знала, что думать о нём. Мальчик? Мужчина? Аватар? Аанг… Кто же ты?.............»***
Очередная запись в дневнике: «Давно не писала, но вот опять взялась от отчаянья. Мой Аватар всё ещё ни жив, ни мертв. Без сознания, а может спит. Я когда-то разбудила его от столетнего сна. А сейчас не могу… Честно признаюсь, после прошлых откровений, я поцеловала его снова. Но это не сказка про спящую царевну, он не очнулся. Хочется верить, в его неуемную тягу к жизни. Хотя я помню и как он впадал в жуткую грусть, неимоверную ярость, масштабное разочарование. Пишу, а самой не верится, что это про того же самого последнего Кочевника, мистера развеселого Аватара. Аанг часто дурачится и откалывает смешные шутки. Многим он кажется веселым и жизнерадостным, даже легкомысленным. Но я знаю его и с другой стороны. Аанг говорит вдумчиво и рассудительно, когда рассказывает про быт Воздушных Кочевников, про традиции. Смеясь, он рассказывает про то, как встретился с Аппой, с грустью и отчаянием — про свою судьбу и побег, с печальной улыбкой — про людей, с которыми был знаком. Про тех, кто учил его и кто учился у него. Про всех тех, кого он любил. Про всех тех, кого, как ему кажется, он предал. Часто он начинает в лицах изображать описываемые сценки — тогда он вскакивает и мечется по комнате, оживленно жестикулируя. В другой раз в его глазах стоят слезы. Тяжелыми словами он выталкивает из себя накопившуюся боль. В слова он облекает свои переживания и страхи, словами вновь дает жизнь всем тем, кто был ему дорог. Я не знаю, как Сокка додумался до этого. Но это была его идея, надо отдать ему должное. Дело в том, что бизона Аппу у Аанга украли, пока мы были в подземной библиотеке, разыскивая знания, способные помочь в завершении войны. Мы нашли то, что искали, победа была буквально в кармане. Но Аватара ничего не радовало. Это исчезновение Аппы Аанга так расстроило! Для меня было странно переживать так за зверя, по сути являющегося вьючным животным для перевозки, пусть и летающего. Но когда он рассказал историю их знакомства, и как они росли вместе, и пояснил, что это его зверь-хранитель и что это единственное существо, что останется ему вечным спутником. Единственным спутником после их смерти. Я поняла, что они связаны кармически. И для Аанга это значило больше, чем я могла себе представить. Конечно, Аппу надо было найти, и как можно скорее. Когда оказалось, что аудиенция с Царем Земли бесконечно откладывается из-за бюрократии, и мы стали словно заложниками в огромном городе, а в такой ситуации быстро найти воздушного бизона невозможно, Аанг снова стал мрачнеть. Нет, он ещё держался — шутил и дурачился, как обычно. Днём. А по ночам надолго пропадал из своей комнаты. Наверное, снова шёл искать своего спутника. И, возвращаясь по утрам, виновато смотрел на нас красными и опухшими от недосыпа глазами. И едва ли был способен адекватно мыслить. Я не люблю вспоминать наш поход через пустыню и томительную жизнь в Ба Синг Се. Тогда мне казалось, что я теряю его. С каждым днём. С каждой минутой. Он закрывался от мира. Он закрывался от своих чувств. От нас. От меня! Было очевидно, что долго так продолжаться не может, что Аанг просто выгорит изнутри, но он не слушал нас. Лишь отмахивался и замыкался в себе. И так было, пока однажды вечером Сокка не попросил Аанга рассказать ему про Воздушных Кочевников. И когда Аанг сухо поинтересовался, что именно Сокка хочет знать, тот ответил, что хочет знать все. И Аанг стал говорить… Он спал в ту ночь. И в последующие ночи — тоже. А в обмен на его спокойствие мы слушали голос тех, кого нет. Это не было ни скучно, ни утомительно: Аанг был превосходным рассказчиком. И когда Аанг поведал нам все, что знал про традиции и историю Воздушных Кочевников, про ритуалы и повседневную жизнь, Сокка попросил Аватара рассказать по одной-две истории из жизни каждого человека, с которыми Аанг был знаком. И мальчик стал рассказывать нам про людей, которых знал лично. И часто не по одной-две истории, а гораздо больше. А мы с интересом слушали. Аанг садился на пол у открытого окна, клал перед собой сложенный глайдер (вот как, оказывается называется его крылатый посох-планер)— как оберег, как часть своей прежней жизни — и начинал говорить. Мы с Соккой обычно устраивались у стены напротив. Стараясь шагать бесшумно, Тоф, наша боевая подруга, которая заслуживает отдельной страницы в моем дневнике, приходила в комнату. Она тоже особенная, но об этом позже. Пока Аанг говорил, Тоф с уважением молчала (что было необычно для её бойкого и дерзкого характера). Не имея возможности видеть, она, очевидно, высоко ценила устную речь. И никогда не перебивала Аанга. Никто не перебивал. Если чуть раньше мы стали его племенем, то сейчас мы разделили с ним память его народа. Ведь события, о которых никто не помнит, никогда не происходили. И нужно было, чтобы хоть кто-нибудь ещё помнил». Катара слышит, как за бортом иначе зашумели волны, и на миг отвлекается от записей. Видимо, корабль сняли с якоря. Она снова меняет повязки на ранах Аанга, заливая их своими слезами. Потом снова пишет в дневнике, но строчки ещё более неровные из-за качки: «Помню, однажды Аанг старательно объяснял нам точку зрения своего учителя на социализацию человечества. Это длилось пару часов и, когда дошел до концепции прощения, вдруг запнулся на полуслове, растерянно скользнул по мне взглядом и замолчал. Словно позабыв о нас, он подошел к окну, с ногами забрался на подоконник и, вперившись взглядом в бесконечность, погрузился в раздумья. Мы терпеливо ждали. Спать ещё не хотелось, а разговаривать было не о чем. Признаться, после рассказов Аанга почти никогда не хотелось говорить: казалось, что все наши проблемы — так, рябь на воде, не более. За тонким силуэтом мальчика, что отрешенно сидел на подоконнике, неспешно томилась зелень сада. Наконец, он повернулся ко мне и сказал: «Простить, Катара, не значит забыть, что они сделали. Простить — значит перестать испытывать к ним негативные эмоции; отделить действие от тех, кто его совершил. Да, действие требует реакции, противодействия. Но противодействие должно быть направлено на действие; не на людей… и не иметь эмоциональной окраски.» В повисшей тишине очень громко трещали цикады.Зыбкие ленивые сумерки неспешно откусывали от неопределенности бытия секунду за секундой, давая им плоть, смысл и размер; в голове было удивительно пусто, ни одной дельной мысли — лишь умные слова Аанга… Я их запомнила».***
Очередное откровение в дневнике: «Несколько дней не могла делать записи — мы вынуждены были покинуть бухту Хамелеона и немедленно попали в шторм. Несколько дней наш корабль бросало по волнам, ураганный ветер трепал снасти и рвал паруса. Боюсь, долго наша лодка не выдержит: на сотни миль вокруг не осталось безопасного места, где мы могли бы отремонтировать обшивку и такелаж. Люди устали — многие не спали уже несколько ночей. Кажется, только ободряющий голос отца и его воля помогают им держаться на ногах. Я завидую отцу: у него нет магического дара управления водной стихией, но одного его взгляда достаточно, чтобы его люди снова расправили поникшие плечи и — в который раз уже за последние недели — сделали невозможное. Я не знаю, когда он спит, он постоянно среди своих соратников и матросов, что-то объясняет, отдаёт распоряжения, советуется. И у него снова нет времени для меня с братом… Тоф не спускается в каюту: она переносит плавание хуже остальных, а эти последние дни без возможности сойти на берег совсем измотали её. Она прячет свои заплаканные глаза под длинной черной челкой, а эти смехотворные бумбончики на висках и зеленое платье, делают Тоф похожей на грустного лягушонка. Девчонка то сидит, понурив голову у борта, то периодически свешивается за него. Никогда не видела её настолько грустной и подавленной. Надеюсь, сегодняшнее затишье позволит ей хоть немного восстановить силы — из-за морской болезни она кажется почти прозрачной. Ветер стих до штиля, остатки парусов висят безжизненно. Море дышит тихо, как младенец, и кажется, вот-вот проглянет солнце. Хорошо бы! Аанг по-прежнему не приходит в себя. Сегодня лежит неподвижно, и я едва могу уловить его дыхание. Боюсь отойти от него. Пока море штормило, он метался и стонал, выкрикивал имена своих прежних воплощений, словно душа его искала проводника, стремясь навсегда покинуть израненное тело. Я держала его за руку и шептала молитвы духам. Это было очень страшно: чувствовать свое полное бессилие. Если я такой сильный маг, как об этом говорил мастер Пакку, то почему я не могу вернуть его к жизни?! Почему я ничем не могу помочь ему и вынуждена надеяться на то, что духи не позволят Аватару снова исчезнуть из этого мира?! Мне легче самой умереть, чем представить, что это может случиться. Там, в Ба Синг Се, я знала, что нам не победить, если Аанг не сможет войти в состояние Аватара. И я приготовилась к смерти, надеясь лишь, что это поможет нам выиграть время, если не бой. Все сразу стало таким ясным и понятным: отдать жизнь, чтобы он жил дальше и смог закончить эту войну. Но все случилось совсем иначе: его жизнь — за мою, и его бездыханное тело в моих руках, и чувство страшной, невосполнимой потери…» Катара откладывает кисть и переводит стиснутое в горле дыхание, болезненно сглатывая подступившие от воспоминаний слёзы. Очередная запись в её дневнике: «Мой рассказ можно было бы продолжать и продолжать. Наша жизнь с Аангом была наполнена столькими событиями, что можно было бы ещё полжизни писать мемуары. Каждый день рядом с ним всегда был наполнен невероятным количеством эмоций, приключений, веселья и ужаса одновременно. Никогда моя жизнь до встречи с ним не была настолько наполненной. Сейчас же она снова превратилась в сплошной кошмар, тягучий и бессмысленный, как моя прежняя жизнь среди льдов Южного Полюса. Возможно, если жизнь моя продлится (в чем я сомневаюсь), то те захватывающие приключения, что мы пережили с Аангом, путешествуя по всему миру, будут скрашивать мою никчемную жизнь. Но сейчас я не намерена вспоминать о нашем веселье, которое всегда сопровождало этого удивительного неунывающего мальчика. Я хочу описать те последние события, что ознаменовали наше пребывание на этом корабле. Прежде чем мы соединились с людьми моего отца, отплыли подальше от Ба Синг Се, разбили свой деревянный фрегат под голубыми парусами и захватили этот металлический военный корабль Нации Огня. Итак, возвращаюсь к самым страшным событиям, после которых и каратаю деньки в этой каюте с моим Аватаром… Я помню всё. Каждый ужасный миг. Все это словно врезалось в мою память, словно вырублено в моем мозгу. Я не смогу принять это, пока не выпущу все наружу. Я помню…. кристаллические пещеры под Ба Синг Се… Дай Ли окружили меня со всех сторон, агенты элитного отряда охраны Короля Земли. Зеленая униформа, шляпы-касса и каменные перчатки — их невозможно спутать с другими. Каждый из них боевой Мастер магии Земли, но вместе они ещё более страшная и непоколебимая мощь. Столько сильнейших магов Земли против меня одной. Я обречена… Но не собираюсь сдаваться так просто. Притягиваю воду из ручья и окружаю себя водяными щупальцами, готовыми удавить и утопить любого, кто посмеет приблизиться. Как так сложилось, что элитные отряды, призванные защищать Аватара и составить ощутимый перевес в будущей битве за столицу Огня в День Черного Солнца, вдруг оказались на стороне врагов, предав собственного Короля и Аватара? Ладно, допустим, Царь Куэй — лишь марионетка, произошел заговор и дворцовый переворот, но почему среди них нет Лонг Фенга, их предводителя и военноначальника, метившего в короли? Разве они предали и его тоже? Что здесь творится, в каких дворцовых интригах они погрязли? Мне некогда думать об этом и точно не выиграть этот бой, потому что их становится больше и больше. Я обречена… Но вот Дай Ли замерли и, словно забыв о моем существовании, слаженно повернулись вправо, таращась на ослепительно-белый столб света, что возник там, куда мгновение назад с размаху грохнулся Аанг. Я настороженно проследила за их взглядами и едва не захлопала в ладоши от радости: Аватар поднимался, вставая в полный рост, взлетая к небу, словно ангел. Татуировки Аанга светились столь ярко, что контур его тела плыл, размывая реальность. Ни один человек в мире не посмел бы тягаться с полностью пробудившимся Аватаром — сама идея была абсурдна. Именно поэтому замерли в нерешительности агенты Дай Ли. Именно поэтому потерянно опустил руки предатель Зуко. Именно поэтому… на какое-то мгновение мне показалось, что все закончилось, что больше не будет бегства и неопределенности. Не будет войны, не придется больше выживать, из последних сил выцарапывая у бытия право на существование. Что можно будет вернуться домой и восстановить разрушенное… Но словно в дурацком кошмарном сне — вязком и липком от пота — я увидела, как тело Аанга выгнулось в невозможной судороге, как брызнули в стороны полыхающие искры и… время замерло. Не двигались Дай Ли. Не сыпались больше со сводов пещеры потревоженные камни. Не текла вода в канале. Воздух застыл в неподвижности. Лишь мое сердце бешено стучало в висках: опрокинувшийся вниз головой Аанг начал падать на камни. И где-то внутри меня маленькая девочка Катара отчаянно попыталась закричать. Но у неё не было рта; она не могла кричать. Она хотела заплакать, но и слез у неё не было тоже. Она молила о помощи, она просила, чтобы ей сказали, что все это неправда. Но некому было поддержать её, некому сказать ласковое слово. И, поняв, что отныне она предоставлена сама себе, маленькая девочка Катара приготовилась к худшему. Давясь, я проглотила слезы и что было силы скрутила в себе боль, принимая неожиданный поворот судьбы: перегрызть себе вены я всегда успею, но оставим лучше это неаппетитное действо на потом. Если это «потом» вообще когда-нибудь наступит. Ведь если сейчас мир останется без последнего Повелителя Воздуха, без Аватара, смысла уже не будет ни в чем. Реальность, какой мы её знали, закончит свое существование… Мерно, капля за каплей время продолжало наполнять часы мироздания: Аанг все так же падал вниз головой на камни, но с каждым ударом сердца — все быстрее. Адреналиновый шок проходил. Все вокруг неспешно возвращалось к прежнему своему ритму: сверху посыпались камни, потянул по полу сквозняк, заструилась вода в канале. Времени переживать за себя, за свой мир не оставалось. Надо было спасать нашу единственную надежду на равновесие. Надо было спасать Аанга! Да что там! Моего Аанга! Моего… Крутнувшись вокруг своей оси, я собрала воду в поток, в цунами, и поднялась на гребень волны. Я не знала, что собираюсь делать, знала только, что нужно двигаться, сопротивляться… А потом что-то случилось: на долю секунды я ощутила взгляд тысячи равнодушных глаз, что смотрели, казалось, со всех сторон сразу, — и меня словно вышибло из моего тела. Я полностью потеряла над собой контроль. Отрешенно я наблюдала, как кто-то, вселившийся в мое тело, дополнительно поднимает из канала неимоверное количество воды (я правда так могу?!), как моя волна действительно превращается в настоящее полновесное цунами, как это цунами с грохотом обрушивается на Дай Ли, раскатывая их по каменному полу, как смывает в сторону Зуко и Азулу, как я прыгаю в отчаянной попытке подхватить падающего Аанга, как ловлю его, как неведомым образом успеваю собрать под собой воду в подушку и смягчить наше общее падение… Мгновение прострации — и боль вернула меня к реальности. Разбитые колени, гудящая голова — моё тело вновь было моим. Эмоции тоже вернулись: ярость и отчаяние — они буквально затопили моё сердце. Обнимая Аанга, закрывая его от подходящих Зуко и Азулы, я отчетливо понимала, что кровь больше не струится в теле мальчика. Аанг был мёртв! Я могла попробовать вернуть Аанга прямо здесь и сейчас, ведь помимо боевой магии я овладела ещё и целительством на Северном Полюсе. Но Зуко и Азула убили бы меня на месте. Я могла попробовать справиться с ними, однако это… безнадежная затея. Но я ведь только что совершила невозможное, так почему нет? Но драка — это время. А Аанг стремительно уходил за Сумеречный Предел. И это был выбор. И любой выбор был смертью. Пламя взметнулось, и генерал Айро встал, загораживая нас от Азулы. Единственным человеком, защитившим нас в стане «друзей», стал «враг» — старший брат нашего злейшего врага (Хозяина Огня Озая) и дядя юных убийц (Азулы и Зуко), генерал который когда-то сам пытался захватить Ба Синг Се. Встал, избавляя от выбора: — Вам нужно убираться отсюда! Я буду сдерживать их столько, сколько смогу! Теперь Айро точно сочтут предателем своей нации. И думаю, он теперь тоже обречен. Но я приняла эту жертву, без раздумий отдаваясь воле Потока. Я, поднимая себя волной, взгромоздилась на бизона. Тело Аанга было невероятно тяжелым теперь. Его одежда превратилась в обугленные лохмотья. Все тело испещрено ранами, порезами и ожогами. В спине Аватара зияла огромная кровавая рана, и кровь растекалась по моему платью багряными потоками. Запах горелого мяса, запах крови и статического электричества. Позади Сокка и Тоф. Их лица перекошены ужасом и отчаяньем. Царь Земли Куэй, оглядывая все вокруг, горестно произносит: «Ба Синг Се захвачен. Царство Земли пало. Аватар погиб». Я безудержно рыдаю, не готовая смириться с этим. Протягиваю руку к драгоценному кулону на шее. Там святая вода из источника Духов. Заветное желание жизни. Я вкладываю все свои чувства, эмоции, боль, надежду и Любовь в эту каплю, что серебрится на ладони бешено вращаясь. Вода просачивается в рану Аватара, но его сердце не бьется! « Нет. Нет. Нет.» — губы шепчут это слово, как молитву, как заклинание, как единственный звук в человеческом языке, понятный моему сердцу и моему рассудку. Оно бьется в моих связках со скоростью моего пульса, но я не слышу отклика на него. Пустота и тишина, которую я тщетно пытаюсь заполнить пульсацией отрицания. Я повторяю его все быстрее, разгоняя собственное сердце до немыслимой скорости, на которой оно, кажется, вот-вот взорвется от боли. Я вспоминаю напутствие бабушки, когда она отпускала меня в погоню за сдавшимся в плен Аангом, ради нашего племени: «Ты будешь нужна ему. А он нужен нам всем…» Я подвела его. Я подвела весь мир. Вода и моя боль с ней течет лунным светом на обожженную плоть. И всё. Её нет. «Нет… Нет… Нет… Нет…» Я не сразу понимаю, что этот звук рождается не в моем горле, а где-то внутри меня, там, где тело Аанга прижимается к моему. Тихий, как стук сердца. Уверенный, как отрицание смерти. Маленькая девочка внутри меня беззвучно кричит: «Ты мне нужен. Вернись!» Этот крик разрывает меня изнутри. Я безудержно рыдаю, шепчу ему в ухо, прижимаю его крепче и заливаю своими горькими слезами. Слышат ли небеса и духи крик моей души? — «Ради любви…» Короткая, бледная вспышка татуировок, последовавший всхлип или стон. И я растворяюсь в мерном звучании этих волшебных слов, которые смогла вложить в его смертное сердце». ..... Катара откладывает тетрадь с размазанными от слез чернильными знаками, которые едва можно разобрать, настолько почерк выдает её эмоции. Она снова берет вялую руку Аанга — ладонь чуть прохладная и влажная, в трюме душно. Она тянется к кувшину неподалеку, и, послушная её воле, вода обволакивает прозрачной упругой перчаткой её кисть. Простерев руки над неподвижным телом, она прислушивается к течению энергии в нем, чувствует, как ци болезненно скручивается и пульсирует в самом центре. Она сводит ладони вместе — вода покорно стекает с пальцев, образуя колеблющуюся сферу, — так целительница представляет комок энергии в месте ранения молнией. Шар нестабилен, он бурлит и, кажется, хочет вырваться из-под контроля, в нем заключена мощь гораздо большая, чем она привыкла ощущать в простой воде. Катара медленно и осторожно вращает его, пытаясь понять, что вынуждает эту энергию копиться в одном месте, надеясь определить центр завихрения и расплести этот тугой клубок, заставить ци беспрепятственно и свободно течь дальше. Но сила, с которой ей пришлось столкнуться, неподвластна ей. С каждым ее крохотным жестом клубок становится все более нестабильным и беспокойным и в конце концов взрывается брызгами и мгновенно испаряется, даже не коснувшись кожи спящего Аватара. Катара обессилено роняет голову на руки и какое-то время сидит, не шевелясь. Потом снова берется за перо: «Сегодня он спокоен, и грудь его едва колышется — как стихшие волны за бортом. Мне приходит в голову, что штормовой ветер в последние дни и его беспокойство взаимосвязаны. Я не знаю, когда все успокоилось: видя, что я почти не отхожу от Аанга, Сокка притащил сюда мою постель, чтобы я могла хоть немного отдохнуть, и я так и заснула, держа Аанга за руку, которую он сжимал так крепко, что порой мне становилось больно. И сейчас, когда он тих и неподвижен, а на море штиль, мне кажется, что это дух Аватара, не находя выхода, заставлял волны кипеть и ветер неистовствовать. Все же именно он — властелин стихий… Но сейчас он дышит едва уловимо, совсем как ребенок, и мне трудно поверить, что именно его я видела тогда в Хрустальных катакомбах во всем величии и мощи. Мальчик, от которого зависит судьба всего мира. Человек, от которого зависит моя жизнь…» Она снова оглядывается на лежащего Аанга, мягко касается свободной рукой темного ежика его отросших за последние недели волос (раньше он всегда был гладко выбрит), оказывается у него тёмно-каштановые густые слегка вьющиеся волосы. Ей так хочется, чтобы он открыл глаза, что ей кажется, будто его длинные ресницы дрожат. И в то же время в эти бесценные мгновения, когда никто не видит её, она может, не смущаясь, любоваться его мальчишескими чертами. Скользит подушечками пальцев по бледной щеке, разглаживает черные дуги бровей, озорной нос и пухлые мягкие губы… Когда-то давно, вроде полгода, а по ощущениям кажется, целую жизнь назад, там в пещере лабиринта ведущего в Омашу, она почти не различала его лица в мерцающем свете гаснущего факела, только мягкий очерк приблизившихся губ. «Любовь — это свет во тьме», — вспоминает она, и сердце тяжелыми ударами отмечает каждое слово. — «Видишь ли ты этот свет там, во тьме?» Сколько всего произошло с тех пор, сколько всего пережили вместе, описать не хватит этой тетради. А так и остались «лучшими друзьями»… Так и не… Раздается тихий скрип двери, и Катара испуганно отдергивает пальцы, замершие над губами Аанга, вновь склоняется над записями, надеясь, что вошедший не заметит густого румянца, залившего её лицо. На плечи ей ложится бордовая ткань и чьи-то губы целуют в щеку. — С достижением брачного периода! — шепчет на ухо брат, будто боясь разбудить спящего. О, как же она могла забыть о своём Дне Рождения?! Ну вот, уже и пятнадцать… В прежние времена устроили бы вечеринку, а теперь… Кому до этого дело? — Это, кстати, от отца… — говорит Сокка, поправляя плащ на её плечах. — Надо бы тебе ещё одежду «огненных» раздобыть, да и припасов бы не мешало, но пока не получается… Сама знаешь, мы на вражеском корабле и во вражеской акватории. Она оглядывается и видит брата, облаченного в униформу Армии Огня, так непривычно видеть его в темном. Можно было бы спутать с врагом, но его выдает цвет кожи и ярко-голубые глаза. А отец, где же он? Она не задала этого вопроса, но кажется, брат понял всё по взгляду. — Там заметили корабль на горизонте, решили отойти подальше, а то чего доброго, вдруг … — извиняется за отца Сокка. — А это от меня… — тут же меняет брат тему, взглянув на ее укоризненный взгляд. — Вяленое мясо… тюленье… последнее. Катара пихает ему обратно в руки маленький сверток. — Да нет, это же подарок! — сопротивляется брат. — Нет, тебе правда… тебе надо поесть… и отдохнуть, поспать хоть немножко… Я уж не знаю, в чем у тебя самой-то жизнь держится! Извела совсем себя… Она утыкается в его плечо и чуть подрагивая шепчет: «Ты же знаешь, лучший подарок… был бы, чтобы Аанг очнулся…». Она не плачет, слезы уже, кажется, выплаканы. — Ты никогда не теряла надежду… — шепчет брат, приглаживая её спутавшиеся волосы. — Ничего-ничего, сейчас отплывем подальше, всё успокоится… А ты пока умойся, заплети косу и потом поднимись на палубу, ладно? Не думай, никто не забыл про твой День Рождения… Просто, ты ведь сама запретила входить сюда, кому-либо кроме меня, пока раны Аанга открыты…***
*…«Сто лет назад в мире царил порядок. Жизнь текла под знаком Процветания и Мира. Четыре народа: Племена Воды, Царство Земли, Народ Огня и Воздушные кочевники жили в гармонии друг с другом. Ко всем, кто умел управлять своими стихиями, все относились с великим уважением. Единственным человеком, способным управлять всеми четырьмя стихиями, был Аватар. Только он мог общаться с Миром Духов. Следуя их наставлениям, Аватар сохранял равновесие в мире. Но, когда мир нуждался в нём больше всего, он исчез.…» — эти слова звучали в его голове сейчас. Слова девушки, пробудившей его от столетнего сна. Он все ещё видел её сияющие небесной лазурью глаза, улыбчивое милое лицо в обрамлении забавных косичек — Катара из Южного Племени Воды. Эту историю она рассказывала ему, прежде чем задать свой вопрос: «Эмм… Бабушка говорит, что ты из Магов Воздуха… Последний Аватар должен был родиться среди них… и она думает, что ты мог бы быть Аватаром… Ты Аватар Аанг?» Тогда он впервые соврал ей. Он тяжело вздохнул. Тупая боль ныла где-то между лопаток от огорчения. «Вода. Земля. Огонь. Воздух.» — повторил он, как мантру, свой цикл овладения стихиями. Что ж, видимо, следовало действовать в том же порядке. Сначала найти «Огонь» здесь в Мире Духов. Невольно в очередной раз вспомнил о Катаре, как она, закатывая глаза и разводя руками невидимые границы с придыханием, произносила: «Бабушка говорила мне, что Мир Духов невозможно потрогать руками… но все же он существует, он наполнен различными чудесными существами, самых удивительных форм. И живут они в диковинных долинах, горах и лесах…» Оглядываясь вокруг, он криво усмехнулся. Да уж, увидела бы это Катара реально… «Отличное местечко, ничего не скажешь! Что за …?» — Аанг прервал себя на полуслове, перепрыгивая с одного кривого дерева на другое посреди болота. Продолжать ворчать себе под нос он не собирался, это не в его правилах. Время от времени ему приходилось вытаскивать увязающие в грязи ноги. Чтобы отвлечься, он начал вспоминать то, как очутился здесь, и что ему предстоит. Он не мог вспомнить ничего более подробно ДО того, как неожиданно очнувшись в Мире Духов, он столкнулся с погибшей на Севере Принцессой Юи. Довольно странно, ведь последние его воспоминания были связаны с битвой в кристаллических пещерах под Ба Синг Се. А тут вдруг, почему-то, девушка-Луна плыла ему навстречу в своих сияющих невесомых одеждах, и он смотрел на неё, немного щурясь. Юи приходила, когда он нуждался в помощи. Она была больше, чем другом. Она была духом Луны. Они были не так дружны будучи в мире смертных. Теперь было всё иначе. Он чувствовал свою особую связь с ней. Он понял, что они связаны как-то, ещё тогда, когда Луна погасла на небосводе и окрасилась в кровавый багрянец. Там, во время битвы на Северном Полюсе. Тогда рыбка-дух по имени Туи была убита адмиралом Джао, и Луна погасла, он ощутил всем своим существом такую боль и чувство утраты, словно они были духовно близки и родственны друг другу. Давно. Наверное, с очень давних времен, когда он не был Аангом. Может, даже когда он не был Аватаром. Может, они были близки, когда он был Духом Света и Гармонии? — Аанг… (Принцесса Юи — единственная из духов звала его так по имени, потому как перестала быть человеком совсем недавно). Тебе нужно будет восстановить связь со своими прошлыми жизнями и отыскать их через Мир Духов. Это единственный возможный шанс. У тебя мало времени. Поторопись. И будь осторожен в Царстве Коха. — Почему, что случилось? Зачем и почему я здесь? — Тебя убили, Аанг… — Убили?! Он пытается вспомнить и видит, как летит навстречу свету. Он сам свет. Вокруг лишь звезды, звезды, звезды, миллион звезд. Перед ним сфера. Сфера в руках. В руках Существа…так удивительно похожего на него самого, только словно вытканного из звезд… И татуировки светятся… Он в состоянии Аватарстейта, он может повелевать всеми стихиями. Что дальше? Как там в катрене «Семи Шагов»? «Отринь все земное, стань ветром и шагни за грань сферы…» — Прости, Катара… Он шагнул в сферу. За её пределами его ждет немыслимое всемогущество. Но вдруг сфера гаснет. Как и звездное существо, удерживающее её. Сияющая дорожка в межзвездном пространстве исчезает, и теперь уже ничто не может остановить его падения. И он падает вниз. Планета, казавшаяся цветной горошинкой, разрастается до невероятных размеров с немыслимой скоростью. Говорят, что перед смертью видишь всю свою жизнь. Картинки мелькают перед глазами, вспоминаешь все, каждую мелочь, на которую не обратил бы внимания прежде. Вспоминаешь всё, что познал в течение твоей жизни. Вспоминаешь все… Даже то, что забыл когда-то. Поразительно…. Удивительное чувство, наисильнейшее в нас в этот важный миг, когда, как во сне, события долгой жизни до их мельчайших подробностей, проходят в строгом порядке в несколько секунд в нашем видении… Лишь несколько секунд…. Пока умирает мозг… сознание покидает его также внезапно, как пламя оставляет фитиль, если на него дунуть. Но он не видел ничего подобного…. когда Принцесса Азула убила его… молнией… в спину… там… в Кристаллических Пещерах под Ба Синг Се. Хотя… Он видел дом. Храм Воздуха. До боли знакомые желто-оранжевые плечи… Воздушные Кочевники. Его друзья. Они возвышаются над ним. Высокие, гордые, красивые, внимающие каждому слову учителя. Он там среди них, самый младший из посвященных. Выглядывает, нарушая их стройный ряд. Монах Гиацо грозит пальчиком, и он возвращает своему телу нужное положение, закрывает глаза. Теперь лишь голос — так лучше запоминать. Родной голос… Гиацо…что-то говорит им… что же? Он прислушивается к его голосу… Обрывки слов складываются во фразы. Гиацо говорит, что будущее состояние, как до рождения, так и само рождение, зависят от последнего посмертного желания человека. Но это посмертное желание… неминуемо зависит от образов, которые человек придал своим желаниям, страстям… в течение своей прошлой жизни. — По этой самой причине, мы должны контролировать страсти и желания во все время нашего существования… смерть подобна сну. — продолжая свою речь, заключает его Наставник. — Добрые и чистые спят спокойным блаженным сном, полным счастливыми видениями земной жизни, и не сознают, что они уже навсегда вне этой жизни. Те, кто ни хороши, ни плохи, спят спокойным без сновидения сном, тогда как безнравственные пропорционально своей порочности терпят угрызения совести в кошмаре, длящемся годами: их мысли становятся живыми сущностями, их порочные страсти — реальной субстанцией, и они получают обратно на свою голову все то зло, которое они причиняли другим. Странные воспоминания. Он не помнил их прежде. Но все же…это лишь маленький фрагмент, а не целая жизнь. Только сейчас перед глазами мелькнуло видение: распластанное тело мальчика в обугленных лохмотьях, зияющая рана в спине. Кровь на белоснежном мехе бизона и рядом рыдающая девушка в голубом наряде. Катара. Она плачет над его трупом. И он улетает все дальше и дальше. Пугающая тишина. Он словно оглох. Он перестал чувствовать. Свет. Все его существо наполняет свет, … его тело становится невесомым. Он воспаряет вверх. Он летит к свету. Он сам Свет. Энергия наполняет его. Он больше не принадлежит миру. Он больше не человек. Да так всё и было. В конце концов, расстроенный от воспоминаний о смерти последний Маг Воздуха закричал: — Где ты, Року? Никакого ответа. Мальчик осмотрел ещё раз окружающую его среду — болотистую область, которую помнил со своего самого первого путешествия в Мир Духов. Когда Аанг шагнул вперед, огненный взрыв вырвался из-под земли. Он отскочил; когда же огонь исчез, перед ним внезапно появился Аватар Року. Высокий старик с длинными седыми волосами и такой же седой бородой. — Здравствуй, Аанг. — Року, рад видеть тебя снова. — он кивнул головой в знак приветствия и сказал, — У меня возникли проблемы с состоянием Аватара. — У меня тоже были проблемы с так называемым Аватарстейтом. Вдруг окружающее пространство заволокло туманом. — Вижу, моя нетерпеливость досталась и тебе. Также я пытался овладеть этим состоянием, но терпел, увы, неудачу. Раз за разом… Затем возник уже знакомый образ молодого Аватара Року в Храме на острове Полумесяца. (Значит, они переместились во времени и пространстве). Молодой человек лет тридцати на вид, сидел в позе лотоса и морщил лицо, пытаясь сосредоточиться. Он взмок, дрожал всем телом, шептал: «Ну же… Ну!». Аанг видел, что тот делает все неправильно. Во-первых, поза была недостаточно удобной, во-вторых, стоило расслабиться, а не напрягаться так. Сам Аанг прекрасно владел этим навыком, так как был обучен этому с раннего детства, ведь он вырос в Храме. Року же, видимо, не был искушен в духовных практиках, так как вырос в дворцовой роскоши. Сейчас от напряжения капли пота катились по черной бороде Аватара Року, а заколка в виде двойного язычка пламени дрожала, становясь похожей на настоящий огонек. Похожую заколку в виде огонька носила в прическе принцесса Азула… Раньше Аанг не обращал на эту деталь особого внимания, теперь же повидав многое и повстречав многих, он знал, что это не просто атрибут. Эта заколка — символ Королевской Династии Огня, а в данном случае двойной язычок — Наследного Принца Народа Огня, но Аанг знал, что Року таковым не являлся, а был лишь его лучшим другом. И это единственное напоминание о их дружбе ему позволили забрать из дома. На время обучения Аватар должен был отказаться от всего мирского: Року оставил всё — роскошь дворцовой жизни, друзей, любимую девушку. Принц Созин отдал ему самое дорогое — свою корону. Так она и стала символом их нерушимой дружбы… И символом предательства тоже. Позже Року пощадил Созина, развязавшего эту столетнюю войну, подарил ему жизнь… И расплатился своей… Этот пресловутый мир имел тенденцию к преемственности. Потому что принц Зуко был правнуком Созина и предавал его много раз. Сначала он спас Аанга из плена и, возможно, спас ему жизнь. Аанг был благодарен ему за это и хотел стать ему лучшим другом, несмотря на то обстоятельство, что Зуко спасал его лишь для того, чтобы самому завладеть столь ценным трофеем. Аанг спас потом его самого из плена. Но затем… Они убили его… вдвоем с сестрой. Точнее, принцесса выстрелила молнией, а принц сделал все, чтоб он не мог спастись. Принцессу Азулу Аанг всегда считал чудовищно опасной и никогда ей не доверял. У него даже возможности такой не было. Она начала охоту на него с первой минуты их знакомства. Может слова Сокки о Народе Огня были не совсем правдивы, но с этой семейкой явно было что-то не так, и Предательство действительно было у них в крови… Молодой Року из видения продолжал усердствовать, но безрезультатно. Верховный Монах в багряных одеждах (Мудрец Огня) недовольно помотал головой и заключил: «Видимо ваше обучение, Аватар Року, займет больше времени, чем мы рассчитывали…» Старый Року, показывая воспоминания из своей жизни, обернулся к Аангу и прокомментировал: «Это случилось накануне Солнцестояния, и вот, что я придумал…» Молодой Року держал в руках кристалл… Солнечный луч, собираемый древними линзами, скользил по стене храма. Року поймал этот луч и перенаправил на себя. В этот момент его глаза засияли потусторонним светом. — Ты вошел в состояние Аватара?! — радостно прокомментировал Аанг. — Я не знал, что можно так… Ты же говорил, это как защитная реакция… А тут… Тут началось… страшное. Ветра окутали молодого Року, земля затряслась под ногами, Храм начал разрушаться. — Войти-то я вошёл в это состояние, а вот выйти не мог! И при этом не контролировал себя, свою мощь. — печально заключил старик, прикрывая глаза, словно не хотел видеть того кошмара, что он устроил. — Потеря контроля для Аватара страшная вещь, впрочем, как и для всего, что его окружает в этот момент. — Да уж… — Аанг видел, как выскочил Мудрец Огня и направил другой луч на молодого Року. — Слава Духам… Мой Наставник спас нас всех тогда. Так что будь осторожен… Не торопись… Ты овладеешь состоянием Аватарстейта! Так же, как и я! Путем долгих тренировок… Научишься вызывать его усилием воли… — Так я уже научился, Року! Я вошел в это состояние усилием воли. Моя проблема в другом! Меня УБИЛИ! В состоянии Аватарстэйта! Ты говорил, что это конец! Всему и всем! Цикл прервется… — Я предупреждал тебя, но ты не послушал. Тебе была уготована великая Судьба и Великая Миссия. Но ты всё испортил. Вижу моя нетерпеливость досталась и тебе. Не повторяй сделанные мной ошибки, — прервал Року. — Твой поступок настолько же глуп, насколько и благороден. Рискнуть всем. Пожертвовать собой ради Любви. Но и нас всех ты принес в жертву. И весь мир. Теперь ты должен все исправить. Ты снова должен стать триединым. По моему мнению, ты готов к этому, но окончательный выбор должны сделать наши прошлые жизни. Иди к ним, Аанг. Фанг, синий дракон Аватара Року, появился перед ними из тумана, и старый маг огня взобрался на него. — Ищи Аватара Киоши там, где спит Хей Бай. Прощай, Аанг. — с этим Року улетел. «Это было легче, чем я ожидал», — подумал Аанг. — «Но что он имел в виду? Как я могу все исправить? Триединым — это как?» Его дыхание застряло в горле, когда мир вокруг него исчез, и Аанг очутился в бамбуковом лесу. Должно быть, другие Аватары тоже стремились найти его; мальчик не обдумывал это, только намеревался найти Хей Бая. Это также оказалось легко, так как он жевал бамбук на ближайшей полянке. — Хей Бай! — воскликнул он. — Я долго тебя не видел, — произнес Аанг уже тише, найдя существо. — Року сказал мне, что я найду тебя здесь. — мальчик положил руку на голову панды, гладя её. Зверь лишь зевнул в ответ. — Полагаю, ты не видел здесь Аватара Киоши, верно? — маг воздуха почти отпрыгнул, когда Хей Бай схватил его, однако панда просто ухватила мальчика за одежду и посадила к себе на спину. Затем дух побежал. Аанг счел это немного захватывающим, и позволил маленькой улыбке появиться на своем утомленном лице, казавшемся гораздо старше лица двенадцатилетнего. Спустя несколько секунд они прошли сквозь бамбуковый лес и Аанг увидел её. — Вот она! Хей Бай остановился на другой полянке, где стояла очень высокая женщина с золотыми веерами — Аватар Киоши. — Рада видеть тебя, Аанг. Я сожалею об этом «неправомерном обвинении в убийстве» в Деревне Чина, — сожаления не было ни в её грубоватом для женщины голосе, ни в её идеальном строгом лице. Хотя возможно её эмоции скрывал макияж, настолько густой маской нанесенный на лицо, что скорее напоминал боевую раскраску. Она была красива, но возможно не считала должным подчеркивать это, скорее она превращала свою природную красоту в пугающую маску. Зачем ей это? Но времени на размышление об этом не было, ведь она обратилась к нему, и стоило что-то ответить. О чём она? Аангу потребовалось мгновение, чтобы понять, о чём она говорила. — А… ничего страшного. В тюрьме я познакомился с отличными парнями, которые оценили мои татуировки. Во время беседы он надел маску вежливой доброжелательности. Вспыхивать в гневе на его прошлые жизни из-за отсутствия помощи в восстановлении связи с ними было бы бессмысленно. А проявлять какие-либо человеческие эмоции в мире Духов вообще опасно. Он знал, что здесь нужно было уметь контролировать себя. — После смерти Чина Завоевателя я помогала процветанию баланса в мире. Я сделала много хорошего, но также совершила и некоторые ошибки… — сказала Киоши. Белый свет вспыхнул на мгновение, и он понял, что входил в одно из воспоминаний Киоши. Когда зрение вернулось, Аанг находился в Ба Синг Се. — Одной из моих крупнейших проблем было крестьянское восстание в Ба Синг Се. Они переместились в центральную часть города. Перед ними была сердитая толпа. — Долой Короля Земли!!! Долой!!! — кричали протестующие люди. Киоши прокомментировала: — Крестьяне полагали, что должность Короля Земли устарела и что он не представлял их интересы. Поэтому они штурмовали Верхнее Кольцо. Крестьяне разрушали бесценные исторические экспонаты и здания — всё, что представляло «старое правительство». — он видел, как люди сбросили статую Короля Земли и гадал, какое это имело отношение к нему. Ему незачем было видеть всё это… — Король Земли вызвал меня, чтобы помочь ему покончить с революцией. — продолжала она. Дальше они переместились во Дворец Земного Королевства. — Мне всё равно, как ты сделаешь это, но я хочу, чтобы ты раздавила мятежных крестьян! Это твой долг — наводить порядок и соблюдать закон! — вопил на Аватара Киоши Король Земли. — Я не буду делать этого. — упрямо ответила Киоши; её лицо помрачнело. Король резко встал. — Как ты смеешь не повиноваться своему королю?! Ты уроженка моей страны. Стража, арестуйте Аватара Киоши! — сердито завопил он. Киоши заняла позу магии земли, в то время, как охранники окружали её. Она топнула ногой и раскинула веера, расшвыривая стражу потоками ветра. Дворец затрясло и охрана спешно уползая скрылась, оставив их тет-а-тет. — Как ты смеешь не повиноваться своему Аватару?! Или ты забыл, кто есть кто? — завопила Киоши на короля, тыча веером ему в лицо. Лицо короля перекосило страхом. — Ты готов пойти на компромисс? — Да. — жалобно пробормотал король Земли. — Мне тоже не нравится эта революция, но у всех должно быть право голоса, чтобы баланс не сменился тиранией, — сказала ему Киоши. — Поэтому я предлагаю вот что — ты выслушаешь жалобы крестьян, а я защищу твои интересы и культурное наследие Ба Синг Се. Согласен? — Согласен. — сказал помрачневший король Земли после мгновения колебания. Изображение расплылось, превратившись в туман. Киоши обернулась к Аангу и продолжила: «Я немедленно начала обучать элиту магов земли. Они будут тихими, строгими… и внушающими всем страх. Они будут известны как Дай-Ли». Аанг казался ошеломленным, первая истинная эмоция, показанная им в Мире Духов, сорвала маску, небо над ними потемнело. — Ты обучала Дай-Ли? Но они худшие, самые испорченные и продажные маги земли в мире! — теперь шок сменился на гнев. Баланс в Мире духов покачнулся, серая хмарь начала расползаться вдоль горизонта. Аанг не обращал на это внимания, он продолжал. — В то время как война продолжалась, они сотрудничали с Азулой и наносили огромный ущерб повсюду! — Я думала, что делаю правильную вещь, создавая группу для защиты культурной истории, — извинялась Киоши. — Я понятия не имела, кем они станут. Аанг немного успокоился, и небо вновь стало таким как прежде. — Аанг, наши действия всегда будут оставлять эффект… иногда положительный, иногда отрицательный… иногда продолжающийся в течение многих жизней. — Киоши махнула ему взобраться на Хей Бая. — Поспеши! Нужно найти Аватара — мага Воды, который был до меня. — Ты имеешь в виду Курука? — спросил Аанг, пытаясь припомнить цикл Аватаров. — Да. Его зовут Аватар Курук… Немедленно! — ответила женщина. Аанг покорно склонил голову, подчиняясь сильному Аватару. Она не выглядела таковой, но её приказу нельзя было не повиноваться. Она была страшна почти, как Тоф в этом плане. И она исчезла. — Что теперь? — бормотал Аанг себе под нос. Хей Бай двинулся вперед, продираясь сквозь лес. Мальчик мог видеть маленький темный туннель, через который его привел Дух леса. Аватар и Дух-панда появились в другой болотистой области, однако там было гораздо больше воды. Маг воздуха признал это место. — Мы находимся в Царстве Коха, Хей Бай. — Они прошли мимо безликой обезьяны, и Аанг немедленно стер с лица все эмоции. Теперь это было для него намного легче. — Нам лучше быть осторожнее. Они прошли лишь несколько шагов, когда крупный мужчина в одежде Племени Воды прыгнул сверху, приземлившись перед Пандой-духом и направив на них копье. Аанг упал со спины Хей Бая, свалился в воду и моментально покрылся грязью. Мальчик почти взорвался в гневе, но тут заметил лицо мужчины. У него была морда медведя! — Кох забрал твое лицо и заменил его мордой медведя?! — шок и небольшой страх проявились в голосе. Он немедленно понял, как глупо это звучало, когда мужчина обернулся: под медвежьей головой было видно человеческое лицо. — Расслабься, ребёнок. Я не собираюсь причинять тебе боль, — он протянул Аангу руку, помогая встать. — Я Аватар Курук! Рад, наконец, встретить тебя, — Аанг кивнул. — Теперь скажи мне, ты не видел здесь красавицу с длинными каштановыми волосами? Аанг поднял бровь. — Нет. А кто она? — Она моя жена, — ответил он, глядя вниз на землю. — Когда я был юным Аватаром… Белый свет вспыхнул снова, и Аанг смотрел уже на младшего Курука, стоящего рядом с магом земли — оба держали над головами огромные валуны. — … Я путешествовал по миру, бросая другим магам вызов на испытания силы… — Я вызываю тебя на Агни Кай! — кричал молодой Курук, в то время как появилась другая сцена. — Гм, вообще-то я только шёл в магазин. — сказал безымянный гражданин Нации Огня. — Я любил производить на людей впечатление своим магическим мастерством, — сказал Аангу Курук. — Особенно на девушек. Появилась другая сцена, где мальчик увидел молодого Курука, создавшего торнадо перед тренирующимися девушками. — Это потрясающе! Я люблю тебя, Аватар Курук! — кричали они в обожании. Аанг мысленно закатил глаза, Курук оказался ещё большим любителем женского внимания, чем пламенный Року. — Я был высокомерен, горделив и хвастлив, — сказал старший Курук с намеком сожаления в голосе, наблюдая, как Курук из памяти катается на льдине. — Я никогда и не думал успокаиваться, пока не встретил любовь своей жизни. Мы встретились во время праздника Луны в Агна Кель`а, когда родственные племена объединяются. Это была любовь с первого взгляда, — Аанг увидел другую сцену — ночь в Северном Племени Воды — где Курук выглядел явно увлеченным симпатичной девушкой. — Её звали Умми. Она была родом из Южного Племени (как и Катара, подумал Аанг). И для меня она была самой красивой девушкой на свете. Он снова увидел стоящую под сияющей луной пару. — Именно благодаря Умми я решил изменить свою безответственную жизнь и успокоиться, остепениться. Молодой Курук протягивал девушке ожерелье. — Обручальное ожерелье? — затаила дыхание Умми. — Ты согласна быть моей женой? — спросил ее Курук с улыбкой на лице. — Да! — немедленно ответила она. Затем они поцеловались. — Мы поженились в Оазисе Духов, — сказал Курук Аангу, в то время как оба наблюдали за парой, идущей к очень знакомому месту. — Но в день нашей свадьбы произошла трагедия. Аанг увидел, как неизвестная сила внезапно затянула Умми в воду. — Умми! Не-е-т! — крикнул молодой Курук, после чего прыгнул в оазис и скрылся под водой. Затем Аанг увидел Курука уже на поверхности, на этот раз одного. — Она исчезла. — тихо сказал он сам себе. — Она не утонула, она исчезла в Мир Духов… — печально добавил мужчина. — …Кох забрал её, чтобы наказать меня за ошибки в прошлом, — оба вышли из воспоминаний, и Аватар, маг воды, снова стоял перед Аангом. — Каждую годовщину нашей свадьбы я совершал путешествие в Мир Духов, надеясь спасти жену от Коха. Но я терпел неудачи. — Я сожалею, — искренне сказал Аанг. — Понимаю твои чувства… Затем Аанг стал рыться в памяти. Он вспомнил свою первую встречу с Кохом и, как тот показал лицо красавицы с длинными каштановыми волосами, видимо пытаясь вывести его из равновесия. Аангу показалось, что та была чем-то похожа на Катару, только старше, и он чуть, действительно, не выдал свои эмоции. Но смог сохранить безразличный вид. — Подожди! Я видел! Кох все ещё держит её! Когда я был в его логове, он показал мне лицо Умми. — Спасибо, Аанг. Мои поиски еще не завершены, — прорычал Курук, поднимая копьё вверх. — Я буду продолжать охотиться на Коха, пока Умми и я не воссоединимся. Поспеши! Аватар Янгчен ждет тебя! Глядя вслед мчащемуся Куруку, Аанг думал о том, каким в легендах остался Курук. Встретив его Аанг понял, что этот Аватар мог быть каким угодно, но не безразличным. И похоже любовь занимала в его сердце слишком много места, неминуемо вытесняя остальное. Еще он думал о реинкарнации обычных людей, возможно ли то, что, погибнув, Умми давно возродилась?! Он видел лишь темноту, но вскоре и она рассеялась. Аанг обнаружил себя стоящим на горной вершине; облака затеняли землю под ним. Это было мирное место, естественная среда обитания Магов Воздуха. — Аватар Янгчен? — позвал он. Мальчик заметил, что Хей Бай всё ещё был рядом с ним. Тут же появилась высокая, но изящная женщина в шёлковой мантии, с миловидным лицом, с густой косой тёмно-каштановых волос. При этом её лоб был высоко выбрит и с такой же, как у него татуированной стрелой. — Это честь для меня встретить тебя, Дитя Неба, — сказала она. Он слегка улыбнулся традиционному приветствию Кочевников Воздуха. Было невероятно грустно остаться единственным представителем своего этноса, последним магом Воздуха, и ещё более трепетно встречать кого-то из своего погибшего народа. Он сложил ладони и преклонил голову в знак уважения к той, что обеспечила четыреста лет мира и покоя человечеству. Янгчен, безусловно, была мудрейшей из последнего цикла Аватара, и, несомненно, именно она имела теснейшую связь со всеми предыдущими жизнями Аватара за десять тысяч лет существования на земле в этой ипостаси полудуха-получеловека. Он завершал цикл. — Беседы с моими прошлыми жизнями были… интересны. — признал он. — И что ты понял из этого? — спросила женщина, не поднимая глаз. — Я понял, что ни один Аватар не совершенен, — сказал мальчик. — Они все боролись и совершали ошибки. Точно так же, как и я. — Очень мудро. — произнесла Янгчен, кивнув. — Но это заставило меня задаться вопросом: почему Дух Аватара — человек в каждой жизни? — спросил он. — Если бы он был всесильным существом, то ему бы поклонялись, и если бы он пожелал, не было бы никакой войны… Не было бы Аватару лучше быть всесильным и бессмертным духом? — Я так не думаю, — ответила Янгчен, немного удивив его. — Аватар куда более сложное создание, чем просто Дух или просто Человек. Если бы ты помнил всё от начала времен, то убедился бы в этом. Но помнить все свои ошибки и разочарования, это не меньшее страдание, чем начать всё заново позабыв часть прошлого. При этом Аватар должен быть сострадателен ко всем людям… — говорила она, в то время как Аанг мысленно видел Катару, Сокку, Тоф, которые смеялись и улыбались ему. — … И единственный способ сделать так это жить с ними… — он видел магов песка в пустыне, снова похищающих Аппу. — Аватар должен чувствовать печаль, — и затем он увидел себя самого в состоянии Аватара, парящим над Зуко, Азулой и Дай Ли в кристаллических пещерах… — Гнев.. — сцена ещё раз изменилась — на этот раз на более счастливое воспоминание; он катился на пингвиньих санках по снежному склону рядом с Катарой… — Радость… — и наконец он увидел всех своих друзей, обнимающихся и гладящих Аппу. –… И счастье. — Все эти эмоции помогают тебе понять, как драгоценна человеческая жизнь, чтобы ты сделал что угодно для её защиты. Будь ты живущим на вершине какой-нибудь горы всесильным духом, у тебя было бы мало общего с обычным человеком. Именно поэтому Аватар продолжает возрождаться в людях. И с каждой жизнью он изучает то, что значит быть человеком, — мудро сказала она. — А что такое стать «триединым»? — спросил её Аанг. — Ты помнишь концепцию Души? — спросила его в ответ Янгчен. — Монахи обучили тебя? — Да, помню… — не растерялся Аанг процитировав, — Согласно этой концепции, в момент смерти человека душа распадается на три составляющие её части. Когда умирает Воздушный Кочевник, его «Атман» («мир интеллекта») получает «поцелуй любви» от Беспредельного и ныряет в «источник Божественного Света». «Джива» (вместилище нравственных свойств) отправляется наслаждаться в Сады. «Ка дмурти» (витальное начало) остаётся в могиле и витает над телом некоторое время, пока оно не распадётся, после чего «Ка дмурти» обретёт окончательный мир и покой где-нибудь во Вселенной. — и признался. — Но я не особо понимаю… — Это значит достичь единства целого материального тела (кая), нематериального ума (манас) и бесформенного сознания (виджняна). — изрекла она, все ещё не открывая глаз. — И? — Ты лишь «манас», — изрекла она и продолжила. — Будучи Аватаром, ты был способен создавать своих астральных двойников и другие реальности. Каждый раз, сожалея о своих поступках, думая, что надо было поступить иначе, ты становишься способным создать иное измерение. Ты сомневался много раз. Она коснулась рукой его лба, и он вдруг увидел другие миры, где жизнь его складывалась иначе и даже враги были друзьями и друзья — врагами. Множество разных миров и судеб, связанных и переплетенных. От такого потока информации его мозг бы взорвался. Он кричал в ужасе — его словно разрывали на кусочки. Каждая его частичка рвалась, так как его тянули сразу во всех направлениях. В итоге он видел лишь множество ярких цветов; всё смешивалось вместе в головокружительном узоре. Он ощутил словно собирался буквально взорваться изнутри… но ничего не произошло. — Только это делает тебя слабее. Разделяя силу. И ты наверное должен знать, что… — продолжила Янгчен. — Почти во всех измерениях ты погиб. Но в одном ты спишь зажатым в огненном камне, и осталось твое тело неповрежденным и часть души заключенная в нём. Тебе потребовалась помощь Духа Луны. Она стала проводником и объединила ваши личности воедино, правда сделав ещё нестабильнее, словно зависшим меж мирами. Но главное, теперь Цикл Аватара может быть продолжен. Я связала все наши воплощения. — Теперь, когда я восстановил связь со всеми вами, Дух Аватара в порядке? Я могу вернуться в свой мир? — обрадовано спросил её Аанг, нетерпеливо ожидающий возможности вернуть его силы. Она положила руку на его голову, пытаясь заставить и его тату-стрелки пылать ослепительным светом. Но видимо ничего не вышло. — Нет. Ты мог быть идеальной кандидатурой для выполнения основной миссии, но все ещё не изучил последние уроки. Ты не готов к её выполнению. — Что ты имеешь в виду?! — спросил Аанг. Он не мог скрыть свой гнев. Серая хмарь снова наполнила Мир Духов. — Я должен помочь своим друзьям, и я помогу! Я должен завершить Столетнюю Войну! — Во-первых, перестань привносить свои эмоции в Мир Духов. Ведь он никакой… Ни болото, ни что-либо ещё. Таким, каким видишь — его делаешь ты! Он никакой и он один! И мы все тут! Во-вторых… — её голос утратил нравоучительные нотки и стал мягче. — К сожалению, кажется, что твоя способность входить в состояние Аватара была разрушена. Твое тело искалечено. Энергетические потоки нарушены, связь с космосом потеряна. Дух Гармонии и Света отныне не может использовать для своей миссии это тело и покинул его. Лишь мирская связь удерживает «ка дмурти» твоей души у этого тела, что-то не отпускает тебя, или ты не смог отпустить свою любовь. Если в течении сорока дней ничего не изменится, погибнут твои сакральное и ментальное тела, так ты останешься заложником в Мире Духов и можешь стать потерянной душой. Но, не в том случае, пока связан со всеми нами-воплощениями. Если ты всё ещё цепляешься за жизнь — отпусти! Ты должен умереть, чтобы Дух мог возродиться в другом теле, и Цикл Аватара бы продолжился. У Духа Света и Гармонии впереди ответственная глобальная миссия… И нам не до Столетней Войны. — Тогда в чём был смысл всего этого? В чем был смысл моей жизни?! — спросил он; серые глаза пристально посмотрели на неё. — Чтобы Цикл Аватара мог быть продолжен в другой жизни, и наш опыт не был бы потерян, — повторила она. — Это всё, что от тебя требовалось… Конечно, каждый Аватар должен стремиться привнести в мир гармонию, но ты сам выбирал свой путь. И он привёл тебя к смерти… — Выходит все пути ведут нас к смерти, иначе мы все не были бы тут… — Аанг развел руками. — Вопрос лишь в том, насколько он был долгим и что достигнуто на этом пути, как он был пройден. — Ты мыслишь, как истинный Мастер, — едва заметно одобрительно улыбнулась женщина с татуировкой на лбу. — Я вижу, монахи хорошо обучили тебя, Дитя Неба. — Я был последним из нашего рода… Аанг опустил голову и поник. Тишина наполнила пространство вокруг. Когда же он взглянул на женщину снова, то вдруг увидел, что она, наконец, пристально смотрит на него своими красивыми серыми глазами стального оттенка. — Верно. Ты последний маг Воздуха… — кивнула кочевница. — Если наш род прервется, то это может привести к дисбалансу и создать проблемы в будущем. Мы можем попробовать вернуть тебя ещё раз. Тем более тебя зовут, ты нужен, слышишь? И Аанг услышал голос той, что разбудила его от столетнего сна. Голос, что каким-то странным образом сопровождал его отныне каждый раз, как он входил в Мир Духов. Голос ставший словно ниточкой по которой он отыскивал путь назад, всегда возвращался. Сейчас он был таким далёким, едва слышным, но смысл сказанного поразил его: «Ты мне нужен. Вернись!.. Ради любви…» Катара звала его. Она была той, что удерживала его в Мире Людей. Янгчен понимающе кивнула. Её стрелы вновь окутало сияние, и она прикоснулась к его лбу. Аанг закрыл глаза, а открыв, увидел заплаканное лицо Катары, так же близко, как тогда при первой их встрече, после пробуждения в айсберге, её такие яркие голубые глаза, он утонул в море её каштановых волнистых волос, когда она обняла его, но его тело пробила насквозь острая боль и … …и пространство вокруг него вновь взламывают белые искаженные трещины-молнии, он беспомощно распахивает руки и падает, падает… Дорожка под его ногами истаивает совсем, и он неудержимо летит вниз падающей звездой… Падение казалось бесконечным. Но вот снова голос Янгчен: «Воспоминания о смерти слишком болезненны. Тебе лучше забыть обо всём этом. Пока мы не встретимся вновь. Призови, если потребуется наша помощь». За плечами Янгчен протянулась длинная вереница людей разного возраста и в различных одеяниях. Аанг не знал их имён, но кажется, многие были похожи на изваяния в Храме. Он знал эти сотни личностей прежде были Аватарами. Длинная цепь, череда прошлых жизней. Все они были здесь. Янгчен призвала их. Явились и Курук, Киоши, Року. Последний коснулся лба Аанга, и сияние окутало всех их. Он растворился в этом свете. И падал, падал, падал… Когда Аанг рухнул в своё искалеченное тело, переполненное болью и открыл глаза, то опять увидел Катару, её лицо, наполненное радостью от того, что он, наконец, пришёл в себя. Сразу же её тёплые руки обвились вокруг его шеи, заключив мальчика в объятия. Её присутствие рядом успокаивало и вселяло хоть какую-то надежду на будущее. — Я так боялась, что ты больше никогда не проснёшься. — сказала Катара. Аанг крепко обнял её, хотя неимоверная слабость не давала ему сделать это как следует. Очертания мира все ещё расплывалось перед глазами. А в коленях закралась предательская дрожь. — Теперь всё будет хорошо, — ответил он. Катара отстранилась, положив руки ему на плечи, в глазах у неё стояли слёзы. — Пообещай мне, что ты будешь осторожен, что не будешь лезть на рожон! — Боюсь, со званием Аватара мне ещё не раз придётся побывать в пекле. — Пообещай! (Похоже, Катара была доведена до такого состояния, что не согласись он, она бы заплакала. Аанг бы этого не вынес). — Обещаю. Катара отпустила его, и присела на край кровати. — Как долго я спал? — Несколько недель. Аппа всё хотел к тебе попасть, но никак не мог пролезть в люк, ведущий к каютам. Аанг улыбнулся, представив себе эту картину. — Бедняга, наверно, сильно за меня переволновался. Аватар дал себе обещание при удобном случае накормить Аппу двойной порцией его любимых яблок. — Я тоже сильно за тебя волновалась, много ночей не спала, переживая за тебя, а когда мне, наконец, удавалось заснуть, я видела страшные сны, в которых Азула направляла на тебя молнию и ты падал… Падал! Катара заплакала, Аанг снова обнял её и прижал к себе, надеясь успокоить и тихо зашептал: — Ну-ну, всё хорошо, я жив. Повинуясь внезапному порыву (ведь такого момента может не представиться) Аанг вдруг выдохнул: — Когда меня поразила молния, первое и последнее, о чём я подумал, была ты, Катара. Я боялся не за себя, а за тебя. Я боялся, что тебя уведут в плен, или, что хуже, убьют. Я был готов ещё раз быть поражённым молнией, но лишь бы с тобой всё было в порядке. — Аанг, это, конечно, мило, ты бы как друг поступил бы также, как я. — Катара, я давно тебе хотел сказать, я отношусь к тебе не как другу. После встречи с тобой моя жизнь сильно изменилась, я узнал столько всего хорошего! Я понял, что я не могу жить без тебя. Без твоей ласки, твоей доброты, твоих порой сильных пинков за мои авантюры… Когда я касаюсь твоих волос и вдыхаю их аромат, я и сам дышу. Когда я вижу твои глаза, я готов в них раствориться и не знать больше невзгод, войны, бедствий и страданий. Когда я касаюсь тебя и чувствую тепло твоего тела, я живу. Катара, я люблю тебя. Девушка покраснела от признания Аватара и не знала, что ему ответить. Мурашки пробежали у неё по телу. Наконец, она сказала: — Аанг, я тоже люблю тебя, я долго думала об этом, правильно ли я делаю, хорошо ли это будет для… Она не успела договорить, как Аанг прильнул к её губам и поцеловал. По-настоящему. Эйфория… Они были счастливы. Как Адам и Ева, Ома и Шу, Туи и Ла — они были созданы друг для друга. Наконец, они отодвинулись друг от друга, смущённые своими действиями. Наступил щекотливый момент, кто-то должен был что-то сказать. И кто-то сказал, точнее не сказал, а крикнул, и не кто-то, а Сокка. Да, это был именно он, ввалившись в комнату с тарелкой лапши на голове, а также на плечах и на спине, крича: «Аааа… кто ставит на шкафы тарелки с лапшой?!» Аанг и Катара рассмеялись. Сокка, удивлённый такой реакцией, начал ещё сильнее чистить одежду. Неожиданно на плече у него возник лемур Момо, ухвативший свисающую с его носа лапшинку. Сокка выглядел так, будто сейчас упадёт в обморок. Катара и Аанг снова рассмеялись. А потом она проснулась… Открыв глаза, Катара увидела окровавленные бинты. Рука Аанга лежала в её руке. Ноги затекли от неудобной позы и отказывались слушаться. Лежал исписанный дневник, чернильное пятно на полу от разлившейся туши, рядом с её ногой. Чернильница закатилась под кровать. И никакой лапши. Ей всё приснилось?! Уснула, упала от бессилия? Это был лишь сон, единственный не кошмарный сон за последнее время… Очень странный сон… Аанг все так же лежал израненный и не приходил в себя…***
Из дневника Катары: (через несколько дней) «Я так ждала его пробуждения… а он сбежал! Тайком, просто взял свой планер и улетел прочь смертельно раненный, ослабленный и изможденный, в шторм… И откуда эта буря, ведь море еще недавно было спокойным! Аанг так расстроился, что весь мир считает его погибшим. Он говорил, что больше не хочет, чтобы друзья рисковали из-за него, что не переживет, если с нами что-то случится. Что эта Война — только Его война. Только Его миссия! Вот дурачок! Ну куда же он пропал? Мы обыскали всё в округе. Местные рыбаки сказали, что ночью огромная цунами обрушилась на остров Року. Я знаю, это он, он там. Когда-то мы уже бывали на этом острове-полумесяце, тогда, помню, мы убегали на Аппе от преследовавшего нас по пятам корабля принца Зуко, да ещё с трудом прорвали Огненную Заставу Флотилии, обстрелявшую нас градом файерболов. И все ради того, чтобы попасть именно в тот Храм, именно в тот день и определенный час, которой указал синий дракон Аангу в видении. Кстати, драконы вымерли давно! Но куда страннее было то, что Аанг уже слетал туда на этом драконе, побывал там как бы заранее, увидев как луч от кристалла попадает на статую Аватара Року лишь однажды в день Солнцестояния, который только приближался теперь. (Это он в будущем или в прошлом побывал?!). Так вот, раньше там на острове был Храм Аватара Року, но потом он сам его и разрушил. Точнее, в святилище проник Аанг, после того как нам удалось обмануть жрецов ложными взрывами (по плану моего брата, который к моему удивлению сработал, хотя был рассчитан на глупость Мудрецов, актерскую игру предателя-предателей, ловкость и скорость Аанга. Я не сомневалась лишь в последнем. И Аанг промчался буквально по головам жрецов, что сами раскрыли замки пятикратным пламенем). Войти-то он вошёл, а вот выйти было непросто. У выхода его ждали разъяренные предатели — жрецы, принц Зуко и Адмирал Джао с отрядом магов Огня. Помню, враги уже были готовы схватить мальчика, но когда двери святилища распахнулись — на пороге стоял высокий старик в багряных одеждах. Его глаза сияли потусторонним светом, а потом начался огненный кошмар. Это был сам Року… погибший более ста лет назад. Когда враги в панике уже спасались бегством, Аватара окутал туман, а когда тот рассеялся на месте высокого старика оказался Аанг. УДИВИТЕЛЬНО, правда? Но рядом с Аангом всегда что-то происходит из ряда вон. Такое уже случалось и прежде, когда в Царстве Земли был суд над Аватаром, где его обвинили в убийстве совершенном 400 лет назад! Я не понимала, как можно связывать подобные события с маленьким мальчиком, но на месте Аанга вдруг также из клубящегося тумана явилась высокая женщина. И это была Аватар Киоши. Она дала показания, раскрыв правду произошедшего когда-то, и снова исчезла в тумане, а на её месте снова оказался Аанг. Как такое вообще было возможным, я до сих пор не могу осознать. Я до сих пор не могу принять того, что все те сотни статуй в святилище — это все он — Аватар в прошлом. Но Аанг действительно узнавал их, даже без подписи на статуях, при этом утверждая, что видит их впервые. Так было, например, со статуей Року. Аанг утверждал, что это его Наставник, и они как-то могут общаться. Только в особых местах… Так именно на этом острове они встречались в день Солнцестояния, где Року поведал Аангу о приближении кометы, дарующей всем магам огня немыслимые силы, и что благодаря этой комете Созин смог уничтожить недосягаемых и неуловимых магов Воздуха. С тех пор её назвали Кометой Созина. Спустя 100 лет эта комета возвращалась, и теперь уже Лорд Огня Озай дожидался своего триумфального часа, чтоб захватить весь остальной мир. Но зачем Аанг отправился туда сейчас, ведь остров почти уничтожен извержением вулкана и землетрясением? Там ведь нет больше никакого Храма… Это опять какая-то Его миссия?! Он сбежал и теперь моё сердце сжимается от боли и сходит с ума от беспокойства за него. Глупый мальчишка! Как он мог поступить так? Как он не поймет…? Да, он нужен миру, но мне он нужен не меньше…» ……. Запись, сделанная ещё позже, ровными строчками, без следов от капающих слез: «Мы нашли его. Он лежал прямо на каменистом берегу острова, израненный, но живой. Я чуть не сошла с ума от радости. Я бежала ему на встречу, раскрыв объятия, забыв обо всём на свете. Упав на колени, я обняла его крепко-крепко, словно боясь вновь потерять его. Тоф и Сокка присоединились к нам. Мы снова все вместе, мы снова — одна семья. Я смотрю в его глаза и не могу насмотреться… Его глаза. Они такие же, как он сам. Грозовые облака, за которыми прячется солнце. Они постоянно меняют оттенок, становясь то почти прозрачными, то совершенно непроницаемыми, как грозовая завеса. Они отражают огонь и становятся карими. А когда он смотрит на океан, они вбирают тысячи оттенков океанских волн. В ясный день они сверкают, как голубые топазы, которые, по древнему поверью, способны усмирять бури. А ещё его глаза — это серый гранит и сталь, и только я знаю, каким упрямым и решительным он может быть. «Вода камень точит», говорят люди. Воде от этого не легче, уж поверьте. Я ловлю его взгляд, и сердце моё превращается в красный воздушный шар Племени огня — оно поднимается всё выше, застревает в горле, не дает дышать, опаляет щеки жаром. Чтобы отвлечься, я хочу найти эпитет, который мог бы описать его глаза. Но не могу — и у меня кружится голова. Его глаза — это он сам. Он кажется маленьким мальчиком, у которого все можно прочесть на лице, как в его серых глазах можно увидеть бег облаков в небесах. Он и чувствует себя мальчишкой — не доверяет своим силам, не любит ответственности, не хочет быть серьезным. Но порой, встречая его взгляд, я теряюсь, как когда-то стоя на коленях на краю льдины и пытаясь увидеть глубину, в которой исчезают, гоняясь за рыбками, пингвины. Глаза его кажутся такими же непроницаемыми для моего взора, как океанские воды. Как времена, когда войны еще не было, непостижимы для моей мысли. Но он родился именно тогда. Там, в глубинах мирного времени прошло его детство. Ему больше ста лет. Он видел мир таким, каким тот никогда уже не будет. Он знает то, что я не познаю никогда, даже если он расскажет мне. Я ловлю его мальчишескую усмешку, стараясь не думать об этом. Но не могу — и у меня кружится голова. Его глаза. Я не знаю, какого цвета были глаза у Воздушных Кочевников, никто в моем мире этого не знает. Я не знаю, от матери или от отца он унаследовал этот непредсказуемый грозовой оттенок. Но самое страшное для меня — когда эту серую глубину пронзают лучи потустороннего света, вытесняя её из его глаз. Потому что в эти мгновения он больше не принадлежит миру — ни тому, какой он сейчас, ни тому, каким он был во времена его детства. Я больше не могу поймать его взгляд, я не вижу в нем ни огня, ни волн, ни неба, лишь ослепительный свет, в котором нет места для меня. Я не могу поймать его улыбку, потому что его лицо становится бесстрастной маской, за которой нет места мальчику Аангу. Я не хочу вспоминать, что тот, чей растерянный взгляд и чью смущенную улыбку я порой ловлю, самое могущественное существо на планете. Но не могу — и у меня кружится голова. Его глаза. Они именно такие, как должны быть, потому что они это и есть он. Порывистый, как вихрь. Игривый, как морской бриз. Непостижимый, как океан. Твердый, как серый гранит. Притягивающий взгляд, как пламя. Но мои глаза — это тоже моя суть. Вода. Вода гасит любое пламя, поглощает его без вреда для себя. Она превращает суровый гранит в гладкие камешки, которыми играют на берегу дети, и топит в своих глубинах целые континенты. Но лишь воздух способен зародить в ней жизнь. И лишь ветер заставляет волны бушевать и море — неистовствовать. И лишь он способен укротить и усмирить их. Я не могу насмотреться в его глаза, потому что столько времени не видела их открытыми...»