Выхода нет...

      Китнисс была единственным ребёнком в семье. Ни брата, ни сестры у девушки не имелось. Просто перехватило дыхание, когда она увидела мальчика-калеку, пробиравшегося сквозь толпу на трибуну. Гробовое молчание стояло, казалось, по всей территории маленького места сбора, типичного для провинциальной глухомани. Бедный ребёнок шёл медленно, прихрамывая на одну ногу и болезненно морщась. Дэниэл Джонсон, тоже единственный ребёнок в семье вдовы Джонсон. Возможно, последняя надежда бедной женщины.       Все эти воспоминания пролетели у Китнисс перед глазами во время того, как бедняга шёл до помоста, в народе прозванного "эшафотом". Решение пришло неожиданно и неосознанно.Поддавшись какому-то порывистому желанию, девушка встала. Дальше всё было как в тумане. Только вроде бы, её задерживала полиция, приняв её порывистые движения за попытку бунта, как она выкрикнула "Я доброволец!", обрывки торжественной речи размалёванной девицы, отвественной за их сектор...       Потом Китнисс увидела поседевшего отца и разом осунувшуюся мать... Родители какбудто постарели лет на двадцать... Девушка поняла, что лучше бы она этого не делала. Папа сказал тоже самое. Мама говорить не могла от подступивших к горлу слёз.

***

       Сегодня с раннего утра девушка ходила по городу, и казалось, искала что-то. То и дело к горлу подступали комком слезы, и девушке требовалось неимоверное усилие, чтобы не заплакать. Но время шло, и нужно было возвращаться. На своих ватных ногах девушка поплелась домой, чтобы привести себя в порядок. Вымыв тело и кое-как накрасившись Китнисс не выдержала и разрыдалась. Навзрыд. Так она ещё никогда не плакала. Наконец успокоившись пришлось краситься заново. В этот раз Китнисс полностью погрузилась в своё занятие. Это успокаивало. Надев платье девушка направилась к двери. Оглядев дом девушка поняла, что это скорее всего в последний раз. В последний раз. Вздохнув, Китнисс захлопнула дверь.