Отверженные

      Добравшись до небольшого лесного массива, Зуко тяжело спешился и со стоном повалился на траву, даже не позаботившись о том, чтобы привязать страусовую лошадь к дереву. Обхватив себя руками, он бессмысленно уставился в начинающее темнеть небо, стараясь абстрагироваться от невыносимой боли в сломанных ребрах, жгущей его, словно раскаленные добела железные прутья. Кроны деревьев вращались перед глазами, в голове гудело, а к горлу подкатывала тошнота. Зуко закрыл глаза и замер, дыша часто и осторожно, чтобы не вызывать новые приступы жестокой режущей боли.       Удар каменной глыбой солдата земли чуть было не убил его. Удивительно, как он вообще нашел в себе силы подняться и продолжить бой. В тот момент словно активизировались все его внутренние резервы. Тогда он практически не чувствовал боли и сумел завершить сражение. Но теперь… О, теперь вся боль проявилась в полной мере, не позволяя вздохнуть, не позволяя пошевелиться, не давая забыть о себе ни на секунду.       «Ненавижу тебя!»       Зуко непроизвольно вздрогнул и крепко стиснул зубы, пытаясь сдержать чуть было не брызнувшие из его глаз слезы обиды, когда детский мальчишеский голос вновь эхом прозвучал в его голове. Слова Ли причиняли ему даже большую боль, чем сломанные ребра. Это ведь так несправедливо!       Несправедливо с самого детства быть обделенным отцовской любовью. Несправедливо было лишиться матери всего в одиннадцать лет. Несправедливо было получить ожог на пол-лица и навсегда остаться уродом. Несправедливо было оказаться изгнанным из дома только лишь за попытку защитить солдат своего народа. Несправедливо было получить клеймо предателя, когда он никогда даже в мыслях не смел предать свою страну. Хоть что-нибудь в его жизни было справедливым?       Зуко медленно открыл глаза и, поморщившись от боли, с трудом поднялся на ноги. Ему необходимо отлежаться, но только не здесь. Необходимо найти какое-нибудь укромное место. Пещеру или неприметную поляну. Зуко не думал, что крестьяне попытаются преследовать его, однако оставаться прямо возле дороги, пока он не в состоянии защитить себя, было очень рискованно.       Под сенью деревьев уже стало совсем темно. Взяв страусовую лошадь под уздцы, Зуко, нетвердо ступая, тяжело побрел вглубь леса.              – Это лес!       Джет остановился на краю невысокого горного обрыва, любуясь раскинувшимися у подножья холма темно-зелеными тучами густых крон деревьев. Удовлетворенно улыбнувшись, он зорко вгляделся в сгущающиеся сумерки, пытаясь выбрать наиболее быстрый и удобный путь вниз. Смеллерби и Лонгшот молча переглянулись между собой.       – Чему ты так радуешься? – проворчала девушка. – Лес. Лучше бы поселение какое нашел.       – Эй, я, в отличие от вас, пытаюсь реально смотреть на вещи, – ничуть не смутившись, отозвался Джет. – В поселении за ночевку придется платить. А у нас деньги есть?       Смеллерби мрачно хмыкнула.       – У нас денег нет, – констатировал Джет. – Так что сегодня ночуем в лесу. Пойдем. – Он призывно махнул рукой, решительно спрыгнул с уступа и быстро заскользил по пологому склону, увлекая за собой твердые комья земли и мелкие камни. Смеллерби, недовольно вздохнув, последовала его примеру. Лонгшот же предпочел поберечь обувь и, аккуратно переступая с выступа на выступ, спустился с холма другим, менее экстремальным путем.       Лес расстилался возле самого подножия цепи холмов, охватывающей бескрайнюю каменистую равнину, на которой лишь где-нигде можно было встретить одиночные засохшие деревца да небольшие массивы редкорастущей травы и мелких кустарников. К северу отсюда, за горной грядой, расстилалась великая пустыня Ши Вонг. В этой местности даже ранней весной воздух был жарким и сухим настолько, что, казалось, будто он сам мог вспыхнуть от малейшей случайной искры.       Оказавшись под сенью деревьев леса, Джет с облегчением вздохнул. Здесь было не так жарко, как в степи, и дышать было гораздо легче.       – Сюда, ребята! – позвал он, заприметив впереди небольшое сточное озеро. – Можно разбить лагерь на берегу и… – Он резко осекся, когда, выйдя на открытую, заросшую высокой травой поляну, увидел мирно пасующуюся на ней страусовую лошадь.       Джет замер, боясь спугнуть животное, и сделал знак друзьям остановиться. Те тоже заметили лошадь и теперь с удивлением разглядывали ее. Птицелошадь подняла голову, чтобы посмотреть на внезапно появившихся из зарослей подростков, однако, судя по всему, привыкшая к людям, не выказала никакого беспокойства.       – На ней упряжь, – заметила Смеллерби.       Джет неодобрительно хмыкнул. Упряжь – это слишком громко сказано. Сделанная из веревки сбруя да старое одеяло вместо седла. Наверняка это животное принадлежало какому-то бедняку. Но, раз так, почему оно не привязано? Где его владелец? Может, он где-то рядом, убит или ранен, и ему сейчас нужна помощь?       – Осмотритесь вокруг, – распорядился он. – Нужно найти ее хозяина.       Лонгшот и Смеллерби, как всегда без лишних вопросов, отправились выполнять его указание. Сам же Джет предусмотрительно привязал птицелошадь длинной веревкой к дереву и только после этого отправился на поиски.       Уже совсем стемнело. Различать что-либо в густых вечерних тенях становилось все труднее с каждой минутой, однако Джета, большую часть своей сознательной жизни проведшего в лесу, это ничуть не смущало. Ему достаточно было малейших зацепок, чтобы сориентироваться в окружающей обстановке. Вот трава смята – совсем недавно здесь кто-то прошел. Вот ветка на кусте сломана, а прямо под ним – человеческий след в глине. Он на верном пути.       Джет ловко перебрался через поваленное дерево, обогнул большой колючий кустарник и вдруг застыл на месте, увидев буквально в шаге от себя незнакомца.       Это был парень, примерно того же возраста, что и сам Джет. Он лежал на спине на небрежно брошенном прямо на землю одеяле и, похоже, крепко спал. Джет не мог как следует рассмотреть его в темноте, однако он сразу заметил огромный шрам от ожога на лице незнакомого парня, и его сердце болезненно сжалось. Еще одна жертва жестокости людей огня.       Сухая ветка предательски хрустнула под ботинком Джета, и парень со шрамом резко распахнул глаза. Он на мгновение замер, недоуменно уставившись на Джета, а затем рывком вскочил на ноги, одновременно выхватывая из закрепленных на его боку ножен мечи, но тут же, болезненно зашипев сквозь стиснутые зубы, выронил один из клинков, обхватил себя рукой и бессильно осел на землю.       – Эй, что с тобой? – Джет решительно шагнул вперед, но тут же остановился перед неожиданно выставленным в его сторону клинком и вскинул руки, показывая, что нападать не собирается. – Стой! Я не враг тебе. Что случилось? Ты ранен?       Парень со шрамом одарил его сердитым взглядом, сверкнув в темноте очень необычными желтыми, словно звериными глазами, помедлил несколько секунд, но все же нерешительно убрал меч, продолжая настороженно глядеть на Джета.       – Я могу тебе помочь? – Джет тоже опустился на землю, опершись на одно колено, и протянул к незнакомцу руку, но тот резко отстранился, снова коротко зашипев от боли.       Послышался треск веток, и с другой стороны кустарника появились прибежавшие на шум Лонгшот и Смеллерби. Парень со шрамом отпрянул к зарослям, и во взгляде его отразилось паническое смятение. Словно у загнанного раненого зверя – Джету почему-то пришло на ум именно такое сравнение.       – Эй, послушай, мы не причиним тебе вреда, – снова заговорил он как можно более дружелюбным тоном. – Меня зовут Джет, а это мои борцы за св… эм… мои друзья – Смеллерби и Лонгшот. Мы просто шли через этот лес, увидели твою птицелошадь и подумали, может, кому-то нужна наша помощь. Ты ранен, да? Позволь нам помочь тебе.       Парень со шрамом вновь пристально посмотрел на него. В его взгляде отражалось недоверие, и злость, и какая-то тоскливая обреченность. А еще боль. Глубокая душевная боль, старательно скрываемая за маской злобы. И в этот момент Джет понял, кто этот парень. Отверженный.              Зуко молча смотрел на сидящего перед ним странного парня, который представился необычным именем Джет, лихорадочно размышляя, что же ему теперь делать. Он не поверил ни единому слову Джета. Эти ребята не просто так оказались здесь. Наверное, заметили его, когда он уезжал из деревни, где жил Ли, и последовали за ним. А, может, действительно случайно проходили мимо, а, увидев его, узнали – в этом не было ничего удивительного, столбы всех крупных поселений Царства Земли пестрели плакатами о его розыске – и решили захватить в плен. Как бы то ни было, Зуко не верил, что они просто хотят ему помочь. После произошедшего в деревне на равнине он больше никогда не сможет верить людям.       Джет молчал, продолжая сверлить Зуко внимательным взглядом. Слишком внимательным. Даже заинтересованным. Несомненно, он просто хочет втереться к нему в доверие, чтобы потом сдать людям огня за вознаграждение. Непонятно только, почему они просто не захватили его силой – оказать им сейчас достойного сопротивления Зуко бы не смог. Может, потому, что ближайшая отсюда колония народа огня находится в нескольких днях пути, а везти связанного пленника означало бы привлечь к себе внимание других желающих получить от людей огня немного золота за поимку предателя, что чревато необходимостью делиться добычей или же попросту ее потерей. Что ж, в таком случае у Зуко есть еще шанс. Он может сделать вид, что поверил словам этих ребят, принять предложенную помощь, а потом, выбрав удобный момент, сбежать.       – Позволь нам помочь тебе, – тихо повторил Джет, и Зуко мог бы поклясться, что тот был абсолютно искренен. Если бы не знал правды.       Зуко помедлил еще секунду и едва заметно кивнул. От его внимания не ускользнула победоносная улыбка, на мгновение появившаяся на губах Джета, и он только укрепился в своем недоверии.       – Тут рядом есть небольшая пещера, – проговорил друг Джета – Зуко так и не смог понять, парень это или девушка – высоким хриплым голосом. – Можем перебраться туда и развести костер.       – Отличная идея, Смеллерби! – с широкой улыбкой отозвался Джет, поднимаясь на ноги.       Зуко окинул его неодобрительным взглядом. Выглядел Джет довольно странно. Весь его наряд составлял какую-то мешанину из совершенно несочетающихся между собой элементов одежды и металлической и кожаной брони. Вдобавок ко всему, в зубах он постоянно держал длинную тонкую веточку, сорванную, судя по всему, где-то здесь, в лесу, и лишь время от времени вынимал ее изо рта, чтобы четче произнести какую-то фразу, а затем отправлял обратно. Впрочем, его друзья выглядели ненамного лучше. Наверное, все эти ребята бедствовали ничуть не меньше, чем сам Зуко. Неудивительно, что они готовы пойти на любую подлость ради денег.       – Давай помогу. – Не дожидаясь согласия, Джет осторожно подхватил Зуко за спину и помог ему подняться с земли. – Что с тобой?       – Ребра, – через силу процедил Зуко, даже зажмурившись на мгновение, когда резкая боль вновь прошила его грудную клетку. – Перелом.       Джет тревожно нахмурился.       – Перелом? Как это ты так умудрился? Ладно, ладно, потом расскажешь, – перебил он сам себя. – Пойдем в пещеру. Спать прямо на земле не следует – в траве могут быть змеи, да и простудиться ничего не стоит.       Зуко скептически повел бровью – надо же, сколько заботы! – но тут же низко опустил голову, и Джет ничего не заметил.       Другой парень, Лонгшот, подобрал оброненный Зуко меч, забрал его одеяло и дорожную сумку, и они втроем направились вслед за уже исчезнувшей в темноте Смеллерби.              Смеллерби Ли не понравился с первого взгляда. Она даже не могла понять, в чем именно дело, но буквально физически ощущала исходящую от этого парня со шрамом опасность. Угрюмый, мрачный, злобный, его желтые глаза так и сверкали враждебностью всякий раз, когда он обращал свой взгляд на кого-то из их компании. Даже когда Смеллерби накладывала ему на грудную клетку тугую повязку, тот смотрел на нее так, словно хотел вцепиться ей в горло. Ли не был покорителем – об этом явственно свидетельствовали его мечи, – но угроза от этого ничуть не уменьшалась. Джет тоже не был покорителем, однако он один смог бы противостоять одновременно нескольким покорителям огня и даже умудриться выйти из такой схватки невредимым.       К удивлению Смеллерби, Джет, обычно очень хорошо разбирающийся в людях, ничего этого, похоже, не замечал. Он дружелюбно разговаривал с Ли, который за весь вечер едва ли обронил несколько слов и даже имя свое назвал с явной неохотой, самолично устроил ему место для отдыха и даже поделился едой из собственных припасов, которых, к слову, у него оставалось очень немного. Правда, тут Ли в первый и единственный раз за все это время проявил по отношению к своим новым знакомцам дружелюбие, угостив имеющимся у него мясом и хлебом. Сам же он к еде даже не притронулся, но причиной этому, скорее всего, было не отсутствие аппетита, а его травма: он даже дышал с трудом и старался двигаться как можно меньше.       Время уже перевалило за полночь, когда Ли, наконец, уснул. Он был слишком изнурен болью, так что, даже несмотря на все свое недоверие к Джету и его друзьям, в конце концов не выдержал и просто отключился. Лонгшот тоже лег отдыхать, и Джет со Смеллерби остались бодрствовать вдвоем.       Джет сидел у входа в пещеру, опираясь спиной на большой плоский камень, и задумчиво смотрел в звездное небо, машинально покусывая свой извечный стебелек. Услышав приближающиеся шаги подруги, он коротко обернулся к ней и улыбнулся.       – Эй, привет.       – Привет. – Смеллерби опустилась на землю рядом с ним и устало потянулась. – Долгий выдался денек.       – Да уж, я совершенно вымотался, – согласился Джет. – Не думаю, что в этом лесу нам грозит опасность, но, на всякий случай, посторожу пещеру. А ты ложись спать, Смеллерби.       Смеллерби искоса взглянула на него. Лицо Джета выражало абсолютное спокойствие и безмятежность, но она видела, что за этой маской скрывается что-то еще. Она слишком хорошо его знала.       – Что такое, Джет? – не слишком церемонясь, поинтересовалась она. – Это из-за него? – Она кивнула вглубь пещеры. – Из-за Ли?       – Да, – не глядя на нее, отозвался он. – Я… не знаю. Ты видела его шрам?       Смеллерби негромко фыркнула.       – Ну, еще бы! Попробуй такой не увидеть.       – Вот именно. – Джет вдруг вытащил стебелек изо рта и, повернувшись к подруге, серьезно посмотрел на нее. – У него половина лица нахрен выжжена. Ты хоть представляешь, что он чувствует?       Та недоуменно моргнула, пытаясь понять, что Джет хочет от нее услышать.       – Я не знаю. – Джет снова откинулся на камень. – У меня такое чувство, что вся эта его агрессия – просто защита. Люди причинили ему слишком много боли.       Смеллерби покачала головой.       – Джет, ты же ничего о нем не знаешь.       – Не знаю, – кивнул тот. – Только я знаю, что свой шрам он получил не от покорителей воды. – Джет небрежно стряхнул прицепившийся к его штанине сухой листок и вновь перевел на собеседницу серьезный взгляд. – Мы должны помочь ему, Смеллерби. Ты же видела, в каком он состоянии. Он даже двигаться толком не может. Да он просто окочурится здесь один.       Она помолчала еще несколько секунд, а затем тяжело вздохнула.       – Ну, хорошо. Конечно, ты прав, Джет. Мы должны ему помочь. Только, прошу, не делай глупостей. Мы же решили начать все сначала.       – Эй, я вовсе не собираюсь совершать глупости! – горячо воскликнул Джет, широко при этом улыбнувшись и отправив свой стебелек обратно в рот. – Никакой борьбы за свободу, клянусь! Мы только поможем Ли, а когда он придет в норму, продолжим наш путь.       Смеллерби молча покачала головой. Она слишком хорошо знала Джета. Она слишком хорошо знала эту его улыбку. И она прекрасно видела, что он лжет.       – Доброй ночи, Джет, – проговорила она, поднимаясь на ноги и направляясь к своей лежанке.       – Доброй ночи, Смеллерби. – Джет проводил ее взглядом, слегка задержав его на спящем в глубине пещеры Ли, а затем снова задумчиво уставился в черное ночное небо.