***
Дорогому товарищу Ю. Н. Трихтерру!
Приветствую тебя, сердцу моему дорогой друг! Пишу тебе, как ты уже знаешь, из стана капиталистического врага. Сегодня меня пытались довести до инфаркта и проколоть мечом одновременно. Настроения обостряются. Видя безответственность здешнего преподавательского состава, я, увы, совершенно никак не могу повлиять на ход дел. Но я не хочу говорить о крайне ужасных вещах. Сестра моя передаёт тебе горячий привет. Сообщает, что радость увидеться с тобой греет её сердце. Очень надеюсь, что ты навестишь нас по возможности, ведь негоже отказывать дамам. Жажду от тебя услышать, что на социалистическом фронте всё спокойно. Ведь революция, как ты знаешь, ждать не очень любит. На этом, товарищ, позволь закончить, ведь ждут меня ещё дела.С глубочайшим уважением, Марингат!
***
— Мари, — протянул кто-то. Марингат тут же повернулся к двери в свою комнату. Там стоял тот, кого интендант видеть совершенно не хотел. Высокий и подтянутый платиновый блондин с собранными в хвост волосами, своими голубыми глазами буквально прожигая дырку в интенданте, опёрся об дверной косяк. Одет он был в длинную фиолетовую мантию, расшитую золотой тесьмой. В ушах блестели золотые серьги с драгоценными камнями. На руках находилось множество золотых браслетов, на шее висели разнообразные медальоны, а на голове сидела съехавшая диадема с изумрудами. Марингат ответил на его реплику скучающим взглядом, встал и подошёл к гостю. — Приветствую вас, Ваше Высочество. Вы что-то хотели? Вошедший ничего не ответил, а только лишь улыбнулся и похлопал Марингата по плечу, самовольно заваливаясь в кабинет. Упав на стул, он взял со стола карандаш и начал крутить его в руках. Интенданта этот человек бесил неимоверно. Самовлюблённый эгоист, который всячески пытался поддеть молодого человека. Впрочем, и принц-то старым не являлся, ведь ему позавчера исполнилось шестнадцать лет. И теперь его чувство важности взлетело до небес. — Мари, мы же друзья. Ты можешь обращаться ко мне на "ты", — опять протянул вошедший, продолжая вертеть карандаш в руках. И зачем он ему только нужен? — Я не буду к вам так обращаться хотя бы потому, что правила приличия не позволяют мне этого делать. — Правила. Не, это слишком скучно, — Вошедший наглый человек явно не хотел отпускать карандаш интенданта. Сам же Марингат уже хотел этот карандаш отдать, только бы избавиться от приставучего принца. — А никто и не говорил, что они должны быть весёлыми, — парировал служащий. — Они должны быть прежде всего полезными! — Фел! В дверях кабинета стоял тот, кто уже пытался проколоть интенданта. Марингат успел проклясть сегодняшний день, а вот его первый гость мгновенно стушевался, уронил карандаш, который так облюбовал, и подошёл к стоящему в проходе молодого человека. Новый вошедший тут же схватил наглого товарища за воротник и буквально-таки выкинул его из кабинета, закрыв за собой двери. В коридоре послышался удар об стену. А интендант вздохнул, запечатал письмо и решил окольным путём — балконами — пройти на почту.***
Дорогому другу Марингату!
На социалистическом фронте без перемен. Титус и Блюхер шлют приветы! Передай Бель, что я заеду, если будет возможность. Удачи на нелёгком поприще!С величайшим уважением, товарищ Юнак Н. Трихтерр!
***
Ответ от горячо любимого друга пришёл на удивление быстро. Марингат, прочитав его на своём балконе, был рад возможности увидеться со своим товарищем. Титус и Блюхер его не очень интересовали, а вот лицезреть Трихтерра интендант был бы очень рад. От размышлений молодого служащего отвлёк шум на расположенном выше балконе. Сначала раздался звук открывающихся дверей, а потом что-то с силой ударилось об пол. Послышались тяжёлые шаги. Марингат отошёл вглубь своего балкончика, чтобы не привлекать лишнего внимания. — За что?! — закричали на верхотуре. Марингат сразу узнал Феллиара, ибо этот раздражающий голос имел только он. Только сейчас он приглушался слезами и стонами, которые отчётливо слышал интендант. — И ты ещё спрашиваешь, а, сволочь! Ты сам не понимаешь? Послышался удар и более громкие всхлипы. Марингат узнал и этого товарища. Первый наследник престола — Нерли. А так как он любил надевать латные ботинки, то удар должен был быть очень сильным. — Не бей меня, пожалуйста, — взмолился опрокинутый Фел. — Я же твой брат, почему ты это делаешь? Тут же был нанесён новый удар. Интендант, услышав новые всхлипы, сел в кресло и весь сжался. — А ты считаешь, что мне нужен брат, который пытался отравить десятилетнего мальчика?! Мразь ты, а не мой брат! — закричал Нерли, и новый удар прилетел в какую-то часть тела Фела. Далее послышались очередные вскрики и такой звук, будто что-то волочили по земле. И тут же с бортика балкона свесилась макушка младшего принца. Судя по растрёпанным и спутавшимся волосам, тащили несчастного именно за них. — Не надо! Прошу тебя! Прекрати! — закричал Фел, не желая улететь вниз. Если бы Марингат разводил на балконе цветы, то они бы уже были политы обильным количеством слёз несчастного. — Прекратить? А ты когда прекратишь? Только из-за того, что вы с Кали что-то там не поделили, ты его решил отравить? И вот как тебе в глаза он будет смотреть?! — Но я же уже извинился! — выкрикнул Фел. У бедного парня (Марингат этого понять не мог) закружилась голова, поэтому он очень хотел оказаться на земле, а не быть свешенным с балкона. — А ты считаешь, что этого достаточно?! — Удар латной перчаткой пришёлся по скуле младшего принца, из-за чего он опять заскулил. Зачем Нерли перед сном ходит в боевом обмундировании? — Молись, чтобы я отцу не рассказал об этом. Иначе участь твоя будет не самой приятной. А если я тебя увижу с Кали, то твоя не лучшая участь станет ещё хуже! Ты меня понял? — грозно спросил Нерли, занеся руку над головой брата. Фел послушно закивал, поэтому мгновенно оказался на земле. Только он хотел облегчённо выдохнуть, как латная перчатка ударом в нос припечатала его к бортику. Мало того, что нос был явно сломан, так и ещё образовались трещины в мраморе. Нерли, уходя, добавил: — А это тебе для профилактики. Марингат ещё минут десять посидел, слушая плач, а потом решил идти спать. Подтвердились его догадки о том, что Феллиар не самый простой человек.***
Товарищу Юнаку Трихтерру!
Рад был прочитать твоё ответное письмо. И столь же рад узнать, что наш фронт ещё существует. Узнал вчера страшную тайну. Дворцовые интриги не чужды королевской семьи. Я не знаю, куда смотрит узурпатор, но его дети не гнушаются отравления! Страшно жить, право слово. Сегодня утром говорил с Бель. Она всё так же тебя ждёт. Как, впрочем, и я. Передаю ответный привет революционным военачальникам. Пусть и дальше продвигают нашу военную машину. Рад был услышать хорошие новости!С глубочайшим уважением, Марингат!
***
Дорогому Марингату!
Дворцовые интриги ни к чему хорошему никогда не приводили. Как и проститутка не делает ничего полезного. А жить не страшно. Страшно не жить. Революционные военачальники искренне рады твоим поздравлениям! Привет Бель!С любовью и уважением, товарищ Ю. Н. Трихтерр!
***
Удар лёгким мечом, который принц Нерли попытался нанести главе революционеров, тут же был блокирован длинным и явно тяжёлым мечом Марингата. Молодой человек словно фехтовал, заложив руку за спину и поочерёдно нанося удары. Ещё один, и меч принца оказывается прижатым к земле. Но Нерли тут же среагировал и пнул оппонента, из-за чего Марингату пришлось отступить. Молодой наследник престола улыбнулся, а вот лицо революционера было неизменно холодным. Выпад Марингата был на этот раз блокирован мечом аристократа, но бывший интендант не собирался так просто сдаваться, поэтому ударил во второй раз. Меч тут же рассёк лёгкую рубашку Нерли, и на месте разреза показалась кровь. Принц недовольно зашипел, но продолжил держаться. Марингату очень нравилось это упорство молодого аристократа. В углу сидел Фел и обнимал Кали, то ли прикрываясь им, то ли пытаясь защитить его. На них революционер не обращал никакого внимания. Его интересовал лишь оппонент. Нерли, воспользовавшись задумчивостью Марингата, попытался нанести удар, но взмах меча противника предопределил всё, и лёгкое оружие принца вылетело из его рук. Марингат тут же пнул Нерли, а когда тот грохнулся на землю, мгновенно приставил меч к его горлу. Раздались шаги за дверью, и в комнату ввалились несколько солдат-революционеров. Главный революционер отошёл от побеждённого, а один из пришедших поднял его и скрутил руки за спиной, плотно зафиксировав их с помощью верёвки. Марингат засунул меч в ножны и осмотрел помещение. Всё разбросано и разбито. Его заслуга. — Как вы понимаете, господа, революция свершилась. Монархии с сегодняшнего дня существовать не будет. Фел, увидев всё происходящее, пихнул брата на кровать, а сам бросился в ноги к Марингату. В глазах блестели слёзы. Но самые-самые лживые. — Господин Марингат, прошу вас, сжальтесь над нами! — взмолился принц, поднимая руки к революционеру. А бывший интендант только посмеялся и пнул неудачного молельщика, из-за чего тот плюхнулся на пол с колен. — А я про вас и забыл. Значит так, вот этого, — Марингат указал на валявшегося в ногах аристократа, — тащите в тюрьму, а ребёнка поместите в отдельную комнату, закройте её и приставьте охрану. Мы же не изверги какие-нибудь. Выполняйте!***
Королевская площадь, резко переименованная в Площадь имени Высочайшего Бакалавра Марингата, сейчас была полна народу. На месте свергнутого с постамента памятника монархии стояли виселицы. Толпа ликовала. Солдаты ликовали. Все ликовали. Над всем этим скоплением людей развивались красные и синие флаги. А на позолоченном троне с фигурой орла на спинке восседал Бакалавр, облачённый в синий мундир, металлическую кирасу и накинутый сверху синий плащ. Надев очки, Марингат с интересом осматривал своих сограждан. Генерал Мартольд топтался рядом, оглядывая приспособления для праздника смерти. Над центральной виселицей поднялся флаг Бакалавриата, народ начал кричать ещё сильнее, а Марингат встал с места и поднял руки к небу. — Дорогие мои свободные граждане, — начал он, — сегодняшний повод собраться здесь очень важен. Наша страна сегодня освободится от тех, кто эксплуатировал всех вас несколько столетий подряд! И именно нам предоставился шанс избавить мир от этих узурпаторов! Так проводим же их в последний путь с позором и унижением! На эшафот начали выводить представителей королевской семьи. Так как король был уже давно устранён, первым, будучи самым старшим из его детей, вышел Нерли. Одет он был в порванную бежевую рубаху, которая пропиталась кровью, и в странные шорты. По всему телу виднелись следы от побоев, синяки и ссадины. Губы были разбиты, под правым глазом был виден фингал. Сощурившись, молодой человек занял своё почётное место, и петля обвила его шею. Следующим вышел Феллиар. Он же, не последовав примеру гордого брата, шёл с поникшей головой, и слёзы лились из глаз. На нём следов от избиений было гораздо больше. Особый приказ Марингата был приведён в действие. На ушах запеклась кровь, ведь когда-то из них резко вырвали так обожаемые принцем серьги. Сгорбившись, он встал на своё место и принял петлю. Последним из принцев вышел Кали. Но его, тоже по приказу Марингата, не били вообще. И даже руки не связали. Да и вешать его молодой Бакалавр не собирался. Встав на место, мальчик вскинул голову и поморщился, когда петля-гадюка обвила шею. Далее пошли всяческие мелкие родственники, о которых Марингат даже и не знал, но все они должны были быть повешены. — Желаете ли вы что-нибудь сказать перед смертью? — спросил палач. А палачом, стоит сказать, был лично Титус, которому Трихтерр уже присвоил звание маршала. Первый красный офицер принял командование парадом на себя. — Да! — закричал Феллиар, вскинув голову. — Высочайший Бакалавр, прошу вас отпустить меня! Я обещаю, что буду с упоением служить новому строю! Пожалуйста, пощадите меня. Я, — Фел запнулся из-за нагрянувших слёз, — я боюсь умирать. — Какая же ты сволочь, — преспокойно определил Бакалавр, махнул рукой. — У тебя десятилетний брат может погибнуть, а ты тут свою шкуру спасаешь. Я тебя даже слушать не собираюсь. Следующий! — Высочайший Бакалавр, — позвал Нерли, посмотрев в глаза новому правителю, — я готов принять смерть. Но я надеюсь на вашу благосклонность, поэтому прошу помиловать Кали. Если я и Феллиар действительно совершали преступления перед обществом, то нашему младшему брату эти действия чужды! Ему же десять лет, он не сделал ничего плохого! Вот и вся моя просьба. — И эта просьба будет выполнена, — сказал Бакалавр и улыбнулся. — Отпустите мальчика. Маршал Титус махнул рукой, и к виселице с Кали тут же подскочили двое солдат и мгновенно сняли с шеи мальчика петлю. Взяв его за руки, они отвели его к Марингату. Бакалавр внимательно заглянул в глубокие глаза мальчика, погладил его по голове и прижал к телу. — Остальные просьбы откланяются. Все приговорённые должны быть казнены, — решил Марингат, не отпуская мальчика. — Нет! Пожалуйста! Пощадите нас! Прошу! Умоляю! — Феллиар забился в истерике, пытаясь развязать тугие верёвки. Слёзы начали литься в усиленном количестве, забрызгав уже весь эшафот. — Отпустите Фела, пожалуйста, — тихо попросил Кали, не отлучаясь от мундира Марингата. Бакалавр на секунду опешил, но потом переспросил: — Феллиара? А самого старшего брата спасти не хочешь? Он этого заслуживает. — Нет, — сказал сам Нерли, — я готов принять смерть. А если брат хочет, чтобы отпустили Феллиара, то выполните эту просьбу, пожалуйста. — Уфф. Ладно, отпустите его! Маршал, явно недовольный тем, что никак не удаётся провести казнь, ещё раз махнул рукой, и теперь у ног Марингата оказался Феллиар. И он тут же попытался поцеловать ботинок Бакалавра, но носом этого ботинка получил удар по лицу. — Больше просьб нет. Итак, я приказываю привести приговор в исполнение. Да будут имена узурпаторов навеки покрыты позором! Все люки, расположенные под приговорёнными, одновременно открылись, заставив несчастных повиснуть в петлях. Минута нелепого барахтанья, и ряд бездыханных тел повис на Площади. Народ громко зааплодировал.***
Уже несколько месяцев существовала власть Бакалавра. И все довольны. Марингат правит строго, но справедливо, поэтому народ может жить в достатке. Ночь спустилась на Маринганат. В большом застеклённом небоскрёбе, построенным ещё во времена монархического строя, расположился бывший принц Феллиар. Юноша аккуратно расчёсывал свои волосы, улыбаясь самому себе в зеркале. Сейчас ему было необычайно радостно. Следы ударов уже сошли, поэтому парень мог опять поражать прекрасный пол своей красотой. Он сидел в белой ночной рубашке и готовился отойти ко сну. Новые серьги он решил из ушей не вынимать, а лечь вместе с ними. Закончив с марафетом, юноша залез на кровать и зарылся в одеяло. Несколько минут полежав просто так, он нащупал пульт и включил телевизор. Показывали какую-то комедию, но Фелу сейчас хотелось спать, а не смеяться. Натянув одеяло на голову, он закрыл глаза. — Немедленно пропустите! От полного погружения в сон бывшего принца отвлекли шаги и разговоры в прихожей. Поднявшись на локтях, юноша уставился на дверь. Он знал, что его охраняют караульные, но какое-то чувство тревоги не покидало парня. И не зря, ведь дверь распахнулась, и в комнату ввалился маршал Титус. За ним покорно зашли несколько офицеров и закрыли двери. Фел испуганно сглотнул. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он, выбираясь из-под одеяла и становясь на пол. Маршал Титус, поглядев на ночную рубашку, только усмехнулся. — Нет-нет, что вы! Советы просто хотят подарить вам подарок. — Подарок? Мне? — обрадовался парень. Глаза Феллиара загорелись, и он протянул руки в ожидании. И очень правильно сделал, ведь в руках маршала неведомым образом появилась верёвка, которая тут же обвилась вокруг запястий Фела. Испуганный юноша не успел ничего сделать, как оказался поставленным на колени. — Не убивайте меня, пожалуйста. Меня же амнистировали! Я же ничего вам не сделал! — закричал Фел, размахивая связанными руками. Маршал опять посмеялся и погладил парня по голове. — Тебя амнистировал Бакалавр, а не Советы. Помнишь сто пятьдесят крестьянских детей, которые пошли на твои опыты, ублюдок? Вот считай, что все их загубленные души сейчас к тебе вернутся. Маршал Титус аккуратно вытащил свой меч из ножен. Грозный металл сверкнул на лунном свету. Фел, завидев такое оружие, попытался развязать верёвки. — Пожалуйста, не надо… А маршал лишь погладил парня по голове и жутко улыбнулся…***
— Что с ним случилось? — сквозь слёзы спросил Кали, глядя на бездыханое тело брата с огромной раной в груди. Марингат, стоявший позади мальчика, подошёл и обнял его. — Он убит. Не волнуйся, я не допущу, чтобы и с тобой такое же случилось! Так как Бакалавр говорил со всей серьёзностью, то мальчик ему поверил и уткнулся в его мундир, намочив одежду правителя своими слезами…