Atonement

      Никогда бы не подумал, что сон такая приятная вещь. Пожалуй, это единственное, что мне нравится в этой вынужденной клетке. Сон похож на небольшую смерть, ведь сознание уходит бродить куда-то, и ты его даже не ощущаешь. Это так приятно, особенно, когда именно покоя тебе и не хватает.       Теперь я понимаю, почему люди так страшатся небытия. У них в жизни его слишком много, почти каждый день они засыпают, ибо вынуждены это делать. Они привыкли к этой роскоши так, что им стало её по горло хватать, даже более того, она начинала душить. Их все больше и больше с каждым годом влечёт противоположность сна — бодрствование, именно своей различностью влечёт. Человеческий род боится умирать, потому что не попробовал жизнь, а бессознательностью насыщается каждый день. А у меня совершенно другая крайность, я жил слишком много и многое натворил, что теперь хочется только забыться. Наверно, этим похожи и демоны, и люди, и всякие божки. Мы все бросаемся из крайности в крайность, страдая от этого разумом.       Разбудил меня звук приближающихся шагов. По телу будто ток прошёл и я начал медленно просыпаться. Но пробуждение было слишком медленное, чтобы уйти со своей неудобной «постели» незамеченным. Когда способность мыслить наконец вернулась, в голове отозвался интерес к тому, что будет, если меня тут застанут. Такой простой и безосновательный интерес, что я сам не заметил, как пошёл на его поводу. Я вовсе не спешил открывать глаза и все так же лежал в той позе, в которой спал, ожидая гостя. То, что «некто» идёт в беседку, было очевидно, ведь поблизости только лес и дорога. Вряд ли кто-то решиться собирать грибочки у дороги, а войти в лесную зону можно и с более удобной стороны, эта часть леса заросла довольно сильно. Шаги были все ближе и ближе, а по их звучанию и частоте можно было понять, что это не очень высокий и вовсе не полный человек. И вот, наконец, небольшая дверца со скрипом отворилась и рядом с ней послышалось озадаченное: «Ой!»       Я весь обратился в слух. Буквально, стал ощущать окружающее пространство звуками. Девушка. Это была девушка, совсем лёгкая, если судить по невесомости шагов. Она нервно дышала и мяла в руках какую-то бумажку. Видимо, решив все же остаться, она прошла к противоположному концу беседки и присела на лавочку. Чёрт, она прямо птичье перо, я не услышал ни малейшего скрипа и даже вибрации. А вибрацию я бы почувствовал, лавка шла кругом по всему периметру беседки, пристыковавшись к её стенкам. В руках у гостьи зашелестели страницы какой-то книги, и она обратилась в чтение. Дыхание её постепенно выровнялось, а я все так же лежал, иногда подавая признаки жизни в виде вдохов-выдохов. Я думал, что звуков мне будет достаточно, чтобы составить её образ в голове. Но, как оказалось, она принесла не только их. Примерно спустя минуту, как она вошла, я ощутил шлейф из тонкого переплетения запахов сосны, полевых цветов и дождя. Они начали наполнять комнату, оплетая её, будто лозы волшебного плюща. Эти запахи были не очень терпкими, но не уходили, словно жили рядом с этой девушкой и следовали за ней, куда бы она не пошла.       Так я лежал, слушая шорох страниц и спокойное дыхание. В какой-то момент все вокруг показалось очень правильным и законченным. Ничего не раздражало, а в груди застыло сладкое спокойствие. Я был удивлён, но старался продлить эту правильность, я нуждался в ней, как люди в воздухе. Запахи полевых цветов окружили меня своими невидимыми лозами, забирая из души усталость. Если даже души у меня и нет, пусть так, но эти мгновения тишины разума были прекрасны. Пока она не начала уходить.       Время потерялось в этой беседке, какой сейчас час, угадать было не возможно. Немного встрепенувшись, девушка захлопнула книгу и поднялась на ноги. Она чуть-чуть потопталась на месте, разминая ноги, и тут же замерла. Похоже, вспомнила о моём присутствии. Робкие шажки в мою сторону начали приближаться постепенно. Цветочный запах плавно перетек в дождевой и явственно усилился с приближением незнакомки. Вдруг, её что-то остановило. Она довольно резко развернулась и уже более твердой походкой направилась к выходу. Жалобный вой петель оповестил об её уходе уже через секунды. Приятный аромат дождя тоже пропал вместе с ней, отпечатавшись на моей коже.       Я лежал неподвижно несколько минут, до того не хотелось открывать глаза. Я поднес руку к лицу и вдохнул запах кожи. Как я и думал, дождь не отпустил меня из своих лап.       Какое странное человеческое дитя… — Так ты не спал? — эти слова раскатами грома разорвали тишину беседки. До боли знакомый голос ударил меня под дых так, что ответные фразы в голове разбились на миллионы осколков. Я начал собирать их в уме, а они все рассыпались и рассыпались. Остался только сухой и пресный песок слов. — Да, — получилось даже более хрипло, чем я предполагал. Я не слышал ее дыхания, она стояла слишком далеко. Звон рассыпавшихся фраз все ещё звучал в моей голове, а я всем телом чувствовал взгляд девушки. Ожидание ответа было похоже на натянутую до предела струну, которая вот-вот лопнет. — Почему? — всего одно слово, а я уже понял, что она хочет услышать в ответ. Но я не знаю, что сказать. Я сам бы хотел знать ответ на этот вопрос. О, как сильно поразил её тон: ни тени страха или волнения, только дикая отстраненность. — Возмездие вселенной, я полагаю, — всеми силами держу паузу, чтобы попытаться собрать из песка приличную фразу. Её молчание можно ощутить кожей, оно нависает и приковывает к неудобной постели тяжелой наковальней. Тишина так звенит, отдается эхом в сознании, и я не выдерживаю. Струна лопается, а мир предстает пред моими открытыми глазами. На доли секунд мир сконцентрировался на шоколадном бархате её глаз, таких печальных и взрослых, каких не видывал этот испорченный мир уже много столетий. Они впиваются в меня, в само мое нутро. Губы сами расплываются в улыбке, трескаясь от долгого пребывания на ветру. — Давно не виделись, Падающая Звезда…