Я снова вспоминаю наших мёртвых. Порочный круг мышления, всё тот же, И завершённый там, откуда начат.
Утро встретило их яркими лучами солнца, пробивающимися сквозь не закрытые с вечера жалюзи. Когда Имаёши уснул, Ханамия, кажется, всё же нашёл в себе силы немного прибраться — хотя бы выбросить и перчатки, и упаковку, и сам презерватив, а ещё обтереться влажным полотенцем. По крайней мере, выглядел он, распластавшийся поверх одеяла, вполне чистым и умиротворённым. Правда, определённо уже не спящим. Имаёши лежал и смотрел на него, размышляя, стоит ли ему как-то скорректировать своё привычное утро, и пока он просто пялился, Ханамия, не открывая глаз, вздохнул и придвинулся к нему, прижимаясь спиной к тёплому боку. — Знаешь, тебе надо больше отдыхать, — пробормотал он, и это было так неожиданно, что Имаёши не успел сообразить, как ответить, а Ханамия тем временем прижался теснее и проговорил ещё тише: — Ты во сне дышишь очень тяжело. Так раньше не было. Имаёши вскинул бровь, утыкаясь носом в его плечо. Когда «раньше»? В средней школе? Он помотал головой и скатился с постели, шлёпая босыми ногами в ванную. Наскоро приняв душ и умывшись, он почувствовал себя немного более живым и приступил к готовке завтрака, пока Ханамия стоял под струями воды, что-то немелодично напевая. Напоминать ему о необходимости на всякий случай оставлять открытой дверь не пришлось. Ханамия, конечно, стоял на ногах, но ранили его совсем недавно, так что... За завтраком Ханамия как бы невзначай осведомился о планах Имаёши на день. Тот пожал плечами, прожёвывая тамагояки, и ответил: — Лекции в университете. Расскажу бакалаврам немного о труднодоступном поле. — То есть, о нас? — О вас? — Ну, обо мне. Когда ты закончишь, ты будешь рассказывать обо мне студентам? — Не думаю, — Имаёши лукаво улыбнулся, разделяя остатки своей порции омлета на три неравных части. — Смотри — ВИЧ-инфицированные выбирают обычно одну из трёх жизненных стратегий. Первая: сокрытие. Такие люди сами себя клеймят и всеми силами стараются скрыть болезнь. Как правило, они не получают должного лечения, потому что, узнав о своём статусе, покидают центры навсегда. Но могут и получать, пользуясь вымышленными именами. Не твой вариант, — он прочертил палочками в воздухе горизонтальную черту. — Вторая — стратегия игнорирования. Эти ребята не считают, что болезнь представляет угрозу для их жизни, а сами они — заразны, и хотя они могут лечиться, но не станут обсуждать это, а на вопросы будут отвечать, что здоровы. Или, — он положил в рот ещё кусочек, прожевал и проглотил, — они скажут тебе, что ВИЧ и СПИД не опаснее многих других заболеваний, а потому не стоит акцентировать на этом внимание. Тоже мимо. И наконец, третья, — он сделал глоток кофе, — это стратегия деструкции. Как правило, её используют наркоманы, которым болезнь развязывает руки, позволяя уничтожить себя в самые короткие сроки. Всё ещё нет. Как видишь, ты не подходишь ни к одному из описаний, Ханамия, ты отличился даже здесь. Хотя есть одна забавная деталь... Он замолчал и не продолжал говорить до тех пор, пока Ханамия не пнул его нетерпеливо в лодыжку. — ...это ВИЧ-активизм. Люди, не попадающие в первые три категории, выбирают стратегией выживания пропаганду и участие в движениях и СПИД-сервисных организациях. Делают это своей работой. И ты, Ханамия, как раз такой проактивный больной. Но со знаком «минус». Твои цели совпадают с целями активистов глобально, но расходятся в частностях. Они меняют ценность продолжительности жизни на качество, а ты — нет. Я, быть может, действительно напишу о тебе книгу, но я никакими силами не уложу твои мотивы в полуторачасовую лекцию для восторженных юнцов, прости. — Какой долгий способ назвать меня уникальным, сенсей, — широко ухмыльнулся Ханамия и высунул кончик языка, становясь совсем похожим на шаловливого ребёнка. — Почту за честь тот факт, что ты только что отрепетировал на мне лекцию. — О, лишь незначительный её отрывок, — улыбнулся Имаёши. Когда он уходил, Ханамия даже не повернул головы в его сторону, сидел, уткнувшись в какую-то книжку, стянутую с полки, из тех, что сам Имаёши никогда не открывал. Он же не попрощался, просто молча притворил за собой дверь и отправился в Тодай, ставший ему за эти годы, пожалуй, роднее дома. Впервые он больше хотел остаться в своей крохотной квартирке. Вернувшись же в неё, Ханамию он там предсказуемо не застал. Книга лежала на столе, заложенная пустым листом офисной бумаги, а дверь была просто захлопнута. Те немногие следы, которые он оставил в жизни Имаёши, легко умещались в одной мусорной корзине.***
— Ты выглядишь нездоровым, Имаёши-кун, — проговорила Шимизу, ласково отводя пряди с его горячего лба. — У тебя же температура. И как давно? Имаёши неопределённо пожал плечами, оставляя вопрос без ответа. В последнее время все подряд упрекали его в том, что он выглядит больным. Начиная с Одзавы-сенсея и заканчивая... Ханамией. Полиция до сих пор так и не нанесла визит в его дом, а про Ханамию лишь изредка говорили в новостях, напоминая не терять бдительности, звонить на горячую линию... Не таким опасным он был. Вернее, он вообще не считался опасным, и потому, видимо, его так неохотно искали. Оно и к лучшему, думал Имаёши, а ещё думал о том, как его утомили расспросы. Он не мог ответить, что знает, почему выглядит, как оживший мертвец. Своим появлением Ханамия выпотрошил его, а уходом завершил обряд погребения. Шимизу не говорила о своём отношении к Ханамии. Что она сказала бы, если бы он ответил ей честно? Он надеялся никогда этого не узнать. — Бывает в это время года, — мягко отвёл он её тонкую руку от своей головы. — Ничего особенного. — Не нравишься ты мне. Сходи в больницу. Ты уже несколько месяцев спишь на ходу. — Мне просто нужен отпуск. Я возьму его, когда закончу работу над исследованием. — Тебе нужен не отпуск. Тебе нужен врач. — Мне. Не нужен. Врач, — отрезал Имаёши. Шимизу скрестила руки на груди и прищурилась. — Докажи. Имаёши вскинул брови. С кем-то другим он даже не стал бы препираться так долго. Но это была Шимизу. Наверное, он мог назвать её своим самым близким другом. И пойти на уступки. — Каким образом? — Блок анализов на ВИЧ, сифилис и гепатиты B и C, плюс общий анализ крови. И если всё окажется в порядке, я клятвенно обещаю принять ответ про отпуск и поить тебя травяным чаем, пока ты не покончишь с этим исследованием. Вопрос о том, продолжат ли они общаться после его завершения, естественно, даже не стоял. Имаёши хмуро, без улыбки смотрел на неё. — Я никогда не сдавал эти тесты за компанию. Такова позиция. — Я прошу тебя не за компанию их сдать. Иди один. Позаботься о себе в кои-то веки. Пусть даже ты сделаешь это ради того, чтобы я от тебя отвязалась. Имаёши подпер подбородок кулаком, опуская локоть на раскрытую тетрадь перед собой, посмотрел на неё задумчиво. Ну. В конце концов, он точно ничего не терял, зато хотя бы один человек оставил бы в покое его внешний вид. Шимизу всегда была верна своему слову, так что он хмыкнул задумчиво и ответил: — По рукам. Я приношу тебе доказательства того, что у меня отменное здоровье бывшего баскетболиста, а ты завариваешь этот твой чай для особых случаев — в порядке исключения. Так? — В точности, — нежно, но как-то невесело улыбнулась Шимизу. — Но у тебя две недели на всё! Не тяни. Имаёши фыркнул: двух недель хватило бы за глаза.***
— Мне очень жаль, Имаёши-сан. Он слепо смотрел на результаты анализов, не веря в увиденное. — Судя по тестам и вашему общему состоянию, латентный период подошёл к концу. Это значит, что вы заразились не менее восьми лет назад. Возможно, десять или одиннадцать, если здоровье изначально было крепким. Вы точно не помните, как это могло произойти? Имаёши покачал головой, моргнул и поднял взгляд: — А это на что-то влияет? — Нет, но... — Тогда это не имеет значения. — Да, вы правы. Мы можем предложить следующие варианты... — Я знаю, — оборвал его Имаёши. — Что, простите? — Я знаю их все. Спасибо. Я обдумаю и выберу подходящий. — Как скажете. Вы всегда можете обратиться по этим телефонам... — врач потянулся за брошюрой, но Имаёши поднял ладонь, останавливая его. — Телефоны у меня тоже есть. Спасибо, ничего не нужно. Не дожидаясь ответа, он встал, покачнулся в лёгком поклоне и вышел за дверь, спиной ощущая, как неодобрительно смотрит на него змея, обвившая чашу Гигеи. Всю дорогу до дома он чувствовал удивительную пустоту в голове, как будто разом выключили все каналы, оставив только белый шум. Ни обрывков разговоров, ни выводов, ни планов. «Пре-СПИД... Меньше двух лет в худшем случае». Как-то вдруг пришло осознание, что его исследование не закончится никогда. Имаёши рассмеялся, привлекая внимание людей в автобусе, но ему было уже плевать, так что он просто хохотал, пока не перестало хватать воздуха. А потом пришло время выходить. Придя домой, первым делом он выключил все телефоны и поменял в диктофоне батарейки. Заварил себе кофе — налил в новую любимую чашку, без каких-либо следов помады или сколов. Нажал на кнопку. — Пациент номер... нулевой, двадцать семь лет. ВИЧ-положителен уже...