Shadowhunters. Crossovers

Хейден касается губами виска Алека — чуть дыша, неслышно. Он спит, кажется, видит хорошие сны — такой умиротворённый и спокойный. Лайтвуд знает — по традиции Хейден Ромеро уходит первой посреди ночи, одевается в темноте, откидывает волну тёмных волосы на спину, оборачивается через плечо и некоторое смотрит на него — недвижимого любимого. Но девушка никогда не рассказывала, как осторожно проводит пальцем по иссиня-чёрным волосам, оставляет поцелуй на его тёплой коже и хочет уронить одинокую слезу тихой печали, но не может. Хейден уже давно выплакала все слёзы, отведённые ей на короткую и бесполезную жизнь. Союз отчаявшейся и сильного. Алек просыпается в пустой комнате рано на рассвете — нужно вернуться в Институт до того, как хватятся. Натягивая обувь и замирая на мгновение, он вспоминает ночь, Хейден и её горящие в темноте глаза. Лайтвуд может сказать, что в этом нет ничего серьёзного, просто увлечение, о котором он скоро забудет в угоду родителям, но он отучился врать самому себе в тот момент, когда скрестил клинки с Джейсом, не давая добить раненую волчицу с загнанным взглядом и каштановыми локонами. Алек — Сумеречный Охотник, один из лучших, но у него тоже есть сердце, которое кричит «не тронь её, иначе я убью тебя». Кажется, любовь действует именно так, и Лайтвуд уже давно отчаялся найти во всём этом простой смысл, когда застёгивает чёрную рубашку на все пуговицы и смотрит на себя в мутное зеркало, вспоминая, как проводил губами по нежной коже волчицы и шептал «люблю». Союз влюблённого и зависимой. Хейден чудится, что Алек везде. За поворотом улицы ненавистного Нью-Йорка, за дверями ресторана, который она обязана считать домом. Ромеро улыбается и даже смеётся, но каждую минуту каждого дня думает о нём, об Алеке. И пусть она знает, что Охотник отвечает взаимностью, жжение в груди никуда не пропадает. Это щемящее чувство — ожидание потери, паранойя, от которой не спасёт ни один врач. Иногда Хейден думает, что ей не нужно было влюблять в Лайтвуда с его голубыми глазами, от взгляда которых бросает то в жар, то в холод. Но она всё равно идёт в условленное время, чтобы увидеть его, поцеловать и сказать: «Разве это реальность?». Алек ничего не ответит, никогда не отвечает, а просто прижмёт к себе — сильно, отчаянно, и подумает, что это единственная реальность, которая ему нужна сейчас. Союз двух сердец. Алек открывает глаза и провожает Хейден взглядом, но в последний момент тянет её к себе и шепчет: — Выйдешь за меня? Отчаянно и просто, что хочется кричать, но девушка только смеётся, горько и недоверчиво, смотрит на него и спрашивает: — Ты серьёзно? Алек, оборотень и Сумеречный Охотник — это невозможно. Конклав не позволит, тебя прогонят… — Никто и ничего мне не сделает, — качает головой Лайтвуд — он и забыл, что когда-то, до Хейден, до её искрящихся глаз полагался только на закон и даже не мог думать о своём счастье вопреки его букве. — Закон о связи Охотников с жителями Нижнего мира нарушила так много раз, что он уже не имеет смысла. — Правда? — Хейден ерошит его волосы пальцами, сидя на его коленях в футболке и белье, щурится от смеха и невесомо касается губами его лба. — Семья откажется от тебя, Лайтвуд. — Ты моя семья, — шепчет Алек куда-то в шею, и от этого становится одновременно тягостно и легко на душе у Ромеро. — Мне больше никто не нужен. Хейден почти сдаётся под этим взглядом, говорящим «я сделаю тебя счастливой», но улыбается и качает головой, давая понять, что и без того счастлива их союзом, не закреплённым на бумаге или руной. Союз оборотня и Охотника. Союз, которого не должно быть.