Наследник империи

      Пару дней спустя Сенат и народ Рима присягал новому императору и новому супругу божественной Августы Мессалины — Дэмиусу Цезарю. Дэмьен был необычайно величественен и красив в своей пурпурной тоге и лавровом венке. Рядом с ним была его императрица — прекрасная, словно Венера, Валерия Мессалина и их приемный сын Луций.       — Мда, этот не будет с нами считаться, — сказал один жирный, откормленный сенатор другому, — я его заранее опасаюсь.       — Не волнуйся, — отвечал ему тот, — на Юлия Цезаря в свое время нашелся Брут, а на Калигулу — Кассий Херея. На этого тоже найдется кинжал.       — Несогласные с моей кандидатурой могут просто уйти, — проговорил Дэмьен, услышавший речи патрициев, — я не ищу любимчиков.       — О, божественный Цезарь, — тут же подобострастно заговорили сенаторы, — мы — все твои преданнейшие слуги! Как ты мог допустить мысль о том, что здесь кто-нибудь несогласен с тобою?       — Ты, толстозадый, будешь отвечать за финансы Римской империи, и если я узнаю, что ты воруешь деньги из казны, ты сам отдашь свои сбережения из своего кармана! — сказал император.       Дэмьену вспомнился его приятель из военной академии — Тедди.       — Д-да, мой император! — ответил толстомясый сенатор, с перепугу начавший заикаться.       — Кстати, каждый христианин должен будет отдать своих дочерей торговцам рабами, — проговорил новый император, Дэимус Цезарь.       Некоторые патриции, являвшиеся тайными христианами, задрожали, но они все же надеялись, что им удастся сохранить свое вероисповедание втайне.       — Что-то вы дрожите… Не больны ли вы часом? — насмешливо спросил новый цезарь. Д      эмиус смотрел на патрициев, и мужи в тогах не могли выдержать пронизывающий, испытующий взгляд императора, который вскоре стал и гипнотизирующим. Под его влиянием они начали рассказывать всем присутствующим свои тайные грешки. Так, один из них признался в убийстве благодетеля, другой — в том, что соблазнил девицу из благородной семьи и продал ее в лупанарий, а еще один — в том, что был христианином.       Когда отец проданной богатенькой девицы услышал слова о дочери, то достал позолоченный кинжал и бросился на друга.       — Ах ты, собака! Убью!!! — орал патриций.       Преторианцы по знаку императора кинулись разнимать их, а потом увели убийцу, бросив его в темницу, где он должен был дожидаться суда. Воспользовавшись суматохой, какая-то женщина, чье лицо было наполовину закрыто капюшоном, подкралась к императору и вонзила ему в спину нож.       Дэмьен лишь снял капюшон с головы неизвестной.       — Римские орлы, схватить эту шлюху! — приказал Дэмиус.       Потом обратился к задержанной:        — Агриппина, ты просчиталась!       Он вытащил из-за спины обычный кухонный нож для разделки мяса.       — Боги, ты же должен был умереть! — закричала неудавшаяся императрица. — Ты что, бессмертен?!       — Боги отвернулись от тебя, — проговорил Дэмьен.       Луциус даже не смотрел на свою мать.       — Сынок, иди погуляй в саду, — сказал Дэмьен своему приемному сыну.       Затем снова обратился к Агриппине:        — Выбирай: либо ты умрешь от голода, либо оставишь попытки к мятежу.       — Хорошо, пап, — ответил мальчик.       — Ты… ты… — Агриппина просто задыхалась от возмущения. — Ты украл у меня не только трон, но и сына!       — Он не твой сын. Ты даже его не любишь. Выбирай, как мне поступить с тобой.       — Ты все равно сдохнешь в мучениях! — заорала Агриппина.       Затем она в бешенстве бросилась на Мессалину:        — Сучка, я на тебе живого места не оставлю!       Дэмьен прижал женщину к себе и угрожающе проговорил:        — Агриппина, я даю тебе последний шанс, но, по-моему, ты плюешь на мое предложение. Гордые римские орлы, сломайте этой шлюхе ноги прямо здесь при народе!       Орлы с радостью поспешили выполнить приказ своего императора. Агриппина была раздета донага, прилюдно обесчещена, а после вынесенного унижения оказалась на кресте. Конечности противницы Мессалины были зафиксированы веревками, а здоровенный воин с помощью огромного, жуткого молота, переломал ей ноги, вырвав у нее душераздирающие вопли.       Но императорской чете этого показалось мало, а посему экзекутор переломал ей и обе руки.       Дэмьен взял пилум и воткнул его прямо в глаз Агриппины.       — Мне убить эту шлюху? — спросил он у народа. — Решайте, римляне, нам простить эту женщину? Кто за то, чтобы дать ей существовать, поднимите руки вверх. Кто за смерть этой женщины, опустите большой палец вниз. Решение добровольное.       Агриппина сделала много зла людям, а посему сочувствующих ей не нашлось. За исключением пары жалостливых старушек и некоторых, оказавшихся неравнодушными к ее красоте, мужчин, все дружно вынесли матери Нерона смертный приговор.       — Подлецы римляне! — отчаянно завопила она. — Подлецы римляне, я вас всех ненавижу! Проклинаю вас! Но знайте: я не могу умереть так просто, неведомый бог уже помог мне один раз, поможет и теперь.       Дэмьен подозвал своего сына и проговорил:        — Убей её сам, не нужно жалеть её.       — Хорошо, отец! — ответил Луций, он же Нерон.       Агриппина пыталась воззвать к сыну:        — Мальчик мой, это же я, твоя мама. Этот Дэмиус — плохой человек. Ты же хороший мальчик?       Но сын ответил ей:        — А где ты находилась, когда у меня резались зубки, или была температура? Трахалась с импотентным старикашкой, всегда избегала меня. Дьявол, кушать подано!       Мальчик отрезал своей матери кисть руки и положил ее перед огромной черной зверюгой. Агриппина заорала от нечеловеческой боли, а ротвейлер с жадностью набросился на отрезанный для него кусок человеческого мяса.       Внезапно, императрице стало дурно. Дэмьен посмотрел на избранницу своего сердца и поинтересовался:        — Дорогая, что с тобой?       Валерия ласково улыбнулась ему и проговорила:        — Я не собиралась пока говорить тебе… хотела сделать сюрприз, но сегодня такой прекрасный день, что я передумала и говорю тебе: муж мой, моя любовь, мой император, я ношу под сердцем твоего наследника.       — У меня будет братик? — спросил Луций.       — Братик, а может, и сестренка, — ответила его новая мать.       Дэмьен погладил жену по волосам и улыбнулся. Крест, к которому была пригвождена Агриппина, вдруг загорелся. Язычки пламени стали окутывать тело женщины. Из уст Агриппины сыпались проклятия в сторону императора и его супруги.       — Вы все подохните! Великая римская империя падет, утонет в крови! И ты, тварь, тоже подохнешь! — кричала женщина.       Огонь бесстыдно ласкал обнаженное женское тело. Агриппина рыдала от боли и ненависти к своим мучителям.       — Суки, вы еще поплатитесь!       — Ты мне отвратительна, Агриппина, — промолвил цезарь Дэмиус, — собственная злоба сгубила тебя.       Произнеся эти слова, он сильнее прижал к себе жену и поцеловал ее в губы.       — Я еще вернусь! — кричала пылающая огнем Агриппина, смотря горящими глазницами на Дэмиуса Цезаря.       Спустя час после казни Агриппины римские сенаторы обсуждали это событие. Некоторые заговорщики теперь повесили головы.       — Проклятая сука! — говорили сторонники Агриппины. — Её погубила жажда власти, ей же гарантировали трон.       Что до самой Агриппины, то теперь путь этой падшей женщины шёл лишь через ад.       — По списку, дамочка, — проговорил один инкуб, охранявший ворота в ад.       — Что это за место? — с ужасом проговорила неудавшаяся императрица.       — Чистилище, — проговорил инкуб. — Ты умерла, твое тело сгорело в огне. Да и ты никогда не была послушной девицей. Рушила чужие браки и трахалась со своим братцем Калигулой. Даже своего сына развратить собиралась.       Охранник врат знал обо всех её приключениях.       Агриппина испуганно смотрела на него. Но всегдашняя находчивость не покинула ее. Красиво улыбнувшись, она проговорила:        — Думаю, я смогу тебе скрасить вечность в аду.       — А мне, в отличие от тебя, можно и к смертным выходить. От такой шлюхи мне ничего не нужно.       — Не может этого быть, — промолвила Агриппина, далекая от того, чтобы обидеться, — ручаюсь, что у тебя еще не было такой шлюшки, как я!       Говоря так, она взяла в руки крепкий член демона и начала ласкать его.       Демон бил эту женщину по голове, но все же инкубу было приятно.       Матроне не очень нравилось такое обращение с собой, но она знала, что сейчас находится не в том положении, чтобы диктовать условия. Теперь она взяла его член в рот, стараясь сосать как можно старательнее. Инкуб вгонял ей свой огромный фаллос по самую глотку.       Демон похоти развлекался с этой падшей женщиной. Постепенно римская развратница стала надоедать этому демону. Он кончил прямо в горлышко матроны и, подведя её к вратам ада, распахнул их и сбросил ее прямо вниз. Недостойная мать Нерона с ужасным воплем упала на самое дно ада, в Тартар.       В это самое время молодой император не мог уснуть, его почему-то преследовали видения из прошлого.       — У зверя нет братьев, — снова говорил ему Марк Торн, являвшийся названным братом Дэмьена, но отрекшийся от него просто из-за его происхождения.       — Я прошу тебя, Марк, пойдем со мной, — вновь и вновь повторял ему Дэмьен, но столько же раз названный брат отрекался от него. А потом Антихрист чувствовал взрыв боли и гнева внутри настолько сильно, что они материализовывались и… убивали Марка. И снова, как много лет назад, Дэмьен издавал над холодным телом брата звериный вой — вой одиночества и тоски.       Видение рассеялось, и чтобы снять его остатки мужчина пошел в императорские бани. Дэмьен снял с себя пурпурное одеяние и прыгнул в воду. Внезапно, вода окрасилась кровью.       — Видишь эту кровь? — произнес голос невидимого собеседника. — Это кровь твоего брата, убитого тобой!       — Кто ты такой?! — крикнул Дэмиус. — Ну-ка, покажись! И я не убийца, я никого не убивал. Все хотели убить меня.       Тут перед ним предстал бледный призрак того, кого он когда-то назвал отцом после того, как потерял своего приемного отца Роберта.       — Здравствуй, Дэмьен, — проговорил Ричард Торн.       — Здравствуй, Ричард! Почему ты преследуешь меня? Что я тебе сделал? Тебя убила твоя жена, а не я.       — Нет, — отвечал ему призрак, — это ты предал всех, кто тебя любил и убил их. Анну искусил князь тьмы — твой истинный отец, и она пала, отняв у меня жизнь и погубив свою душу.       — Анна жива, я видел её в свои взрослые годы. Мы даже спали вместе, — усмехнулся Дэмьен.       — Что? — возмущенно проговорил Ричард Торн. — Жива? Эта предательница должна гореть в аду!       — Дядя, ты такой скучный… изыди! — с усмешкой сказал Дэмьен Торн.       — Я еще вернусь, убийца! — яростно прокричал призрак и исчез также, как появился.       Дэмьен, наконец, расслабился. Но тут он заметил крадущегося сенатора с обычным кинжалом. Внезапно на толстомясого сенатора набросился черный кот, который начал рвать его лицо когтистыми лапами. От испытанной боли патриций налетел на бочку с горящей смолой. Неудавшиеся убийца начал верещать.       — Неет, я не хочу умирать, я должен был стать новым Брутом и войти в историю! — кричал неудачник в тоге.       — Ну, в историю ты точно влип! — насмешливо проговорил Дэмьен.       На шум вбежали преторианцы и тут же спасли незадачливого заговорщика только затем, чтобы схватить.       — Что делать с этим негодяем, Цезарь? — спросил их командир.       Дэмиус Цезарь спокойно проговорил:        — Сломайте ему ноги и бросьте его в темницу с переломанными ногами, пусть он там сдохнет.       — Да, мой император! — командир преторианцев отсалютовал Цезарю. - Да, едва не забыл, Цезарь, мы обнаружили христианское семейство, называемое Бугенгагенами. Они сейчас находятся под стражей. Доставить их к тебе?       — Приведите их ко мне, освободите только младшую, — проговорил Цезарь.       — Слушаюсь, мой император!       Время спустя все семейство Бугенгагенов — извечных врагов Торна — было доставлено пред очи императора-Антихриста.       — И как мне с вами поступить? — начал Дэмьен разговор с христианским семейством.       — Мы не боимся тебя, богомерзкий Антихрист! — гордо проговорил отец семейства. — Господь защитит нас, он бросит тебя в озеро огненное, горящее серою!       Торн засмеялся. Его смех был похож на рычание шакала.       — Римские орлы, разденьте этих женщин и можете затрахать их до смерти! — приказал император. — Я буду жить, а ваш хваленный Иисус умрет теперь уже навсегда.       Женщины разрыдались. Они были стыдливыми и целомудренными, а посему подобное наказание было для них хуже смерти. Но, как известно, надежда умирает последней, и христианки принялись взывать к своему богу, чтобы он защитил их. Преторианцы же с радостью кинулись исполнять приказ императора. Сильные и грубые руки воинов срывали с женщин одежду, хватали их за груди и выламывали жертвам руки, если те пытались сопротивляться. Одолев жалкое сопротивление христианок, императорские гвардейцы принялись насиловать их, усиленно работая своими мощными «мечами» на глазах у Цезаря. Тут и Мессалина с юным Нероном подоспели.       — Луций, ты еще мал, чтобы видеть некоторые вещи, — сказала Валерия, заставив мальчика отвернуться.       — А что тут такое происходит? — спросил он.       — Дорогая, пусть смотрит. Он должен знать, как устроены женщины. Мы учим этих глупых христианок, как им себя вести. — с улыбкой произнес император.       — Что же, будь по-твоему, муж мой! — очаровательно улыбнулась императрица. — И да, это отличное наказание для этих мерзких сектанток!       — Ой, как интересно! — восхитился маленький Нерон. - Пап, а давай их потом изнасилуют пьяные шимпанзе или ослики на арене?       — Хорошая идея, сынок! — похвалил мальчика Дэмьен и погладил его по рыжей голове. - Но, мне кажется, для этого больше подойдут слоники, чем обезьянки.       — Слоники? — переспросил малыш. — Урра! Здорово! Но пусть будут и обезьянки. Они пусть займутся молодыми девушками, а слоники — бабушками.       — Будь по-твоему, Луций.       Христианские девушки были привязаны к столбам, а напоенные для определенной цели шимпанзе принялись сношать их. Трудно было представить большие муки и позор, нежели те, что испытывали девицы из рода Бугенгаген.       Затем на арену вывели большого прекрасного слона. Старухи молили о пощаде.       — Император, прошу, сжальтесь! — взывали старые женщины.       Но Дэмьен лишь проговорил:        — Не будет вам пощады.       Семья императора наблюдала, как насиловали семью Бугенгагенов. Арена наполнялась криками.       Это зрелище возбудило Вавилонскую блудницу. Она нежно обвила руками шею Зверя и впилась в его губы жарким поцелуем.       Маленький Луциус, он же Нерон, будучи юным дарованием, играл на лире, глядя на страдания жертв. Его отец-император также наслаждался зрелищем. Теперь старушки и старики из рода Бугенгаген были приговорены к сожжению.       — Это чудесно! — пропел Нерон. — Они похожи на факелы! Когда я стану большим, обязательно поставлю такие факелы у себя в саду.       Его приемные родители в это время нежно ласкали друг друга. Валерия пылко откликалась на поцелуи и ласки любимого мужа.