Всего один шаг...

Я уже было подумала, что я вновь попала в то ужасное место, и начала паниковать. Как до меня дошло, что стоит просто открыть глаза. Какой-то странный был сон, просто до ужаса странный. Жуткое ощущение, что все, что вокруг меня находится, мне не знакомо. Это, вроде бы, и странно, и… Пугающее чувство какое-то. Меня передернуло. Я оглядела комнату. Когда тут успел возникнуть такой беспорядок? Что здесь произошло? Атомная война? Столько листков скомканных, разорванных и целых валялось на полу. И одежда тоже была разбросана по всем углам, по каким только можно было. Что здесь произошло-то, господи? Почему я ничего не помню? Я что, пила? Я ступила вперед и что-то задела. Взглянула на «преграду». Бутылка. Стеклянная. Я подняла ее, чтобы прочитать, что же я такое пила. Вино. Выпить одной целую бутылку вина! Вот это я даю, конечно! Я подошла к письменному столу, поставила на одно единственное здесь свободное место бутыль. Компьютер был включен. Я оглядела стол. На одном листке с нотами было большими крупными буквами небрежно написано: «НЕ ПОНИМАЮ!» Я сняла с монитора колготки. О, ясно, я, кажется, начинаю вспоминать. Я же, черт возьми, пыталась понять нотную грамоту. И у меня ничего не получилось. Точнее, я не понимала, зачем это нужно, писать эти нотки, если можно просто запомнить, как играть. Я просто не могла придумывать музыку, записывая эти закорючки. Я знаю, какая нота, что обозначает. Но… смысл?! Не понимаю! Ой, кажется, я отвлеклась. Я оглядела стол, и, тяжело вздохнув, все-таки решила прибраться, начиная с этих бумажек. Моя комната была довольно-таки небольшой, да и мне не нужно было много места. Как входишь в комнату, напротив тебя окно, с широким подоконником, на котором я часто сижу, если он не завален всякой хуйней, как сейчас. Слева стол, рядом с ним большой шкаф. А справа моя кровать, которая была довольно-таки широкой, не двуспальной, конечно, но тут может уместиться две меня. А еще тут на стене висело несколько плакатов и три гитары: одна акустическая и две электро. Найдя среди кучи одежды какие-то шорты и свободную футболку, я надела их, а потом принялась убираться. Складывала вещи, бумажки по всей комнате. Неожиданно, перебирая бумаги, нашла что-то, чего я не помню. Точнее… похоже, я написала это в беспамятстве: Всего один шаг… И ты не умрешь, ты станешь новым. Всего один шаг… И ты все забудешь, ты станешь свободным. Всего один шаг… И я скажу тебе лишь «Прощай». Я тупо пялилась на этот листок. Сразу вспомнился сон. Так, отрывочно. Та девушка, что спрыгнула с моста… Я смотрела на все это со стороны, но я видела себя. И ее жизнь частично похожа на мою. Я не знала свою маму, она тоже умерла при моем рождении. Я потеряла сестру. Та переходила дорогу, а ее сбил какой-то пьяный водитель. Мне было двенадцать тогда, я так переживала. Сначала моя сестра жила, будучи в коме, но потом… Я навсегда запомню ее светлый взгляд, ее мягкие объятия, которые я так любила. Мой парень умер четыре года назад, а ведь он как раз сделал мне предложение, и мы собирались закатить самую пышную свадьбу. Но судьба распорядилась иначе. Он разбился на машине, как тетя той девушки. А ведь Миша еще жил несколько часов после аварии. Я видела его… перед самой смертью. И я никогда не забуду его лицо. Даже тогда он улыбался. Да, эти события отзываются в моей груди легкой болью. Но я… Но я точно знаю, что я никогда бы не спрыгнула. Хотя со мной случилось не так много бед, да и девушке той было двадцать один, а мне уже двадцать пять, почти двадцать шесть. А она… так много пережила, и в каком-то роде я ее понимаю. Но я бы такого не сделала, не знаю, мне кажется, я бы просто не смогла. Мне просто кажется, что это не выход, и что жизнь не может состоять только из страданий. Возможно, если бы она была чуточку сильнее… Но этот сон. Эти строчки. Это так совпадает. Я просто обязана продолжить эту песню. Не сейчас, позже. Пока у меня нет идей, но я уверена, что я ее допишу. Я протерла глаза. Я чуть снова не начала плакать. Ох, вот мое главное отличие от той девушки. Она не плакала. Не плакала до самого конца, в отличие от меня. А я плачу даже по всяким пустякам. Положив все листки на место, я продолжила уборку. Осталось вещи убрать, и все будет отлично. Вскоре, закончив с уборкой, я вышла из комнаты. Зря я это сделала. Тут тоже был беспорядок. Боже, да что же тут произошло? Зайдя в гостиную, я тут же все вспомнила. И хлопнула себя по лбу. Ох, вот же я идиотка. Мы же устроили вечеринку, по случаю того, что… э-э-э…, а по какому случаю-то? Я помню, что точно был какой-то случай. А, я же, как всегда, все пропустила, задумавшись. Как же ненавижу я эту свою черту: уходить в себя, глубоко и надолго, что меня никто не может вытащить. Да и друзья мои не пытались даже, потому что знали, что чаще всего в таких случаях может родиться новая песня. Я, вздохнув, принялась убирать пустые бутылки. А я ведь пила не только вино, я помню. Ох, а вот это я, значит, помню, да? С уборкой было покончено спустя два часа. Больше всего меня порадовало, что в этот раз мне не пришлось кого-то будить и выталкивать из квартиры. Видимо, не забыли ту мою истерику, когда я однажды обнаружила на своем балконе мужика. Я потопала в ванную комнату, чтобы принять душ, захватив грязные вещи и кинув их в стиральную машину. Как-то спокойно уж. Слишком спокойно, зная Кейт. Я заканчивала мыться, когда вспомнила, что я отключила телефон. И, наспех обтерев себя полотенцем, я побежала к смартфону, даже не одеваясь. Я тут же посмотрела на экран, и чуть ли не задохнулась. Двадцать пропущенных. Ох, нет, а это ведь только два часа дня. Ох, я знаю, что сейчас будет. Нет, не буду перезванивать, не хочу, мне страшно. Я включила звук, но пошла к шкафу, чтобы надеть что-то. Потом и волосы расчесала, глядя в зеркало, иногда беспокойно поглядывая на телефон, а после развесила постиранные вещи. Кстати, да. Я живу одна. А нахожусь я сейчас в Санкт-Петербурге. Вообще, я родом из Казани, но переехала сюда, чтобы учиться, да и меня всегда привлекал этот город, а еще хотелось оставить прошлое позади. Мой отец тоже уже не живет в столице Татарстана. Он живет в Москве, теперь его работа там. Он владелец одного кафе, которое все набирает популярность. Но у нас осталась квартира в Казани, поэтому мы всегда можем туда вернуться. Но сейчас не об этом. Я вообще мечтала создать группу. И у меня получилось это только тут, в Питере, где я познакомилась со многими хорошими людьми, в том числе, и с Катериной, которую мы все зовем Кейт. Сначала я зарабатывала на жизнь тем, что продавала свои рисунки. Но потом как-то так вышло, что мы собрали группу. Я была инициатором. И у меня как раз было много текстов, много идей. Даже удивительно. И мы записали свой первый альбом, но, пока что нас никто особо не замечает. Нас? А кто это — «мы»? Итак, Кейт — моя лучшая подруга, которая для меня — яркое солнышко. Всегда всем и всеми заправляет, не упуская что-либо из-под своего контроля, излишне энергичная и обидчивая. Она выбрала барабаны, как свой музыкальный инструмент, хотя она умеет играть не только на них. Итак, еще в нашей компании был Ник, то есть, Никита, но мы зовем его Ником. Он у нас играет на электрогитаре. Этот чувак довольно-таки экспрессивный, а так же умный, обаятельный и тоже так и блещет энергией. Если он дает совет, то к нему стоит прислушаться, потому что пока он ни разу не ошибался. Но не стоит отменять того, что он может быть излишне пошлым. Но, кажется, он это делает только ради прикола. И, наконец, Андрей, или, как зовем его мы, Энди. Хах, может показаться, что он спокойный чувак. Но он очень жуткий. Серьезно, я бы никогда не хотела его злить, может еще и басухой по мозгам дать. А еще он тоже, на пару с Ником, пошляк, и шуточки часто подкидывает такие, что потом мы можем смеяться минут пятнадцать. Этот чувак еще и язвительный, любит прикалываться над людьми. Я помню, как неделю не могла оттереть те черные усы. Просто я тогда ему что-то плохое сделала, а он мне отомстил, скотина такая. Весело, правда? Вроде бы веселые такие ребята, а песни часто получаются какими-то мрачными, вот мы и зовемся… Suicide Smile. Как бы то странно не звучало, но да, предсмертная улыбка. Это странно, знаю, но… Так вышло, я не знаю, почему. Просто, когда речь зашла о названии, мы долго переговаривались между собой, и потом, устав от долгой дискуссии, написали всевозможные названия на бумажках, кинули в коробку, а потом выбрали одну. Вот так и вышло, что решил все случай. Пока я тут задумалась о своей жизни, успела выпить кофе с булочкой, которую обильно намазала Нутеллой. А теперь я еще и наигрывала какую-то мелодию на акустике. Я иногда даже не помню, как перемещаюсь из комнаты в комнату. Из-за этой привычки постоянно уходить в себя, меня прозвали Летящей. Лично мне неприятно, но ведь это чистейшая правда. Вдруг зазвонил телефон. Я подпрыгнула, отложив в сторону гитару, и осторожно подошла к телефону. Я уже было хотела взять его в руки, как звонок прекратился. Я облегченно вздохнула. Но тут же снова застыла, потому как зазвонили в дверь. Нет. Моя смерть пришла. Я затаилась. Звонки прекратились, начали долбиться в дверь. Потом вновь зазвонил телефон. Я быстро его взяла и ответила. Уж лучше так, чем увидеть разъяренное нечто. Тут же на меня заорали. Я ничего не разобрала. Но, кажется, я опять что-то забыла. Ах, да, я же вчера не слушала, когда она говорила что-то важное, вроде. — Я ничего не поняла, — ответила лишь я. — Не поняла?! Ты не поняла?! Знаешь, что?! Ты уже задолбала! Телефон хотя бы включай! У нас репетиция, вообще-то! И тут разъярена не только я, но и Пит! — Ох, да что я такое пропустила? Чем эта репетиция отличается от предыдущих? — Ты… так ты меня не слушала! Ну нихуя ж себе! Ты так всю жизнь пропустишь, в себя погружаясь! — Да что такое то?! — все не унималась я. — А вот я не скажу тебе, Алекс. — Э? А как тогда у меня стимул появится? — У тебя сейчас все появится: и стимул одеться, и выйти из квартиры. Как? Просто потому, что я выломаю дверь, если ты этого не сделаешь! И все, бросила трубку. Я, тяжело вздохнув, потянулась к шкафу, откуда достала черные джинсы, черную футболку с белым рисунком розы. Надев их, я взглянула в зеркало на дверце шкафа. Какое у меня, все-таки, маленькое личико, такое узенькое. Смешной, задорный, вздернутый нос, не люблю его, мечтаю о прямом. Большие глаза (была бы воля моя, сделала бы меньше), радужка была зеленого цвета с темно-коричневыми крапинками (единственное, что мне нравилось в моей внешности). Небольшие по ширине, чуть пухлые губы, нижняя больше. Постоянно их кусаю, потому как люблю привкус крови, вот и выглядят губы слишком красными. И сама кожа… Мне нужно чуть подзагореть, определенно. Но как это провернуть, если все лето было пасмурным, а сентябрь пока не дает надежды на лучшее. Ох, кто-нибудь, откормите меня, чтобы я была менее худощавая! Но отдельная тема — мои волосы. Над ними я долго думала, когда решила как-то выделиться. Они были чуть красноватые, я бы даже сказала, что темно-бордовые. Несколько прядок были белыми, парочка — черные, а некоторые концы были голубыми. И это не казалось диким! Это было даже как-то красиво. А волосы вились сами собой, не сильно, просто крупные кудри. И это еще одно, что я любила в себе. Я ненавидела прямые волосы. Кейт еще раз нажала на звонок, и я отвлеклась от изучения себя самой. Как будто в первый раз вижу, честное слово. Взяв свою любимую черную электрогитару, не забыв упаковать ее в чехол, я пошла на выход, где надела кожанку и кеды. Естественно, черные. У меня вообще большинство вещей черные, темные. Ну, люблю я темные цвета, ну и что с того? Я, выдохнув, осторожно открыла дверь, и тут же встретилась с гневным взглядом. Ох, кажется, ее голубые глаза даже синими стали. — Эм, ну… привет, — осторожно произнесла я. Я боялась, что сейчас начнется буря в виде злой Катерины. — Привет?! И это все, что ты скажешь? — Ну, извини! Мне, между прочим, пришлось еще и убираться. Я только недавно закончила! Успела выпить только кофе! Вот! — Да какая разница, блин?! — Большая! Я что, пойду, оставив такой беспорядок дома? Я оглядела подругу. На ней были надеты синие джинсы, зеленая футболка, черная хлопковая легкая куртка. Глаза были подведены черным карандашом. И волосы… Короткая стрижка, то есть, каре, где волосы были короче на затылке, и длиннее у подбородка, действительно ей шло. Волосы ее были красными, с несколькими черными прядками. Ох, вот она действительно выглядела ярко. — Что? — спросила она, заметив, что я оглядываю ее. — Да, как всегда, слишком ярко! На что подруга лишь фыркнула, и мы пошли к лифту. А жила я на последнем этаже — пятнадцатом. Поэтому мы довольно-таки долго спускались вниз. И мне было жуть как неудобно. Просто злая Кейт — это страшно. — Я, вообще-то, волновалась, — наконец, подала голос Катерина. — Прости, я просто перед тем, как заснуть, зачем-то выключила звук на телефоне. Да и вообще я все забыла. Еще и этот сон заставил меня запутаться в реальностях. — Что за сон? — Да, странный какой-то. Даже не знаю, как это назвать. Как будто история обо мне из другой реальности. И я там, в конце концов, сбросилась с моста. И видела я это все со стороны, всю жизнь этой девушки. Только запомнила все отрывками. — Странный сон. — Угу, — кивнула я. — Так что случилось? Почему там Пит истерит? Чем эта репетиция так важна? — Ихихи, так я тебе и сказала. Вот теперь до завтра будешь мучиться! — Чего это? До завтра то чего?! — Потому что! — хихикнув, сказала она и выбежала из лифта. Я поспешила за ней. — Ну, блин! У тебя ничего не получится! Почему? Потому что другие проболтаются! — Ты в этом так уверена? — она хитро взглянула на меня, а потом пояснила. — Я им позвонить уже успела, пока ты там собиралась. — Но… но… как? Как? Это же, как я успела понять, что-то важное, а я буду не готова. — И опозоришься! Отличная мстя. Так что я ничего тебе не скажу! И другие тебе тоже ничего не скажут! — Это… это просто… как ты можешь так со мной поступить?! — я просто не могла что-либо сказать, потому что со стороны Кейт это было действительно подло. Это уже выходило за рамки, за все дозволенные рамки! Мы вышли во двор. Буквально под окнами стоял мой автомобиль, который подарил мне мой отец. Я особо не смотрела по сторонам, потому как во дворе все оставалось прежним: где-то там веселятся дети, бегая по детской площадке; недалеко у подъезда сидят бабушки и, как всегда, о чем-то переговариваются; ну и, конечно же, были тут и случайные прохожие, которые, видимо, просто решили срезать путь, пройдя по дворам. — Вот просто беру и поступаю, — говорит, наконец, Кейт, ожидая, когда я сниму машину с сигнализации и открою ее. Я же смотрела на нее. — Бука, — отвечаю ей я, показывая язык. — Ты как сюда приехала? — На метро, как. — А машину что… — Ага, чтоб тебя потом отвозить еще. Да ну. — Вре-е-едина, — протянула я, открывая дверцу заднего сидения и убирая туда гитару. Катерина уже обошла машину и села на пассажирское сиденье. Я села на место водителя. — Жаль, что не на байке, — проговорила Кейт. — Он в гараже. Ты хочешь тратить время еще и на это? — спросила я ее, заводя машину. — Нет, — хмыкнула она и отвернулась к окну. Мда, серьезно я ее обидела. — Ну, прости меня, Кейт, пожалуйста. — Да ладно, проехали. Просто завтра к семи надо быть у студии. — К скольким часам, прости? Утра или вечера?! — Утра. — УТРА?! Подруга засмеялась, а я возмущенно смотрела на нее. — Какого черта происходит?! — Узнаешь, — вновь хихикнула Кейт, а я лишь раздраженно закатила глаза, и потом выехала с парковки. Уже через полчаса мы были у студии. И когда я оказалась в помещении, на меня налетел Пит. Пит — это наш менеджер, то есть, занимается всеми делами группы, вроде договориться с кем-то о концерте, где записать альбом и тому подобное. Ему тридцать шесть, и он отличный мужик, которого мы все уважаем и любим. Так вот, он начал меня отчитывать, а я погрузилась в себя, рассуждая о том, что же такое завтра будет, что можно так волноваться. Вроде, никакой особенной даты завтра нет. Ну, двадцать первое сентября завтра, что там такого особенного? Кажется, я опять все пропустила. — Ох, ясно все с тобой, Летящая. Иди вон, репетируй! Ну! Я лишь кивнула и пошла в помещение, где мы обычно репетировали. Ребята уже были готовы начать, Кейт уже уселась за барабаны. Когда я вошла, они все, втроем, недовольно посмотрели на меня, а я, пожав плечами, достала гитару, подсоединила к усилителю, встала у микрофона и выжидающе глянула на друзей. — Ну и? С какой песни? — спросила, наконец, я. — Может, для начала, с каверов начнем? — предложил Ник и взглянул на меня, а потом на Энди. Я лишь подозрительно посмотрела на него. Скрывают тут от меня что-то важное, издеваются. — Каких? — тут же спросила я. — Может, Green Day? — спросил вновь Ник. — Да ну, и так слишком часто их поем, — хмыкнул Энди и чуть нахмурился. — Ну, я не знаю! — всплеснула я руками. — Давайте тогда сразу с песен! — Может, Грэйсов? — подала голос Кейт. — Пару песен? Я задумалась, а потом посмотрела на Ника и Энди. Они были не против, но как-то странно они переглянулись. Ох, ясно все с ними! Я лишь кивнула, и так пошло-поехало. Мы действительно спели пару песен TDG. Но потом пошли наши «произведения». Пит нам постоянно делал замечания, что-то бурча насчет хорошего звука и завтрашнего дня. Но, впрочем, репетиция прошла довольно хорошо, хотя я даже не понимаю, ради чего мы репетировали. То есть, для завтрашнего события. То есть, завтра нам придется выступать. Но чем завтрашнее выступление отличается от предыдущих? Может, этот концерт может нас прославить? Да я же чертов Шерлок! Но потом… меня выперли! Выперли из студии, сказав, что им нужно обсудить все для завтрашнего дня. И что мне оставалось делать? Ехать домой! Я лишь возмущенно оглядела здание, а потом зло потопала к своей машине. Никто меня не любит, никому я не нужна. Ну что они какие все обидчивые? Сами устроили вечеринку у меня, а потом еще от меня требуют чего-то! Я встрепенулась, потому как мне кто-то посигналил. Ох, черт, зеленый уже загорелся! Надо закачивать с этими «уходами в себя», потому как это, возможно, будет стоить мне жизни. Когда я вышла из машины, я взглянула на небо. Уже был вечер. — I feel so much better Now that youʼre gone forever I tell myself that I donʼt miss you at all, — пропела я. Ох, черт, вот пристала же. Поэтому не люблю петь каверы на песни Three Days Grace, потому что они потом привязываются, если не на неделю, то на день точно. Вздохнув, я пошла обратно в квартиру. Ужасно сильно хотелось есть. В холодильнике я ничего не нашла, зато в одном из шкафчиков я отрыла доширак. Решив съесть это, я поставила чайник. И все же, что же завтра должно быть? Я могла бы погуглить, уверена, информация сразу выйдет. Но мне теперь хотелось самой сохранить интригу. Это даже весело как-то. Вообще, я не люблю знать какие-то события наперед. Теряется интерес, ты уже знаешь, что будет, готовишь себя к тому, что произойдет. И волнуешься, много волнуешься. Это неинтересно, скучно. А я люблю неожиданности. Доев свой скудный ужин, я ушла к себе в комнату и как-то, бухнувшись на кровать, уснула. И где-то на еле ощутимой границе между сном и реальностью, я на секунду вспомнила, что нужно было бы поставить будильник. Но сон меня поглотил, и я так и уснула: в одежде, не укрывшись одеялом.