Близ огня

Небо над Германией. Мягко взлетел чартерный рейс, Даша поморщилась — так живо восстал перед ее глазами прошлогодний Оберхоф, перепутанные мишени. Как бил ее тогда нервный колотун, с какой яростью она разбрасывала палки и лыжи, как плакала, уткнувшись в плечо растерянной Скардино, при свете ночника. Довольно! Светлая надежда не давала девушке оставаться еще в подобных мыслях. Она была полна энтузиазма — от тренировки к тренировке своевременный рост точности и скорости стрельбы не заставлял себя ждать. В этот раз, все точно будет иначе… Настойчивые извещатели заставили девушек заерзать в своих креслах, они поспешно застегивали ремни безопасности. — Предзнаменование полного окончания рождественских каникул — обреченно воскликнула Дуборезова, медленно поднося к глазам кусочек отломавшегося ногтя. — Это тебе не на курок давить, тут дергать неплохо нужно, — усмехнулась Надя и изо всех сил потянула застрявший в сидение ремень. — Черт бы побрал их ржавые развалюхи! — стул жалобно скрипнул. — Какой курок? — выразительно изогнула бровь Настя, а Скардино сконфуженно ударила подругу по плечу, залившись нервным хохотом. Девчонки из сборной Украины, сидевшие позади, заинтересованно высунулись в проход, реагируя на сдавливаемые смешки Люды и Даши. Забавно похрюкивая, те ждали окончания фразы. — Чтобы тебя тюрингские каннибалы на ужин с колбаской скушали! — Подавятся! — уверенно заявила Дуборезова, горделиво растопырив пальцы с оставшимися целыми длинными ногтями. Мало помалу, разговор вернулся в рутинное обсуждение тренировок и маленьких успехов, бывшая лыжница спешила похвастаться первыми набранными кубковыми очками. Корчась в кресле, украинские девочки наседали сзади, расспрашивая о графике сборов перед чемпионатом мира и перспективном пропуске этапов. Скукотища. Даша даже зевнула. Не то чтобы ей не были интересны эти темы, просто… В двадцать четыре года едва ли заставишь вовлечь порхающие во все стороны мысли в тренировочный процесс, направить в правильное русло энергию. Особенно, когда ее недостает. Девушке показалось, что откуда-то подул ветер, по коже пробежали цепкие мурашки. «Прямо как при первом поцелуе..» — мрачно пронеслось в ее голове. Давно, давно, однако, ей не приходилось испытывать ничего подобного при поцелуях с Максимом — с некоторого времени это превратилось в своего рода дежурную обязанность. Игра по незамысловатым правилам: вначале он целует меня, в следующий раз к первому касанию губами стремлюсь я. Да, ей катастрофически недоставало положительной энергии. Прогулки по венским магазинам, океаны шелковых платьев, заразительный хохот подруг — все это, конечно, очень хорошо. Но серый бесснежный Минск начисто стер ее благостные впечатления об альпийских вершинах, морозных утренних тренировках. Сумрак полуночного дома и чуть слышно поскрипывающий под ворочающимся Максом диван — Даша стояла тогда у окна, хорошо различимой фигурой в свете зимней луны. Очередная имитация. Катастрофа. Девушка с размаху бухнулась в кровать. Сквозь беспокойный сон Даша каким-то седьмым чувством уловила шевеление справа, однако и плечом не повела — усталость едким комком свалялась в ее мышцах, которые не поддавались никакому движения. «Вы, простите, мерзавцы!» донеслось до нее откуда-то издалека. Настырные. Нет, никакой реакции. Сдавленный полувскрик — и резкий удар в бок локтем резко выбросил биатлонистку из состояния сладкой дремы. — Сволочи, — сообщила растрепанная Скардино, сжимая кулаки. — Вон эти собаки стащили твою австрийскую палку. — П..Палку? — растерянно произнесла Даша, спросонья заикаясь. Кристина Палка? Она, вроде как, не бежит. Девушка испуганным взглядом проследила за  Надиным пальцем. — Эй, Дария, законный владелец вовсю обыскался своей бриллиантовой вещички. Ты же знаешь, как нехорошо обворовывать биатлонных легенд, — победно улыбаясь тридцатью двумя, Эмиль Свендсен кокетливо крутанулся на носочке ботинка и плюхнулся в кресло, не рискуя нарваться на гнев борт-проводницы, которая, смеха ради сказать, была в раза два его меньше. До слуха Даши донесло чье-то раздраженное шипение. А может, неполадка двигателя? В подтверждение тому с норвежской стороны донесся громогласный хохот. Внезапное воспоминание пронзило биатлонистку, глухой стон застрял в горле. — В лесу под елочкой лежала? — так и есть, Даша совсем забыла о полном Надином неведении и своем недавнем вопиющем вранье. Яростные огоньки плясали в глазах подруги. — Ну, знаешь, Дашенька, — Скардино подхватила свои сумки. — Пропусти, Настя! — скомандовала она и решительно направилась в другую часть салона, пока Даша успела сказать хоть слово возражения, оправдания, возмущения — да хоть чего-то! Обе руки Скардино были заметно исцарапаны — очевидно, Эмиль так же, как и Настя, решил обзавестись длинными ногтями в Рождественский перерыв. Даша уронила голову на колени. — Что случилось-то? —, но и этот вопрос был оставлен без ответа. Переполошенные девушки поправляли растрепавшиеся волосы, не забывая при этом перейти в своих разговорах на тихий шепоток. Боковым зрением Даша подметила красные комбинезоны в сидениях через четыре ряда справа. Смотреть туда в открытую — не лучшее решение, Бог знает на какие мысли уже успела сподвигнуть недавняя драка по соседству Виту и Валю Семеренко. Иногда казалось, что она — несчастливый билетик белорусской команды. Возмущенные восклицания доносились с мест, где Надя, видимо, была радушно принята в объятья Сережи, Жени и молодого Вовы Чепелина. Черт ее дернул тащить эту палку с собой в надежде отдать законному владельцу! Даша едва отдавала себе отчет в действиях, машинально суя ее в чемодан накануне вечером. Теперь же гораздо более привлекательным решением выглядело тюремное заключение виновницы торжества в пыльном Минском шкафу. Постой, постой, Дашенька, в надежде? Кажется, настало время удариться головой в пластиковую стену кабины для немедленного излечения недуга — тупости. И только едва ощутимая вибрация мобильника в кармане уберегла ее бедовую голову от немедленного наказания. Оценив обстановку на предмет стюардесс, Даша, почесав затылок, нырнула под сидение, нажав, наконец, кнопку. Похоже, некто помимо нее в этом самом салоне не соблюдал предписанные правила. Сердце неожиданно подпрыгнуло — в этом время самолет выразительно тряхнуло, словно это кто-то извне был явно недоволен таким невежеством. Даша сползла в глубину кресла и приложила отключенный телефон к груди. «Извини, Дарья».