***
Кое-как добрались обратно, чутьё не подвело Эклза — он действительно почти добрался до места. Джаред был удивительно заботлив и непривычно тих. Как по волшебству, откуда-то вынул уже ощипанную тушку птицы, ловко разделал её и зажарил на гриле. Когда всё было уже готово — внезапно налетела какая-то шальная тучка, и закрапал мелкий противный дождик. Ужинать на свежем воздухе сразу расхотелось, хоть капли почти не проникали под кроны деревьев. Джаред унёсся в пещеру и через несколько минут вышел причёсанный и переодетый и с какой-то загадочной улыбкой пригласил Дженсена на праздничный ужин. Дженсен непременно бы удивился, если бы у него осталось на это хоть сколько-нибудь сил. Он, шаркая ногами, как столетний дед, дотащился до грота, в котором у семейства Падалеки была гостиная, и остановился на пороге, остолбенев от изумления. Стол был накрыт скатертью и сервирован на две персоны. Пусть и одноразовой пластиковой посудой, но всё равно впечатляло. Ноздри приятно защекотал аромат жареного мяса и еле уловимый — дорогого вина. На большом блюде — красиво нарезанные фрукты. Расставленные по периметру грота свечи придавали в общем-то спартанской обстановке лёгкий флёр романтичности. Джаред стоял возле стола и смущённо улыбался. — Мой день рождения, конечно, уже прошёл, но я всё равно хочу отметить его. С тобой. — Со мной? — Вдвоём. Только ты и я. Они оба почему-то перешли на шёпот. — Родители всегда устраивали для меня грандиозные праздники с толпами гостей и кучей подарков, но, видит бог, за все мои двадцать дней рождения этот — самый удивительный, а ты, Дженсен Эклз, самый дорогой и желанный гость и подарок в одном лице. Глаза у Джареда заблестели, он нервно теребил пальцами край скатерти и переминался с ноги на ногу, каждым движением отбрасывая диковинные тени, которые плясали на гладких стенах пещеры, исполняя какой-то дикий первобытный танец. Дженсен сглотнул и несмело шагнул внутрь, невольно любуясь стройной фигурой и бесконечно длинными ногами… «Какой же он невероятно красивый сейчас. Господи, дай мне сил!» Греховные мысли отступили, едва он уселся за стол. Ароматы сводили с ума, они оба накинулись на еду, будто не ели неделю. Дженсен как мог старался соблюдать хотя бы видимость приличий, но всё равно торопился, глотал, практически не жуя, запивая нежное мясо, щедро приправленное специями, большими глотками вина. Джаред подкладывал на тарелку гостю лучшие куски и не забывал подливать вино в красивые бокалы, которые резко диссонировали с остальным. — Откуда такая красота? — кивнул Дженсен на хрусталь. Джаред улыбнулся: — Мама прихватила с яхты, отец сначала всё смеялся над ней за это, а потом… Она убрала бокалы в коробку и сказала, что мы достанем их в самый счастливый день, когда за нами наконец-то приедут. Позже папа добавил к этому набору бутылку вина. Они так ждали… верили… Джаред замолчал. Дженсен мысленно надавал себе затрещин за неуместный вопрос, боясь, что всё испортил. Глянул на мальчишку, но тот сидел, блаженно улыбаясь, расслабленно откинувшись на спинку стула, и рассматривал Дженсена сквозь полуопущенные ресницы. — Джей, уже поздно и, наверное, пора спать, — попытался быть благоразумным Эклз. Но Джаред на это только громко расхохотался: — Выключи мамочку, Эклз, я не ребёнок и не твой студент. Дженсен с минуту непонимающе таращился, а потом тоже рассмеялся. Кажется, они оба были безбожно пьяны. Как умудрились два здоровых мужика напиться одной бутылкой вина, было непонятно, но факт оставался фактом. Джаред вытянул ноги и упёрся ледяными ступнями Дженсену в щиколотки, запуская толпу мурашек по всему телу. Это немудрёное заигрывание сработало как спусковой крючок, всё его благоразумие, вся так тщательно выстроенная защита рухнула в один миг, обнажая чистое, ничем не прикрытое желание. Дженсен задрожал и шумно сглотнул. Мальчишка был удивительный, его чистота и невинность, немного наивная откровенность и безграничное доверие заводили с пол-оборота, напрочь лишая разума. Сколько ещё времени он сможет держать себя в руках? Джаред вдруг резко поднялся из-за стола и помчался к выходу, на бегу скидывая с себя футболку. — Догоняй, старикашка! Дженсен часто заморгал, опешив. Что?! Старикашка? Да как он вообще… Да он щас ему покажет такого старикашку! Он вскочил, уронив стул, краем глаза отмечая, как красиво растекается из опрокинутого бокала красное вино по белой скатерти, и рванул за Джаредом. Со стороны озера доносился смех, плеск воды и громкое фырканье. Дженсен ломился прямо через заросли, не обращая внимания на ветки, хлеставшие по лицу, еле успевая уворачиваться. На берегу притормозил на минуту, пытаясь скинуть обувь и одежду, но не смог сделать это так же изящно, как Джей. Запутался в штанинах, упал, раскидал ноги в стороны, задрыгал ими изо всех сил, отправляя кроссовки в полёт до ближайших кустов. Джинсы никак не хотели сниматься, он выругался и тут же почувствовал, как мокрые пальцы ухватились за ступни и дёрнули его в воду. — Стой! Да погоди же ты, ненормальный, дай мне раздеться… — Плевать, завтра высушим на солнце. И Эклз сдался без боя. Джаред хохотал, бил по воде руками, поднимая вокруг себя ураган из брызг, дурачился. Дженсен задыхался от борьбы и от смеха, вяло сопротивляясь. Вскоре оба выдохлись, умудрившись утопить где-то дженсеновы штаны, доплыли до середины озера и раскинулись на поверхности как две звезды, молча глядя на ясное небо, усыпанное мириадами ярких точек. Вода была как парное молоко, лунный свет окрашивал всё вокруг в сине-голубые тона, создавая таинственную атмосферу. Лес стоял стеной, будто загораживая их от всего внешнего мира, скрывая от всех, защищая и оберегая. Эклз расслабился и задремал, когда рядом раздался лёгкий всплеск. Он лениво повернул голову — Джаред подплыл почти вплотную и бесцеремонно разглядывал его. Дженсен дёрнулся всем телом, когда по груди заскользили тонкие пальцы, крутанулся и оказался нос к носу с несносным мальчишкой: — Т-ты чего, Джей? Что ты делаешь? Тот не ответил, задышал часто, притянул его к себе, ткнулся мокрыми губами в уголок рта и замер. Дженсена прострелило до самого копчика, всё тело стало ватным, и они вместе погрузились под воду с головой. Забарахтались, вынырнули, не отлипая друг от друга. — Джей, — Эклз едва мог дышать, — мы сейчас утонем. Оба. — Я хорошо плаваю. — Значит я один утону. Так и не распробовав тебя… Боже, что он несёт! Резко оттолкнул обалдевшего Джареда и быстро поплыл к берегу, даже не сомневаясь, что парень нагонит его в пару взмахов сильных рук. В ушах шумело, надо было как-то успокоиться… Но едва он встал, коснувшись наконец ногами дна, Джаред тут же оказался за спиной, обхватил, облапил всего, зашептал в самое ухо, обжигая кожу каждым лёгким прикосновением: — Джен… сен, ты такой… Такой красивый… Так хочу! Пожалуйста, пожалуйста… Эклз с трудом развернулся в цепких объятиях, обхватил ладонями бледное лицо и в который раз залюбовался. Голос разума уже навряд ли смог бы пробиться сквозь затуманенное алкоголем и желанием сознание. Он хотел этого мальчишку, хотел до одури, до дрожи, до звона в ушах. — Что ты со мной делаешь? Не могу больше, прости… Последний раз Дженсен так целовался, дай бог памяти… Да, наверное, никогда. Но ведь у него никогда никого и не было, хоть отдалённо напоминающего Джареда Падалеки. Никто не смотрел на него ТАК, ни у кого не было таких необыкновенных глаз, такого великолепного, гибкого, стройного тела. Никто так сладко не стонал, извиваясь в его руках, никто не отдавал себя ему так откровенно, безоговорочно и целиком. И Дженсен принимал этот бесценный дар со всей благодарностью, на какую был только способен. Не узнавал сам себя, теряясь в этой нежности, даже немного робел, прикасался как можно бережней, словно к какому-то невероятно хрупкому сокровищу. А Джаред… Джаред был слишком юн и неопытен, а оттого немного резок и несдержан, компенсируя отсутствие умений страстностью и пылом. Его рвение и старательность в желании сделать приятно своему партнёру казались невероятно милыми, а горячность просто сводила Дженсена с ума. Конечно он не продержался долго. Едва Джаред забился в его объятиях и, скуля, впился острыми зубами в плечо, он тут же сорвался следом, содрогаясь всем телом и едва не теряя сознание. Ноги дрожали и подгибались, но он держался из последних сил, прижимая к себе совершенно дезориентированного Джея. Юности почти неведома усталость. Едва они выбрались на берег и отдышались, Джаред принялся носиться, собирая раскиданные по кустам свои и дженсеновы вещи, потом нырять, упрямо утверждая, что всё равно найдёт «эти чёртовы джинсы». Эклз же, всё ещё обессиленный, лежал на мягкой траве у самой кромки воды, лениво перебирая пальцами мокрые былинки, и с улыбкой наблюдал за бестолковой суетой. Эта безмятежная и счастливая улыбка не сходила с его лица всю дорогу назад в пещеру. И когда Джаред уснул, смешно и так по-детски уткнувшись носом ему в подмышку, Дженсен всё ещё улыбался, немного шалый от нахлынувшей на него нежности к этому забавному пареньку, невесть откуда взявшейся в его запертой на сто хитроумных замков душе. Тот завозился вдруг, застонал во сне, пробормотал что-то невнятное, нахмурился, потом распахнул внезапно глаза и непонимающе уставился на Дженсена. — Тшшш, чего ты? Спи, малыш. Всё хорошо, я здесь, с тобой. Джаред кивнул, поуютнее устроился и снова засопел. — Малыш… Надо же! — Дженсен несколько раз повторил непривычное слово, будто примериваясь, смакуя его на языке. Улыбнулся смущённо. Покачал головой, удивляясь несвойственной ему сентиментальности, дивясь, как быстро занял место в его сердце этот чудной парнишка, так искренне доверившийся чужому, по сути, человеку. Как заполнил собой все мысли, как близко позволил подпустить к себе, бесцеремонно нарушая личное пространство, которое Эклз обычно тщательно оберегал от посягательств извне. А теперь Дженсен готов был собственнически оберегать от любых посягательств эти внезапно доставшиеся ему шесть футов чистого искушения. Он всё ещё думал, что ничем не заслужил этого, что Джаред поддался эмоциям под влиянием обстоятельств, будучи почти сломленным долгим одиночеством. Но также ясно понимал, что уже не сможет отступиться и навряд ли когда-нибудь согласится отказаться от своего счастья. И не нужна ему больше никакая независимость, наоборот, он теперь будет изо всех сил защищать эту свою несвободу и того, с кем единственным ему захотелось наконец оказаться в такой мучительно-сладкой кабале.***
Утром Дженсен проснулся в той же позе, что и заснул, только рука Джареда обнаружилась в его трусах, а сам Джаред смотрел на него абсолютно невозмутимо, будто ей там было самое место. Ни покашливание, ни осуждающий взгляд с кивком на творящееся непотребство нисколько парня не смутили. Он продолжал самозабвенно хозяйничать в чужих боксёрах, которые жалобно трещали, натянутые до предела немаленьким хозяйством Дженсена и не уступающим в размерах кулаком Джареда. Эклз, оценив сосредоточенное выражение лица и высунутый от усердия язык, прошептал, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться: — Потерял чего? — Уже нашёл! — радостно возвестил начинающий соблазнитель и, сжав в пальцах стояк, прошёлся пару раз вверх-вниз. — Т-твою же мать… — прохрипел Дженсен. Смеяться больше не хотелось. Он закрыл глаза и со стоном откинул голову на подушку. Все мысли разом выветрились из головы, он сосредоточился на своих ощущениях, полностью отдавшись во власть этих изящных длинных пальцев. Джареду не хватало опыта, движения выходили рваными и несколько суматошными, но Дженсен, каким-то десятым чувством угадав, что тому важно сейчас сделать всё самому, — не помогал, не вмешивался, только подкидывал нетерпеливо бёдра и судорожно всхлипывал. Оргазм оглушил, Дженсен захрипел, закатил глаза и отключился, уже не видя и не слыша, как бурно кончил Джаред, едва прикоснувшись липкими пальцами к своему перевозбуждённому, изнывающему от желания члену. Кажется, он позорно уснул. Открыл глаза в полумраке, в комнате был идеальный порядок, на столе горела свеча, от вчерашнего разгрома не осталось и следа. — Чёрт! Дженсен сел на кровати и, брезгливо морщась, почесал живот, зудевший от засохшей спермы, неприятно стянувшей кожу. Надо было помыться и найти Джареда. В пещере парня не оказалось, на поляне перед ней — тоже. Дженсен дошёл до озера и едва вышел на берег, как почти над головой просвистел камень и к ногам упала птица. По светло-розовым перьям на грудке из зияющей рваной раны растекалась алая кровь. Дженсен содрогнулся и зажмурился. Голова закружилась. Через мгновение затрещали кусты за спиной, и ему в плечо вцепились крепкие пальцы. — Что ты здесь делаешь?! Я едва не покалечил тебя! — И д-давно? — Что? — Давно ты умеешь… так? Джаред рассмеялся. — Захочешь есть — и не такому научишься. Обнял Дженсена за плечи, легонько прикоснулся губами к влажному виску и прошептал: — Приводи себя в порядок, я пока приготовлю завтрак.***
К полудню, прихватив ощипанную и выпотрошенную тушку, они отправились на другой конец острова к оставшимся в лагере — Джареду не терпелось увидеть Кейна, а Дженсену нужно было попасть на яхту, чтобы произвести анализ собранных в пещере и возле неё пород, а также переправить на берег кое-какое оборудование. Едва они вышли на пляж из леса — Данниль заметила их и кинулась навстречу, едва не задушив обоих в объятиях. Джаред был несколько обескуражен таким приёмом, но девушка, с восторгом разглядывая его, пояснила: — Прости, если напугала тебя, наверное, глупо так себя вести с незнакомыми людьми. Но дело в том, что я написала столько статей о твоей семье и собрала такое огромное количество материала, что мне порой кажется, что я знала тебя всю свою жизнь. Крис был более сдержан, как взрослому пожал парню руку, но когда тот ткнулся ему в плечо и расплакался — крепко обнял и что-то зашептал на ухо. Джаред слушал внимательно, кивал головой и постепенно успокаивался. Потом они вдвоём ушли на дальний конец пляжа и долго говорили о чём-то. Дженсен скинул футболку и улёгся на песок, время от времени бросая недовольные взгляды в их сторону. Волны мягко набегали на берег, вылизывая босые ступни своими холодными языками, и медленно откатывались назад, оставляя тут и там рваные куски белоснежной пены. Данниль вскоре присоединилась к нему, захрустела чипсами, протянула пачку: — Угощайся. — Не хочется. Она пожала плечами, проследила направление его взгляда, улыбнулась, потрепала по волосам: — Тогда вставай, поможешь мне приготовить обед. — Моё присутствие обязательно? — Крайне необходимо, — рассмеялась она. — Да ладно тебе! Не делай такое лицо, мне и правда нужна небольшая помощь. Канистры с водой просто неподъёмные, да и разводить костер — не женское дело. А потом можешь вернуться сюда и снова страдать. Эклз удивлённо вскинул бровь и хотел спросить, что она имеет в виду, но пока поднимался и стряхивал с себя песок, девушки уже и след простыл. Дженсен, вздыхая, поплёлся за ней к палаткам. После обеда Крис с Джаредом снова уединились, а неугомонная Данниль попросила Дженсена помочь ей вымыть посуду. Он яростно тёр котелок песком, не сводя глаз с Джея, который что-то увлечённо рассказывал Кейну, размахивая руками. — Не ревнуй, Эклз. Ему никто не нужен кроме тебя. — Не понимаю, о чём ты, — пробурчал Дженсен и, поджав губы, ещё усерднее заработал руками. Но его покер-фейс не произвёл на девушку никакого впечатления. Она покачала головой: — Брось. Я же вижу, как вы смотрите друг на друга. Мне даже завидно немного. А Кейн… Это сейчас единственный человек из прошлого, кто знал и любил его родителей. Он ведь не просто работал на Джеральда. Они были близкими друзьями, и мальчика Крис знает и любит с самого детства. Джареду важен сейчас этот разговор и поддержка. И Кейну нужно кое-что прояснить для себя, чтобы понять, как поступить с Джорджем. — А кстати, где он? — Не знаю. Он последнее время постоянно где-то пропадает, приходит только ночевать. — Ты не говорила с ним после… после того как я ушёл? — Я хотела, но Кейн не позволил, он не подпускает его ко мне. — Не позволил? Тебе?! Ты не похожа на того, кому можно что-то запрещать. Данни неожиданно покраснела и опустила глаза: — Все мы когда-нибудь встречаем в жизни человека, ради которого готовы поступиться своими принципами… «Ого!», — Дженсен даже опешил немного. Это было неожиданно, кто бы мог подумать, что у этих двоих все так серьёзно. Он шагнул к Данниль и обнял её: — Я так рад за тебя. — И я за тебя. За вас. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Дженсен не мог бы сказать, что после этого разговора его совсем отпустило и от ревности не осталось и следа, но стало полегче. Он был очень благодарен Данни за чуткость.