***
Несмотря на не самое позднее время суток, в автопарке было тихо и безлюдно: лишь из сторожки доносился оглушительный храп охранника под закадровый смех из какого-то второсортного ситкома (м-да, и тогда они крутили сии песенки и мелодии). Сама стоянка представляла собой эдакое скопище супер навороченных машин, каждая из которых, даже самая супер-пупер-отбитая и переломанная, была бы мне не по карману, будь я истовым трудоголиком на те лихие студенческие времена, чтоб пахать сутки напролёт не разгибаясь. И я нисколечки не сомневался, что у родителей Велеса — тех ещё психов, помешанных на деньгах, - точно имелась столь же дорогая и вычурная тачка, и, что тоже вероятно, даже не одна — единственная и неповторимая. И ведь даже по прошествию времени, когда и я сам достаточно заработал, дабы купить себе машинку марки «Мерседес», я вспоминаю ту автостоянку, от обилия машин на которой у меня запросто разбегались в разные стороны глаза, вылезшие из орбит. И, честно признаюсь, поначалу я даже растерялся. У каждого из нас были свои вкусы и предпочтения, но если Эльвира большую часть времени равнодушно стояла в стороне, изредка кидая на нас взгляды, и притворяясь, что ей абсолютно всё равно (вполне реально, что она и не играла в притворство в самом-то деле), а Изабелла сразу заявила, что согласится на всё, что я предложу (что было, собственно, неудивительно), и участвовала в обсуждении постольку-поскольку, то с Велесом у нас произошёл самый настоящий горячий спор, пригрозивший перейти на повышенные тона, которые рисковали перерасти в настоящее ледовое побоище. В конечном счёте, мы остановили свой выбор на внедорожнике цвета хаки. Велес ухмыльнулся и тихо проскользнул в будку охранника, а я, в ожидании его возвращения, поплотнее закутался в свой плащ и с угрюмой миной уставился на затянутое тучами грязно-серое небо: с самого утра меня не покидало дурное предчувствие (всё из-за того дурацкого сна, от которого я стремился убежать, забыть его навсегда) и пасмурная погода отнюдь не способствовала избавлению от противной, царапающей изнутри тревоги. И когда дождь-таки разразился, я с обречённостью в голосе чертыхнулся и пнул попавшийся мне под ноги камешек. Конечно я никогда не считал себя мнительным или суеверным для того, чтобы верить в чёрных кошек, перебегающих дорогу на рассвете или на закате, или зайцев, которых до ужаса боялся Пушкин, и прочую бесконечность примет, но я всегда верил в свои сны, про себя обзывая их вещими, и они определённо постоянно сбывались. Тогда почему же я не захотел верить тому, что приснилось мне накануне — сложно сказать. После того, как мы закончим, я точно напьюсь до зелёных чертей в глазах. И наверняка мои сокурсники сфоткают мою пьяную тушу, спящую за праздничным столом и также стопудово покажут её остальным ученикам, и потом это обсудит вся школа и до окончания курсов учёбы будут вспоминать и травить байки. Послышался звук борьбы, и я осознал, что, оказывается, стоянка была не так безлюдна, как мне показалось изначально. В принципе же этого стоило ожидать. Все говорили про ночного старика-сторожа, обходившего с фонарём в круговую территорию стоянки — Помощь нужна? — выкрикнул я и вытянул шею, словно нечто подобное действительно могло помочь понять, что там, черт возьми, произошло. — Справлюсь, — с привычным апломбом в голосе ответил Велес. — Кажется, он был один, но проверять свою теорию я не хочу, - он встал на усыпанной гравием глухой дорожке, ведущей к нам, выпрыгнув из выбитого окна сторожки. Он демонстративно потряхивал ключами, излучая едкую, удушающую заносчивость. И даже его дебильный костюм не мог скрыть сочащееся из него самодовольство, которым тот, казалось, был переполнен до краёв. Но поскольку ни я, ни Изабелла, ни Эльвира ничего не сделали, разве что изображали из себя предметы интерьера и смешивались с фоном, его напыщенность была вполне объяснима. Но я всё же не сдержался и закатил глаза: — Ты уверен, что это те ключи? - идиотский вопрос конечно, ведь он подчастую угадывал верные варианты подхода к разным вещам. Вот и к машинам он подбирал отмычки и хватал нужные ключи вернее всего прочего. Если бы также и контрольные решал... Но всё это давно несбыточные мечты. — Вот и проверим, — с таинственной улыбкой парировал Велес и подошёл к машине. Учился бы ты не баб соблазнять, а получше скрывать свои истинные намерения. Ну тут в принципе Изабелла от тебя не намного отстала. —Вы, наконец, закончили? — недовольно поинтересовалась присоединившаяся к беседе Изабелла; Эльвира, стоящая за её спиной, согласно кивнула головой. При взгляде на девушек мы с Велесом покатились со смеху: те были мокрые словно мышь, их некогда красивые накрашенные лица превратились в уродливое клоунообразное подобие грима, от причёсок же осталось одно название. Что за наказание, наверное, будет — исправлять всё это. Мы выглядели получше них, хотя бы в тех же костюмах. — Разбирайте места, девочки, — в голосе Велеса всё ещё чувствовались остатки смеха, до и уголки его губ то и дело подрагивали. Моё же собственное лицо дёргалось, как у припадочного или обкурившегося обитателя вокзалов. Эльвира сразу же подскочила к передней дверце, а я ощутил мерзкий холодок, прокатившийся по спине. Она не уступала места рядом с водителем (разве что маме в виде исключения). Это было неспроста. Или я становился слишком мнительным и везде пытался уличить подвох. Не зря я говорил о сне. И паскудная ухмылка Велеса, которую мне до дрожи в пальцах хотелось стереть с его физиономии (не исключая саму морду), подтвердила мои опасения. Окончательно я всё осознал, когда Велес кинул мне ключи, а сам направился назад на пассажирское сидение. Я вперился в ключи, повисшие на мизинце, словно это был не безобидные куски металла, а бомба замедленного действия — поскольку, в сущности, так оно и было. Дерьмо. Чистое и неприкрытое говно. Вот говнюк, он не меняется даже спустя десять лет нашей совместной дружбы. Я же тупо ощущал исходящие от Изабеллы злость и негодование, которые она подобно чуме распространяла вокруг себя. «Успокойся, это всего лишь чёртова машина», — хотелось сказать мне, но я прекрасно знал, что Изабелла в своём теперешнем состоянии не будет внимать доводам разума, даже если они будут исходить от меня. Устало проведя ладонью по лицу, я мысленно пожелал другу всех благ и скорейшей смерти в какой-нибудь канаве и поспешил сесть за руль, потому что дождь с каждой минутой усиливался и грозил перейти в самую настоящую грозу. Вспышка молнии и отдалённый раскат грома отвлекли внимание Изабеллы от жалкой попытки прожечь в Эльвире дыру, за что я возблагодарил всех языческих древних богов, которых сообразил вспомнить — честно говоря, вся эта ревность не могла не утомлять, особенно, если учесть, что для неё и так не было оснований. Ну что же, нет любви - нет и настроения, конечно. И что самое страшное, Велес сумел-таки испортить моё впечатление о совместной поездке. Он неумело подмигивал Эльвире, хоть я и считал, что это не своеобразный знак внимания, это просто нервный тик у него начался. Конечно, если бы другой человек находился в окружении Алариха, Трандуила и киногероев, что было бы с ним. Со мной лично, меня бы увезла бригада "Скорой помощи" с красными крестами. Я бы просто дёргался в нервном срыве, как эпилептик, и пускал пузыри. Изабелла перекрестилась на всякий случай. О, тогда я понял, что для всё настолько плохо, что даже Кара Господня начала перекрещиваться. Интересно, если бы я знал тогда, что ожидает нас впереди, то вполне бы и не беспокоился о нашем месторасположении на салонных местах. И однозначно не стал бы допытываться и дознаваться по дороге, почему Велес вечно ведёт себя словно полный придурок и торгашная сволочь с базара, которая всегда получает всё, что желает, объясняя это тем, что у каждого есть право на счастье и каждый берёт то, что хочет, и какого чёрта Изабелла постоянно выставляет себя склочной истеричкой и необразованной дурой. Однако я не был готов к этому повороту событий, который мы не в состоянии были предугадать. Равно, как и не догадывался, что то же провидение, что всё окончится очень плачевно для нас и плохо для его родителей, которым он звонил незадолго до смерти, посетило перед нашим путешествием того самого Велеса. И ведь всё потому, что спустя столько времени мы так ни разу и не навестили его могилу, которую он себе завещал перед насильственной кончиной. Тогда судьба забросила нас в глушь, заставив бороться без всякой поддержки и указаний. Неимоверные трудности нам приходилось переживать. Потом нас в школе не держали, ручаюсь. И совесть моя ныне покойна. Не потревожили меня её муки. Не раскаиваюсь. Тогда я уже ведал правду и был моложе их всех - друг и верный брат Велеса. Прошли года и книгу эту я должен править. Итак, ушли года. Давно рок и бурные года разлучили меня с сияющей в ночи яркими огнями школой. Что там стало, и кто появился? Я уверен, что лучше. И вполне реально, что когда я писал эти строки, чья-то юная голова склонилась над учебниками и библиотечными книжками. Настольная лампа отбросает блики на вихрастую макушку... Здравствуй, мой ни разу не виданный товарищ...Глава 2. Угон
7 апреля 2016 г. в 19:30
Pov Райен.
Я действительно не видел причин, способных вызывать столь сильную ярость у Эльвиры. С другой стороны, мне никогда не удавалось понять её — гораздо проще было считать её эдакой умницей-разумницей, помешанной на учёбе и дисциплине. Впрочем, подобное мнение об Эльвире сложилось не только у меня: так думали все. Я знаю, поскольку отчётливо видел их лица в те моменты, когда мимо них с гордо поднятой головой проходила Эльвира — они были преисполнены осуждения.
И это не могло не давить на человека, хотя мне всегда казалось, что Эльвира не замечает реакцию окружающих на себя. Поэтому, когда недавно она призналась мне, что тоже видит неприязненное отношение к себе, я несколько опешил. Ведь я был уверен: если бы она знала, как о ней думают другие ученики, то давно устроила дисциплинарное заседание. Что-то вроде пленума, невероятно скучного и бессмысленного, где бы Эльвира разбирала каждую хоть сколько-нибудь связанную с ней жалобу. Поскольку нечто подобное было бы полностью в её духе - взять хотя бы её назначение старостой класса: после своего названия Эльвира целую неделю разгребала свалившиеся на неё дела и строчила длиннющие заявления на наших нерадивых учеников, коих, к слову, в корпусе было навалом.
Вообще наша кафедра была самая отстойная, и не в плане знаний или преподаваемых дисциплин, а именно в плане студентов. В плане успеваемости мы плелись почти в самом низу — хуже нас были только археологи (всего кафедр было пять: наша, следовательская, археологическая, плюс филологическая, журналистская и юридическая), но и это случилось благодаря Эльвире.
Как припомню, веселье берёт от того, как она, готовя нас к экзаменам, таскала откуда-то и припрятывала до лучших времён нелегальную литературу, запрещённую именно у нас в общаге. Видимо, преподы всерьёз озаботились и подсуетились, горя жаждой нас завалить на сессии.
И вот как, скажите, можно так ненавидеть человека, настолько отчаянно желающему всем нам помочь? Неужели это не ясно? Ведь везде даже малолетние дети знают, что не стоит кусать руку, которая тебя кормит.
Кретины. Я-таки не понял, правда, они по отношению к русским что ли, или ко всем иностранцам-таки да. И как знал, что не надо было Эльвире высовываться сразу после получения значка старосты.
Из всех учеников лишь один Велес относился к девушке более-менее нормально, но здесь, я так понимаю, немалую роль сыграл его животный интерес. Плюс потому, что он был вынужден оплачивать её учёбу. А как же — ведь Велес у нас из богатеньких. Его родители владели своим казино (подпольным, естественно), но кому какое было дело. Впрочем, сейчас Велес не мог разбрасываться деньгами как раньше: родители примерно на треть урезали количество его карманных денег — уж слишком он в последнее время паршиво себя вёл.
Но даже сейчас от него, в его теперешнем состоянии, была польза: Велес не был занудой и не любил ныть, в отличие от подавляющего большинства учащихся здесь спесивых детишек, каждый из которых поголовно мнил себя аристократом. И не стоило забывать про классные идеи, то и дело возникающие в его голове, даже если некоторые из них переступали грань закона.
Вот, например, незадолго до Хэллоуина мы сговорились угнать машину со стоянки, располагавшейся напротив общежитий.
К делу мы подошли со всей серьёзностью: высчитали время, требуемое на угон, изъездили вдоль и поперёк недавно отстроенное шоссе для автогонок и просчитали прочие мелочи, которые требовались в нашей «небольшой забаве».
Но сейчас я уже не мог с предвкушением ждать предстоящей поездки, и из-за кого? Из-за чёртовой, мать его, Эльвиры.
«Я — староста класса и несу за вас ответственность», — пф, единственной причиной, побуждающей её разговаривать с нами, является возможность избежать косых взглядов в свою сторону и сплетен, при должном желании и умении способных уничтожить кого угодно.
Но я не утверждаю, что общение с Эльвирой бессмысленно, поскольку иногда мне кажется, что именно благодаря ей учителя нас не выгоняют из школы. Ведь те, с кем общается Эльвира, просто не могут быть абсолютно безнадёжны, или так, по крайней мере, думает администрация, готовая носить нашу ледяную королеву на руках.
Точнее, она производит впечатление таковой.
Девушка, умудрившая вырваться из неведомой глуши откуда-то из Сибири лишь благодаря своим знаниям и умениям, просто не могла быть рохлей и мямлей — такую бы здесь просто раздавили. Ей и так пришлось столкнуться с предрассудками относительно её нации, поскольку до встречи с Эльвирой все были свято уверены, что русские способны лишь беспробудно пить водку и бренчать на этих своих, как их там — а, точно! Балалайках.
Я долгое время не мог осознать, что про неё говорили, будто она отличница и нам до неё и её логики и познаний ползти не меньше чем до Китая пешком. Это оскорбляло, но вскоре я и сам понял, что навряд ли достигну тех интеллектуальных вершин, на которых Эльвира сидела на пару со своей чёртовой балалайкой.
Но знаете, какую бы высокую и нерушимую стену, охраняемую стражниками с луками и арбалетами наизготовку и всадниками на драконах и крылатых летающих лошадях, ни выстроила вокруг себя для самозащиты Эльвира — это всё потому, что мы слишком бездушные твари, а она слишком робкая и беззащитная. Словно весенний раскрывающийся цветок на клочке каменистой почвы, обдуваемой ветром.
От размышлений меня оторвал зазвонивший телефон. На дисплее высветился номер, и я невольно нахмурился: код страны не принадлежал Франции. Какого чёрта?
— Кто это? — я даже не попытался скрыть переполнявшее меняя подозрение. Хорошо хоть гудки были короткими, а не, как в фильмах ужасов — долгими и протяжными.
— Может, обернёшься? — из трубки прозвучал гулкий и загробный голос.
Я медленно и аккуратно обернулся и… увидел Эльвиру с телефоном. Девушка улыбалась, излишне коварно и странно, от чего меня пронзило ощущение дежавю.
— Расслабься, это всего лишь я, и ты сделал презентацию на завтра? — ехидно поинтересовалась она, старательно делая вид, что всё в полном порядке. Ага, конечно.
Я почти уверен, что это преподаватели послали Эльвиру следить за мной и остальными. Но что, если нет?
Черт. От всех переполняющих меня догадок и предположений мой мозг готов загореться!
— Эльвира, — сладко протянул я, — а не хочешь пойти с нами?
Давай, соглашайся. Ты ведь хочешь с кем-нибудь подружиться, а сейчас я предлагаю тебе возможность сблизиться с кем-нибудь и почти ничего не требую взамен.
Я заворожённо наблюдал за переменами на лице Эльвиры. Было видно, что она пытается увидеть в моих словах подвох и, возможно, даже находит его, но желание не быть одной давит на девушку. Наконец, она решается.
Мне стоило больших трудов ничем не выдать себя. К счастью, подошедшие Изабелла и Велес отвлекли нашу новую соучастницу.
— А что она здесь делает? Я её не приглашала, — недобро бросила Изабелла. Знаете, после прочтения книжки «Пятьдесят оттенков серого» я не удивлюсь даже тому, что Изабелла, желая отомстить Эльвире, не станет нанимать киллеров или грабителей с сексуальными наклонностями — она разберётся с девушкой по-свойски, сама придёт и изнасилует её. У нас это самая распространённая тактика среди студентов наряду с устраиванием «тёмных».
Я еле сдержался от того, чтобы не закатить глаза. Было ясно как Божий день, что она ревновала. И что самое поразительное — вчера я видел оторванную афишу, на клочке которой остались различимы буквы «ХВ». Это Христос Воскресе по-любому.
— Эльвиру пригласил я, — соврал Велес. Но год спустя я всё-таки убедился в обратном — Велес в действительности приглашал Эльвиру вместе с нами, но его «любовь» была всего лишь уловкой. Настоящую же причину я лицезрел через неделю после его похорон, только не придал ей значения. — Поэтому будь так добра, почтительно говори с моей девушкой, или от твоего парня ничего не останется.
Придурок. Он ведь прекрасно знал, что мы с Изабеллой не встречались — разве что в её снах, но меня эти фантазии никоим образом не интересовали. К тому же у меня не было никакого желания драться с Велесом (а мы с ним дрались и не раз), потому что после каждого боя я, в прямом смысле этого слова, неделю не мог встать с постели и представлял из себя один большой синяк.
— Ты не знаешь, какой Райан сильный! — встала на защиту моей чести Изабелла. Ишь ты, ДʼАртаньян в женском теле. Век живи, век учись, называется. Порой человек, ни капельки не похожий на историческую личность внешностью и чертами характера, ведёт себя точно также как и героический персонаж.
Я не удержался от смешка: наивная глупая девочка, ни во грош ставящая чужие способности. Однажды это выйдет тебе боком, но — какая жалость! меня это нисколько не волнует. Со своими проблемами, будь так любезна, разбирайся как следует сама.