Последняя игра Окделла

Стоит. Уже давно стоит и, если быть честным, то у него затекла спина и чешется чуть пониже оной, и тот факт, что стоит он перед цветом страны и самим королем вкупе со страшным кансилльером и Первой Шпагой Талига ни капли не помогает ему справиться с низменным желанием почесать зад. Поэтому он стоит и делает каменное лицо, которое не выражает ничего, даже скуку. В последний раз пропела труба, возвещая, что наследник мятежного севера предлагает свою жизнь, честь и шпагу тем, на чьих плечах держится королевство, но все благородные рыла молчат, а некоторые еще и взгляд отводят. Ричард невольно усмехнулся этому и, наплевав на всё, переступил с ноги на ногу, а после и вовсе сделал шаг в сторону, не желая больше участвовать в этом фарсе. Герольд что-то возмущенно крикнул, но Окделл флегматично показав неприличный жест всему высшему свету в лице того самого грозного кансильера скинул с плеча опостылевшую перевязь унара и просто ушел. Для того чтоб войти. Комнаты королевы он не мог не узнать, слишком часто здесь бывал, поэтому не сразу понял подвох, да и неспешная беседа, что ведут Алва, Дорак и Штанцлер его увлекает, а в первый раз он на ней даже внимания не заострил, очень удачно прикидываясь тумбочкой и мечтая поскорее покинуть недружелюбный к нему дворец. — …Не правда ли, печально? — блеснул глазами Ворон. — Мне принадлежит то, что мне не нужно, а другим нужно то, что им не принадлежит. — Еще печальнее, — холодно ответил Штанцлер, — когда кому-то не принадлежит то, что должно принадлежать именно ему. — Это значит лишь то, что он глуп, труслив или ленив, — пожал плечами маршал. — Или то, что его или его предков ограбили. — Одно другого не исключает. Предки могли быть глупы, а потомки — трусливы и ленивы… - Как же вы все меня достали, – подумал Дик вслух, переводя свой взгляд на потолок. - От вашей лжи даже в смерти спасения нет. - Герцог! – не крик даже, рык. - Вашими молитвами, - не остался в долгу Окделл, и брезгливо передернув плечами, развернулся, чтобы вновь уйти, но замер, так и не сделав шаг, затем медленно огляделся по сторонам и, наконец, перевел свой взгляд на застывшие фигуры, что совсем недавно пылали праведным гневом в его сторону. Все было так. Вещи лежали на своих местах, люди стояли там, где и должны были стоять и даже разговор был тем же, вот только все было не так. Неправильно. Словно это происходит не наяву, а в дурном сне-воспоминании, когда еще не понимаешь, что спишь. - Для мертвеца вы слишком часто дышите, - спокойно произнес Дик, не сводя своего взгляда с церковника и медленно отходя от него подальше. Знал, что это ничем не поможет, но поступить иначе у надорца не получалось. Сдаваться просто так он не собирался, а значит, нужно было выкроить хотя бы полсекунды форы, в случае чего. - Поразительно, - довольно цокнул Дорак. – Как ты понял? - …Это не Закат, мучений в происходящем нет, а для Рассвета компания не та, - невпопад произнес герцог, – но и на обещанные проклятьем… последствия все происходящее не тянет. И это не Её штучки, для выходца Вы слишком часто дышите… Кто вы? Не так. Кем вы теперь являетесь и зачем притащили сюда… чем бы это ни было. - Вдвойне поразительно, - восхищенно произнес Сильвестр. – Ваш отец такой прозорливостью не отличался, впрочем, как и матушка, в кого же вы столь дальновидны? - В Лита, - помедлив, пожал плечами надорец. – Желал бы сказать что в садовника, но увы, он не причастен к моему зачатию, а жаль, он определенно умный мужик, раз десятилетиями работает садовником там, где зелень появляется в лучшем случае на четыре месяца и настолько скудна, что восхищает просто своим существованием… Вы не магическое существо. - …Да, магического во мне точно ничего нет, скорее наоборот, – горько усмехнулся Дорак и попытался подойти к юноше, но тот вновь отскочил на пару шагов и нервно закусил губу. - Совершенно не слышу камни, значит не Лабиринт, – бубнил Дик, пробегаясь взглядом по убранству комнаты, словно надеясь найти подсказку, но лишь натыкался на тучную фигуру давно умершего старика. – Не мир живых… Нет… Нет, вы не можете быть ей, у нее синий взгляд и… - Она окружена множеством предрассудков, которые люди с охотой рассказывают друг другу и что-нибудь приписывают от себя, - улыбнулся мужчина, – но, в оправдание твоей недоверчивости все же уточню, что… Нас много и я тут отнюдь не самый главный. - Это многое объясняет, - с каким-то облегчением произнес Дик, расслабляясь и переставая смотреть на своего визави волком. - Значит, я просто умер? - Ну, простой твою смерть не назовешь. Ты умирал достаточно долго и мучительно. Это определенно было больно. - Не помню такого, - отчего-то смутился герцог и, нервно растерев глаза, добавил: - Мы можем поменять интерьер? - Вам не нравятся комнаты? - Скорее компания. Дорак удивленно вскинул брови, но уточнять не стал, хотя по нему было видно, что далось это решение ему с трудом, он лишь хмыкнул своим мыслям и показал на дверь из комнат, первым же двинувшись по направлению к ним. - Каждая наша встреча заставляет меня задаваться все новыми и новыми вопросами, но вот ответы на них я никогда не получаю, - задумчиво произнес церковник, открывая дверь, за которой оказался коридор из алатского хрусталя. - Разве это не первый наш разговор? – удивился герцог, но ответа не получил. За спиной Окделла сама собой стукнула захлопнувшаяся дверь, щелкнул невидимый замок, а в лицо ударил ледяной полынный ветер. Не было больше покоев королевы и невыносимых глаз, хотя Дик и шагу не успел ступить прочь. Хрустальные стены дрожали, как ноги загнанной лошади, сквозь них рвался рыжий, недобрый свет. Догорающий камин? Закатное пламя? В ушах грохотали барабаны, грудь рвала на куски немыслимая боль, но нужно было идти сквозь оранжевые всполохи, подчиняясь неровному барабанному ритму. И Дорак пошел, сцепив руки за спиной и продолжая возмущаться безответным монологам, что все чаще происходят между ними, а надорец продолжал стоять, держась за пробитый бок, из которого вдруг начала сочиться кровь, чувствуя, как давно угомонившаяся нога вновь нестерпимо болит и, кажется, снова кровоточит. - Вы идете? – произнес Сильвестр, оборачиваясь. - Нет, - помедлив, произнес Ричард, с трудом опираясь на стену, та была словно живая, пульсировала под рукой в такт всполохам и в противовес воздуху очень теплой. – Я никуда не пойду. Мужчина довольно улыбнулся и полностью к нему развернулся, почему-то оказавшись всего трех бье от герцога и только тут Дик заметил, что глаза последнего отливают синим цветом, который будто горит изнутри. - А в глазах ни страха, ни сомнений, – все еще довольно цокнул языком старик. - Не хотите умирать, герцог? - Я мертв, разве нет? - В вашем случае, это спасение. Раны могут терзать лишь плоть, а у мертвецов ее нет. Память, терзающая душу, так же привязана к плоти, а значит, смерть освобождает и от нее. Подумайте, герцог, больше не будет боли, страха, переживаний. Лишь покой, – с каждым словом церковник подходил все ближе, а голос его становился все вкрадчивей. - Я не мертв… почему? - Вечный покой, герцог. Она согласна наплевать на законы бытия и не отправит вас ни в Закат, ни в Рассвет. Умиротворение герцог, спокойствие. Неужели Вы не жаждете этого? Дик удивленно перевел свой взгляд на говорившего, а потом зло схватил того за грудки и что есть силы впечатал в стену, по алатскому хрусталю пошли трещины. - Я - грешник, святой отец, я верю в Четверых и ждет меня Лабиринт, а не выдуманный Закат, – зло прорычал надорец умудряясь с каждым словом вбивать мужчину все глубже. - Не злитесь, Ричард, я должен был это сказать. Я ведь говорил - я здесь далеко не самый главный, а мое начальство не сильно-то Вас и любит. Окделл нехотя отпустил чужие одежды и сделал пару шагов назад, уперевшись спиной в другую стену, по ней он и съехал на пол. Дорак, по-старчески покрякивая, выбрался из алатского хрусталя и тоже опустился на пол чуть левее вмятины. Они оба замолчали, думая о своем. - Кого я на этот раз разгневал? – все же спросил герцог, переводя усталый взгляд на собеседника, ему было немного стыдно за вспышку гнева, но не настолько сильно, чтобы приносить извинения, впрочем, посланец, а теперь Дик ни капли не сомневался, что Квентин был именно им, не спешил их требовать или изображать из себя обиженного, поэтому они продолжили молчать. - Смерть, – все же произнес церковник через какое-то время, задумчиво смотря на то, как медленно трещины стягивались вновь, превращая стену в монолитный кусок хрусталя. – Вы слишком часто от нее уходили и забирали у нее других, вот она и обиделась. Хотела заточить вас здесь… где бы это ни было… чем бы это ни было, дабы больше никогда с вами не пересекаться, но у меня не получилось. Надорец удивленно уставился на собеседника и больше не пытался прижать рану на боку, из-за чего кровь беспрепятственно сочилась, заливая весь пол и, кажется, вовсе не собиралась останавливаться. Окделл не был уверен, что в нем вообще было столько крови, сколько ее было разлито по полу. Густая, насыщенного темно-красного цвета, она больше походила на вино, столь любимое его эром, чем на кровь. - Я не мертв, - констатировал Дик еще через какое-то время, устав обдумывать все происходящее в своей голове и желая поделится своими безумными мыслями с кем-то еще. Даже если этот кто-то ничего не ответит. - Белых Зверей довольно сложно убить, – усмехнулся Дорак, - Ну знаете же: «душа, разделенная на два тела» и прочее. - Особенно если Зверя прокляла Она. - Ого… - Ага, - кивнул чужим мыслям Ричард, переводя взгляд на коридор. - У него вообще конец есть? - Не знаю, но дверей тут много… главное - уметь их открывать. - Умеете? – заинтересовался надорец. - Не все. Снова помолчали. За это время стена успела полностью восстановить свой первозданный вид, а с герцога натекла огромная лужа крови, в которой оказались они оба, но, кажется, ни одного из них это не смущало. - Итак, вернемся к нашим Окделлам… - О, самоирония? Вы мне нравитесь все больше и больше… - Не перебивайте, прошу Вас. Церковник послушно поднял руки, испачканные в чужой крови, вверх и правда замолчал. - Итак, я не умер, я всего лишь получил смертельное ранение и мое сердце остановилось, на меня обиделась Смерть и Она, и я пока не могу понять, что из этого хуже, а еще вполне возможно, что меня проклял Ракан или сам мир за возможное предательство Ракана, и я заперт не пойми где, что имеет тысячи дверей, но при этом я не могу или не умею их открывать… Но у меня все еще есть Честь и поэтому существует небольшой шанс на то, что я все же вернусь и мне для этого даже ничего не нужно делать. - Вы как-то… упростили ситуацию. - Я оптимист. - М-м? Теперь это так называется. - Сарказм, святой отец? Серьезно? - Ничего не могу с этим поделать, сын мой, долгое общение с трупами плохо сказывается на цветовой гамме моего юмора. - Долгое? С Вашей смерти прошло всего ничего… - Понятие времени субъективно, сын мой. - Думаю можно уже перейти на "Дик", учитывая насколько близко мы теперь… знакомы, – хмыкнул надорец, кивая на лужу крови. Дорак шутку оценил и даже хохотнул, но ладони о свою рясу все же вытер и сложил их в замок поверх своих колен. Окделл тоже улыбнулся и вновь замолчал, обдумывая происходящее. - О чем задумались? - Может ли быть это Лабиринтом, - честно признался Ричард. - Насколько помню, он вроде должен кишеть изначальными тварями, а тут только мы. - Как по мне, Вы на одну из них вполне тянете. - Ха-ха три раза, - обиженно произнес Сильвестр. - Меня нельзя здесь запереть, - произнес Ричард после очередного долгого молчания. - Не знаю, где мы, но это штука работает не так. Будь вам по силам исполнить приказ, вы бы давно это сделали и уже отправились по своим делам, но вы все еще здесь, а значит не можете. - Нет, не могу, - покладисто согласился посланец. - На это способны лишь сами вы - души сюда попавшие, так сказать, самостоятельно выбираете Закат или Рассвет… если придерживаться моего земного вероисповедания. Вновь помолчали. - Но вы все еще здесь, значит, у Смерти есть запасной вариант, как мне отомстить? - Она придерживается банального правила – не можешь остановить, значит, возглавь. - Интригуете. - Души бессмертны, Дик, и после земного пути они вновь отправляются в путь, а после его окончания - в следующий, и так до самого конца бытия, а может они продолжают свой путь и после. Этого она не знает. - И в этом следующем пути души не подвластны Смерти, ведь они не знают, что такое смерть. - Нет, не подвластны. - И я могу уйти в этот путь. - Часть твоей души все еще жива, - замечает Дорак. - Я это чувствую, как и Честь чувствует, где я. Мне достаточно… позвать его и он придет. - Это действительно так. Окделл задумчиво закусил губу, уставившись на свое отражение в крови. - А что… - начал он, но сам себя оборвал, прикрывая глаза. - Судьба Кэртианы уже известна, Дик, - улыбнулся старик. - Твои действия запустили ряд событий, которые в свою очередь приведут к спасению мира, по крайней мере, на ближайший круг. Поверь, это куда больше, чем сделали некоторые твои предки вместе взятые. Да и у твоей семьи неплохие шансы на выживание. Война с Дриксеном вскоре будет закончена и принесут эту победу Окделлы с их чудо-пушками. Протекции Лионеля Савиньяка, которой добилась Айрис, будет более чем достаточно, чтобы все забыли о Надоре до самого совершеннолетия твоих детей. - Моих «кого»?! - Детей, твоя жена в положении, неужели ты не знал? Будет двойня - мальчик и девочка. Крайне удачный исход, учитывая, что в твоем роду близнецов никогда не было… да и насчет столицы переживать не стоит, без Альдо его союзники быстро разбегутся, прихватив все самое ценное, а кто не успеет - отправится вслед за своим сюзереном. Об этом Рокэ позаботится в первую очередь… - Что она предлагает? – перебил надорец, несильно ударяясь головой об стену. - Смерть, что она мне предлагает? - Жизнь. - Я и сам могу вернуться к жизни. Мне нужно всего лишь пойти к Чести, - не согласился Дик, и словно в подтверждение его слов, где-то вдалеке скрипнула дверь, как будто от сквозняка. По коридору пронесся порыв ветра, только он больше не пах вереском и был довольно теплым. Окделл улыбнулся, медленно поднимаясь. - Вот только та жизнь, что ты сам возьмешь, не имеет конца, - горько произнес Квентин, тоже поднимаясь, - Смерть тебя забудет и никогда за тобой не придет. Ты будешь жить, долго и одиноко. Твои дети вырастут и обзаведутся своими семьями, а ты будешь жить. Они состарятся и умрут, а ты все еще будешь жить. Ты похоронишь сестер, детей, внуков, правнуков, сотни поколений Окделлов и будешь жить. Ты увидишь смерть Талига и Кэртианы, и тогда ты подумаешь, что это конец, но смерть к тебе не придет. Будут другие жемчужины, сотни, тысячи жемчужин и ты увидишь смерть каждой из них и в конечном итоге ты сам возжелаешь ее и возможно даже попытаешься приблизить конец Бытия, в надежде, что она придет за тобой, но она не придет. И ты останешься, пока… - Не сойду с ума и пока сам не стану таким же, как изначальная тварь? А может даже стану первой из них, ведь время субъективно, да? – зло хмыкнул Ричард, держась за стену. - …Ты знал, - удивленно прошептал Дорак, отшатываясь от надорца. - Не так я глуп, как кажусь, Жнец Смерти. Не пугай вечностью, она не страшит меня, потому что эту вечность я проживу в своем Надоре, со своей семьей. Род Окделлов не иссякнет, Кэртиана не падёт, я не дам этому случиться. Этого более чем достаточно, чтобы сохранить разум. Ты сам сказал, что смерть - это не конец, что души бессмертны, а значит, я смогу увидеть улыбки своих сестер сотни тысяч раз… - Ты не сможешь... - Смогу. Я все смогу и найду их новый путь и сделаю его легким, чтобы улыбки не сходили с их лиц. У меня на это будет все время бытия, - зло произнес Дик и, выпрямившись, поковылял в ту сторону, откуда дул теплый ветер. - Смерть предлагает тебе бесконечное перерождение. - Что? – герцог удивленно замер и даже обернулся к собеседнику. - Жизнь первенца Эгмонта Окделла, без безумия и вечности. Ты будешь рождаться и умирать, как обычный человек, а после снова рождаться. Всегда в роду Окделлов. - Вечно идти по одному и тому же пути? – хмыкнул Ричард, – Больше смахивает на проклятье, что мне подарила Она. - Ты не будешь помнить предыдущие перерождения, каждая жизнь будет новой, а душа останется чистой. Тебе не будет грозить путь твари, убийцы миров, а по окончанию бытия ты отправишься в путь вместе со всеми дорогими тебе душами. - Зачем ей это? - Она не смогла забрать тебя и теперь хочет всласть насладиться твоей смертью. - Заманчиво, - признал Дик, прислонившись к стене спиной и уставившись себе под ноги. Вроде стоит он всего ничего, а лужа под ногами уже набежала знатная… тысячи перерождений рядом с семьей… нет, в человеке столько крови нет и быть не может… рядом с ним… так почему ее так много, этой кошкиной крови?.. В одной из жизней им точно повезет, они будут рядом… почему никак не остановится… возможно целую жизнь… - Ричард… Окделл поднял взгляд на собеседника, ярко улыбнулся, как улыбался еще до Варасты, и шагнул вперед. Он принял решение. Ричард не будет о нем сожалеть.