Не упусти шанс

       Душно. Все вокруг меня будто в замедленной съемке. Толпа скандирует мое имя, и это делает из меня настоящего параноика, даже спустя столько лет, за которые я мог бы к этому привыкнуть. Зал заполняют шумные возгласы людей, и мне кажется, что каждый мой нерв сейчас на пределе. Сердце отбивает бешеный ритм, грозясь вырваться из груди. Я словно в оцепенении. Медленно оглядываю толпу, ища взглядом до боли знакомые синие глаза. Тяжелый вздох. Поджилки трясутся, но я все-таки решаюсь. Нет смысла отступать. Мысленно послав всех к черту, вытаскиваю из-за спины табличку и готовлюсь стать жертвой всеобщих обсуждений…

***Некоторое время назад***

– Какого черта, Миш? – недоумеваю я, когда Коллинз кидает сумку с вещами на пол, задевая мою ногу. – Нет, это я тебя спрашиваю, какого черта сейчас было? – Мишин голос был полон гнева и раздражения. – Я тебя не понимаю, – устало тру глаза, пытаясь не смотреть на него. После перелета и встречей с фанатами возле отеля было бы неплохо зайти в номер и немного отдохнуть. Но нет же! – Перестань себя так вести! Ты знаешь, о чем я! Почему тебе вдруг стало важно чужое мнение? – он со злостью плюхнулся в рядом стоящее кресло. – Так было всегда. Печально, что ты не в курсе, – я отвечаю спокойным тоном, не желая развязывать ссору. – Зачем ты так со мной? – я все же посмотрел на него и увидел на его лице нотки разочарования. Мое сердце заныло от вины.       Я присел перед ним на колени и взял его ладони в свои. – Миш, прости. Просто… Я так не могу. Не могу представить, что кто-то узнает о нас. Не могу и все. – Поверь мне, Дженс, все и так все знают! Это же очевидно, – пробормотал он, не поднимая на меня глаз.       Я снова стал прокручивать в голове события последних двух часов. Вот мы сходим с самолета. Вот я незаметно целую Мишу в щеку, пока никто не видит. Вот мы едем до отеля, счастливые и улыбчивые, все время пытаемся ущипнуть друг друга по дороге (что, кстати, неплохо у меня получалось). Выходим из машины у отеля. Рядом возникают охранники в черных костюмах, которым, по большому счету, плевать на то, чем мы там занимаемся, но я все-таки ради приличия убрал руку с Мишиной талии, и мы продолжили движение. Только вот, видимо, ему это не понравилось. Он вновь приобнял меня и прижался до невозможного тесно. “Что, если рядом пройдет фанатка? А если ей удастся нас заснять? Потом проблем не оберешься. Все эти каверзные вопросы от разных журналистов. От некоторых вообще волосы дыбом встают. Нет. Надо держать себя в руках.” – Миш, нет, – я убрал его руку от себя и отступил на один шаг, чтобы идти от него на расстоянии. Миша напрягся и посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц крайне серьезно. Я понял, что он обиделся. – Поговорим в номере, ладно? – он не смотрел на меня больше.       Возле входа в отель мы встретились с толпой фанаток, нацепили на себя приветливые маски, раздавали автографы и желали всем хорошо провести время на этих выходных. Миша никак не реагировал на меня. Тут я понял, что облажался по полной. – Дженсен, – Миша пристально смотрел на меня своим пронизывающим взглядом. – Я бы хотел поступить иначе. Хотел бы держать тебя за руку, когда мы шли по этой гребаной дороге в этот чертов отель. Но я знаю, что даже если бы у меня была возможность все исправить, я бы не сделал этого! Разве ты не понимаешь, что мне неприятны разговоры у меня за спиной, стоит мне только коснуться тебя на нашей общей панели. Все эти соц. сети кишат нашими фото, где мы трахаемся словно кролики! Ты же знаешь, мне неприятно, когда лезут в мою личную жизнь. Это их не касается. Это только между тобой и мной. Они ведь не знают про наш развод с Деннил и твой развод, но это же тебя не волнует! Тебя почему-то волнует только то, что мы… – Послушай меня, Дженсен Росс Эклз, – резко прервал меня Миша, – им действительно не стоит знать, чем мы занимаемся за закрытыми дверьми, но только я не хочу постоянно думать, будто тебе не нужен. Почему тебе важно мнение всех этих людей? Ты не должен быть идеальным и нравиться абсолютно всем. – ДА! Мне важно, что обо мне думают люди. Я не такой, как ты. Я не могу заявить на весь белый свет про цвет своего нижнего белья, шутить на неуместные темы прямо на телевидении или в окружении толпы фанатов, когда каждое твое слово может быть использовано против тебя самого! Уж извини, – выкрикнув это ему в лицо я понял, что мы стоим уже посреди комнаты и оба тяжело дышим от возмущения.        Еще несколько минут назад, увидев его таким возбужденным и с растрепанными волосами, я бы повалил его на кровать, и мы бы надолго забыли о конвенции, но сейчас я думал лишь о том, что вся ситуация словно написана для меня со стороны. Я внезапно осознал, что никогда в жизни не поднимал на него голоса. От этого мне стало стыдно. Так сильно захотелось прижать его к себе, страстно зацеловать, чтобы он и думать забыл о нашей глупой перепалке, но он настолько зол, что вряд ли мне удастся это сделать. – Извини, Дженсен, я так больше не могу. Либо я и наши отношения, либо твоя репутация. Мне больно от того, как ты холодеешь ко мне каждый раз, как только появляются фанаты. От того, как отпускаешь мою руку, когда рядом папарацци. Я устал ото всей этой лжи. Скажи, что для тебя важнее? – он с надеждой взглянул на меня, а я словно замер. В комнате будто внезапно похолодало. Сердце пропустило удар, и я сам задался вопросом: что может быть важнее для меня, чем это синеглазое чудо?        Сколько времени прошло? Сколько Миша пытает меня взглядом? Почему я не могу ему ответить? Ведь я знаю ответ, так? Или же нет? – Я так и думал, – в его глазах читалась вся боль мира. У меня опустились руки, и я не мог ничего произнести. Это ведь такой абсурд и нелепость. Как он мог поставить меня перед выбором? Хотелось сказать, что я его люблю. Что он самый дорогой человек в моей жизни. Но почему-то мне показалось, что это его не остановит. – Молчи и дальше, Дженс. Я больше никогда не хочу слышать твоих оправданий.        Я не заметил, как он ушел. За окном ярко светило солнце. Впереди был тяжелый день: встречи с фанатами и все такое, но для меня все было чуждо. Мое солнце ушло, не закрыв за собой дверь.