Откровения вечности

- Если мы не поторопимся, ты не успеешь приготовить завтрак, - легко отрываясь от демона, сообщила девушка, прикинув время по часам. Сдернув с рукава ленту, Оливия решила убрать волосы, чтобы случайно не лишиться всей этой густой копны одним неловким махом. - Думаю, тебе пора присоединиться к господину, - бросил ей в спину демон. - Как раз туда и направляюсь, душенька. Ах, скоро должен будет появиться господин Дидрих! - баронесса совершенно позабыла, в каком положении находится их странствующая компания, и слегка зарделась. Да, удовольствия от написания унизительного письма с коленопреклонными просьбами она не испытывала, но питала смутные представления о внешнем виде немецких военных, и яро жаждала встречи в живую. - Искренне надеюсь, что мое платье переживет эту ночь. Посмотри, как я выгляжу? Давай же, первая мысль? - Оливия, шурша юбками, молниеносно развернулась, поправляя волосы. Но Себастьяна уже и след простыл. Сотрясая воздух кулаком, она трагично вздохнула: - Каков мерзавец! И все же двинулась в нужном ей направлении. Если бы кто-то в этот момент решил у нее поинтересоваться, что же является нужным в этой кромешной тьме, пронизанной густым лесом, то она бы со смехом отмахнулась. Действительно, все было достаточно просто - баронесса прислушивалась к окружающих звукам, и там, где возня была наиболее напряженная, и было местом ее назначения. Углубившись в мрачно темнеющие заросли, Оливия увещевала себя, что все должно пройти гладко. Нет, у нее не дрожали ноги от волнения, и не потели ладошки, просто в груди роилось странное, животрепещущее чувство, заставляющее ее торопиться. Баронесса искренне хотела избежать нежелательных встреч, но все равно чуть ли не намертво схватилась с первым встречным военным. - Эй, ребята, она безоружна! Берем ее, и к начальству, - хваткой бульдога вцепившись в ее плечо, крикнул куда-то себе за спину мужчина. В иной обстановке девушка бы решила, что его мужественное лицо достойно увлечения с ее стороны, и непременно попыталась бы расколоть его сердце. Но сейчас, когда количество недоброжелательно настроенных к леди мужчин возрастало, ей оставалось лишь кокетливо ответить: - Ошибаешься, дорогуша, - военный допустил одну единственную ошибку, которая стоила ему всего на этом свете. Пышная юбка Оливии была лишь отчасти данью моде - она была устроена таким образом, что волны ткани образовывали карманы, достаточные для того, чтобы закрепить там приличного размера шпагу. А каркас под юбкой не позволял оружию бить по ногам и сминать ткань. Баронессе было достаточного одного сильного толчка, чтобы вогнать лезвие почти наполовину в тело мужчины. Безразлично провожая его в иной мир, она неотрывно смотрела в его глаза, застланные первобытным страхом, и решила, что давненько не наведывалась к Лау. Что поделать, убийства всегда заставляли ее вспомнить об этом пройдохе. Но долго метаться в угрызениях совести она не смогла - где то в деревьях замаячили две смутные тени, должно быть, товарищи убиенного. Расправившись с ними, она поняла, что привела свой дух в смятение. С одной стороны, легкое начало для нее было весьма кстати, к тому же, она разжилась парочкой свеженачищенных, забитых под завязку патронами пистолетами. С другой, подобная резня никогда не приносила ей истинного удовольствия, ибо в смерти как в явлении мало благородного, а если она вступает в свои права на таких гадких условиях, это огорчает только еще больше. Продолжая идти в направлении большего атмосферно - духовного волнения, вздрагивая от редких выстрелов, разрывающих воздух, Оливия пришла все-таки к нужным ей людям. Сиэль, как обычно, беспомощный, с ног до головы измазанный промозглой глиной, распластался на земле. Рядом с ним стоял мужчина внушительных окружностей. Настолько впечатляющих размеров баронесса доселе не видела, поэтому решила, что это разновидность небесного тела, и ее всенепременно притянет к его орбите. Обернувшись, она увидела бегущих к ним Барда и Снейка, которые что-то неразборчиво, перебивая друг друга, кричали. Слова "ложитесь', она не услышала, да и не смогла бы, даже если захотела - новый титанический земной спутник сбил ее с ног, и размазал по земле не хуже, чем Себастьян намазывает варенье на тосты. Впрочем, такое мощное прикрытие тылов Оливия все же сочла благом, потому что прокатившаяся над ними снопом смертельного огня разрушительная волна из невиданного ею оружия опалила ее руку, случайно оказавшуюся вывернутой вверх. Шипя, она стала отчаянно барахтаться, требуя воздуха и свободы. Когда ей удалось выкарабкаться, баронесса презрительно отказалась от поданной руки, и мрачно поднялась сама. В следующую секунду ее подкосило - взрывная волна, должно быть, как то повредила ей, потому что перед глазами все плыло, а в ушах шумело море. Подхваченная заботливым Бардом, Оливия оценивала произведенный атакой урон: деревья вокруг превратились в тлеющие щепки, земля местами была изрыта и дымилась. Было ясно, что они чудом не попали в эпицентр. Не глядя на мужчину, она спросила его имя. - Оливия, ты с ним уже заочно знакома. Это Дидрих, - как-то несколько гадко хихикнул Сиэль. - Нет, - резко возразила она, чем знатно всех удивила. - Но это же я и есть, позвольте! - вмешался немец. Баронесса ничего не ответила - ее мечта на легкий военный роман с подтянутым другом детства графа Фантомхайва старшего разорвалась, как лист бумаги, в мелкую труху. Все решили, что девушка была под потрясением от ударной волны и не стали ее тревожить. - Не знал, что у Винсента есть дочь, - сварливо оценивая наряд графа, прорычал Дидрих. - Не знала, что немецкое качество может так меня подвести. Какая подлая неожиданность, надо же. В самое сердце, - качая головой, бормотала Оливия. Она все же догадалась развернуться во время своих переживаний, и увиденное заставило ее временно пересмотреть приоритеты: - Это передвижная пушка? Что за машина смерти?! - Бегите, сопляки, не стойте столбом. И вас, юная леди, это тоже касается. Это новая модель бронированной боевой машины. Собирая на ходу юбку, она не переставая костерила ни в чем не повинного Дидриха: - Раз знали, что такое чудовище может приползти в самую чашу, что же вы раньше-то молчали?! В мои годы такие температурные перепады вредны! Чтоб и тебя от сенной лихорадки разорвало, Сиэль. Не мог придумать ничего получше полуночного променада в лесу с благоуханием этого дурацкого газа?! Силы небесные, за что мне такая мука ниспослана? Проследив, как Бард методично, но безрезультатно, не оставляя даже и царапины, обстреливает машину-убийцу, Оливия чуть не обнялась с деревом, сместившись с курса. Все же после разрыва снаряда рядом с ними в ее голове еще не все устаканилось. Даже когда вежливо, но настойчиво роль ее рулевого взял на себя Снейк, она лишь пораженно шептала: - Да от нас же мокрого места не останется... Но послушно продолжала бежать до железной дороги, которой, по ее здравым рассуждениям, уже могло и не быть - когда было построено волчье ущелье, и через сколько лет спустя они оказались здесь. - Да там же все мхом поросло! Ох, ну что же ты, - она развела неимоверную возню над споткнувшимся и упавшим Сиэлем, силясь его поднять, хотя сама еле на ногах стояла. *** Спасло их легкомысленные головы от неминуемой гибели весьма своевременно появление Себастьяна. Демон был чист, свеж и блистал себялюбием. - Явился, не запылился, - качнувшись, баронесса упала вперед, прямо на услужливо подставленное плечо, которое и послужило дальнейшей жизненной опорой девушки на весь вечер. Сиэль, удостоверившись, что дворецкий забрал образцы газа, небрежно бросил чемоданчик Оливии, и та, еще более невозмутимо, перебросила его Дидриху. Тот, тряся щеками от возмущения, побагровел от ужаса, и принялся порочить светлую память отца Сиэля ругательствами относительно эффективности его методов воспитания, и нравов современной молодежи в целом. Баронесса презрительно фыркнула - она нисколько не сомневалась, что во времена Рамсеса второго дряхлые египтяне так же причитали, что нынче фараонов бинтуют не так, как во времена их молодости. - А теперь - идем, - довольно бодро, хоть и несколько неточно Оливия рассовывала вещи по рукам людей, меняла их местами, в итоге добилась того, что ошалевший граф цепко держал руками банку фирменного "желе" от Барда, повару же достались стащенные девушкой пистолеты, а она сама осталась при своем оружии. Когда демон нетерпеливо вытолкнул ее подальше от себя, она многозначительно показала на танк, а потом постучала себе по голове, не считая нужным вдаваться в объяснения, но вполне справедливо предполагая, что у такой громадины точно есть слабые места, иначе бы машина была недвижимым монолитом. Бросившись вслед за остальными, она чуть не свернула себе шею, следя за чем-то блестящим в тьме деревьев. - Бьюсь об заклад, что местные стервятники уже на позициях, - Оливия прикинула в голове количество смертей, и поняла, что местным Шинигами сегодня придется несладко, и искренне надеялась, что на такую заварушку, связанную с графом, не слетятся другие падальщики из английского отделения. Меньше всего ей хотелось контактировать со жнецами, ибо в принципе у знакомых ей "посланников небес" характер был далеко не конфитюр, а немецкие педанты должны были ее довести до эпилептического припадка одним своим появлением. Увлеченная размышлениями о национальных особенностях жнецов, девушка не заметила, как они вбежали в тоннель, и охнула - ей показалось, что она ослепла. Но здравомыслие баронессы все же пересилило панику, к тому же, через некоторое расстояние от входа ненавязчиво замаячили факелы, разгоняя тьму. Молясь, чтобы Дидрих не заплутал в спешке в этом многообразии коридоров, она поспешно семенила за мужчинами, проклиная каждый камень, так и норовивший попасть ей под каблук. Снейк запретил им открывать дверь, ведущую на платформу железной дороги, но Оливия была уже на пределе, и не желала ждать ни единой лишней секунды. Ловко проскользнув мимо мужчин, она быстро отворила дверь: - Доброй ночи, господа, - жестоко улыбнувшись, баронесса глубоко разрезала шею ближайшему к ней военному, отчего его голова как-то бутафорски скособочилась, извергая из своих недр реки крови, и посторонилась, освобождая дорогу остальным. Обиженно рассматривая расплывающееся по юбке темное пятно, она укоризненно одернула ее, словно ткань могла сама очиститься, и окончательно перешла в дурное расположение духа, решив, что больше и пальцем сегодня не шевельнет. Поэтому-то Оливия и не думала откликаться на призывы Дидриха закидать в топку поезда угля. - Какова наглость! Где же ваше воспитание? Где это вы видели, чтобы дама благородного происхождения топила печи? - с донельзя важным видом она ликвидировала чемоданчик с ядом у Снейка и торжественно разгладив каждую складочку на платье, уселась на какой-то ящик. - И какая же тогда от тебя польза? - злобно фыркнул, утирая потный лоб платочком, Дидрих. - Не помню, чтобы вы со мной успели столь близко познакомиться, чтобы вот так вот запросто фамильярничать. Вызвать вас на дуэль, что ли? - забыв о своем "женском" положении в обществе, грозно поинтересовалась баронесса, потушив весь запал немца. По умолчанию решив, что она здесь главная, баронесса быстро и четко раздала указания новоприбывшим Финни, Танаке и Мейлин вместе с Салливан: - Так, надо расчистить путь составу. Финни, займись. Танака, приглядите за девчонкой. Вот, возьмите мой плащ, тут у печи ужасно жарко, мне он не нужен, укройте ее, устройте поближе к огню, не ровен час, простудится. Мейлин, смотри за местностью, мало ли кто появится. Бард, смотри, чтобы господин Дидрих не вздумал свалить вместо угля в печь самого себя. Да поторапливайтесь, вы все! Прикинув время, прошедшее с момента их расставания с графом и дворецким, баронесса пришла к заключению, что им уже пора вернуться. Однако вместо этого она увидела дворецкого зеленой ведьмы. Зрелище ей открылось довольно-таки суровое, как впоследствии она признавала: это было похоже на последнюю атаку дикого зверя, загнанного в угол, которому нечего было терять, кроме своей шкуры. Ее мало интересовала преданность Вольфа, больше ее беспокоило то, что пистолет он наставлял далеко не на Салливан. Если как следует проследить за направлением его взгляда, что Оливия и сделала, можно было заметить одну из девиц из деревни, очевидно, очередного военного в костюме барышни из глуши. Впрочем, баронесса думала о ней не более секунды - нечего рассуждать о трупах, когда можно (а в данной ситуации даже нужно) волноваться о живых. Живых и вооруженных. Смотрящих прямо в след уходящему поезду. Готовых выстрелить. И бедняга Вольфрам, преданный пес своей госпожи, случайно оказался перед женщиной, переступившей черту уже давно, и она без раздумий выстрелила. Ринувшись защищать Зиглинде, девушка сквозь зубы процедила: - Да откуда ж они только берутся, хуже муравьев на пикнике, клянусь всем своим гардеробом! Поглядывая на стрелявшую женщину, она молча оценивала ее шансы попасть в удаляющийся поезд, легко при этом удерживая рвущуюся на помощь своему дворецкому Салливан. Слушая ее всхлипы, граничащие с невообразимой высотой звука, она еще раз убедилась, что, если закрыть глаза на некоторые малюсенькие недостатки Сиэля, в целом выходил идеальный ребенок. Вскоре баронесса избавилась от необходимости сверлить взглядом ту женщину, имя которой она даже не потрудилась запомнить, ибо Себастьян с графом нагнали их, и демон легким движением столового ножа решил последнюю проблему перед их окончательным отправлением домой. Оливия, осознав, что все закончилось, грузно осела рядом с зеленой ведьмой. Из-за навалившейся усталости к ней подкралась волна сентиментальности, и ей пришлось мириться с тем, что глубокое внутреннее "я" жалеет маленькую необычную девчушку, в один миг ставшей самой обычной. Ее мир растоптали в пыль жестокие планы военных, любимые люди всю жизнь притворялись для "великой" цели, а впереди ждет лишь жуткая неизвестность в крайне опасной компании. Она встретилась глазами с Сиэлем и одними губами прошептала: - Спасите его. В ее голове лихорадочно крутилось множество мыслей: девчонка - гарант их сохранности от немецких властей, за ней нужно приглядывать, но сначала нужно как следует выходить ее дворецкого, внешний мир в итоге все же был опаснее поместья Фантомхайв. Она размышляла, в который раз разрывая свою юбку (ибо те тряпки, что Мейлин нашла в углу кабины начальника поезда, не годились даже для протирки полов). Сиэль от чего-то решил, что стоит доверить вырезание пули и обжиг раны Зиглинде, и баронесса не стала возражать, мало ли что там у графа на уме. Приказав Финни крепко держать Вольфрама, она один ловким движением засунула тряпку ему в рот, чтобы он не откусил от боли себе язык, и отошла подальше - вытье не входило в категорию услады для ушей, да и слух она планировала пронести в целости и сохранности всю эту жизнь. Когда Салливан, обливаясь горючими слезами, как плачущий фонтан, закончила все же эту варварскую операцию, Оливия с помощью Себастьяна лихо обмотала лоскутками горемычного дворецкого, потерявшего сознание и свисающего с рук демона безвольной ветошью. На платформе уже давно стояла тишина, а девушка заметила это только сейчас. - Думала, не жилец. Но, как говорится, мы предполагаем, граф располагает, - заглянув в котельную к Барду, она соскользнула по стенке вниз, устало нахохлилась и принялась гипнотизировать пейзаж в дверном проеме. Двери в нем, похоже, отродясь не было, и сюда нещадно задувало. Впрочем, баронесса решила, что тут все же лучше, чем на открытой платформе, и зябко подобрала ноги поближе, положив голову на колени. Поезд неумолимо набирал скорость, и осоловевшей Оливии начало казаться, что мир вокруг нее сливается в одну сплошную мельтешащую перед глазами полосу, когда даже по столбикам, отмерявшим мили, уже невозможно было понять, какое расстояние они преодолели. Ей вдруг вспомнился разговор с одним шаманом далекого племени, ютившегося в прокопченных скалистых пещерах много-много сот лет того назад. Тогда, в век невежества, люди гораздо проще верили в чудесную природу необъяснимого и строили невероятные теории. И один старец, сплошь покрытый ритуальными шрамами, тихим сухим голосом, похожим на шелест листьев в засуху, поведал ей историю о так называемых норах. Кто-то говорил, что во всем виноваты плутовки лисы, с времен настолько древних считавшихся магическими созданиями, что сами в это поверили. Кто-то же считал, что всему виной темные, слепые создания - кроты, сами не ведавшие, что творили, лишенные зрения. Оливии еще тогда казалось, что не важно, кто это сделал, важна сама суть явления, ведь тогда ее звали совсем по-другому, но это ведь не означало, что она была другим человеком. А вся соль истории была в том, что эти норы позволяли сократить путь, который тратили блуждающие люди на дорогу. Это было похоже на то, как отчаявшиеся бедняги, двое суток бродившие по безжизненной чащобе, вдруг ни с того ни с сего находили вполне себе уютное, добротное селение, широкую укатанную дорогу, и удивлялись, как не слышали шума жизни раньше. Или все равно что зайти в темный проулок на окраине Лондона, и вдруг оказаться посредине моста через Темзу. Вот примерно таким и показалось баронессе их путешествие на поезде - стоило ей лишь на секунду закрыть глаза, как они очутились в окрестностях Англии.