Откровения вечности

- Донн! Донн! - огромный церковный колокол неустанно отбивал всем известный ритм, повергающий в тоску и напряжение - здесь, в местной церкви, самой вычурной и помпезной на памяти нескольких поколений лондонцев, проходили похороны. Оливия, прятавшая свое простуженное лицо за вуалью, пока стояла возле оградки перед церковным двориком, размышляла, стоит ли ей там заявляться. Она старательно шмыгала носом в платочек, украдкой вытирая слезящиеся, жутко покрасневшие глаза - вчерашнее купание не прошло для нее бесследно. В горле надсадно першило, голова была потяжелей иной кастрюли, а голос, и без того не сильно громкий, и вовсе отказывался подниматься дальше ноток эротического шепота. Подле нее стоял Гробовщик и пугал детей до икоты, впрочем, ей до этого не было никакого дела - маленькие шустрики сами виноваты, что оказались здесь в неурочный час. - Раскаяние лицемера есть само по себе лицемерие, не находишь? - вяло отслеживая взглядом прибывающих в церковь, она с презрением смотрела на всех якобы скорбящих, эти сливки общества, толком не знающие, что на самом деле творится за кулисами. - Это лишь порождение правил приличия, - из-под длинной лохматой челки выглядывала полубезумная улыбка. Оливия не потрудилась ответить Гробовщику, слезно чихнула, и, с полной отвращения душой отправилась в здание церкви, надеясь, что ее, закоренелую грешницу, все же прилюдно не поразит раскат грома. Пока она шла по вытоптанной сотнями страждущих дорожке к месту отпевания, она задумалась о том, что какой Всевышний выходит, все же, позер, ибо, согласно Библии, если посмотреть, все его кары были рассчитаны на воздействие на широкие массы. А люди глупы, ибо верят во все это, и в то, что им усердно вешает на уши церковь. И вот сейчас Мадам Рэд покоится в гробу, орошенная слезами друзей как невинно убиенная, словно за ее плечами не было доброго десятка женщин, у которых она сама отняла жизнь. Оливия не решилась подходить ближе, отстраненно стоя в дверях, поддерживаемая Себастьяном, в душе даже найдя плюс своему состоянию - шмыганье и ежеминутное извлечение платочка обрисовывали ее, как девушку, бесконечно оплакивающую потерю своей прекрасной подруги. Впрочем, сейчас, без единого признака жизни, бледная и одетая в белое платье, для баронессы она выглядела совсем чужой - непривычно видеть ее в одеждах не в тон волос. Однако, Сиэль, эффектно заявившийся прямо посередине заунывного мероприятия, решил эту проблему одним легким жестом, накинув на Мадам ее любимое платье цвета огненного ликориса. Вслед за ним летел шорох из шепотков, и Оливия поражалась, как малейшее происшествие, которое выводит из душевного равновесия, легко развязывает людям язык. Мимо девушки пролетел сначала одинокий лепесток-первопроходец, а вслед за ним, клубясь и легко шумя, еще тысячи и тысячи таких же разорванных в клочья бутонов. - Даже после смерти ей это идет, - с легкой завистью вздохнула Оливия. Себастьян озадаченно хмыкнул, и она поспешила добавить ясности к своим рассуждениям. - Этот чувственно-красный, кровавый цвет. Жаль, что теперь у меня к нему небольшое отвращение. - После недавних событий я поменял свое мнение относительно цветов, которые тебе идут. На мой взгляд, прозрачный - самый лучший. Новый наряд от Оливии Барнетт - ничего и сбоку бантик. Хорошее начало для швейного дела, - демон издевался настолько явно, что девушка, слишком яростно набрав в грудь воздуха, закашлялась и решила ничего не отвечать, лишь по чистой случайности не найдя лучшей подставки для уставшей ноги, заключенной в оковы сапог с огромными каблуками, нежели ступни Себастьяна, да и локоть как-то невзначай решил почесаться о межреберье дворецкого. Им пришлось потесниться с прохода, когда гроб несли мрачные мускулистые работники кладбища с неприлично хихикающим Гробовщиком. Оливия не сомневалась, что он прекрасно был в курсе всех событий, и еще даже раньше них узнал, кто стоит за именем Джека-Потрошителя, но по одному ему известным причинам не стал раскрывать все карты, а теперь с наслаждением предавал земле очередное мертвое тело. *** - Ее Величество так и не узнает, кто стоял за всем этим? - Лау, как всегда, подбирался быстро и бесшумно. Пока девушка завороженно следила за тем, как комья земли один за другим глухо стукаются о деревянный гроб, он подобрался незаметно, и, не вытаскивая рук из своих широких рукавов, наклонился и коснулся губами макушки Оливии. Она громко и зло чихнула, считая подобное нахальство излишним. - Вряд ли в этом есть необходимость, - покачала головой девушка. Обычно ветер приносил ей несказанное удовольствие, хоть как-то шевеля туманные воздушные массы Лондона, но сейчас она, простуженная, дрожала, как ей казалось, даже волосами. - Что ж, тогда я буду рядом. Пока не исчерпаю интерес к этой стране. Или к вам, - Лау хитро улыбнулся и направился восвояси, чтобы исчезнуть так же непринужденно, как и появиться несколькими минутами ранее. Когда у Оливии уже затекла поясница стоять и пялиться на надгробие и она уже собралась громко пожаловаться о своих неудобствах графу, как он скомандовал: - Есть еще одно место. Идем, - девушка уже было обрадовалась и послушно засеменила следом, но как только она поняла, что выходить с кладбища они не собираются, а наоборот, застряли перед очередным местом погребения, энтузиазма у нее значительно поубавилось. Однако надсадно-громкий укоризненный кашель не возымел должного эффекта, и актриса погорелого театра внутри Оливии мигом испила яду и, сложив ручки, умерла. - Добренький граф обустроил могилку неизвестной проститутке... - загробный голосом вещал Гробовщик у них за спиной. Девушка, испугавшись, по наитию развернулась и отвесила шутнику хорошую затрещину между лопаток - благо, на Себастьяне она сполна отработала постановку удара. - Вы сожалеете о случившемся? - Гробовщик положил руки Сиэлю на плечи и говорил прямо над его ухом. - Ничуть. Это долг моей семьи, который перешел по наследству вместе с кольцом, - граф отвернулся и продолжил сверлить взглядом могилу. - Только это больше похоже на ошейник, - слегка разочарованно протянул Гробовщик. - Ага. Главное - на нем не удавиться, - буркнула Оливия себе под нос. - Пойдемте уже. Вечереет. - Да, главное, чтобы с графом ничего не случилось. Иначе станет так скучно, верно, Лив? - Гробовщик так резко притянул к себе Сиэля за его галстучек, что девушка и вправду решила, что юноша сейчас падет замертво, случайно придушенный. Но нет, вскоре он отпустил графа и тоже покинул их скромную компанию, виляя на прощание лопатой. - Лишь бы никто его не убил, - прошептала девушка ему вслед. - Ваша светлость так добры, - дворецкий, как всегда, был полон насмешек. - Почему вы тогда не выстрелили? Вы боялись убить Мадам... своими руками? - Не глупи Себастьян. Зачем Сиэлю поднимать свою руку и нажимать на курок, если это прекрасно могла сделать я? А ты, связанный контрактом, никогда не оставишь его. - Да, это была твоя работа. Даже одна секунда замешательства может стоить жизни. Как в шахматной партии. Вот и все. Поэтому я и не допускаю сомнений! - Оливия, хоть и не была из тех, кого можно впечатлить речами, все равно, как и Себастьян, испытала легкий трепет, ибо чувствовала, сколько силы и воли сокрыто в графе. Ей четко представилась окровавленная шахматная доска, усеянная трупами всех, кого она знала. А в самом дальнем ее конце, облаченный в такие дорогие и вычурные наряды, что аж смотреть больно было, восседал на мраморном троне Сиэль. И кругом кровь, повсюду, словно она текла следом туда, куда ступала его нога. - Поэтому... никогда меня не предавай. Никогда меня не покидай. Ни за что! Лив, ты с нами? - граф посмотрел на нее, и во взгляде его отразились боль и усталость. - Да, милорд, - они с Себастьяном весьма неплохо присягнули в своей верности, словно долго готовили отточенный номер для синхронного выступления. Разве что девушка ограничилась глубоким реверансом, а вот дворецкий даже клятвенно припал на одно колено. - До тех пор, пока мы не поставим шах и мат, - заключила Оливия, и они пошли по направлению заката, как уже когда-то было в самом начале их знакомства, но тогда она даже не могла представить, что жизнь может так бурлить и рождать столько эмоций, поэтому то, как они встретились, казалось таким далеким прошлым, что его уже не отрыть из-под слоя пыли и произошедшего. *** На утро, только она собралась как следует отлежаться и выспаться, после всех этих злоключений и купаний в Темзе, к ней в дверь настойчиво стучала Мейлин. - Мейлин, вот же назойливая девчонка! Ну погоди, я тебе устрою, - засучивая рукава ночного одеяния, девушка резко открыла дверь, позволяя горничной в буквальном смысле упасть в комнату. - Добро утро, госпожа Лив! - затараторила она, смешивая вежливое обращение с тем, как Оливия просила себя называть, - граф велел вам немедленно собираться, ибо приезжают маркиза Миддлфорд с дочерью. - О нет! - в сердцах воскликнула она. Девушка прекрасно знала, что из себя представляет мать Элизабет, и ей не терпелось с ней познакомиться. Но, взглянув на себя в зеркало, она поняла, что все усилия будут тщетны - никакой мукой не получится замазать эти жуткие синяки под глазами, а красный от шмыганья нос так и вовсе пылал не хуже костра на горизонте. Зато, как она надеялась, эта прекрасная леди своей железной хваткой наведет порядок в распущенном хозяйстве графа и построит по струнке всех распоясавшихся жильцов поместья. Как слуги не угробили дом до их приезда, пока остается загадкой века, но девушка подозревала, что как только они изничтожили всю еду, сразу оголодали, и разрушительной энергии в них поубавилось. Но много времени пространно рассуждать о возможностях у нее не было, поэтому Оливия в ускоренном режиме с помощью Мейлин оделась и причесалась, тщательно забрав каждую прядь в тугой и пышный пучок. Умывания холодной водой и активное растирание полотенцем все же возымели небольшой эффект - девушка перестала напоминать восставшую из мертвых и даже покрылась легким румянцем. В обозначенный ближайший час она стояла, трусливо выдвинутая вперед, как первый форпост обороны, на растерзание этой воинственной женщине. - Счастлив вновь приветствовать вас, маркиза. А вы, как обычно, прибыли раньше условленного времени, - у Сиэля, впрочем, как и всегда в моменты излишней нервозности и смущения, подергивалась бровь. - Оставь этот тон, - прекрасная, холодная и надменная женщина со светлыми волосами не спеша покинула карету. Оливия завистливо вздохнула - сколько лет она живет на земле, а такой выдержанности и лоска все равно не смогла приобрести. Маркиза так пристально оглядывала каждого из обитателей поместья, что девушке стало очень даже неловко. Первым под тяжелую руку гостьи попал Себастьян. - У тебя... отвратительное лицо! - безапелляционно заключила она. - И ты, Сиэль! Вам, как мужчинам, не подобает ходить с длинными и неаккуратными челками. Она, с видом закоренелого маньяка, извлекла откуда-то расческу, и, своей железной хваткой придерживая обоих, вмиг привела их прически в порядок. Видя, как вяло они сопротивляются напору маркизы, Оливия тихо хихикала, радуясь, что буря ее миновала. - Извините, что они доставили вам столько хлопот, - девушка все же решила хоть как-то смягчить ситуацию и обезвредить гостью. Но не тут-то было - буравящий взгляд добрался и до ее нутра: - Ты что, пьешь? - с сомнением принюхиваясь, произнесла леди Миддлфорд. - Э... В смысле? - ничего более возвышенного, вроде "истина в вине", на ум не шло, да и вообще, раньше Оливия за собой пристрастия к пагубному напитку не замечала. Нет, стакан вина за ужином не считается. - В смысле выглядишь так, будто только вчера тебя из закутка Темзы выловили, где тины и грязи побольше, - отбрила маркиза, игнорируя нервные смешки Сиэля и Себастьяна, ведь они-то знали, насколько женщина была близка к правде. - Вы же свет высшего общества! Учитель! А ты, Сиэль! Будущий муж моей дочери! А дворецкий ваш вообще ведет себя непристойно, - фыркнула она, оставляя троицу в полнейшем шоке, каждому самому обдумывать свои грешки. - Ну ничего, с сегодняшнего дня я за вас возьмусь! Первым делом осмотрю поместье. - О, вы тоже приверженка теории: беспорядок в комнате - беспорядок в душе? - с полной безнадегой в голосе поинтересовалась Оливия. - Не беспокойтесь, еще вчера я привел все в идеальный порядок, - Себастьян, казалось, даже повеселел, и, предложив руку Оливии, повел всех внутрь. - Немецкие зимние розы в этом году удивительно красивы, - завел слащавую речь дворецкий, проведя их через холл к двери во внутренний сад. - А, впрочем, нет. Дверь тут же захлопнулась, и баронесса с графом с замиранием сердца переглянулись друг с другом - наверняка эти дрянные слуги уже успели набедокурить, им же только дай волю. Так они безрезультатно покружили по поместью, и везде Себастьян открывал дверь, бледнел, нервно сглатывал, тут же захлопывал проход обратно и предлагал другой маршрут. - Какой нерешительный мужчина! - маркиза была на грани ярости и уже притоптывала ножкой в нетерпении. - А давайте посмотрим на конюшни! - хлопнула в ладоши Оливия, но, словив неодобрительный взгляд графа, немного стушевалась. - Я думаю, что вам непременно понравится. Девушка не прогадала - маркиза с удовольствием осмотрела всех коней графа и даже одобрила его выбор, что было странно, ведь обычно эта женщина и одобрение - диаметральные противоположности. - Не желаете ли тогда отправиться со мной на охоту? - эта женщина, не медля, брала быка за рога и разворачивала события так, как ей хотелось. - И вас стрелять научим, леди Барнетт. - Я умею обращаться с оружием, - хладнокровно ответила Оливия, даже не смотря в их сторону. Перед ее глазами стояла картина, как она безжалостно целится в лоб Мадам Рэд, и девушка решила, что если убийство человека особых эмоций у нее не вызывает, то чем утки и зайцы лучше? Впрочем, подстрелив первую птичку и осмотрев ее хладный трупик, девушка скривилась так, что побоялась, что ее никогда не отпустит, ибо наблюдать вывороченные кишки дичи вне кухни - для нее было тем еще зрелищем. Поэтому она с удовольствием наблюдала, как Сиэль и леди Миддлфорд снуют туда-сюда и изничтожают дичь в местной округе. Когда пришло время объявления итогов, к досаде девушки выяснилось, что счет равный, а соперники не планируют останавливаться на достигнутом, поэтому их мытарства еще не окончены, и после полудня их ждет смена дислокации и второй тур. Но только Оливия как следует расположилась в плетеном кресле, которое неизвестно как припер сюда в количестве четырех штук Себастьян, с подозрением косясь на стол с ланчем, как за ее спиной раздался жуткий треск, будто бы медведь продирался через кусты, не разбирая дороги. Каково же было ее удивление, когда это реально оказался огромный и злой косолапый зверь, скорее всего, еще и голодный. А так как ближе всего к нему оказалась Элизабет, то первой в капусту медведь решил нашинковать ее. Сиэль, не медля, бросился защищать невесту собой, а Оливия и маркиза мигом вскинули свои ружья. Зверь пал, поверженный залпом пуль, и все дружно вздохнули. - Ты, что, серьезно собираешься нести эту тушу домой? Какая гадость, - с отвращением девушка отъехала подальше от дворецкого. Вид косматого медведя с кровавыми проплешинами заставлял ее желудок подозрительно сжиматься, а расставаться с едой ей ой как не хотелось. Она знала, что зверюга не подохла бы от такой мелкой дроби, и даже успела разглядеть в его затылке метко всаженный нож, и удивленно покачивала головой, не понимая, откуда у демона столько сил. - С возвращением! - заорали невесть откуда взявшиеся слуги с порога. В холле красовался подкопченный стол с кособоким тортом, и все видимое пустое место было завалено розами. Оливии было даже страшно обернуться и посмотреть на реакцию маркизы, но когда она себя пересилила, к ее огромному удивлению женщина улыбалась (что выглядело, наверное, еще более жутко). - Поздравляю с тринадцатилетием, Сиэль. - Ура! - закричали все, осторожно выглядывая из-за спины Себастьяна. - Точно! - хлопнула себе по бедру девушка, - у меня ведь и подарок для графа есть. Еще в их прошлый визит в Лондон девушка ухитрилась сбежать на пару часов и отыскать подарочное издание Эдгара Аллана По, которое обошлось ей по такой цене, что смотря на чек, ей плакать хотелось, но с другой стороны, для графа - ничего не жалко. - Только... - начала вдруг маркиза, - кое-что мне по-прежнему кажется возмутительным. Видя, как все подобрались и напряглись, она расхохоталась: - Просто у вас поместье в полной разрухе, - и подмигнула. Оливия шумно выдохнула вместе с Себастьяном, но тут уж ничего не попишешь - все тайное рано или поздно становится явным.