Быть Соколом

Вскоре я проснулась оттого, что в сени ко мне зашёл Аникей.       — Выспалась? — мужчина весело улыбался, на этот раз в его глазах не было и тени той любви ко мне, только уважение и дружеская симпатия.       — Я высплюсь только в земле, — старая, всем давно знакомая шутка сама слетела с губ.       — Вышень велел тебе отдать, — он протянул мне плошку с травами, я принюхалась, хоть и доверяла знахарю. В нос ударила липа, мята и дуб. Я сделала глоток, вкус у настоя был приятный.       — Спасибо, — я поднялась на ноги.       — Знаешь, а и правда прошло. Я теперь к тебе как к сестре отношусь. И Лада теперь люба мне боле.       — Так я и есть сестра тебе теперь. Ты Перуном принят, я Мокоши дочь. А Мокош и Перун Рода дети. А Лада… умирала она, Морена над ней нависала, а вас всё не было. Я на Суд Богов ходила, отказали мне. Сказали, до заката она доживёт, а потом не ведомо. Когда сердце её едва стучало уже, а я молитву к Морене возносила, время прося, Лада тогда к Ладе с Лелей молитву зашептала, я и не сразу поняла-то. Её они приняли и тем время ей дали, а потом Прошка пришёл. Останешься с ней тут?       — Да кто ж мне позволит-то? — парень с досадой потёр шею.       — Мы тут останемся. Спиридон отпустит, я могу и за тебя попросить.       — Потом, но спасибо.       — Как Лада, кстати?       — Неплохо, она проснулась недавно.       — Хорошо, пойду я к ней, — я поднялась и вышла из сеней. Дом девушки встретил меня полутьмой. — Кречет, выйди, пожалуйста, — кузнец поколебался, но кивнул и ушёл. Когда дверь закрылась, я заговорила. — Здравствуй, жрица.       — И тебе здоровья, Ясная.       — Вижу, сошли тебе знания Рожениц, — я улыбнулась, Мокош и Леля не любили друг друга, но врагами не были.       — Сошли. Спасибо, что спасти меня хотела.       — Не за что, и Аникей мне брат, не боле, и я для него теперь тоже, а ты люба ему.       — Спасибо, сестра. А позови его?       — Позову, ты сама как?       — Нормально, к вечеру на ногах уже буду.       — Вот и хорошо, — я поднялась и вышла. — Аникей! Поди сюда, Лада тебя зовёт, — я же неспешно направилась к крыльцу. Злость на мужа прошла, и сейчас я прижалась к его бедру головой. Он положил руку мне на плечо. Молчание затягивалось, но нам было комфортно в тишине.       — Ясна! — кликнула меня одна из женщин. — Поди сюда, помощь твоя нужна тут, — я отошла от мужа и направилась к дому. Внутри сидело несколько детей, и женщина рожала, я бросилась ей на помощь. Роды были лёгкими и быстрыми, и вскоре мать с новорождённым мирно спали.       — Накось, амулет для дитятка над кроватью повесьте, а ежели не верите, так в лесу выбросьте, — но женщины с благодарностью приняли простенький амулет на здоровье и бережно его убрали в платье. Я вышла на свежий воздух и глубоко вдохнула. В сердце шевельнулась тревога, и я привычно огляделась в поисках мужа, его не было. Я осмотрелась внимательнее, но не нашла его.       — Аникей! — парень выглянул из дома Лады. — Финист где? — в ответ он пожал плечами. — Я слетаю, поищу его, — он кивнул и снова исчез, я же взмыла вверх. Снова подо мной расстилался лес. Ветер весело играл с перьями, ласково поглаживая по голове. Стрибог вёл меня сам. «Прости, Птенец, не смог я тебе помочь». «Ничего, Братец, ты пытался, да и жива Лада». «А ловка ты! Жаль только, расстанемся вскорости навсегда». «Навсегда? Ты у Мокоши судьбу мою спросил? Гибель меня ждет?» «Не спрашивал я, так знаю. Тебе сказать не могу, Род запретил». «Ну, полно те, не расстраивайся». «А чего мне расстраиваться-то? Ты всё равно Птенцом будешь». Внизу мелькнула поляна, и я обратила взор на неё. Там были люди, и, кажется, они дрались. Я слегка снизилась и узнала в одном из них Финиста. Наёмник нанёс ему сильный удар, и муж упал. Я собралась было ринуться вниз, но не успела. «Стой! — прокричал в моей голове Стрибог. — Его в острог надо срочно, а сама ты его не дотащишь, зови кого-нибудь. Быстро, времени нет!» Я послушалась бога и повернула обратно. В голове роились самые страшные мысли. А вдруг он умер? Или умирает сейчас, а меня рядом нет? Но я продолжала лететь вперёд. Наконец, показался острог. Во дворе был Аникей. Я приблизилась к нему и заклекотала, громко хлопая крыльями. Он всё понял и тут же побежал за мной. В этот раз мне пришлось лететь медленнее, но мы успели. Я приземлилась на поляну и обратилась человеком. Дружинник побежал к мужу, я за ним.       — Тут Прошка был, он княжич, я не видела, куда его увели, но если… Но Финист видел, — говорила я на ходу, а оказавшись у мужа, упала на колени. — Жив? — мужчина определенно был жив, и это меня сильно успокоило, он поднял голову, разомкнул сухие губы, собираясь что-то сказать, но остановился. — Скажи же, скажи, это важнее! Говори! — я трясла его за плечи и практически билась в истерике, Аникей отстранил меня от раненого, ибо я делала ему только хуже. Муж бросил на меня отчаянный взгляд, а затем заговорил. С первым словом меня пронзила сильная боль, и я начала обращаться в птицу, но не быстро, сквозь пламя, как обычно, а медленно: мои кости перестраивались, меняя форму, мышцы стягивались, а перья продирались сквозь кожу.       — Княжича спасите… Гаврила его увёл… Хочет меченосцам отдать…       — Куда увёл? Куда? — Финист показал рукой в сторону, на мгновение Аникей замешкался, словно размышляя: оставить недавнего соперника тут или спасти. Хрупкое птичье сердце в груди замерло, а потом застучало быстрее, будто заходясь в истошном крике. Но дружинник поступил по совести и поднял лучника. — Держись, братец, я сейчас тебя в крепость отнесу, — он медленно шагал по лесу, иногда спотыкаясь об коряги, я летела сверху. Острог был всё ближе. Вот Аникей вносит в ворота мужа, а затем и в дом священника, а я остаюсь сидеть на одной из крыш. Дружинник выходит из дома довольно быстро, находит меня глазами и говорит. — Я отцу Никону его отдал, он о нём позаботится, но рана сильная, тут Вышень или ты нужны, а я пойду, княжичу помочь надо, — он, не оборачиваясь, идёт дальше, а я продолжаю сверлить взглядом дверь. Как стемнело, вышел оттуда старик. Он сел на крыльцо и понуро уставился на землю. Я слетела с крыши и приблизилась к нему.       — Ой, уйди, не до тебя сейчас… — пробормотал он, отмахнувшись. Чья-то холодна когтистая лапа сжала сердце, — дружинный там… мёртв… — я пошатнулась. Разом пропали все звуки, осталась только оглушающая тишина, губы старика шевелились — он что-то ещё говорил, но это было неважно. «Мёртв, мёртв, мёртв…» — набатом стучало у меня в голове. Крылья сами подняли меня вверх, всё выше и выше, вверх, туда, где нет страданий, горя, слёз и мыслей, а затем вниз, к земле, которая даст столь желанное забытье, спокойствие, смерть. «Нет!» — воскликнули в моей голове сразу несколько голосов. Кажется, это была Мокош, Стрибог и почему-то Морена. Земля приближалась, и я закрыла глаза. Последовал удар о землю.       — Там дружинный… Очнулся… — врываются в голову чьи-то голоса. Я открываю глаза: рядом сидит удивлённый старик, на крыльце Фофан стоит, не мешкая, я подрываюсь с места и бросаюсь к мужу в светлицу. Он лежит на сенях, перемотанный тряпкой.       — Финист, — я в пару шагов оказываюсь около него и замираю, не решаясь коснуться. Муж притягивает меня к себе одной рукой и зарывается в волосы.       — Ясная моя, — выдыхает он, и словно скала с плеч падает. Я наконец вдохнула свободно. — Я люблю тебя, — мужчине больно и неудобно сидеть, но он не отпускает меня, прижимая к себе ещё сильнее.       — Я тебя люблю, — дыхание замирает, а мы всё не можем насладиться друг другом. — Покажи рану, я помогу, — он беспрекословно опускается на сено и оттуда смотрит на меня едва затуманенными глазами, позволяя поднять повязку, хоть это и причинит боль.       — Расскажи, почему ты человек.       — Хорошо, хоть я и не знаю точно, а ты мне тоже на один вопрос честно ответишь.       — Конечно, — он немного поморщился, когда я надавила на край раны. Воспаления не было.       — Я не знаю точно, но есть задумка. Лада умирала, и я за неё на Суде Богов просила, но отказали они. Тогда же Род сделал что-то. Искра золотая от него ко мне пришла. Я думаю, он заклятие ослабил, а ты, заговорив, сбросил, — я опустила глаза, не желая продолжать тему. — Хорошо тебя священник подлечил. Ладно, я отваров принесу, вскоре на ноги встанешь, — я поднялась, собираясь пойти за ними, но муж ухватил меня за руку.       — Постой, подожди, у тебя вопрос был, да и не хочу я тебя от себя отпускать никогда боле, — я села рядом с ним, ласково перебирая его пшеничные волосы. Пряди сами сплетались в косы, как раньше это делал муж.       — Да, был. Почему ты сына не хочешь? — я нахмурилась, готовясь к длинному ответу, про опасность и другое.       — Потому что дочь хочу. Ты ведь не просто так спрашивала? — он искоса смотрел из-под опущенных век.       — Не просто. Напугал ты меня.       — Дитя в тебе, — муж не спрашивал — утверждал. Финист осторожно положил руку мне на живот, словно собираясь потрогать ребёнка, с восхищением смотря на меня. Я весело засмеялась. Дышать стало свободнее.       — Мал он ещё слишком.       — Не рвись в бой, ладно? Я понимаю, ветер не удержать, но прошу…       — Хорошо, — я продолжала улыбаться. — Вышень мне то же сказал, — некоторое время царила тишина. — А давай здесь останемся? — мы так увлеклись разговором, что не заметили, как приблизились друг к другу, и вот я уже лежала рядом с мужем, согретая его теплом.       — Давай. Когда всё закончится, домик неподалёку в лесу построим, как раньше жить будем.       — Ну, с маленьким как раньше, в землянке, охотясь зимою в стужу, травами да кореньями питаясь, не выйдет, наверное, да и домик нужно будет, наверное, в крепости ставить, но останемся тут, когда всё пройдет, — скрипнула дверь, и вошёл священник.       — Там Аникей с Годуном возвращаются, и Прошка с ними, — Фофан влетел в светлицу и, проговорив, вылетел, мы и глазом моргнуть не успели.       — Отбили, значит, княжича… В Новгород, значит, пойдём, — Финист хмыкнул.       — Княжича? — старик удивился. Я поднялась и вышла, нужно было забрать травы и напоить ими мужа. В ворота застучали. Десятник Прохор открыл ворота, и к нам зашли Бус с Вышенем. Знахарь огляделся и, заметив меня, задал вопрос.       — Годун вернулся?       — Да, Финист ранен, посмотри его, я отваров подготовлю, но тебе лучше знать.       — Хорошо, а сама как?       — Нормально, мы от проклятия избавились, и муж знает теперь, — Вышень радостно улыбнулся и направился к дому. — К сражению подготовься и отваров собери, которые на ноги быстро поставят, да Богам помолись.       — Я Раду с девочками позову. Может, они помогут.       — Хорошо, пошли только со мной, сейчас с Годуном поговорим, — мы направились к едва видному силуэту во тьме.       — Годун, беда к нам идёт. Меченосцы, много их. Нужно Ясну с ним в Новгород отправить.       — А Ясну почто?       — Она в лесу скрываться умеет, с лесом говорит, тайные тропы знает, и Боги ей помогут. Дерётся хорошо, и на сносях она.       — Я не пойду. Мужа не оставлю. Ты, Вышень, иди.       — Не спорьте, вы что, не понимаете, что в наших руках судьба Новгорода?       — Не в твоих руках, Годун, — позади из тьмы появился Княжич, — и не в моих. А в руках Господа. Ясна, иди к мужу, и ты, Вышень, с ней. А мы с тобой потолкуем, — мы послушались, и Вышень занялся мужем. Я пристроилась в углу и там и уснула. Проснулась, как всегда, с рассветом. Утро начиналось как обычно, но вскоре острог стал к обороне готовиться. Финист на ноги уже встал и учил плотника стрелять. У того совсем не выходило. Я готовила отвары и учила самых юрких детей, как незаметными быть — они с поля боя раненых вытаскивать будут. Годун раздавал последние указания. В ворота постучали.       — Кто там? — прокричал Прохор.       — Рада с подругами, из русалочьего племени.       — Не знаю таких.       — Прохор, пусти их, ко мне это, — десятник нахмурился, но открыл. Девушки вошли. Я шагнула к Раде. На её щеке красовался свежий порез.       — С Королевой повздорила?       — Ушла я от них. Люб мне больно Знахарь твой. Да и Дана велела к нему идти. А то, что Королева его не приняла… — я кивнула, понимая, что ей неприятно говорить об этом.       — А эти чего?       — Я старшая у них. Многих сама учила, вот они и пошли вслед.       — Спасибо, Рада.       — Поняла уже?       — Да, Род проклятье снял, Финист счастлив. Тут остаться хотим.       — Хорошо это.       — К Вышеню иди. Он тебе всё расскажет, — подруга улыбнулась и последовала моему совету. Вскоре княжич рассказал нам, что сделать собрался. На подходе их встретить. Я, как услышала это, так и обомлела, испугалась, аж сердце в пятки ушло. Финист успокаивал меня, но на сердце всё равно тревожно было. Я сразу богам и взмолилась. Только молчали они.       — Ясна, я его прикрою, — Рада положила руку на плечо, подруге я доверяла и кивнула, но тревога не уходила. «Я прослежу, чтоб он домой вернулся, Птенец», — голос Стрибога прошелестел в голове, как ветер. Муж поднялся на пригорок, откуда он должен стрелять. Воины высыпали наружу, зазвонил колокол. Меченосцы пришли.       — Ульяна, ты тут остаёшься, отварами раненых отпаивай, что дети притащат, а я в бой. Я там нужнее, — она хотела возразить, но я уже сдирала с себя юбку и затягивала ножны, а затем кинулась к воротам. Противник мне нашёлся сразу, и я радостно кинулась в бой.       — ЯСНА! — вслед летел яростный крик мужа. Рада на мгновение обернулась и, заметив меня, направилась в мою сторону. Я попала в окружение и оказалась прижата в Раде, мы кружили, обнажив мечи и выбирая себе противников.       — Мои пять с права, твои слева, — дождавшись моего кивка, Рада свистнула, что и послужило нам сигналом, и мы скользнули вперёд. Резкий выпад, и мой кинжал змеёй скользнул по голове противника, его лицо окрасилось в красный, и он упал вниз. Я вернулась на место, Рада за моей спиной сделала то же. Воины замерли, а затем вместе кинулись в атаку. Мелькнул кривой меч русалки, и хлестнула кровь. Стрелы Финиста выкашивали людей рядом с нами. Аникей проворно орудовал топорами, и его враги быстро покидали нас. Годун целенаправленно пробивался к главе. Вышень крутился, как белка в колесе, ловко избегая ударов и срезая своих противников один за другим. Бус так размашисто махал своим оружием, что сносил несколько воинов за раз. Меченосец нанёс воеводе страшный удар, кровь полилась рекой. Я кинулась к Годуну и успела остановить следующий удар.       — Фофан! Мира! Сюда быстро. В острог его, к Ульяне, — девушка и ребёнок в миг оказались рядом. Не размышляя, они кинулись выполнять мой приказ. Годун выбросил руку вперёд, и бок меченосца окрасился багряным. Я снова достала кинжал, и на этот раз он вдоволь напился крови, и сердце рыцаря остановилось. Он захрипел и повалился вперёд. В его спине торчала стрела. Муж похромал к нам. Битва закончилась, и дружинники помогали заносить раненых в острог.       — Ясна… Ты ведь обещала…       — Я чувствовала, что нужнее тут. Без меня многие бы погибли, а мне не грозило ничего, Рада рядом была.       — Не всегда, я Вышеня прикрывала да за Финистом смотрела.       — Ясна, это битва. Тут всегда ходит смерть.       — Морене я пока не нужна. А Стибог за нами приглядывал.       — Стрибог беспечен, как ребенок! — муж злился и начинал переходить на крик.       — Он бог. Не гневи его, — я не желала ругаться и направилась к воротам. Муж, за пару шагов догнал меня и пошёл рядом, поздно было спорить, и мы оба это понимали. Раненых было немного, и вскоре мы оставили их и направились в Новгород.

***

Владыка благословил воинов и отпустил их восвояси, а Аникею разрешил десятником в Свирский острог идти. Я поймала Спиридона у выхода.       — Владыка, позволь… Помнишь, когда ты принимал нас на службу, обещал, что отпустишь, когда попросим. Отпусти нас, мы в остроге жить будем.       — Добро, но ты ведь не об этом просить хотела.       — Не об этом. Вышеня с нами отпусти. Там ждут его.       — Хорошо. Все равно дружина уже распалась, погибли многие, и Бус к матери ушёл.       — Спасибо, — я поклонилась и вышла. Нужно было порадовать мужа и в путь идти. ***       — Как вошли мы в острог, так Лада к Аникею бросилась, Рада перед Вышенем замерла, а мы с Финистом тихо радовались своему счастью. Муж меня за своеволие простил, сам понимал, что ветер в ладонях не удержишь. Местные помогли нам домишко сладить, и зажили мы счастливо, — я погладила дочь по голове.       — Мама, а разве это правда, ведь князь Александр был так давно…       — Ну, у мамы много секретов, — муж тихо подошёл со спины, кладя руки на плечи.       — Пойдём домой, дети? — они радостно закивали, и мы дружной толпой вышли из кафе. — Скоро на дачу поедем, к нам там тётя Рада приедет с Вышенем и Лада с Аникеем.       — Ура! — разразились дети радостным криком, а я подняла глаза к небу, не уставая в который раз благодарить богов. Город вокруг меня шумел, а в будущем маячила встреча со старыми друзьями, что не могло не радовать.